Бывший вологодский, а ныне санкт-петербургский купец - так любил подписываться Иван Петрович Лаптев, большой знаток древностей, автор первой в России специальной работы о бумажных водяных знаках (филигранях)[1].

В первой трети XIX в. имя Лаптева упоминалось в трудах ученых, их переписке. Со временем же его стали отмечать только историографы и библиофилы. Ныне его книгу называют лишь в курсах по русской палеографии в связи с началом изучения бумажных водяных знаков и в отдельных работах. Последние энциклопедии, где он проходил - "Русская энциклопедия" и "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона". Биографические, как и большинство других данных о нем, пришлось разыскивать в архивах. Даты его жизни имеются в "Петербургском некрополе" В.И. Саитова[2].

И.П. Лаптев родился 28 августа 1774 г. Место рождения не известно, но по данным П. А. Дилакторского[3], можно предположить, что в Вологодской губернии, как установила сотрудник ВГИАХМЗ Г.Н. Козина, уже в 1809 г. он был вологодским купцом 2-ой гильдии и владел капиталом в 20 400 руб.[4] Чем он торговал, пока выяснить не удалось. Но, судя по предисловию к его книге, мог заниматься и книжной торговлей. Поиск затрудняется тем, что в Вологде было несколько купцов с фамилией Лаптев, и несколько именовались Иванами, а отчество в архивных ведомостях указывается далеко не всегда.

В делах ГАВО сохранился список вологодских купцов, представленных к награждению бронзовой медалью на ленте ордена Св. Анны за пожертвования "на ополчение противу врагов денежной суммы в 1812 г." Среди них купец 2-ой гильдии."Иван Лаптев... 204 руб"[5]. В другом списке вологодских купцов, пожертвовавших в 1815 г. "в пользу Яренских крестьян, изнуренных здесь несколько годов неурожаями хлеба", также записан Иван Лаптев, но уже, как сказано в примечаниях, купец 3-ей гильдии[6]. Таким образом, И.П. Лаптев не остался в стороне и в грозное время Отечественной войны 1812 г., и в трудные годы после нее. Позднее он участвовал в сборе пожертвований во время эпидемии холеры в Петербурге. В связи с этими фактами становится понятной фраза И.П. Лаптева в посвящении его книги Архангельскому, Вологодскому и Олонецкому генерал-губернатору С.И. Миницкому: "В признательность к милосердным щедротам и наградам знаками отличия, излиянным на меня Августейшим монархом..."

Занимаясь торговлей, И.П. Лаптев не ограничился лишь добыванием средств для жизни и их накоплением. Его страстью стало собирание и изучение древних рукописей и старопечатных книг, которому он посвятил, по словам известного библиографа и библиофила У. Г. Иваска, около 40 лет[7]. Поскольку в Петербург Лаптев с семьей переехал между 1821 -1823 гг.[8], то, следовательно, основу своего собрания он заложил именно в Вологодской губернии. Учитывая богатство библиотек многочисленных монастырей Европейского Севера и начавшийся вывоз и распродажу их книг в конце XVIII-первой половине XIX в.[9], создание такого собрания Лаптевым вполне понятно. Именно в это время (1808-1813 гг.) в Вологде выявлением и описанием древних рукописей занимался знаток славянской письменности архиепископ Евгений (Болховитинов). В 1809-1811 гг. здесь работала археографическая экспедиция во главе с историком и археологом К.М. Бороздиным. В ней участвовал один из первых русских палеографов А.И. Ермолаев, с которым впоследствии в Петербурге поддерживал связь И.П. Лаптев. Изучение состава монастырских библиотек в сравнении с собранием Лаптева может дать интересные сведения о каналах формирования книжной коллекции последнего. Точно ее состав пока не установлен. Известно только, что около 200 наиболее ценных исторических рукописей и старопечатных книг после смерти Лаптева были приобретены Т.Ф. Большаковым для историка М.П. Погодина в 1840 г. и заложили основу его собрания[10]. Поскольку перечня собрания Лаптева не сохранилось, то выявление его по записям на книгах и его печатке "ИЛ" требует трудоемкой работы в хранилищах. Благодаря собирательству Лаптева дошли до нашего времени многие ценные источники: список с рукописи XVI в. "Златая цепь", Кормчая 1534 г. из Спасо-Прилуцкого монастыря и др. В 1827 г. он передал в отделение рукописей имп. Публичной библиотеки в Петербурге принадлежавший ему том Лицевого летописного свода (за 1116-1257гг.)[11].

Лаптев не только приобретал древние рукописи, но и копировал их, если не мог купить. Он проводил сравнение текстов списков рукописей, изучал палеографические признаки, одним из первых в России заинтересовался водяными знаками бумаги, собрав, еще находясь в Вологде, коллекцию из 170 рисунков. А по приезде в Петербург издал их в вышеназванной книге 1824 г., ставшей ныне библиографической редкостью. В ней он не только опубликовал датированные филиграни XV-XVII вв. преимущественно по русским источникам, но и обосновал их значение для датировки рукописей и книг. В предисловии к книге Лаптев писал: "Прошу почтеннейших читателей принять снисходительно сей первый мой опыт..., но если позволит время и обстоятельства, то я его пополню... Не тщеславие, а единственно желание быть полезным, побудило меня к изданию онаго в свет". И позднее он продолжал выявлять водяные знаки бумаги рукописей и книг, доведя число их рисунков до 2-х тыс., но опубликовать более полный альбом не успел.

До сих пор мы ничего не знали о подготовке этой книги и ее источниковой базе. Недавно мне удалось разыскать в отделе рукописей РНБ черновик рукописи книги (ОЛДП, 48) и коллекцию рисунков филиграней Лаптева[12]. Если первая имела название и автора, то вторая входит в состав фонда чиновника Департамента народного просвещения Н.М. Михайловского (Ф.487. Оп. 1. Д. 45, 48) и в описи обозначена как его собрание. Только путем сравнения рисунков водяных знаков и метода работы с ними в рукописи книги и коллекции из фонда Михайловского, а также записей, имеющихся в этих тетрадях, удалось установить, что значительная часть рисунков принадлежала И.П. Лаптеву. Видимо, Михайловский приобрел их на аукционе после смерти Лаптева и под их влиянием сам начал коллекционировать водяные знаки и писать исследование о них. Черновик рукописи книги Лаптева позволяет заглянуть в лабораторию работы ее автора и получить ряд новых сведений о нем.

Рукопись значительно больше по объему, чем книга, написана скорописью двух почерков. После многократного их сравнения с почерками безусловных записей Лаптева и других лиц установлено, что основная часть рукописи написана почерком сына Лаптева Аполлония. Возможно, сын переписал черновик, подготовленный отцом, писавшим неразборчиво и не очень грамотно. Иван Петрович, проверив, дополнил текст, внес в него исправления и дал указания об изменениях в таблице филиграней и тщательной их сверке с оригиналами.

Рукопись показывает три варианта названия работы: от простого "Знаки на бумаге" до очень сложного - "Открытие познавать древния книги по клеймам на бумаге и другими средствами о времени их написания в разные столетия". Лаптев переделал его так: "Способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи". Однако в издании оно составило лишь часть нового названия, которое звучит более значительно и подчеркивает обобщение опыта "в старинной русской дипломатике". Кто был автором последней редакции названия - Лаптев или его ученые друзья в Петербурге - не известно.

В процессе редактирования рукопись была значительно сокращена за счет не только повторов и витиеватых выражений, характерных для стиля автора, но и целого ряда подробностей по истории бумаги, других положений. В частности, в книге имеется только ссылка на данные о начале употребления бумаги в России из "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина. В рукописи же автор трижды обращается к "знаменитейшему историографу" и его "Истории", "которая для всяких познаний и сведениев поистине есть драгоценнейшая для нас и позднейших потомков" (л. 29).

Изученные нами записи Лаптева и его детей на рукописях из его собрания свидетельствуют о том, что обращение к труду Карамзина не было случайным[13]. В семье Лаптевых его читали, изучали, как и во многих грамотных семьях того времени.

Оценивая археографическую и историографическую роль Н.М. Карамзина и кружка Н.П. Румянцева, Лаптев назвал их "патриотами Отечества". Сравнительное исследование текстов черновика книги и ее издания позволяет сделать ряд заключений.

Прежде всего полнее и четче выявляются взгляды автора по специальному вопросу, предмету его исследования - о бумажных водяных знаках, их истории и использовании, а также его отношение к крупнейшим историческим трудам и публикациям документов в тот период, к самим первоисточникам - старинным рукописям и старопечатным книгам. Что касается филиграней, то Лаптев не только собирал их воспроизведения с целью передачи своего опыта, но и был знаком с историей развития производства бумаги, в том числе в России. Он изучал и с глубоким уважением относился к труду Н.М. Карамзина "История государства Российского", к изданиям сборников документов Н.П. Румянцевым и его помощниками. Дополнительный материал из рукописи книги, неоднократные призывы Лаптева к собиранию и изучению старинных источников характеризуют его гражданскую позицию патриота своего Отечества.

Пополняются наши знания об источниковой базе книги: она подготовлена на основе коллекции водяных знаков бумаги не только его собственного собрания, но и других небольших частных библиотек. Думается, что углубленное изучение обнаруженной коллекции филиграней поможет выявить конкретные рукописи и книги, с бумаги которых они были сняты, тем самым пополнить наши сведения о собрании Лаптева, распроданном после его смерти разным лицам.

И последнее. Текст черновика рукописи книги, готовившейся для представления в цензуру, то есть предпоследний вариант, очень отличается от изданного текста, как по объему, так и по стилю. Но кто был тем редактором, который, сохранив основные положения авторского текста, однако существенно его сократил и стилистически переработал, остается загадкой.

Значение книги И.П. Лаптева определяется тем, что это было первое в России пособие по водяным знакам. Лишь немногие ученые-историки и палеографы первой четверти XIX в. (А.Н. Оленин, А.И. Ермолаев, К.Ф. Калайдович, П.М. Строев, А.Х. Востоков, П.И. Кеппен) понимали роль филиграней в датировке рукописей и давали отдельные их воспроизведения в своих работах (к 1824 г. было опубликовано 15 и описано 8 знаков). Книга Лаптева не только помогала в работе с рукописями, но и усилила интерес к изучению водяных знаков. Ее внимательно и критически рассмотрели в своей переписке Н.П. Румянцев, К.Ф. Калайдович и А.Х. Востоков. Последний посвятил книге обстоятельную рецензию в "Библиографических листах"[14].

С периодом подготовки этой книги связан один важный эпизод из жизни семьи Лаптевых.

По записям на рукописях и книгах из собрания Лаптева устанавливается, что к переписыванию древних рукописей и выявлению бумажных водяных знаков он привлекал своих детей - дочерей Ольгу, Елизавету, сына Аполлония. В частности, Ольга даже перевела с французского главу из новейшего иностранного издания - книги библиотекаря князя Талейрана А. Жансена[15]. Ее автор, изучая историю граверного искусства XV-XVI вв. в разных странах, впервые использовал водяные знаки для датировки эстампов. В связи с этим он описал историю хлопчатой и льняной бумаги и воспроизвел 287 филиграней. В начале XIX в. это была крупнейшая публикация филиграней, хотя и не самостоятельная, а подчиненная целям указанного исследования.

Наличие перевода О.И. Лаптевой свидетельствует о знакомстве русских современников - исследователей и коллекционеров - с книгой Жансена задолго до ее использования в альбоме К.Я. Тромонина 1844 г. Ольга Ивановна сделала перевод только главы XII (в книге - С. 269-392) под названием "Появление бумаги хлопчатой и льняной, или тряпишной ". Выбор этой главы понятен, поскольку она содержит материал по истории бумаги и филиграней, об их распространении в разных странах, в том числе о ввозе французской и немецкой бумаги в Россию.

Переводчица старательно излагает содержание материала книги, но черновой характер рукописи позволяет понять, что перевод давался ей с трудом, был буквальным и не предназначался для печати. Многие термины, понятия переданы неточно.

Что же или кто заставил ее заниматься столь трудным даже для профессионала делом? Ответ может быть только один - отец, Иван Петрович Лаптев, который не без гордости за дочь своей рукой написал нал. 1: "Перевод с французского санкт-петербургской купецкой дочерью девицею Ол[ь]гою Ивановой Лаптевой". Благодаря этой записи мы можем установить автора перевода. Подтверждением служит и результат сличения почерков этой рукописи с другими, написанными той же рукой. Так достоверно известно, что О.И. Лаптева в 1827 г. участвовала в переписывании списка сочинения Зиновия Отенского "Истины показание", принадлежавшего купцу В.М. Солодовникову, но позже утраченного[16]. Записи ее рукой встречаются и в тетрадях с рисунками бумажных водяных знаков коллекции И.П. Лаптева из фонда Н.М. Михайловского.

Благодаря этому переводу И.П. Лаптев, не знавший не только французского языка, но наверняка, имевший лишь начальное образование, ознакомился с новейшим зарубежным материалом о бумаге и филигранях и крупнейшей публикацией последних.

На наш взгляд, перевод был связан с подготовкой Лаптевым его книги. Иван Петрович узнал о работе Жансена из труда Н.М. Карамзина "История государства Российского". Хотя конкретных ссылок на это нет, но сравнение текстов. "Истории" и рукописи книги Лаптева показало, что в рукописи изложен близко к тексту конец раздела "Художества в России" главы Х из т. IV "Истории" (СПб., 1819) и примечание 373. В примечании Карамзин, приводя факты об иностранной бумаге, сослался на две зарубежные работы, в том числе на гл. XII вышеупомянутой книги Жансена.

Возможно, труд Карамзина Лаптев прочел еще живя в Вологде. Но переехав в Петербург (не позже 1823 г.), он получил работу Жансена и поручил дочери срочно ее перевести, а сам завершал свою книгу.

Подтверждением служит и уточненная мною датировка бумаги, на которой написан перевод. Водяной знак бумаги - "БУ" [соединенные вверху дугой] (1823) "Pro Patria" [с волнами]. Подобная филигрань встречается в работах М.В. Кукушкиной, С.А. Клепикова, З.В. Участкиной. Сравнение этого знака со знаком бумаги старой обложки д. 47 с тетрадями филиграней из фонда Н.М. Михайловского также показало их близость.

О влиянии работы Жансена на содержание книги Лаптева, вышедшей в 1824 г., нет основания говорить, поскольку Лаптев ознакомился с переводом перед самым изданием своей книги. Кроме того, книга Лаптева представляет собой альбом рисунков водяных знаков с кратким предисловием. Можно высказать предположение только о влиянии на изменение названия книги. Вполне вероятно, что ознакомившись с переводом главы из книги Жансена и публикацией большого числа филиграней в конце ее (т. I), Лаптев счел необходимым заменить претенциозное "открытие" на скромное "способ" (кстати, именно этим словом начинается перевод названия французской книги).

Однако совершенно ясно, что благодаря этому переводу один из первых русских филиграноведов ознакомился не только с новейшей зарубежной работой по филиграням, но и с библиографией других более ранних иностранных статей по этому вопросу, перечисленных в книге Жансена, не говоря уже о том, что знакомство с публикацией крупнейшего собрания филиграней по зарубежным датированным источникам в книге Жансена обогатило знания Лаптева и помогло в его дальнейшей работе по собиранию и идентификации водяных знаков бумаги отечественных источников.

Двадцать лет спустя литограф и художник, соревнователь Московского общества истории и древностей российских К.Я. Тромонин включил, наряду с выявленными им знаками, рисунки филиграней из книги Лаптева и Жансена в альбом "Изъяснения знаков, видимых в писчей бумаге, посредством которых можно узнавать, когда написаны или напечатаны какие-либо книги, грамоты, рисунки, картинки и другие старинные и нестаринные дела, на которых не означено годов" (М., 1844). Это первый в мире сводный справочник, не потерявший своего значения до сих пор[17].

Кроме рисунков знаков, Тромонин на основании данных главы XII из T.I книги Жансена составил перечень номеров филиграней по векам с указанием даты источников, из бумаги которых они извлечены, а также некоторых других данных. Высказав критические замечания о работе Жансена и Лаптева, он вместе с тем отметил: "Но за недостатком особого отдельного сочинения, оно с изданием Лаптева служило руководством для библиоманов"[18].

И.П. Лаптев был известен современникам и как владелец нумизматической коллекции, собирать которую он начал, думается, тоже в Вологде. О ее составе можно было узнать еще в то время из описания С. И. Шодуара[19], где перечислены известные в России коллекции. Историк и палеограф И.П. Сахаров писал о лаптевской коллекции: "Лучшие монеты приобретены покупкою из собраний герцога Виртембергского и кн. Вяземского"[20].

О дальнейшей судьбе нумизматической коллекции Лаптева мы знаем из переписки И.П. Сахарова с историком М.П. Погодиным[21]. Она была распродана, как и другие его собрания, разным лицам, только позднее. Если аукцион лаптевских рукописей и книг состоялся в Петербурге в 1840 г., то аукцион монет - в 1845 г.

Распродажа собраний Лаптева наследниками значительно осложняет поиск сведений о нем. Эти факты еще раз подтверждают наблюдения известных историков и археографов - если частные собрания не помещаются вовремя в государственные хранилища, то они умирают, распыляясь по многим владельцам.

В последние годы, живя в Петербурге, И.П. Лаптев страдал ревматизмом. Скончался он 21 июня 1838г., как значится в "Ведомостях об умерших и похороненных на Георгиевском кладбище, что на Большой Охте", 63 лет "от старости"[22].

И.П. Лаптев стоял у истоков отечественного филиграноведения, внес весомый вклад в дело собирания и изучения рукописной и старопечатной книги. Все сделанное им позволяет с уверенностью утверждать, что деятельность И.П. Лаптева должна быть подобающим образом освещена в истории Вологодского края и русской культуры в целом.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Лаптев И.П. Опыт в старинной русской дипломатии, или способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи. - СПб., 1824.

2. Саитов В.И. Петербургский некрополь. - СПб., 1912. - Т. 2. -С. 611.

3. Дилакторский П.А. Вологжане-писатели. - Вологда, 1900.

4. ГАВО. Ф. 476. On. 1. Д. 49. Л. 13 (об.), 14; Найденные мною в Д. 41 (Л. 364,513) собственноручные документы Лаптева позволяют передвинуть дату на два года раньше -1807 г. и установить его неоднократные поездки в Петербург.

5. Там же. Ф. 18. On. 1. Д. 286. Л. 33.

6. Там же. Л. 39, 66.

7. Иваск У.Г. Подробный каталог домашней библиотеки У.Г. Иваска. Отдельные описи частных библиотек и собраний рукописей. - М., 1910. - С. 74.

8. Крутова М.С. О книжной коллекции И.П. Лаптева и Златой цепи в ее составе // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. - Новосибирск, 1990. - С. 134.

9. Памятники письменности в музеях Вологодской области. - Вологда, 1987. - Ч. 1. - Вып. 2. Предисловие.

10. Иванова К.И. Рукописи И.П. Лаптева в собрании М.П. Погодина// Археографический ежегодник за 1982 год. - М., 1983. См. также сноску 8. 11.Голубева О.Д. Хранители мудрости.-М., 1988. -С. 201.

12. См. об этом наши статьи в "Археографическом ежегоднике за 1990 год" (М., 1992) и в "Археографическом ежегоднике за 1991 год" (М., 1993).

13. См.: Андрюшайтите Ю.В. "История государства Российского" Н.М. Карамзина в исследовательской деятельности И.П. Лаптева // Забелинские научные чтения, посвященные 225-летию Николая Михайловича Карамзина... 25-27ноября 1991 г. Тезисы докладов. -М., 1991.

14. Библиографический листок. -1825. -№ 10.

15. Jansen H. Essai sur 1'origine de la gravure en bois et en taille- douce, et sur la connoissance des estampes XV-e et XVI-e siecles suivi de recherches sur 1'origine du papier de coton et de lin... - Paris, 1808. Т. I-II.

Перевод гл. ХII т. I. О.И. Лаптевой находится в Отделе рукописей Библиотеки РАН. Собр. Ф.М. Плюшкина. № 176.

16. РГБ ОР. Ф. 310, № 493, Л. 718 (об.); Морозова Л.Е. Сочинения Зиновия Отенского. - М., 1990. - С. 39.

17. Об этом свидетельствует факт его переиздания с указателями в обработке С.А. Клепикова и комментариями Дж. Симмонса в серии "Моп-umenta Chartae Papiraceae Historiam Illustrantia". Vol. XI. Tromonin's Watermarks album. Hilversum. 1965.

18. Тромонин К.Я. Указ. соч. - М., 1844. - С. 4.

19. Шодуар С.И. Обозрение русских денег и иностранных монет, употреблявшихся в России с древних времен. -СПб., 1837,1841. -Ч. 1-2.

20. Сахаров И.П. Летопись русской нумизматики. Отделение I. - СПб., 1842.-С. 6.

21. РГБОР. Пог. / II. 29. 27. Л. 11-11 (об.).

22.ГИА СПб.Ф.641.0п. 1. Д. 11. Л. 31 (об.).