Баранов С. Ю.
Гончарное искусство

Керамика

Изделия из обожженной глины называются керамикой. Трудно, наверное, найти такой народ на Земле, который не использовал бы в своем быту изделий из керамики. Не случайно археологи по таким предметам, найденным во время раскопок, устанавливают тип культуры и время, к которому относится тот или иной культурный слой. Самые древние керамические изделия, известные науке, относятся к VIII тысячелетию до н. э.

Слово «керамика» происходит от греческого «keramos», что значит глина. Этот природный материал обладает удивительными свойствами. Во влажном состоянии ему можно придать любую форму. А после обжига он становится твердым и не поддается разрушительному действию времени, воды, огня, химических веществ.

Глиняная посуда

На Русском Севере наряду с деревянными использовались многочисленные глиняные изделия: горшки, кувшины, кринки, горлачи, корчаги, кубышки, латки, рукомои и даже тазы. Глиняные сосуды северных мастеров отличались плавными, обтекаемыми формами, а поверхность они имели шероховатую.

Горшки в традиционном крестьянском быту – самая употребительная посуда для приготовления пищи и хранения съестных припасов. Они могли быть разной величины: и крохотными – чтобы сварить кашу для маленького ребенка, и огромными – вместимостью до 30 литров. Но форма их примерно одна и та же. На протяжении столетий она практически не менялась. У любого горшка округлая основная часть (тулово), плавно сужающаяся к донышку; а открытая горловина его – широкая, с венчиком-ободком.

Кувшин, как и кринка, – глиняный сосуд с высоким горлом. Но у него, в отличие от кринки, есть носик и ручка. В кринках обычно хранили и подавали на стол молоко или простоквашу. Кувшины считались праздничной посудой, и из них могли угощать не только молоком, но и квасом, брусничной водой, пивом.

Корчага – большая посудина, похожая по форме на горшок. У нее устойчивое дно, а тулово круглое или чуть вытянутое. В корчагах варили и хранили пиво. Поэтому они назывались еще и «пивниками». Но их могли также использовать и для хранения зерна, для нагревания воды или кипячения белья со щелоком (раствором золы). В нижней части корчаги, в нескольких сантиметрах от дна, имелось отверстие для слива. Оно затыкалось деревянной пробкой – стырем.

Горлач – примерно то же самое, что а и корчага. Но в его верхней части есть трубчатый носик. Он немного напоминает по форме заварочный чайник. Предназначен горлач для хранения готового пива.

Широкие сосуды с круглым туловом, которое переходит в узкую горловину, и с небольшим носиком-сливом, а иногда и с ручкой, назывались кубышками. Они служили для хранения масла. В подобных гончарных изделиях держали и деготь. Но тогда они уже назывались дегтярницами.

Что такое латка (или жаровня), наверное, проще всего определить так: это глиняная сковорода. Только по форме латки могли быть не только круглыми, но и овальными. В них жарили картошку, мясо, рыбу, яичницу, грибы. Иногда в латках готовили овсяный или гороховый кисель.

Для глиняных сосудов, в которых готовилась и хранилась пища, делались глиняные же крышки – волохи. Походила такая крышка на плоскую воронку.

О том, что такое рукомой, нетрудно догадаться по названию. Глиняные рукомой выглядели по-разному. Но чаще всего это были сосуды круглой или овальной формы с широким отверстием для наливания воды, с одним или двумя носиками и с ушками для подвешивания рукомоя на веревочке или цепочке.

Кроме названных изделий, гончары производили также рыльники (сосуды для сбивания и перетапливания масла), блюда, миски, кружки, суды (чаши), рюмки и многие другие предметы домашнего обихода. Перечислить их все невозможно.

Материал

Развитие гончарного дела зависело прежде всего от запасов и качества глины в ближайшей округе. Места, откуда ее брали, обычно назывались «Глины», «Глинуха», «Глинище». Подбирая нужное для ремесла сырье, глину пробовали на вязкость, на запах, на вкус. Некоторые гончары даже устанавливали исключительное право добычи глины в определенных местах и ревностно их охраняли.

Необходимая добавка к глиняному «тесту» – песок. Он должен быть чистым и сухим. Его брали чаще всего по берегам рек, озер, ручьев. Если летом вода долго не спадала и песчаные отмели были недоступны, песок делали сами: толкли пережженные камни, содержащие кварц.

Гончарный круг

В гончарном производстве применялись выработанные веками технологические приемы. Добытую глину складывали в бочки или корыта, заливали водой, долго квасили. Подготовленную глиняную массу очищали от камешков и сора, затем топтали на полу, посыпанном чистым сухим песком, и скатывали в комья. Это был уже готовый для работы материал.

Изделие формовалось на специальном приспособлении – гончарном круге. Это древнейшее изобретение человечества, которое оказало заметное влияние на развитие цивилизации. Сейчас оно может показаться не очень совершенным и даже примитивным. Однако на определенном этапе истории такой несложный механизм не только облегчил работу гончара, но и намного увеличил производительность его труда. Интересно, что на протяжении нескольких тысячелетий гончарный круг практически не изменялся.

В зависимости от того, каким способом гончарный круг приводится в движение, он бывает ручным и ножным. На Русском Севере более распространенной была его первая разновидность. Ручной гончарный круг устанавливается на переносной скамье. На одном из концов этой скамьи проделано отверстие. В отверстие вставляется штырь («веретено»), на котором жестко укреплен деревянный круг (диаметром 50–80 см). Гончар сидит верхом на скамье, вращает круг левой рукой, а правой формует изделие из глины, лежащей на круге.

Ручной гончарный круг может быть устроен и несколько иначе. Например, жестко закрепляется не круг на «веретене», а «веретено» в отверстии скамьи. Более сложная конструкция выглядела так: к скамье прикреплен деревянный цилиндр со штырем; на штырь насажена вращающаяся крестовина из дощечек; на каждом конце этой крестовины – по стержню; на четырех стержнях крестовины установлен круг; цилиндр со штырем неподвижен, вращается крестовина с кругом.

Со второй половины XV в. гончары на территории нашей страны начинают пользоваться ножным кругом. Он | приводится в движение массивным маховым колесом, насаженным на ту же ось, что и сам круг. Гончар вращает колесо ногами, это движение передается кругу, а обе руки мастера свободны для формовки изделия. Разгоняя или придерживая маховое колесо ногами, мастер может работать, не прерывая работы рук, разминающих глину и вытягивающих тулово сосуда.

Формовка изделия

Работа начинается с того, что гончар кладет точно по центру вращающейся площадки круга ком сырой глины. Затем он тянет массу вверх, превращает ком в конус и вновь осаживает его, чтобы полностью удалить из материала пузырьки воздуха.

Формовка сосуда начинается вслед за этой операцией. При непрерывном вращении круга мастер нажимает большим пальцем в середине глиняной заготовки. Образуется углубление. Придерживая стенки вокруг углубления остальными четырьмя пальцами руки, гончар осторожно вытягивает эти стенки вверх. Начинают проступать очертания будущей посудины. Одна рука гончара входит в образовавшееся между стенками пространство целиком и придает сосуду нужную форму изнутри. Другая же рука формирует внешнюю поверхность. Иногда эта операция производится не ладонью и пальцами, а при помощи деревянного ножа. Ручки, ушки, носики лепятся из валиков глины отдельно, а затем присоединяются к посудине.

Края изделия оправляли мокрой тряпкой или куском овчины («ветошкой», «склизнем», «мокрушей»). Ею же убирали лишнюю влагу, которая скапливалась на дне сосуда. А затем изделие быстро срезали с круга куском тонкой проволоки (или ниткой) с деревянными ручками на концах («срезкой»).

Сырую поверхность сосуда зачищали, а иногда и наносили на нее узоры липовыми ножичками – «клепиками».

Существовал еще один способ формовки посуды – «налепами». Стенки сосуда выводили не из одного кома «теста», а налепливали друг на друга глиняные валики и распющивали их пальцами. Этот способ этнографы считают более древним.

Обжиг

Прежде чем подвергнуть отформованную посуду обжигу, ее сушили в протопленных печах на соломе или просто расставляли по всей избе: на лавках, полавочниках, столах.

Обжигали гончары свои изделия в обычной русской печи. Только еда в ней во время обжига не готовилась. Посуду в печь «грузили» с вечера. Все изделия обкладывали дровами. На топливо обычно шли хорошо высушенные метровые плахи. Печь затапливалась утром. Температуру постепенно поднимали. Обжиг прекращался, когда изделия начинали краснеть. Но их еще оставляли в печи до следующего утра. По разным технологиям обжиг можно было вести с открытым или закрытым дымоходом. Иногда эти два способа чередовали.

Чтобы сделать посуду более прочной, водонепроницаемой и красивой, ее подвергали обварке. Делалось это так. Раскаленный сосуд доставали из печи с помощью кочерги, двух палок или специальных щипцов, быстро окунали в приготовленную в лохани или корыте «болтушку» из мятого вареного картофеля, ячменной, ржаной или овсяной муки (около 1 кг продукта на ведро воды). Такой раствор называли также «киселем». Если же его готовили из семян или головок льна – то «дурандой». Изделие обваривали, пока раствор шипел на его стенках. В результате на стенках посуды появлялись причудливые пятна и разводы, которые воспринимались как украшение. Подобную обработку выдерживали не все сосуды. Некоторые из них трескались и шли в отходы производства.

Наибольшим спросом в XIX в. пользовалась «муравленая» («обливная») посуда. Делать ее умели по всей России. Технология изготовления подобных изделий такова. Перед обжигом их поверхность покрывали так называемыми «поливами», веществами, содержащими разнообразные окислы. Поливы могли быть порошкообразными или жидкими. В печи это покрытие превращалось в тонкую стекловидную пленку – глазурь («мураву»). Глазурь желтого цвета получали с помощью веществ, содержащих окись железа или свинца. Глубокие коричневые и фиолетовые тона давали окислы марганца, а широкую гамму зеленого цвета – окись меди. Чаще всего в качестве поливы использовался минеральный краситель сурик. Керамика, покрытая красновато-коричневой глазурью, – это результат использования сурика.

Неравномерная окраска глазури – то густая и темная, то светлая с разными оттенками – придавала поливным изделиям неповторимое своеобразие. Красочные потеки и блики света, играющие на гладкой поверхности, очень живописны.

Наносили поливу на посуду по-разному. Если она имела вид порошка, то ею изделие посыпали. В жидкую поливу его окунали. Но такой поливой могли, в полном соответствии с названием операции, стенки просушенной посудины и поливать. Жидкой поливой глиняное изделие также обмазывали, используя кисть или заячью лапку.

Для того, чтобы устранить дефекты, появившиеся во время формовки, а также для того, чтобы сделать изделие более красивым, его иногда покрывали перед обжигом тонким слоем тщательно растертой белой глины. Часть этого покрытия впитывалась в еще сырую поверхность, а оставшийся раствор создавал легкий рельефный узор, четко проступавший после обжига. (Такой способ обработки называется ангобированием.) Бывало, что в белую глину добавляли крупинки кварца или красители. Бывало, что изделие еще и муравили.

Существовал также совершенно особый способ обжига глиняной посуды – в коптящем пламени без доступа кислорода. Назывался он морением (или томлением). Для получения обильной копоти к топливу добавляли бересту, смолистые щепки, паклю с дегтем. Изделие пропитывалось копотью насквозь. Остывало оно также без доступа кислорода, в печи с замазанным горном. Цвет посуды получался матово-черный.

Особый интерес представляют лощеные изделия. Этот вид керамики – один из древнейших. Поверхность отформованных и просушенных предметов перед обжигом протиралась влажной тканью и лощилась (шлифовалось) гладким камнем или костью. Такой инструмент назывался «лощило». Им натирали или всю поверхность сосуда, или отдельные его части. Частичное лощение создавало серебристые узоры на матовой поверхности обожженного изделия.

Морение могло сочетаться с лощением. Такую керамику принято называть чернолощеной. После обжига следы лощения эффектно поблескивали на глубоком черном фоне. По-видимому, этот вид керамики имитировал металлическую посуду. Но ее достоинство заключалось не только в красоте. В ней прекрасно сохранялись продукты.

Иногда гончары раскаленную посуду, чаще всего рукомойники, обливали «серой», т. е. сосновой смолой. Обработанные таким способом изделия походили на чернолощеные.

Существовали и другие способы украшения глиняной посуды. Ее, например, покрывали рельефным тисненым узором или расписывали красками. Поливные изделия росписью украшались редко. А вот затеки глазури на рельефном узоре усиливали декоративный эффект, и потому сочетание «муравы» и тиснения встречалось довольно часто.

Большим спросом в конце XIX в. пользовалась яркая многоцветная роспись. На территории Вологодского края широкое распространение получили крупные устюженские корчаги, изготовлявшиеся главным образом в селе Белые Кресты. Они украшались пестрыми и дробными узорами из густо расположенных розеток и простых геометрических фигур.

Но глиняная посуда могла и не подвергаться какой-либо дополнительной обработке. Краснообожженные сосуды сами по себе выглядели хорошо. Такую керамику называли «киноваренной».

Гончарство как промысел

В тех местах, где были хорошие гончарные глины, почти все население занималось изготовлением глиняной посуды. Дело это трудоемкое, и к нему привлекались все члены семьи мастера: и женщины, и дети, и старики. Мальчики уже в 7–8 лет начинали приобщаться к гончарству всерьез. Одинокие старики в деревнях, где этот промысел процветал, делали несложные игрушки-свистульки.

Готовые изделия вывозили большими партиями на базар. Там их часто меняли на зерно. Глиняный сосуд стоил столько, сколько входило в него ржи, ячменя или даже пшеницы.

В разных местностях глины неодинаковы. Учитывая их особые качества, мастера вырабатывали свою технологию работы с ними. В Вологодском крае большой известностью пользовались изделия мастеров Кирилловского, Устюженского, Череповецкого, Белозерского уездов. Название посуде обычно давали по деревне или волости, где она изготовлялась.

Известный гончарный центр существовал в Никольском уезде, в деревнях Большое и Малое Фомино. К концу XIX в. практически все жители этих деревень занимались гончарством. Глиняная посуда фоминских мастеров отличается толстыми шероховатыми стенками и массивными формами. Внутреннюю поверхность и верхнюю часть внешних стенок изделий мастера покрывали глазурью. Характерной особенностью фоминской керамики было использование медного порошка. Его получали, пережигая старые медные изделия. Порошок наносили на глиняную поверхность перед обжигом и покрывали глазурью. Получался рисунок в виде коричневых пятен, прихотливо разбросанных по стенкам сосудов. Промысел просуществовал до 60-х гг. XX в.

Еще один центр гончарного производства находился в Васьяновской волости Кадниковского уезда. Больше всего гончаров жило в деревнях Большая и Долгишево. Их посуда имела чисто практическое назначение. Размеры изделий невелики. Их форма не всегда правильна, а толстые стенки шероховаты. Своеобразный художественный эффект посуде придает вкрапление в глину зерен кварца, который мерцает искорками на обожженной поверхности. Васьяновские мастера изготовляли только обварную керамику.

Изготовлением глиняных изделий другого типа занимались мастера деревни Сомово близ Верховажья. Их продукция получила известность уже в начале XIX в. В Сомове изготовлялась глазурованная посуда с красивыми живописными потеками. Она была хорошего качества, разнообразна по ассортименту и пользовалась большим спросом. Сомовские изделия вывозили на продажу не только в Верховажье, но и в Вельск, Вологду, Тотьму, Архангельск.

Хорошими гончарными глинами богат Белозерский край. Здесь возникли и успешно развивались многие гончарные центры. Но особенно славились мастера Бураковской, Ферапонтовской, Зауломской, Георгиевской, Антушевской, Бечевинской волостей. Они владели различными способами обработки керамики. Для их изделий характерны мягкие округлые формы и утолщенные валики на горловинах. Особенно красивы большие кувшины с упругими туловами и короткими приплюснутыми ручками. В чернолощеной посуде примечательно сочетание матовой поверхности с блестящими черными дорожками.

Закуштская волость Кадниковского уезда была одним из самых известных гончарных центров. Гончарным ремеслом в этой волости занималось едва ли не все население. Мастера изготовляли и обварную, и поливную, и чернолощеную посуду. Во время навигации ее везли на небольших судах в Вологду, Ярославль и Кострому. Появлялась она и на Нижегородской ярмарке.

Приложение

Н. М. Лопатенко, С. А. Лопатенко
Гончарство Ерги

Ерга (Воскресенское) – большое современное село, расположенное в сорока километрах от Череповца по дороге на Кириллов. Ранее оно было центром Петриневской-1 волости Череповецкого уезда Новгородской губернии. Первое упоминание о Ерге относится к началу XVI в. В грамоте великого князя Василия Ивановича говорится о починке ямской избы и участка дороги: «...от Ергольского Яму до Надпорожского Яму дороги почистити и мостов по рекам и болотам и по грязем велел починити». Извоз был основной повинностью крестьян этой волости. Среди промыслов наибольшее развитие получили бондарный, корзиночный и гончарный.

Развитию гончарного промысла в волости способствовало наличие богатых залежей глины и их удобное расположение. Масштабы промысла были весьма внушительны. К началу 1910 г., судя по статистическим данным, в гончарном производстве был занят 151 человек из 11 сел. Мастера 128 дворов ежегодно поставляли в Череповец и его окрестности на ярмарки до 15 возов продукции с каждого двора. Производительность труда определялась 5–6 возами различных изделий на одного человека, до 5000 изделий со двора. При таком развитии производства ерговские горшечники обеспечивали посудой не только близлежащую округу, но и вывозили ее за пределы Новгородской губернии.

Рабочий сезон начинался с осени и заканчивался по весне с тем расчетом, чтобы доставить часть товара на ярмарки по зимнему пути. А другую часть приобретали купцы, отправляющие барки по большой воде в Поволжье и Петербург.

Главным занятием крестьян оставалось земледелие. Гончарство же считалось сезонным заработком.

Работали мастера в жилой избе. Здесь же в русской печи изделия и обжигали, предварительно просушив их несколько дней. Наемных работников не привлекали. Все операции, связанные с производством, начиная с заготовки глины и дров, выполнялись силами одной семьи. Гончарство, таким образом, не выходило из рамок домашнего производства.

Процесс изготовления посуды начинался с приготовления сырья. Красную глину брали неподалеку от жилья (иногда – прямо в огороде). Ее заносили в избу, сваливали в груду и постепенно разминали ногами. Груда превращалась в плоскую лепешку. Следы ног оставляли на глине своеобразный рисунок – расходящиеся от центра круги, напоминающие изображение солнца на старинных прялках. Движения человека, мнущего глину, похожи на движения женской пляски. (Кстати, готовили глину женщины, а лепили горшки мужчины.)

Как только глиняная лепешка становилась тонкой, ее сворачивали наподобие половика, обсыпали из решета крупным песком (дресвой), чтобы глина не прилипала к полу, и снова разминали. В результате такой операции, проделанной семь раз, глиняное тесто становилось пластичным, однородным по составу, без комочков.

Специальных инструментов для работы, кроме гончарного круга, не было. Клепик (деревянный нож) да веретено – эти инструменты использовали женщины для тканья поясов и прядения нитей.

Гончарный круг был очень простой конструкции и не имел металлических деталей. Деревянная ось закреплялась жестко в деревянной скамейке. В круге с нижней стороны имелось углубление, в которое вставлялась ось. Она проходила через отверстие крестовины, прочно скрепленной посредством колышков с кругом.

Сосуд формовали вручную древнейшим способом кольцевого налепа. Вращающийся круг помогал горшечнику выравнивать стенки изделия.

Сначала в ладони делали дно – «дёнышко». Оно имело вид чашки с достаточно высокими краями. Затем бросали горсть дресвы на круг, ставили «дёнышко» в центр круга и наращивали стенки сосуда «скалками» (глиняными жгутами). Под пальцами мастера жгут превращался в тонкое высокое кольцо. Кольца прочно сцепляли между собой. Бока сформованного горшка тщательно выравнивали клепиком сначала снизу вверх, а затем вдоль сосуда, и «замасливали» смоченной в воде тряпочкой. Готовый сосуд снимали с круга и ставили на просушку.

Важным этапом в создании сосуда является обжиг. Готовились к нему основательно, запасаясь хорошо просушенными дровами. Закладывали продукцию в печь с вечера вдвоем. Один подавал, другой укладывал на под горшки. В печь входило до ста штук разной посуды. Больших пивников штук 18 да 10 горшочков поменьше, а между ними кринки и товар помельче.

Для придания прочности глиняную утварь «обваривали». С конца XIX в. стали применять «поливу». Обливную посуду везли в город, чтобы продать дороже. Для собственных нужд обливали лишь ту утварь, что не ставили в печь. Ее называли «столовой» посудой. Готовили же пищу в кухонной, обварной, так называемой «черной».

Черную посуду, выражаясь современным языком, можно назвать экологически чистой. Вкусовые качества пищи в ней как бы концентрировались. Она варилась в собственном соку, постепенно отдавая влагу, но не усыхая при этом. Минералы, входящие в состав глины, переходили в пищу, оказывая благотворное влияние на здоровье человека. Периодически черную посуду дезинфицировали. Каждая хозяйка несколько раз в году прокаливала горшки в русской печи, поставив их на под вверх дном. Иногда после этой процедуры посуду еще и обваривали, опуская в кипящую мучную «болтушку», чтобы вновь покрыть защитной пленкой.

1996

Глиняная игрушка. Древний промысел

Глиняная игрушка – одно из самых интересных и самобытных явлений в народной культуре. История ее начинается в далеком прошлом. На территории нашей страны древнейшие глиняные фигурки, найденные археологами, относятся ко II тысячелетию до н. э. Но они не были игрушками в нашем понимании. Эти скульптурные изображения использовались в языческих обрядах. Для детских забав они служить не могли. Но постепенно такие изображения утратили мифологический смысл и стали игрушками в собственном смысле слова, т. е. предметами, предназначенными для детских игр. При раскопках древнерусских городов находят детские игрушки, относящиеся не только к XVII, но и к X в.

Глиняные игрушки делали почти везде, где были залежи глины и где занимались гончарством. Но их изготовление было попутным, второстепенным делом в гончарном производстве. Чаще всего игрушки лепили не мастера, а женщины и дети. Лепили и для себя, забавы ради, и на продажу. Без них ярмарки были бы не столь праздничными и нарядными. И лишь в некоторых местах производство игрушек стало самостоятельным промыслом. Наиболее известными центрами этого промысла стали слобода Дымково (г. Вятка), деревни Каргопольского уезда (Олонецкая губерния), деревня Филимоново (Тульская губерния), деревня Абашево (Пензенская губерния).

Технология изготовления глиняных игрушек везде примерно одна и та же. Красную, серую или белую глину смешивали с мелким просеянным песком и разводили водой, превращая в вязкое тесто. Из этого теста и лепили фигурки. Сначала их просушивали на ветру, а через несколько дней обжигали. Традиционными персонажами были женщина, конь, птица, всадник, олень и медведь.

Самой большой известностью в нашей стране пользуются дымковские, или вятские, глиняные игрушки. Но мало кто знает, что история дымковской игрушки тесно связана с Вологодским краем. В XV в. великий князь Иван III стремился подчинить Москве непокорных жителей Великого Устюга. Многих ремесленников из этого северного города переселили в глухие места на реку Вятку, в окрестности города Хлынова. Переселенцы основали слободу, которую назвали Дымково – так же, как называлась дорогая их сердцам местность под Великим Устюгом. Там, по преданию, и появились в конце XV–начале XVI в. первые дымковские игрушки.

Традиции каргопольских мастеров

Другим не менее известным центром глиняной игрушки стал Каргополь. (В 1920-е гг. он входил в состав Вологодской губернии.) Примечательная особенность каргопольской игрушки заключается в том, что наряду с традиционными фигурками мастера лепили и фантастических животных. Большинство изделий – отдельно стоящие фигурки. Но иногда создавались и несложные композиции с участием двух-трех персонажей, объединенных простым действием.

Каргопольские игрушки – это фигурки небольшого размера (8–14 см). Пропорции человеческого тела у персонажей несколько нарушены, что придает им грубовато-наивную выразительность. У них крупные головы, длинное туловище, а руки и ноги короткие.

На Каргополье игрушки лепили, как и везде, по частям. Основой служил торс вместе с головой. Он ставился на юбку у женских фигурок или на отдельно вылепленные ноги – у мужских. К торсу присоединялись свернутые калачиком руки, шляпы, сумки и другие детали.

Обожженные игрушки покрывали белой краской. Она служила и фоном для росписи, и выполняла роль самостоятельного цвета. Роспись каргопольской игрушки своеобразна. Ее цветовая гамма приглушена, по-северному сдержанна. Для нее характерны розовые, зеленые, сиренево-синие, желтые, оранжевые и красные краски неярких оттенков. Мастера применяли три приема росписи: 1) окраска отдельных частей фигурки одним цветом; 2) наложение цветовых пятен; 3) простой узор из прямых и волнистых линий.

Каргопольская игрушка – искусство крестьянское, без ощутимых влияний городской культуры. В ней во всей полноте отразились представления русского крестьянства о жизни и красоте.

Изделия умельцев из Ерги

Крупный гончарный промысел, как уже говорилось, существовал в селе Ерга, расположенном в 40 км от Череповца. Делали в этом селе и игрушки. Особенно славились глиняные свистульки местных мастеров. Они были небольшими по размеру (около 5 см) и разнообразными по форме. Под руками умельцев из Ерги способность издавать музыкальные звуки обретали глиняные изображения не только живых существ (птичек, собачек, барашков, бычков, лошадок), но и неодушевленных предметов (саней, столов, самоваров, граммофонов, сапог). На первый взгляд эти изделия могли показаться грубоватыми. Мастер не всегда заботился о тщательной отделке деталей. Зато общий вид каждой фигурки был исполнен выразительности. Стоило повнимательнее присмотреться – и сразу становилось заметно, как точно передана грациозность животного, способность к полету птицы, практическое назначение того или иного предмета.

О. С. Попова
Каргопольская игрушка

Центром промысла была д. Гринево, где проживали мастера И. В. Дружинин и У. И. Бабкина. В музеях хранятся игрушки И. В. Дружинина, созданные в 1935–1940 гг. Это по-крестьянски мощные, коренастые фигуры людей, а также стоящие, подобно людям, на двух ногах олени, медведи, птицы – то ли сказочные персонажи, то ли изображения ряженых. Много женских фигур с ребенком на руках, с корзиной, с птицей, занятых хозяйственными заботами. На них широкие юбки, разнообразные головные уборы, кофты с крупными налепными пуговицами. Не лишены бытовых черт и другие фигуры. Каждый персонаж показан в действии: одни несут сосуды, другие играют на гармошке или на рожке, мужчина курит, развалясь в кресле. Обобщенность форм, четкий выразительный силуэт, крупная лаконичная роспись делают их монументальными, несмотря на небольшие размеры (10–15 см). Цветовое решение этих игрушек очень красиво и необычно. По предварительной побелке они раскрашены желтой, розовой, серой, сиреневой, бирюзовой, коричневой, черной матовыми гуа-шевыми красками в изысканных сочетаниях. Геометрический белый или черный орнамент из кругов, прямых и косых крестов, полос, штрихов, овалов похож на древние знаки. Пятнами, полосами, штрихами намечены формы одежды, черты лица. Все образы полны большой жизненной силы и внутренней значительности, выглядят непринужденными и самоуверенными.

Игрушки У. И. Бабкиной гораздо меньшего размера, в них сильнее выражено движение. Они расписаны масляными красками, грубее по расцветкам, иногда случайным (какая краска была у мастерицы, такой и красила). Несмотря на это, работы привлекательны своей непосредственностью, пластичностью. Поистине неисчерпаемая фантазия и острая наблюдательность вместе с традиционными приемами воплощены в фигурках и группах У. Бабкиной. Тематика их разнообразна: здесь и постоянные для народной игрушки конь, баран, олень, и более сложные групповые композиции, например, охота на медведей (могла появиться под впечатлением от книжной иллюстрации или фотографии), часты бытовые сюжеты: катание на санках, танцующая пара; сказочные образы: Полкан-богатырь, птица Сирин и др. Мастерица лепила их с веселой улыбкой, сама радовалась им и шутила. Так же веселы и простодушны ее игрушки.

1984

Г. Л. Дайн
Невиданное диво

Многолюдными были русские базары и ярмарки прошлого века. Сегодня они показались бы нам великолепным зрелищем, где все жило одной неуемной жизнью, деловой и одновременно праздничной. Веселым праздником вливались в жизнь народа пестрые, шумные ярмарки. Принаряженная толпа, ярко раскрашенные ярмарочные вывески, горы всякой снеди и разного товара никого не оставляли равнодушным, тем более художника.

В самом деле, было чему подивиться, чего только не привозили на ярмарку! Здесь можно было увидеть и выступления бродячего цирка с заморскими зверями, и развлекательные клоунады, пантомимы, услышать заунывного шарманщика и рядом веселого гармониста – исполнителя сатирических куплетов, задорных частушек, и, конечно, не обходилось без театра «Петрушки». И среди всей этой шумливой разноголосицы слышались зазывные голоса продавцов и разносчиков игрушек.

Ай да кукла,
Ай да Малаша,
Неслыханное чудо,
Невиданное диво! –

бойко выкрикивали в какой-нибудь игрушечной лавке, и еще громче – в другой:

Наша хата
Утехами богата –
Расчески-гребешки,
Свистульки-петушки...

Всегда было оживленно около игрушек. Их продавали в магазинах и лавках, в наскоро сколоченных палатках и прямо с открытых лотков, а то просто раскладывали на земле, и не как придется, а сорт к сорту, ряд к ряду, кукла к кукле, конь к коню – презанятная выставка получалась. Умели продавцы и разносчики игрушек показать свой товар. Выставляли на прилавок самые смешные и забавные игрушки, с веселыми приговорками и прибаутками предлагали их любопытному покупателю:

Купи-ка, мамаша, папаша,
Деточка-то ваша,
С этой игрушкой пусть
Он поиграет, повеселится,
Потешится, порезвится.

Разве не остановится прохожий, услышав такую интригующую рекламу? Непременно подойдет, посмотрит, прикинет и, глядишь, купит игрушку – подарок с ярмарки. Если не своим ребятам, так другим будет радость, «на доброе здравие».

Повсеместно в городах и крупных торговых селах продавалась промысловая игрушка. На северных же базарах, не таких богатых и многолюдных, как в центре России, игрушечный товар редко бывал привозным. В основном здесь торговали местной архангельской игрушкой. Глиняные поливные и расписные игрушки лепили мастера в ближних деревнях под Каргополем – в Токареве, Гриневе, Печникове, Ананьине, где издавна занимались гончарным промыслом. Здешние места безводные, земли скудные на урожай, и населению окрестных деревень приходилось жить не только крестьянским трудом, был необходим приработок. Так и привилось в этих краях гончарство, и, помимо разной посуды, стали «горшечники» лепить игрушки.

Закаляли игрушки в русской печи, а затем раскрашивали. Инструмент и материал для росписи был домашнего изготовления. Кисти мастерили из коровьего или конского волоса, из кудели, соломинки или прутика. Для красок шли мел, печная сажа, цветная глина, иногда сурик, синька, настой ржавого железа или отвар ольховой коры – вот вся цветовая палитра.

Как выглядели старые каргопольские игрушки, мы не знаем, так как они не сохранились. Но судить о них можно по работам прекрасного мастера-игрушечника И. В. Дружинина (1887–1949). Его игрушки экспонируются в Музее игрушки Загорска, а также в Каргопольском краеведческом музее, в музеях Москвы, Ленинграда. В своем творчестве И. В. Дружинин сохранил все лучшее, что было в традиционной каргопольской игрушке: темы, сюжеты, пластику, цветовую и орнаментальную роспись – весь ее образный строй. И в то же время он повторил ее по-своему, как истинный художник.

Их не так уж много, замечательных дружининских игрушек, маленьких фигурок, которые легко умещаются в ладони. Но чем дольше на них смотришь, тем острее ощущаешь их неигрушечную значительность. Перед нами не просто куклы или зверюшки, это – целый мир образов, удивительно правдоподобных и в то же время мифологических, сказочных. Как будто совсем обычными делами заняты глиняные барыни и крестьянки, а рядом – мужики-гармонисты, охотники, солдаты... и тут же коровы, кони, гуси, медведи... Кажется, все знакомо и понятно в этом крохотном игрушечном мирке. Но только почему-то строго и неулыбчиво смотрят «каргополки», и столько молчаливой важности в их застывших позах. Фигурки не идут, не движутся, они торжественно позируют, статична их пластика.

Впечатление это усиливает «немногословный» геометрический орнамент. Кресты, ромбы, овалы, круги – не просто узор, а символические знаки, сохранившие древние следы культа солнца и земли. Потому так и значительны дружининские игрушки – их художественным языком выражена взаимопроникающая связь мира природы и мира человека. И язык этот во многом близок самой природе. Сдержанная спокойная роспись игрушек, ее серебристо-серые, нежно-розовые, блеклые зеленые и желтые оттенки – все это благородные краски северной природы.

Нигде в другом месте не могли появиться такие игрушки. Они должны были родиться здесь, на этой скромной древней земле, среди суровой и величественной природы, в умелых руках людей, которые помнят и берегут мастерство предков.

1987

Баранов С. Ю. Гончарное искусство // Культура Вологодского края : рукоделия и ремесла. – Вологда, 2004. – С. 76 – 96.