Усадьба Бердяевых-Батюшковых в сельце Хантоново Пошехонского уезда Ярославской губернии: (опыт исторической реконструкции)

// Р.Лазарчук. К.Н.Батюшков и Вологодский край: Из архивных изысканий. – Череповец, 2007
  

Судьба «дворянских гнезд» России не может не вызывать чувства ностальгической грусти и щемящей душу боли. Если усадьба мемориальная и она не сохранилась – в особенности. От Хантанова, где К.Н. Батюшковым были написаны «Видение на берегах Леты», «Мои Пенаты», «Беседка муз», «Умирающий Тасс» и подготовлены к изданию «Опыты в стихах и прозе», не осталось ничего: ни господского дома, ни хозяйственных построек или каких-то следов их былого существования – развалин, фундамента, ни вековых деревьев. Навсегда утрачен исторический ландшафт. Он пострадал дважды: в 1941-1947 годах, когда часть хантановских земель была затоплена водами Рыбинского водохранилища, и в 1974-м, когда распахали огромный холм, на котором некогда стоял дом, окружённый садом. От барской усадьбы в Хантанове остался лишь пруд.

Первое упоминание о Хантанове в научной литературе, посвящённой К.Н. Батюшкову, относится к 1887 году [1]. Возобновление интереса к родовой усадьбе предков поэта по материнской линии спустя сто лет во многом объясняется стремлением к её восстановлению. Однако история Хантанова ещё не написана. Документированы лишь её отдельные эпизоды [2]. Основным источником предлагаемых реконструкций [3] остаются письма К.Н. Батюшкова (в этом качестве их впервые использовал Л.Н. Майков), свидетельства жителей Хантанова, помнящих барский сад таким, каким он был в конце 1930-х годов [4], и предания, в достоверности которых у нас уже была возможность усомниться [5]. Отсутствие серьёзной источниковедческой базы неизбежно ведёт к мифологизации усадьбы Батюшковых в Хантанове.

Русская дворянская усадьба – своеобразный «экстракт вселенной всей» «на десятине» земли [6] – была моделью мира, и потому реконструкция усадебной жизни есть реконструкция всех её составляющих: бытового уклада, хозяйственной деятельности, архитектурного ансамбля и ландшафта, предметной среды и духовной культуры. Однако каждое из этих начал является производным. Личность хозяина усадьбы, его общественный статус и материальные возможности – вот главный фактор, определяющий тип усадьбы и своеобразие усадебного мира. Наконец, усадьба – лишь часть имения, обособленная от его остального комплекса и в то же время органически связанная с ним. Именно поэтому история владения Хантановом оказалась в нашем исследовании не только главным, но и сюжетообразующим и композиционноорганизующим «мотивом». 

Мы видим свою задачу в осуществлении исторической реконструкции Хантанова, основным источником которой станет документ. Однако полнота восстановления отдельных составляющих дворянской усадьбы Бердяевых-Батюшковых определяется характером обнаруженных материалов. Как всякий первый опыт исследования такого типа, наша работа не может претендовать на окончательность и полноту характеристик. Подводя итоги многолетних архивных разысканий, мы одновременно выявляем «белые пятна», формулируем проблемы и, следовательно, намечаем пути дальнейших поисков. 

Близость Хантанова к Череповцу (их разделяют 32 км) отнюдь не означает, что имение Бердяевых-Батюшковых находилось «в Череповском уезде Новгородской губернии» [7], как полагал Л.Н. Майков. Этот ошибочный адрес стал общим местом литературы о поэте. Между тем из многочисленных документов, относящихся к 1770-1900-м годам, видно, что Хантаново входило в состав Пошехонского уезда Ярославской губернии. Исправим еще одну неточность. Л.Н. Майков называет Хантаново и селом, и сельцом [8]. Однако в документах оно именуется «сельцом» [9], то есть крестьянским селением без церкви, в котором была барская усадьба. Наконец, как следует писать название этого населённого пункта: Хантоново (традиция, идущая от Л. Н. Майкова, закрепилась в литературоведческих исследованиях) или Хантаново [10] (такова официальная орфографическая форма этого географического названия)? Попытка объяснить или устранить разночтение оказалась безуспешной: в документах встречаются оба написания [11]. 

Определить время возникновения Хантанова и «возраст» усадьбы Бердяевых-Батюшковых пока не удалось. В «Родословии Вологодской деревни» оно значится среди селений, упоминаний о которых в письменных источниках до середины XVII века «составителем не найдено» [12]. Точными сведениями о том, кто из Бердяевых (в «Общем гербовнике Всероссийской империи» этот род значится под 1598 годом [13]) первым стал хозяином Хантанова, когда и как (то есть при каких обстоятельствах) это произошло, мы не располагаем. Однако анализ документов, входящих в состав «Дела о дворянстве рода Бердяевых» [14], позволяет воссоздать гипотетический порядок наследования пошехонского имения со второй половины XVII века до конца 1770-х годов. В 1660-х годах поместье в Пошехонье имел лишь один из четырёх сыновей далёкого (V поколение) пращура поэта Петра Семёновича Бердяева [15] – стряпчий Осип Петрович Бердяев [16]. Его наследник, Андрей Осипович, остался бездетным. «Андреево поместье» дважды подвергалось разделу между его двоюродными братьями – сыновьями дяди Гаврилы Петровича Бердяева: Гаврилой, Леонтием и Григорием. В1720 году оно было «оправлено натри части», в 1734-м – «по записи полюбовно» – на две (Гаврила Гаврилович скончался в 1723 году) [17]. Судя по документам Российского государственного архива древних актов, пошехонское поместье Андрея Осиповича стало собственностью прадеда К.Н. Батюшкова – Григория Гавриловича Бердяева (1670 –между 1737 и 1747 годами). Отставной вахмистр имел «жительство в Вологодском уезде в Угольской волости в сельце Браткове; крестьян за ним <...> в Вологодском да Пошехонском уездах в разных деревнях <...> мужеска полу 120 душ» [18].2 июня 1754 года Вотчинная коллегия вынесла определение по челобитью сыновей Григория Гавриловича «от армии поручиков и Лейб-кампании гренадеров Григория и Степана». Помимо недвижимого имения отца, матери (Марфы Петровны), покойного младшего брата Петра, разделу подлежало и «имение», оставшееся после их родных дядей – Гаврилы, Леонтия и Семёна [19]. В «Деле о дворянстве рода Бердяевых» представлено только «недвижимое с крестьянами имение», доставшееся «на часть» Степана Григорьевича Бердяева и после его смерти перешедшее к сыновьям покойного, Николаю, Льву и Алексею, что вполне объяснимо: ведь копии всех документов предъявлены Вологодскому Депутатскому собранию внуками Степана Григорьевича [20]. Отметим любопытную подробность: пошехонским имением владел лишь Алексей Степанович Бердяев. Однако принадлежащее ему село Воскресенское с деревнями было «приобретено» его отцом «покупкою» [21].

Значит, «пошехонское имение» Осипа Петровича при разделе, состоявшемся 2 июня 1754 года, «поступило» на «часть» Григория Григорьевича Бердяева. Косвенное подтверждение этой версии находим в «Генеральном алфавите Ярославского наместничества помещикам...», согласно которому за Степаном Бердяевым в Пошехонском уезде числилось всего три души, за его братом Григорием – 54 [22]. Документ не датирован. Однако, судя по тому, что Григорий Григорьев Бердяев назван сначала премьер-майором, а через несколько строк – подполковником, владельцем 56 душ [23], сообщаемые в «Генеральном алфавите Ярославского наместничества помещикам...» сведения относятся к середине 1760-х годов. Поясним: в 1758 году дед поэта по материнской линии еще значится Лейб-кампании гренадером [24] в 1770-м – уже подполковником [25]. Сопоставив эти даты, приходим к заключению: именно на 1760-е годы приходится тот момент служебной биографии Г.Г. Бердяева, который зафиксирован в «Генеральном алфавите...»: срок его пребывания в чине премьер-майора подходил к концу, а служба в полковничьем чине только начиналась... Приведём еще один аргумент, подтверждающий нашу гипотезу: из документа Российского государственного архива древних актов следует, что в августе 1774 года дед поэта по материнской линии «живёт в пошехонских вотчинах» [26]. Цепочка фактов, добытых нами на этом этапе исследования, замкнулась. Но насколько убедительны наши построения? Почему «пошехонское имение» Г. Бердяева должно непременно означать Хантаново? 

Самый ранний из известных нам документов, непосредственно относящихся к этой теме, – «Межевая книга сельца Хантоново, владения наследников Бердяевых» [27]. Она составлена 27 августа 1777 года. Г.Г. Бердяев скончался 23 сентября 1775 года [28]. «Пошехонское имение» Григория Григорьевича теперь является собственностью его детей – «морского флота мичмана Николая обще с сестрою его девицей Александрой Григорьевых детей» [29]. В «Межевой книге» точно определены не только границы владения Бердяевых в Большой Арбужевской волости Пошехонского уезда, но и его составляющие: сельцо Хантаново с деревнями Глухое Хантаново, Петряево и пустоши (то есть запустевшие селения) Денисове, Шаверино, Витья, Хрулево, Тимоново, полпустоши Афонино и Ковригино (Коврижка), с «их пашенною землёю, сенными покосами, лесными и прочими угодьи» [30]. В 1780 году Николай Бердяев утонул при крушении пинки «Евстафий» [31], Александра Григорьевна, уже ставшая женой Н.Л. Батюшкова, оказалась единственной наследницей сельца Хантанова с деревнями Глухое Хантаново и Петряево – родового имения Бердяевых. Родового, потому что других пошехонских имений у её отца не было. Неслучайно в сознании поэта материнское Хантаново всегда было связано с памятью о «прадедах» [32].

«Гипотезы в литературоведении, – пишет Д.С. Лихачев, – становятся фактами постепенно, через дополнительные наблюдения, через открытие какого-либо нового доказывающего документа...» [33]. В нашем случае – через обнаружение документального подтверждения тому, что «пошехонское имение» Осипа Петровича, которое в течение столетия (1660–1750-е годы), как тогда говорили, «переходило в роде Бердяевых постепенно до Г.Г. Бердяева», называлось Хантаново. Результаты наших многолетних архивных разысканий оказались совершенно неожиданными. «Дело Григория Григорьева сына Бердяева о справке за ним недвижимого имения Пошехонского уезда...», хранящееся в Российском государственном архиве древних актов, не давало ответа на поставленные вопросы, а умножало их. 

В марте 1767 года подполковник Григорий Бердяев купил за 4000 рублей у Александра Дмитриевича Вельяминова недвижимое имение [34], но какое?.. На 44 листах, составивших дело (л. 147-190 об.), встречается семь вариантов написания географического названия сельца: Хамтуново, Халтуново Рожественное тож, Хатуново, Хантуново, Хатаново, Хантово, Хатоново [35]. Установить его точное название по другим источникам не удалось: в документе, датированном августом 1765 года, в обозначении вотчины секунд-майора А.Д. Вельяминова на восьми листах текста тот же разнобой, но в меньшем масштабе: Халтуново, Хатаново, Хатуново [36]. Ни одного из перечисленных названий нет ни в «Алфавите селениям и дачам по Пошехонскому уезду...» (1800) [37], ни в «Экономическом примечании Пошехонского уезда» [38], ни в «Списке населённых мест Ярославской губернии...» [39]. Однако во всех этих указателях значится сельцо Хантаново. Купленное господином Бердяевым поместье состояло в той же, что и Хантаново, Арбужевской волости Пошехонского уезда, а название причисленной к сельцу деревни тоже начиналось со слова Глухое Халтуново (ср. Глухое Хантаново) [40]. Так, может быть, Халтуново, Хантуново, Хамтуново и др. – не что иное, как «вариации» одного топонима Хантаново, неизбежное следствие неразборчивости почерка или небрежности составителя документов? Пропуск одного из слогов или искажение слова преследовали сельцо Хантаново и в течение следующего столетия: в «Экономическом примечании Пошехонского уезда» (начало XIX века) имение девиц Александры и Варвары Батюшковых названо Хайтановым [41], в документах по разделу имения между сестрами (1819) –Хантово [42], а на карте 1899 года этот населённый пункт обозначен как Хойтанова [43]. Что же касается второго «наименования» Халтуново – Рожественное тож, то оно, несомненно, связано с «семейной микротопонимикой», в данном случае – с особо почитаемым праздником: усадьбы с большой («не менее чем полугора-двухсотлетней») историей нередко имели «пять-семь названий» [44]. 

Остается признать, что купленное дедом поэта в 1767 году имение и есть то самое неназванное, которое упоминается в «Генеральном алфавите...», и что родовое пошехонское владение Бердяевых к тому времени уже было продано. Нет. Эта версия не подтверждается документально. В «Генеральном алфавите Ярославского наместничества помещикам...» значится поручик Александр Дмитриевич Вельяминов, имевший в Пошехонском уезде 129 душ [45]. Ни в одном из документов более позднего времени (1800, начала XIX века) эта фамилия не встречается. Значит, «Генеральный алфавит Ярославского наместничества помещикам...» составлен до 1767 года. В таком случае как называется пошехонское имение (мы полагаем, родовое), в котором подполковнику Григорию Бердяеву принадлежало 56 душ? [46] Удастся ли нам ответить на эти вопросы, покажет время. 

А.Г. Батюшкова скончалась 21 марта 1795 года. Обстоятельства, предшествовавшие разделу оставшегося после неё имения, описаны Л.Н. Майковым и В А Кошелевым [47]. Однако результаты раздела, то есть части имения, доставшиеся каждому из наследников, остаются неизвестными, и потому обтекаемая формула Л.Н. Майкова «Хантоново, унаследованное Батюшковым и его сестрами от своей матери», стала общим местом литературы о нём. Гипнотическое воздействие этой фразы породило недоверие к самому поэту. «.. .Пишу к вам <...> из деревни сестры моей» (курсив здесь и далее мой. – P.Л.); «Жить дома и садить капусту я умею, но у меня нет ни дома, ни капусты: я живу у сестёр в гостях...» (II, 328,438), – в словах Батюшкова усматривают «несоответствие действительности», выражение «особенной поэтической позиции, обусловленной жизненной рефлексией» [48]. Однако подлинность его свидетельства подтверждается документально. Из «Купчей крепости» 1809 года, хранящейся в Рукописном отделе Института русской литературы Российской академии наук, следует, что Константин не просто «отделил» сестрам Александре и Варваре «Ярославской губернии сельцо Хантоново, деревни Хантоново, Петряево» и «Филимоново – в Новгородской». В этих селениях им принадлежало всё: земли, крестьяне, «хоромное и огуменное строение», скот, лес, покосы, господский дом, а в нем «мебели» [49]. «Из всего того имения» брат «не оставил за собою ничего» [50]. Таким образом, с 1809-го по 1818 год пошехонское имение Батюшковых находилось в «общем владении» девиц Александры и Варвары Батюшковых. 26 февраля 1819 года в Ярославской палате Гражданского суда состоялся раздел движимого и недвижимого имения сестёр. Всё, что Александре Батюшковой и «флота лейтенанта Аркадия Соколова жене» Варваре Николаевне досталось «после родительницы» их, теперь было разделено «по равной доле», «пополам» [51]. 

После смерти Александры Николаевны (1841) принадлежащее ей «недвижимое имение» перешло к брату [52]. Но душевнобольной поэт, «находящийся <...> в ведомстве Вологодской дворянской опеки под управлением опекуна коллежского асессора Гревенц» [53], едва ли осознавал случившееся. Однако юридически в 1841-1855 годах родовым имением Бердяевых – сельцом Хантановом с деревнями владели двое: Варвара Николаевна Соколова и Константин Николаевич Батюшков.

«Прямыми и законными наследниками» скончавшегося 7 (19) июля 1855 года поэта были его младшая сестра В.Н. Соколова и племянники, статский советник Г.А. Гревенс [54] (сын сестры Анны Николаевны) и поручик Л.П. Шипилов (сын Е.Н. Батюшковой – в замужестве Шипиловой). Опасаясь того, что состоящие «на господской запашке» сельцо Хантаново с деревнями «чрез раздробление <...> потеряют ценность», тётка и двоюродный брат «уступили» «означенные имения в целом их составе» Г. Гревенсу, обязавшемуся выплатить В.Н. Соколовой и Л.П. Шипилову «за каждую ревизскую душу по 200 рублей серебром» [55] 

. С конца 1856 года (раздел состоялся 10-13 декабря 1856 года в Вологодской палате гражданского суда) пошехонское имение Бердяевых-Батюшковых было собственностью В.Н. Соколовой и Г.А. Гревенса. Скончавшаяся в 1881 году Варвара Николаевна завещала свою часть – половину сельца Хантанова с деревнями Глухим Хантановом и Петряевом родному племяннику гвардейской артиллерии штабс-капитану Леониду Павловичу Шипилову [56] (1819-1900) [57]. 26 июля 1902 года Вологодский окружной суд утвердил дочерей Л.П. Шипилова, Марию и Екатерину, в правах наследования сельцом Хантановом Пошехонского уезда Ярославской губернии. Из документа видно, что сестры унаследовали – «в равных частях каждая» – всё сельцо [58]. Значит, к началу 1900-х годов в собственности Леонида Павловича находилась и та половинная часть Хантанова, которая принадлежала потомкам Г.А. Гревенса. М.Л. Шипилова и Е.Л. Шипилова (в замужестве Шейбер) – последние владельцы Хантанова, связанные с поэтом родством.

А.Г. Батюшковой и её детям удалось сохранить те 1827 десятин 2262 квадратные сажени (~ 2000 гектаров), которые она унаследовала от отца. По сведениям «Межевой книги сельца Хантонова», пашня занимала четверть площади – 478 десятин 1200 квадратных сажен, дровяной строевой лес – 1303 десятины 474 квадратных сажен, «сенного покосу по оврагам» – 20 десятин, неудобные земли составляли около 16 десятин [59]. Владение Бердяевых-Батюшковых именуется в документах «дачей Пошехонского уезда» – так называется «участок земли, объединённый при генеральном межевании круговыми межами и приуроченный не к имени владельца, а к названию сёл, деревень и пустошей» [60]. В 1777 году в сельце Хантанове и деревнях состояло «по последней поданной к ревизии сказке» 128 душ «мужеска полу» [61]. Судя по документам 1800,1819,1825, 1842,1856,1857,1860 годов, размеры душевладения Батюшковых существенно не изменились. 

Теперь обратимся к реконструкции исторического ландшафта, хозяйственного уклада и отдельных элементов усадебного комплекса. Она будет осуществлена на основе «Межевой книги сельца Хантонова» (1777) и двух «Экономических примечаний Пошехонского уезда». Одно из них составлено в 1800 году [62], другое (владельцами Хантанова с деревнями в этом документе названы дочери А.Г. Бердяевой, Александра и Варвара) [63] может быть датировано временем не ранее июня 1808 года. 

Межевые планы сельца Хантанова, деревень Хантаново и Петряево, как следует из справки архивариуса, выданной в 1858 году [64], сгорели во время пожара 1799 года. Отсутствие столь важного документа едва ли компенсируется тремя «Геометрическими специальными планами...». Выполненные в 1861 году, съёмки зафиксировали ту «часть дачи сельца Хантанова с деревнями и пустошами, владения Г.А. Гревенса», которая поступила в «постоянный душевый надел временно обязанным ему крестьянам» [65]. На некоторых из планов обозначены (в качестве «смежных земель») наделы, полученные после реформы крестьянами В.Н. Соколовой [66]. Какая-то часть границы её владения (сестре поэта принадлежала половина пошехонского имения) отмечена на «Плане дачи единственного владения государственных крестьян села Спас-Мяксы с деревнями» [67]. 

Сельцо Хантаново и деревня Петряево находились на «суходоле» (ЭП 1800, л. 185), или «сухменном угорье», «лощине, долине без воды» [68], деревня Глухое Хантаново – при пруде. Границы дачи проходили по воде: «до ручьёв безымянных, одного на правой и другого на левой [стороне]». Земельные владения располагались «по обе стороны речек Мяксы, Каргача, Кокотихи, Травливки». 

Самая большая из них Мякса, шириною от 2 до 4 аршин (то есть от полутора до трёх метров). «В ней рыба: щуки, плотва» (ЭП 1800, л. 185) и пескари (л. 237). Знаменитая стерлядь в Мяксе не водилась. «Вода [в Мяксе] людям и скоту безвредна; а прочие речки и ручьи, кроме весны и дождей, без течения» (ЭП 1800, л. 185). «Водное пространство» пошехонского имения Бердяевых-Батюшковых составляло 4 десятины 201 квадратную сажень [69], более 4 га. 

Холмистая (или «гористая») местность – такой рельеф вообще характерен для Пошехонского уезда [70] – изрезана оврагами, занятыми сенными покосами. Другой вид естественного лугового пространства – наволоки, заливные луга: два по реке Мяксе (Кошевские – «у мосту» – и Наворсово в устье), на реке Шексне («в острову») и «противу деревни Борки, наволоки Вязники, Сергиево, Семёновский» [71]. Площадь сенных покосов – 20 десятин, то есть свыше 20 га (ЭП 1800, л. 184 об.). 

Лесные угодья занимали более 70% дачи. Лес был строевой – высокие, прямые сосны и ели – и дровяной – берёзовый и осиновый. В «Экономическом примечании» из собрания Российского государственного исторического архива скрупулёзно перечислены все обитатели хантановского леса – птицы: «тетерева, рябчики, куропатки, соловьи и разные мелкие» – и звери: «медведи, волки, белки, зайцы и горностаи» (л. 233 об.). По-видимому, в сознании Батюшкова волк стал знаковой «фигурой» всего края: «...давно бы уехал... в леса Пошехонские опять жить с волками и с китайскими тенями воображения довольно мрачного...» (II, 120). Разделял ли Константин Николаевич обычную для русского помещика страсть к охоте, сказать трудно. Но собаки («две белых, одна черная» – «суть живая практическая дружба» (II, 145)) у Батюшкова были, а А.П. Беницкого поэт просил прислать «книгу, что у него есть, о псовой охоте» (II, 97). 

Пашня составляла четверть всех земельных владений – 478 десятин 1200 квадратных сажен, то есть более 500 га (ЭП 1800, л. 184 об.). Почва в этих местах «иловатая» («иловатый суглинок, или «серая» земля») – без внесения удобрений «почти вовсе неплодородная» [72]. На ней «лучше родятся рожь, овёс, ячмень и горох, а прочие семена средственно» (л. 237). 

В сельце Хантанове с деревнями в 1810-х годах – 38 дворов, 115 душ мужского и 108 женского пола (л. 236 об.). Крестьяне, принадлежащие сестрам Батюшковым, были «зажитком достаточны». Они находились «на оброке и промышляли хлебопашеством; женщины занимались полевой работой и домашними рукоделиями» (л. 237). В имении Бердяевых-Батюшковых никогда не было ни фабрик, ни заводов. 

Окном в большой мир для хантановских крестьян стало село Спасское на Мяксе «экономического владения» (ЭП 1800, л. 188 об.). Оно находилось в трёх верстах (3 км), на «большой дороге» из Пошехонья в Белозерск (л. 236). Раз в год, 6 августа, в Храмовый праздник Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, в Спасское приезжали «купцы из разных городов с шёлковыми и бумажными матерьями и мелочными товарами». «Каждонедельно, по средам», крестьяне ближайших селений торговали здесь «разными своими изделиями и припасами» (л. 236). В 1810-х годах в Спасском уже стояли две каменные церкви: Во имя Преображения Господня и Рождества Христова с приделом Казанской Божией Матери (л. 236). С Казанской иконой Пресвятой Богородицы связан Храмовый праздник сельца Хантанова, приходящийся на 8 (21) июля. 

Барская усадьба занимала площадь в 10 десятин 447 квадратных сажен (ЭП 1800, л. 184 об.), то есть около 10 гектаров. Современному биографу К.Н. Батюшкова представляется «огромный живописный холм <...>. На нем – декоративные уступы, вырытые ещё в XVIII веке крепостными крестьянами. На верхнем уступе – дом <...> липовая аллея <...> два декоративных пруда прямоугольной формы <...>. Второй уступ был большим цветником, садом, разбитым по образу версальских садов <...>. Нижний уступ был парком в английском роде» [73]. 

«Экономические примечания» воссоздают иную картину. Из всего традиционного для сельской дворянской усадьбы комплекса жилых и хозяйственных построек в 1800 году в Хантанове были лишь «дом господский деревянный и при нем ветряная мукомольная мельница» (ЭП 1800, л. 185). Сада в XVIII веке не было, да и не могло быть. Сельцо Хантаново с деревнями было «заглазным» имением. Судя по «Исповедным росписям церкви Всемилостивого Спаса, что на Угле» за 1770, 1771, 1774 годы, выйдя в отставку в 1768 или 1769 году, подполковник Григорий Бердяев жил в сельце Глуповском Угольской волости Вологодской губернии [74]. Его сын мичман Николай Бердяев, унаследовавший вместе с сестрой отцовское имение, служил во флоте. Став женой Н.Л. Батюшкова, Александра Григорьевна жила по месту службы мужа – в Великом Устюге, Ярославле, Вологде, Вятке. Овдовевший Николай Львович (1795) оставил Петербург не ранее 1799 года и до конца своих дней (1817) не покидал родовое имение Батюшковых – село Даниловское. 

Значит, сад в Хантанове мог появиться только после того, как его владельцами стали сестры Александра и Варвара Батюшковы. Но когда именно? 

Историки Хантанова полагают, что «образцовый парк» «был разбит в 1813 году пленными французами» [75]. Однако в единственном источнике («отрывочные фразы из писем К.Н. Батюшкова и его сестёр»), на который ссылается В.Д. Чусова, сведений о «пленном французском офицере по фамилии Мюджер» – паркостроителе и садоводе по профессии, якобы жившем «в Хантанове в 1813-1817 годах» [76], – мы не обнаружили. Нет в эпистоля-рии поэта и его сестёр самого слова парк, оно не встречается в документах того времени и не зафиксировано словарями конца XVIII – начала XIX века [77]. Английскому парк в России предпочитают русское: сад [78]. Хантаново не было исключением. И здесь говорили: сад [79]. Сад в Хантанове был заложен весною 1808 года. Полагая так, мы учитывали несколько фактов. Причиной семейного разлада, а значит, и переезда незамужних сестёр поэта Александры и Варвары в Хантаново стала женитьба их отца на А.Н. Теглевой. Судя по письмам Константина Николаевича (II, 66-68, 70-72) и Александры Николаевны [80], в 1807 году обе сестры находились в Петербурге. Первые упоминания о саде появляются в письмах поэта Александре Николаевне весной 1809 года: «Не забудь присмотреть за садом...»; «присмотри за садом...» (II, 89, 95). Недавно возвратившийся из «опасной экспедиции на Аландские острова», Батюшков находится в «крепких снегах Або», «за 2000 верст от Хантанова...»; его «положение ужасно»: «Скучен, печален, уединен» (II, 86, 84, 88, 84, 87). В этой ситуации тревоге поэта о саде можно найти лишь одно объяснение: это была первая зима в жизни хантановского сада. «Весна приближается. Сажай свою капусту, моя Александрии, но не выкапывай мою цветочную клумбу», – пишет Константин Николаевич сестрам из Надендаля 28 марта 1809 года (II, 86). «...Моя цветочная клумба» – подробность чрезвычайно важная. Она свидетельствует о том, что усадебный сад создавался при непосредственном участии поэта, а это могло произойти только весной 1808 года (факт пребывания К.Н. Батюшкова в Вологде и родовых имениях с апреля по июнь этого года установлен В.А. Кошелевым [81]). Последнее из сохранившихся хантановских писем поэта (оно адресовано Н.И. Гнедичу) датировано 24 июня 1808 года (II, 77-78) – осенью Батюшков возвратился в Петербург. Впереди был финляндский поход... 

Отсутствие упоминания о саде в «Экономическом примечании Пошехонского уезда» из собрания Российского государственного исторического архива не противоречит нашей гипотезе. Судя по несогласованности записей (владельцами сельца Хантанова названы в этом документе девицы Александра и Варвара Батюшковы, а пустошь Иматова (л. 245 об.) всё ещё числится за их матерью Александрой Григорьевной, скончавшейся в 1795 году), «сказки» составлялись сразу после раздела имения (он произошёл 12 июня 1808 года). В «Экономическом примечании...» зафиксировано состояние пошехонской усадьбы Батюшковых на вторую половину 1808-го – начало 1809 года, когда-то, что поэт называл садом, ещё не могло считаться таковым, ибо не соответствовало требованиям инструкций. 

По-видимому, оформление садово-парковой части усадебного ансамбля в Хантанове завершилось к концу 1810-х годов. В документах, датированных февралём 1818 года, перечислены его составляющие: «господский дом, сад, огороды, пруды и проспекты» [82]. В деловом языке XVIII – начала XIX века существовало несколько формул, определяющих характер сада: «плодовитый», то есть плодовый, – такой сад был в сельце Жукове, принадлежащем Аполлону Степановичу Соколову, родному брату бабки поэта по материнской линии, отцу будущего мужа Варвары Николаевны, – и «регулярный, неплодовитый», например, сад в имении надворной советницы Марьи Фёдоровны Головиной селе Никольском (ЭП1800, л. 263 об., 264; л. 26 об., 27) [83]. Регулярный сад в дворянских усадьбах Пошехонского уезда – явление чрезвычайно редкое. 

В Хантанове, судя по документам, был сад, не отвечающий столь строгим определениям. Не располагая точными сведениями о его планировке, местоположении отдельных элементов, отнесёмся к воспоминаниям хантановских крестьян с максимальной осторожностью: ведь в этих свидетельствах (даже самых надёжных) запёчатлён облик сада во второй половине ХIХ века. Прислушаемся к предостережениям Д.С. Лихачёва: «Вырастая, сад проходит не только через различные возрастные границы своих посадок, но и через различные изменения стилей, каждый из которых органично сливается с предшествующим» [84]. Реконструкция хантановского сада в определённый исторический момент его существования (1810-е годы) – задача невыполнимая. Спустя двести лет сад, который помнил Батюшкова, можно представить лишь в самых общих очертаниях. 

Подобно многим помещичьим садам-паркам, хантановский располагался по террасному принципу. От въезда в усадьбу к барскому дому тянулся проспект. Так называлась главная аллея: вспомним знаменитый «прешпект», обсаженный берёзами, в Ясной Поляне и «прешпект» в Лысых Горах, по которому мартовской осенью 1806 года ехал возвратившийся с войны князь Андрей Болконский. В хантановском саду эту роль выполняла липовая аллея. «Тёмных лип аллея» (Н.П. Огарёв) – самая характерная и самая поэтическая деталь русских усадебных садов [85]. (Вековые липы в Хантанове спилили осенью 1941 года.) [86] Однако в документах 1818 года упоминается не «проспект», а «проспекты». Сколько их было? Какими породами деревьев они были обсажены, неизвестно. 

Предмет постоянных забот, тревог и гордости поэта – цветы: «Не покидай цветов» (II, 216); «...проси Ивана, садовника, моим именем, чтобы он постарался за цветами, не прислать ли тебе семян цветочных? Здесь (в Москве.- Р.Л.) тотчас достать можно» (II, 386). В цветнике усадьбы Батюшковых росли китайский мак (II, 100) и розы (II, 386). В пространстве усадебного сада у цветника было своё место: он располагался вблизи дома помещика. Беседка находилась «в сени густой» «черёмух и акаций» (I,260), но где именно, остаётся неясным. Ведь единственным источником того времени, зафиксировавшим отдельные реалии растительного окружения беседки, оказалось стихотворение Батюшкова «Беседка муз» (май 1817). Это был живейший поэтический отклик на событие, о котором поэт сам рассказал в письме Н.И. Гнедичу: «Я убрал в саду беседку по моему вкусу, в первый раз в жизни. Это меня так веселит, что я не отхожу от письменного столика, и веришь ли? Целые часы, целые сутки просиживаю... руки сложа накрест» (II, 440). Боясь показаться в глазах друга чрезмерно восторженным или сентиментальным, он резко меняет тон. Вторая часть этого пассажа откровенно иронична: «Сам Крылов позавидовал бы моему положению, особливо, когда я считаю мух, которые садятся ко мне на письменный стол. Веришь ли, что очень трудно отличить одну от другой» (II, 440). 

Отечественная историческая наука разработала типологию сельской дворянской усадьбы [87]. Следование этому методологическому принципу – основное условие объективности и результативности реконструкции. Механическое перенесение организации пространственной среды и семантики культурного ландшафта садов крупной аристократии на сады средне- и мелкопоместных владельцев неизбежно ведёт к мифологизации усадьбы. По количеству крепостных и размерам землевладения сестры Батюшковы (в совместном пользовании у них находилось 115 душ мужского пола) являлись мелкопоместными помещицами, и потому облик их сада определялся не только эстетическими вкусами хозяев, модой, но и требованиями экономической целесообразности и доходностью имения. 

Предметом гордости богатого помещика была оранжерея – «здание», построенное «для содержания и воспитывания иностранных растений, которыя без помощи искусством произведённой теплоты здешней зимней стужи перенести не могут» [88]. В Хантанове принуждены ограничиться теплицей (первое упоминание о ней относится к апрелю 1811 года) [89]. Только в теплицах (здешний климат был суровым и влажным) могли вызревать арбузы (Александра Николаевна посылала их (вместе с яблоками) сестре Юлии, находящейся в петербургском пансионе) [90]. Помимо плодовых деревьев, в хантановском саду (судя по запасам варенья) [91] росли ягодные кустарники: малина, крыжовник, чёрная смородина. Богатый помещик доверял уход за своим ботаническим сокровищем садовнику-иностранцу, имевшему спепиальное образование. За хантановским садом присматривал крепостной крестьянин Иван (II, 386) – нет сомнения в том, что и сам поэт, гордившийся своими успехами в «секирной работе», «прочищал» «топором» «виды» не только в деревнях АА, Соколова (II, 335,408), но и в хантановском саду. 

Вода – обязательный компонент облика садов или парков – в богатой усадьбе становилась важным средством создания их композиции. Пруды образовывали цепочки каскадов, оказывались центрами пейзажных картин, формируя открытые пространства в глубине растительных массивов или вблизи дома (тогда водная поверхность, как зеркало, отражала фасад). В «Межевой книге дачи сельца Хантонова...» значится один пруд [92], его местоположение уточняет запись из «Экономического примечания <...> 1800 года»: «деревня Глухая Хантанова при пруде» (л. 185). Следовательно, в самой усадьбе пруды появились только в XIX веке, между 1809-1817 годами [93]. Сохранился лишь один – нижний (прямоугольной формы), по-видимому, им была обозначена юго-западная граница сада. Пруд называют Барским, или Большим [94]. Местонахождение других прудов (а также их количество) неизвестно. Они, конечно же, использовались, прежде всего, в хозяйственных целях: для полива, строительства мельниц и разведения рыбы; водой из прудов поили птицу и скот [95]. 

Как и во всякой усадьбе мелкопоместных дворян (особенно на северо-востоке России), отсутствие в Хантанове искусственных красот восполнялось видами нетронутой природы: дикие леса и луга, поля, наволоки могли восприниматься как ожившая пастораль. Земля предков, это нерасторжимое единство сотворённого Богом и человеком, стала для Александры Николаевны предметом сентиментального обожания и нежной привязанности: «Увидевши леса, пролила самые чувствительные слёзы к небу. Никогда наш сад до последней травки меня столь много не прельщали» [96]. 

Хозяйственный комплекс усадьбы Батюшковых создавался в течение нескольких десятилетий. Однако проследить этот процесс во времени не представляется возможным: «Экономические примечания...» 1800 и 1808 годов такой информации не содержат, а в документах по разделу имения (1818) она сведена к предельно обобщённой формуле: «дворовая, задворная, огуменная <...> постройка» [97]. Полное и точное представление об этой составляющей усадебного мира Хантанова дает «Опись <...> движимому и недвижимому <...> имению, оставшемуся после покойной помещицы <...> Александры Николаевны Батюшковой». Документ датирован июнем 1842 года. Однако воссоздаваемая им картина, безусловно, сложилась гораздо раньше, к середине 1820-х, то есть до отъезда Александры Николаевны, сопровождавшей брата за границу, в психиатрическую лечебницу доктора Пиница. Самые старые постройки – два (из трёх) «ветхих» «овина с гуменниками, крытые желобами» [98], и одна из двух мельниц, упоминаемая в «Экономическом примечании...» 1800 года (ЭП 1800, л. 5). Помимо хозяйственного двора (хлебный амбар и погреб), на территории усадьбы находились сарай для мелкой скотины и кур, крытый соломой, и каретник (при нём три хлева), крытый тёсом. Значительная часть пространственной среды хантановской усадьбы, занятая овчаркой избой (то есть хлевом для овец), двумя скотными дворами (один из них длиною на 15-ти, а поперёк на 9-ти саженях) с 6 и 11 хлевами (соответственно), «омшаником для уборки молока и доения коров в зимнее время», двумя скотными избами (при одной из них омшаник длиною на 7-ми, а поперек на 3-х саженях) [99], застраивалась после 1814 года и появилась только благодаря настойчивости Константина Николаевича. Горячо любивший сестру поэт полагал, что она не имеет «довольно характера», и потому побуждал её «стараться удвоить доход посредством экономии, покупкою скота <...> это было бы занятием. Жить день за день без пользы осудительно. Стоит только решиться» (II, 305). 

Один из основных элементов дворянской усадьбы – господский дом. Кто и когда построил дом, в котором поселились Александра и Варвара Батюшковы, неизвестно. Первое документальное упоминание о нём относится к 1800 году (ЭП 1800, л. 185). Вопреки утвердившемуся мнению [100], дом не был двухэтажным [101]. Доставшееся по наследству господское строение, «ветхое» и «дурное», стало «опасным» для жизни (II, 243). Новое создавалось трудно и долго. Всё это время, с апреля 1809 года, когда возникла сама идея («...если бы вы построили дом в Хантонове» (II, 88)), до её полной реализации (1817), К.Н. Батюшков был не просто в курсе дела. Он давал Александре Николаевне практические советы (сломать старый дом, флигель «строить <...> от саду налево, на горе» (II, 216, 243)). Он убеждал сестру («строй, ради Бога, строй себе дом. <...>. Что нужды, что у тебя будет долг? Ты можешь заложить имение <...> для уплаты. Как жить без дому, как не иметь пристанища...» (II, 302,305)), торопил её и умолял (II, 384). Теряя терпение, Константин Николаевич сердился («Но когда кончится этот дом? <...> Нельзя ли к зиме совершенно достроить...» (II, 389)) и одновременно беспокоился о мебели («закажи ещё новый шкап <...> и вольтеровские креслы» (II, 386)) и её обивке («турецкую материю на софы и стулья» (II, 389) поэт выписал из Каменца-Подольского). 

Господский дом и два флигеля (один из них «маленький для людей», то есть для дворовых (II, 216)) – таким представляется жилой комплекс усадьбы сестёр Батюшковых по письмам поэта. 

«Опись <...> движимому и недвижимому <...> имению, оставшемуся после покойной помещицы из дворян девицы Александры Николаевны Батюшковой», обнаруженная Н.П. Морозовой [102] и опубликованная В.А. Кошелевым, даёт достаточно полное понятие об этом «господском строении». Дом деревянный, одноэтажный, «крытый тёсом», «мерою в длину на 7 (15 м), а по переде на 7 саженях (15 м)», с двумя крыльцами и балконом. Дверь «на железных петлях, без замков», вела с крыльца в сени. О планировке дома можно догадаться по одной детали: «внутри оного коридор». Значит, «семь покоев» (об их назначении в документе не упоминается) располагались по обе стороны коридора. Двери во всех комнатах «одинаковые», «створчатые, столярной работы» на железных петлях. Замков в них нет, а значит, нет и привычки запирать покои на ключ. Дом отапливался пятью кирпичными печами, «с железными затворками и медными крышечками». Как и в старом, дедовском, доме (II, 98), в новом был камин. Составители описи особо выделили две кухни (господскую и людскую), «в них две печи, пекарни с железными заслонками», «в господской кухне находятся плита и котёл чугунные». Судя по тому, что счёт окнам в доме (их 16) и на кухне (6) ведётся отдельно, кухня была изолирована от жилых покоев и имела особый вход (второе крыльцо) [103]. 

Одноэтажный дом, в семь комнат, на семи саженях, – характерный тип жилого строения мелкопоместных дворян [104]. Его типичность определялась тем, что архитекторы (с 1775 года они «имелись в штате каждого губернского города»), осуществляя надзор за строительством сельских усадеб и одновременно выполняя частные заказы помещиков, руководствовались в своей работе определёнными стандартами [105]. Осенью 1814 года «задом на десяти саженях» «просили 2700» (II, 302). К.Н. Батюшков предполагал, что «дом на семи саженях» обойдётся его сестрам в 2000 рублей (II, 302). 

По мнению Л.Н. Майкова, «возведение нового дома в Хантанове было осуществлено лишь около 1816 года» [106]. Между тем в начале марта 1817 года Константин Николаевич жаловался находящейся в Даниловском Александре Николаевне: «Не худо поспешить тебе домой <...> Я сам, будучи нездоров, не могу смотреть за работою, а дом без тебя не строится...» (II, 427). Строительство нового господского дома завершено к лету 1817 года, он был «прекрасным» (II, 450). Александра Николаевна отвела брату «четыре опрятные, весёлые комнаты», а с балкона поэту открывался «вид прелестный: река, лес» (II, 443). Судя по письму Е.Ф. Муравьёвой от 13 июля 1817 года, у Константина Николаевича прекрасное настроение: «Теперь здесь стало полегче: воздух, ванны и верховая езда меня воскресили» (II, 450). В последний раз поэт посетил «отечески пенаты» в сентябре 1818 года (II, 517). 

Точных данных о месторасположении дома Батюшковых нет. Но хорошо известно, что господский дом «ставился обычно не на ровном месте, но и не на вершине холма, открытой ветрам. Его строили, как правило, на склоне, так что с одной стороны он казался стоящим на ровном месте (здесь обычно устраивали подъезд, и к дому вела липовая аллея), а с другой открывался вид на скат холма <...> на далёкие горизонты» [107]. 

В.А. Кошелев и В.Д. Чусова полагают, что хантановский дом сгорел в середине 1840-х годов (источник сведений исследователями не назван) [108]. Однако в документах 1857 года (они связаны с освидетельствованием имения Г.А. Гревенса, недавно ставшего одним из владельцев сельца Хантанова с деревнями) значится «господский одноэтажный дом, крытый тёсом», но уже пришедший «в ветхость» [109]. Дому сорок лет. С начала 1820-х годов господа в нём не жили. Душевная болезнь брата заставила А.Н. Батюшкову покинуть Хантаново, в 1829 году (уже после возвращения из Саксонии) её настиг наследственный недуг. С этого времени и до своей кончины, последовавшей 19 апреля 1841 года, Александра Николаевна прожила в доме двоюродной сестры своей матери Екатерины Аполлоновны Соколовой, помещицы сельца Юрьевского Пошехонского уезда Ярославской губернии [110]. Только в начале 1850-х годов вернулась в родные места В.Н. Соколова. По воспоминаниям хантановских крестьян, записанным учителем истории Мяксинской школы А.П. Ждановым (1923-1993), дом «сгорел еще до кончины барыни» [111] (Варвара Николаевна умерла в 1881 году). По другим данным, «барский дом давно сломан» [112], и эта информация вызывает большее доверие. Она принадлежит вологодскому краеведу Герасиму Ивановичу Добрякову, посетившему Хантаново летом 1915 года. Источник сообщаемых им сведений – «местные старики», не помнившие Батюшкова, но «хорошо помнившие» сестру поэта В.Н. Соколову и его племянника Г.А. Гревенса [113]. 

Краткий очерк Г. Добрякова бесценен, как единственное (известное нам) свидетельство очевидца, запечатлевшего конец дворянской усадьбы в сельце Хантанове. Полное запустение... «Заброшенное и необитаемое» поместье. «На краю усадьбы <...> небольшой переделанный из старого флигель, в котором никто не живёт». О местонахождении погребов «свидетельствуют ямы близ сада», а расположение скотного двора можно определить лишь по особенно «густой и сочной траве». «Попытки отыскать какие-нибудь следы <...>«беседки муз» [или] хотя бы место, где она находилась», оказались безуспешными. От «обширного сада», разбитого «на высоком холме, спускающемся большими искусственно устроенными уступами», «осталось лишь несколько деревьев: липы, вязы, берёзы, ели, сирени <...>. Сад сильно поредел и обращён под покос». «Хорошо сохранилась» лишь «аллея старых, тёмных, густых лип» «на вершине хантоновского холма». «От помещичьих времён» остались и пруды, «в некоторых водились караси». А c «большой возвышенности», на которой располагалась усадьба, в 1915 году ещё открывалась широкая панорама окрестностей: «зеленеют поля, темнеют леса, белеют две-три сельских церкви» [114]. 

В октябре 1920 года, стремясь спасти «остатки имения Батюшкова» от «совершенного уничтожения», Добряков обратился в Ярославский губернский отдел народного образования с «почтительнейшей просьбой» «принять возможные меры к сохранению этого уголка (строений, деревьев, кустарников и прудов)» [115]. Ярославский губернский подотдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины, куда переслали «доклад» вологодского краеведа, выдал Г.И. Добрякову «мандат на право охраны усадьбы» и предложил ему «взять на себя заботу о возможном вывозе или сохранении <...> всех ценных имеющих отношение к памяти поэта предметов» [116]. Однако вывозить из Хантанова уже, по-видимому, было нечего. Время, беспамятство и равнодушие довершили разрушение усадьбы.

Примечания:

1 Майков Л.Н. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова // Батюшков К.Н. Соч. СПб., 1887. Т. 1. С. 82.

2 Материалы об усадьбе Батюшковых в Хантонове / Публ. В.А. Кошелева // История в лицах: Историко-культурный альманах. Череповец, 1993. Вып. 1. С. 136-141; Лазарчук P.M. Сестра поэта, помещица сельца Хантонова (из архивных разысканий о В.Н. Соколовой, урождённой Батюшковой) // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. Череповец, 2002. С. 178, Лазарчук P.M. «Охранительная опись движимого имения, оставшегося в сельце Хантанове после умершей пошехонской помещицы Варвары Николаевны Соколовой...» как источник по истории русской усадебной культуры ХIX века // «Недаром помнит вся Россия...»: Материалы Всероссийской научной конференции, посвящённой 160-летию В.В. Верещагина и 190-летию Бородинского сражения. Череповец, 2003. С. 215-234.

3 Кошелев В. Константин Батюшков. Хантоновская хроника // Кошелев В. Вологодские давности: Литературно-краеведческие очерки. Архангельск. 1985. С. 13-14; Кошелев В. Константин Батюшков. Странствия и страсти. М., 1987. С. 81; Чусова В.Д. О судьбе усадьбы Батюшковых Хантоново // Русская усадьба: Сб. Общества изучения русской усадьбы. М., 2001. Вып. 7 23. С. 529-537; Чусова В.Д. Память сердца... Хантоново (О судьбе хантоновской усадьбы Батюшковых) // Материалы по истории вологодского дворянства: Сб. научных трудов. Вологда, 2001. С. 58-75.

4 См.: Воспоминания хантоновских крестьян об усадьбе Батюшковых (Сообщение А.П. Жданова) // История в лицах: Историко-культурный альманах. С. 141-147.

5 Лазарчук P.M. Сестра поэта, помещица сельца Хантонова. С. 168-169.

6 Долгоруков И.М. Бытие сердца моего, или Стихотворения князя Ивана Михайловича Долгорукаго: В 4 ч. М., 1817. Ч. I. С. 153.

7 Майков Л.Н. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова. С. 82. Теперь деревня Хантаново Мяксинского сельского поселения Череповецкого муниципального района Вологодской области.

8 Майков Л.Н. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова. С. 82, 70.

9 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 1 и др.; Там же. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 12 и др.; Там же. Ф. 346. Оп. 5. Ед. хр. 1880. Л. 13 и др.; РГИА. Ф. 577. Оп. 48. Ед. хр. 2114. Л. 7 и др.

10 Список населённых мест Российской империи по сведениям 1859 года / Составлен и издан Центральным Статистическим комитетом Министерства внутренних дел. Обработан старшим ред. А. Артемьевым. СПб., 1865. Т. L. Ярославская губерния. С. 162. № 4681; Вологодская область. Административно-территориальное устройство на 1 января 2000 года: Официальный справочник. Вологда, 2001. Стлб. 7752. № 7733.

11 Сохраняется нами при цитировании документа.

12 Родословие Вологодской деревни (Список древнейших деревень-памятников истории и культуры) / Сост. ПА Колесников, Т.М. Димони. Вологда, 1990. С. 255.

13 Дворянские роды, внесённые в Общий гербовник Всероссийской империи / Сост. А. Бобринский. СПб., 1890. Ч. I. С. 748.

14 РГИА. Ф. 1343. Оп. 17. Ед. хр. 3046.

15 См. о нём: Ельчанинов И.Н. Материалы для генеалогии дворянства Ярославской губернии. Т. 3. Ярославль, 1916. С. 115.

16 РГИА. Ф. 1343. Оп. 17. Ед. хр. 3046. Л. 25.

17 Там же. Л. 25 об.- 26.

18 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Кн. 90. Л. 109 об.

19 РГИА. Ф. 1343. Оп. 17. Ед. хр. 3046. Л. 26.

20 Там же. Л. 13,13 об.; 23, 29.

21 Там же. Л. 30, 23.

22 ГАЯО. ф. 77. Оп. 1. Ед. хр. 3994. Л. 19 об. Там же. Ед. хр. 3995. Л. 18 об., 20 об.

23 Там же.

24 ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Ед. хр. 168. Л. 1484.

25 Там же. Ф. 178. Оп. 10. Ед. хр. 40. Л. 18.

26 РГАДА. Ф. 424. Оп. 1. Ед. хр. 512. Л. 64.

27 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730.

28 ГАВО. Ф. 496. Оп. 8. Ед. хр. 22. Л. 354 об.

29 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 1.

30 Там же.

31 Общий морской список. Ч. III. Царствование императрицы Екатерины II. А – К. СПб., 1890. С. 163.

32 Батюшков К.Н. Соч.: В 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 208. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы.

33 Лихачёв Д.С. История – мать истины // Лихачёв Д. С. Литература – Реальность –Литература. – Л., 1981. С. 204.

34 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 883. Кн. 12 586. Л. 173 об., 175.

35 Там же. Л. 148,157,165 об., 170.

36 Там же. Ф. 557. Оп. 1. Ед. хр. 1974. Л. 1,2 об.

37 Филиал ГАЯО в Рыбинске. Ф.Ф.-383. Оп. 2. Ед. хр. 3244. Л. 11.

38 РГИА. Ф. 1350. Оп. 312. Ед. хр. 192. Л. 399.

39 Список населённых мест <...> по сведениям 1859 года. Т. L. Ярославская губерния. С. 375-376.

40 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 883. Кн. 12 586. Л. 160.

41 РГИА. Ф. 1350. Оп. 312. Ед. хр. 192. Л. 236 об., 237,399. Вероятный источник этой ошибки – «Описание города Пошехони со всеми стоящими в уезде оного дачами». Судя по тому, что владельцами сельца Хайтанова и деревни Глухая Хайтанова названы Николай Григорьевич и Александра Григорьевна Бердяевы, документ был составлен не ранее 1776-го и не позднее 1779 года. – РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 19 184. Л. 37-37 об., 55. № 1417.

42 ГАЯО. Ф. 151.Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 12., 12 об., 13.

43 За сообщение этих сведений чрезвычайно признательна Нине Васильевне Фоминых.

44 См. об этом: Коробка М.Ю. Топонимические традиции русской усадьбы (1861-1917 годы) // Русская усадьба: Сб. Общества изучения русской усадьбы. М., 2003. Вып. 9. 25. С. 119, 118-119.

45 ГАЯО. Ф. 77. Оп. 1. Ед. хр. 3994. Л. 40 об.

46 Там же. Л. 19 об.

47 Майков Л.Н. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова. С. 70; Кошелев В. Константин Батюшков. Странствия и страсти. С. 70.

48 Кошелев В.А. Своеобразие творческих взаимоотношений Жуковского и Батюшкова // Жуковский и литература конца XVIII-ХГХ века. М., 1988. С. 177.

49 Батюшков К.Н. Бумаги по имениям К.Н. Батюшкова в Вологодской губернии и дворянской опеке. – РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 57. Л. 62 об. – 63.

50 Там же. Л. 63.

51 ГАЯО. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 12,13.

52 Цит. по: Материалы об усадьбе Батюшковых в Хантонове / Публ. В А Кошелева. С. 137.

53 Там же.

54 Такое написание фамилии опекуна К.Н. Батюшкова принято нами на основании формулярных списков Г.А. Гревенса за 1840 (РГИА. Ф. 1349. Оп. 3. Ед. хр. 596. Л. 98) и 1858 годы (РГИА Ф. 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 2) и «Дела о дворянстве рода Гревенс» (РГИА. Ф. 1343. Оп. 19. Ед. хр. 4000. Л. 1-19), а также таких авторитетных изданий, как Майков Л. Батюшков, его жизнь и сочинения. Изд. второе. СПб., 1896; Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь / Гл. ред. ПА Николаев. М., 1989. Т. 1. С. 179. При цитировании других архивных материалов и литературоведческой литературы сохраняется то написание, которое даётся в источнике, то есть Гревенц, Гревенец, Гревениц.

55 ГАВО. Ф. 178. Оп. 1. Ед. хр. 3174. Л. 3 об., 5, 5 об., 6.

56 РГИА. Ф. 577. Оп. 48. Ед. хр. 2114. Л. 7.

57 Дата смерти Л.П. Шипилова установлена И.В. Чекаловой. См.: Чекалова И.В. Новые материалы к биографии родственников К.Н. Батюшкова (по документам Государственного архива Вологодской области) // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. Череповец, 2002. С. 369.

58 ГАВО. Ф. 86. Оп. 1. Ед. хр. 1117. Л. 284 об., 285.

59 Межевая книга дачи Пошехонского уезда сельца Хантонова, владения наследников Бердяевых. – ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 24, 23 об.

60 Российский историко-бытовой словарь / Авт.-сост. Л.В. Беловинский. М., 1999. С. 109.

61 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 25.

62 Филиал ГАЯО в Рыбинске. Ф.Ф.-383. Оп. 2. Ед. хр. 3244. В дальнейшем ссылки на эту рукопись даются в тексте: (ЭП 1800, л.).

63 РГИА. Ф. 1350. Оп. 312. Ед. хр. 192. Далее ссылки на эту рукопись даются в тексте, в скобках указываются листы.

64 Филиал ГАЯО в Рыбинске. Ф.Ф.-383. Оп. 2. Ед. хр. 2119. Л. И об.

65 Там же. Ф.Ф.-390. Оп. 1. Ед. хр. 1202,1446, 2311.

66 Там же. Ед. хр. 1202, 2311.

67 Там же. Ед.хр. 2294.

68 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. IV. С. 367.

69 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 24.

70 Шексна и её окрестности в Пошехонском и Мологском уездах // Ярославские губернские ведомости. 1857. 30 марта. Часть неофициальная. № 13. С. 101.

71 ГАЯО. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 13.

72 Список населённых мест <...> по сведениям 1859 года. Т. L Ярославская губерния. С. III-IV.

73 Кошелев В. Константин Батюшков. Хантоновская хроника. С. 13,14.

74 ГАВО. Ф. 496. Оп. 19. Ед. хр. 201. Л. 7; Ед. хр. 205. Л. 440; Ед. хр. 214. Л. 36.

75 Кошелев В. Константин Батюшков. Хантоновская хроника. С. 13.

76 Чусова В.Д. Память сердца... Хантоново (о судьбах Хантоновской усадьбы Батюшковых). С. 64.

77 Словарь Академии Российской. СПб., 1794. Ч. IV. От М до Р. Судя по «Новому словотолкователю...», слово «парк» считалось в начале XIX века достаточно редким и употреблялось в двух значениях: 1. «зверинец, великое пространство земли, огороженное стенами для содержания диких зверей, ловли их или для прогулки»; 2. «место в особенном поле, где скот содержится днём и ночью, что делается для удобрения поля». – Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту, содержащий разные в российском языке встречающиеся иностранные речения и технические термины, значение которых не всякому известно <...>. СПб., 1806. Ч. 3. С. 223.

78 Словарь Академии Российской. 4.V. От Р до Т. Стлб. 308.

79 Материалы об усадьбе Батюшковых в Хантонове / Публ. В.А. Кошелева. С. 142.

80 См. письма А.Н. Батюшковой сестре Е.Н. Шипиловой. – РО ИРЛИ. Ф. 19. Ед. хр. 62.

81 См.: Кошелев В. Константин Николаевич Батюшков. Странствия и страсти. С. 72-74, 343 (Сн. 12); Письма А.Е. и И.Е. Дмитриевых К.Н. Батюшкову; Письма А.Н. Оленина К.Н. Батюшкову / Публ. В.А. Кошелева // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. С. 334-335, 352.

82 ГАВО. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 13.

83 «Новый и совершенный русский садовник...» предлагает более дробную классификацию «больших садов»: «плодовитые, гульбишные, овощники, зеленики или поваренные, которые в больших и знатных домах располагаются каждый особо. Но знающий и искусный охотник может все сии своиствы соединить вместе; так что всякой шаг в его саду будет приносить удовольствие для глаз, обоняния и вкуса...» – Осипов Н.П. Новый и совершенный русский садовник, или Подробное наставление российским садовникам, огородникам, а наипаче любителям садов <...>. Изд. второе. СПб., 1793. Ч. I. С. 1.

84 Лихачёв Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Л., 1982.С.338.

85 Там же. С. 328-333.

86 Воспоминания хантоновских крестьян об усадьбе Батюшковых (Сообщение А.П. Жданова). С. 146.

87 См. об этом: Сивков К.В. Очерки по истории крепостного хозяйства и крестьянского движения в России в первой половине XIX в. По материалам архива степных вотчин Юсуповых. М., 1951. С. 4; Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв.: Исторические очерки. М., 2001. С. 294.

88 Осипов Н.П. Новый и совершенный русский садовник <...>. Ч. II. С. 107.

89 Письмо А.Н. Батюшковой брату от 11 апреля 1811 года. См.: Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова // Батюшков. Исследования и материалы: Сб. научных трудов. С. 239.

90 РО РНБ. Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 33. Л. 8.

91 «Охранительная опись движимого имения, оставшегося в сельце Хантанове после умершей пошехонской помещицы Варвары Николаевны Соколовой...» как источник по истории русской усадебной культуры XIX века. С. 232.

92 ГАЯО. Ф. 455. Оп. 1 «П». Ед. хр. 7730. Л. 23 об.

93 Там же. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 13.

94 За эти и другие сведения о современном состоянии бывшей усадьбы Батюшковых приношу сердечную благодарность Нине Васильевне Фоминых. Необходимость учитывать «при описании имеющихся в Пошехонском уезде озёр, рек и впадающих в них речек и ручьёв» то, «как называют их окрестные жители», осознавалась ещё в 1780-х годах. См. об этом: Филиал ГАЯО в Рыбинске. Ф.Ф.-382. Оп. 1. Ед. хр. 20. Л. 1, 24.

95 Она считалась лучшей; после «прудовой воды преимущественнее всех – речная». См. об этом: Осипов Н.П. Новый и совершенный русский садовник... Ч. II. С.142.

96 Письмо А.Н. Батюшковой брату от 29 июля 1812 года См.: Из писем родных к К.Н. Батюшкову / Публ. П.Р. Заборова. С. 253.

97 ГАЯО. Ф. 151. Оп. 2. Ед. хр. 3402. Л. 13.

98 Материалы об усадьбе Батюшковых в Хантонове / Публ. В.А. Кошелева. С. 140.

99 Там же.

100 Чусова В.Д. Память сердца... Хантоново (о судьбе хантоновской усадьбы Батюшковых). С. 63.

101 Двухэтажные господские дома в Пошехонском уезде – редкость, специально отмечаемая составителями «Экономических примечаний», поэтому формулу «дом», используемую для краткости, следует понимать одноэтажный дом.

102 Морозова Н. Посвящается поэту // Коммунист. 1982. 6 марта. № 46. С. 3.

103 Материалы об усадьбе Батюшковых в Хантонове / Публ. В.А. Кошелева. С. 139-140.

104 Шмелёв А.Л. Усадьба бедного дворянина в русской литературе XIX века // Русская усадьба: Сб. Общества изучения русской усадьбы. М., 2003. Вьш. 9 25. С. 409, 410.

105 См. об этом: Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв.: Исторические очерки. С. 306.

106 Майков JI.H. О жизни и сочинениях К.Н. Батюшкова. С.82.

107 Дворянская и купеческая сельская усадьба в России XVI-XX вв.: Исторические очерки. С. 307.

108 Кошеяев В. Константин Батюшков. Хантоновская хроника. С. 13; Чусова В.Д. Память сердца... Хантоново (о судьбе хантоновской усадьбы Батюшковых). С. 63.

109 Филиал ГАЯО в Рыбинске. Ф.Ф.-383. Оп. 2. Ед. хр. 2119. Л.10.

110 Там же. Ф.Ф.-362. Оп. 2. Ед. хр. 173. Л. 425 об. А.Н. Батюшкова похоронена на приходском кладбище церкви Богоявления Господня села Никольского, что на Ухтоме.

111 Воспоминания хантоновских крестьян об усадьбе Батюшковых (Сообщение А.Л. Жданова). С. 144.

112 Добряков Г. Сельцо Хантоново (имение К.Н. Батюшкова) // Русский экскурсант. 1915. № 7. С. 406. За сведения об этом источнике автор глубоко признателен Николаю Павловичу Рязанцеву.

113 Там же.

114 Там же. С. 406, 407, 405.

115 ГАЯО. Ф.Р.-1007. Оп. 1. Ед. хр. 17. Л. 117.

116 Там же. Ед. хр. 19. Л. 126. Оба документа (ед. хр. 17 и ед. хр. 19) цитируются, но без указания фонда и номеров дел, в статье: Панов Л.С., Рязанцев Н.П. Из истории усадьбы К.Н. Батюшкова «Хантоново» // VII Золотарёвские чтения: Тезисы докладов научной конференции (16-17 окт. 2000 г.): К 90-летию Рыбинского музея / Под ред. А.М. Селиванова. Рыбинск, 2000. С. 134.