Н. Гусев. «Отрада моя…»

// Сельская правда. – 1998. – 28.04

Как-то известный исследователь культурного наследия Русского Севера Георгий Крескентьевич Лукомский сказал: «Мы не можем себе представить, что было бы, если бы от нас отняли всю эту созданную веками и предшественниками красоту, но мы бессознательно и потому благодарно пользуемся, однако, ею и при этом мы не создаем ничего приближающегося по художественной ценности к образцам старины, да и едва ли будем в состоянии когда-нибудь создать что-либо подобное... Мы относимся все равнодушнее и к нововоздвигаемому, и к порче старинного. И вот мы застраиваем, надстраиваем, совсем рушим образцы огромной ценности и красоты и воздвигаем полные кошмарного безвкуса новые здания»..

Слова эти сказаны были в начале нынешнего столетия, и те нелегкие десятилетия, что непрерывной чередой проносились над оглушенной невиданными социальными потрясениями страной, не только не притупили их актуальность, но и по-особому выпукло оттенили значимость сохранения нашей национальной культуры как основы всего будущего развития России. Недаром культуру как таковую называют своеобразным мостом из прошлого в будущее, проходящим через настоящее. Получается, что все мы так или иначе участвуем в создании этого будущего. Каким оно будет? Эго опять же зависит от нас самих. И совсем неважно, в каком уголке страны мы живем, важнее то, что она нас одна на всех, потому и каждый из нас должен не только по праву гордиться наследием предков, но и не скупиться на усилия по ее возрождению, приумножая былую славу россиян.

Богата земля Грязовецкая на памятники материальной культуры, и грязовчане искренне гордятся тем, что среди них находится настоящая жемчужина усадебного строительства в России – имение семейства помещиков Брянчаниновых Покровское. В этой оценке нет ни малейшего преувеличения, ибо усадьба эта считается памятником архитектуры федерального значения со всеми вытекающими из этого обязательствами государства по ее сохранению, как для современников, так и для будущих поколений.

Начав разговор об этом выдающемся памятнике архитектуры, мы, конечно, не сможем обойтись без короткого экскурса в историю ее создания.

Уже упоминавшийся нами Г. К. Лукомский, ссылаясь на летопись, хранившуюся в церкви имения, утверждал, что усадьба была построена не позже 1800-1810 годов, а сам храм в 1811 году.

Это «подлинный образец стиля раннего классицизма конца XVIII столетия, влияние которого дошло в такую глушь, какою была Вологодская губерния в те времена, конечно, несколько позже расцвета этого стиля, например, в Москве», замечает он.

Кому же, однако, принадлежит проект создания знаменитой усадьбы? Г. К. Лукомский полагает, что автором его мог быть или сам выдающийся русский архитектор Матвей Казаков, или кто-то из ближайших его учеников. 

«Постройки архитектора Матвея Казакова и его учеников отличаются от последующих сооружений большою нежностью, даже хрупкостью выполнения. Постройки эти с еще тонкими (и чаще парными) колоннами, украшенные консолями балконов, орнаментами в овалах, розасами в восьмиугольниках, гирляндами, ниспадающими с замков перемычек и лежащими вдоль арок окон. Все эти специфически московские детали стиля М. Казакова... заметны и в усадебном доме «Покровского».

Действительно, для М. Казакова характерны ясность, простота, цельность композиции, объемность форм. Все это присутствует в архитектуре усадьбы. С другой стороны, М. Казаков имел очень большое влияние на архитектурную мысль своего времени, и у него было много учеников. В 1792 году он создал у себя на дому школу с широкой патриотической целью: «иметь совершенных мастеров российских... что могут заимствовать и прочие губернии ... и потому не будет нужды в иностранцах, которые не сведущи ни в доброте здешних материалов, ни в том, что здешний климат производить может».

А вот мнение на этот счет главного архитектора управления «Вологдаспецреставрация» и автора проекта реставрации усадьбы Геннадия Георгиевича Щапина:

– Имя архитектора, увы, неизвестно. Вот говорят, что был такой архитектор Сапожников, якобы ссыльный... Но когда я разбирался в архивных материалах, то там ссыльные архитекторы начала XIX века не упоминаются. Скорее всего, это был ученик выдающегося архитектора... Во всяком случае, архитектурную школу того времени он хорошо знал.

Ну что ж, пусть усадьба «Покровское» станет памятником безымянному отечественному архитектору. В любом случае это наше национальное достояние, наша национальная гордость.

Как вы уже поняли из вышесказанного, для старинной усадьбы наступил период обновления, скорее даже, возрождения. И, понятное дело, захотелось нам встретиться с теми, кто своими руками сотворяют новое чудо - дают вторую жизнь почти что утраченным ценностям культурной истории нации. Первый, к кому мы обратились, был все тот же Геннадий Георгиевич Щапин, посвятивший немало времени изучению истории усадьбы, разработавший проект ее восстановления, человек, видящий в своей работе не просто исполнение некоего служебного долга, а частицу своей жизни, которую он вкладывает в то, чтобы ожил, заблистал всеми своими гранями этот драгоценный камень русского архитектурного творчества.

Но давайте поначалу попытаемся представить себе, какой же была усадьба Брянчаниновых в своем первоначальном виде. Строилась она согласно известным канонам русской архитектуры того времени: классический портик дома среди зелени пейзажного сентиментального парка символизировал единство противоположных начал – разума и чувства или, как говорили тогда, «рационализма ума» и «истинной экзальтации сердца». Напомним, что садово-парковое искусство было в ту пору необычайно популярным. Той же эпохе мы обязаны возникновением многих сотен парков, значительное число которых сохранилось по сей день и представляет огромную ценность как памятники культуры. Для наших владетельных предков парк стал необходимым условием достойного человеческого существования. Ежедневная прогулка по парку сделалась почти обязательным компонентом быта.

И в нашем случае над зеленью парка вознесся классический портик. «Центральная часть, подымающаяся мезонином, одним фасадом выходит в сад, другим обращена в сторону двора.

От этой центральной части отходят два небольших; крыла, продолжающихся далее полукружиями и заканчивающихся флигелями.

К дому ведет, как полагается, красивый подъезд, круглая площадка, окаймленная подрезанным кустарником. Внутри дом полон великолепия, круглый белый зал с лепными украшениями и распалубками окон. Звезды усыпают бирюзовый фон между этими распалубками, а в последних лепные орнаментальные украшения пальметты...

Парк с липовыми аллеями в виде креста, грот из диких камней. Парк, хотя и невелик, но устроен с большим вкусом.

«...Прелестное Покровское – одна из лучших усадеб России». (Г. К. Лукомский. «Вологда в ее старине»).

Согласитесь, картина прекрасная. Но что же изменилось за прошедшие восемьдесят с лишним лет, а если говорить точнее, за все сто восемьдесят? Многое. Мы не будем сейчас говорить о том времени, когда в помещении усадьбы располагался санаторий для туберкулезных больных, это особый вопрос. Заметим только, что именно это обстоятельство по-своему способствовало сохранению самого здания усадьбы, что значительно облегчило задачу нынешних реставраторов. Что же все-таки осталось? Об этом рассказывает Геннадий Георгиевич Щапин:

– Сама архитектура здания с южного фасада кроме поздних построек существенных изменений практически не претерпела. Но здесь очень плохая лепнина, ее надо восстанавливать, восстанавливать надо и карниз, и звезды на старых арочных сводах... Кстати, образцы этих звезд сохранились на фотографиях 1912-1917 годов. Вообще, за время существования санатория произошло много изменений, переделок, но существенных изменений, как в планировке самого здания усадьбы, так и в ее интерьере, не случилось. Поэтому в смысле первоначального архитектурного содержания у нас вопросов не возникло. И мы абсолютно уверены, что здание в конце концов приобретает именно тот самый вид, который оно имело на момент постройки, то есть на начало XIX века. Такая уверенность главного реставратора, так, пожалуй, мы будем называть Геннадия Георгиевича, не может не радовать. Но вот тут возникает проблема, о которую споткнулось уже немало энтузиастов – финансирование. На нынешний год планируется выделить на реставрационные работы 600 или даже 700 тысяч рублей. Основные денежки должны поступить в конце апреля - начале мая. Понятно, что полностью завершить объект на эту сумму невозможно, но вот ликвидировать самые аварийные участки вполне по силам. А главное для реставраторов сейчас – закрытие кровли здания там, где она не заменена. Весной будут усилены фундаменты, будет восстановлена цокольная часть.

….

Вернемся к вопросам реставрации. Ведь в чем заключается особенность реконструкции здания усадьбы? А в том, что капитальные кирпичные стены опираются на мощные деревянные балки. Это редкий случай в строительной практике того времени, но он, как видим, имел место. Что это, причуда архитектора? Давно известно, что дерево при самых неблагоприятных условиях держится даже гораздо дольше, чем металл. Например, в Москве, в Большом театре все перекрытия деревянные. Конечно, вместо деревянных перекрытий можно было бы соорудить кирпичные арки, но создатель усадьбы предпочел именно дерево.

Как поступить реставраторам при замене перекрытий? Использовать, скажем, металл? Это можно бы сделать, но тогда это реставрацией не назовешь. Правда, в ряде случаев все же приходится, как говорится, поступаться принципами, идти на компромисс. Но даже если будет использован металл, он будет покрываться специальным антикоррозийным, покрытием.

Или, например, другой случай. Рядом с усадьбой стоит каретный сарай, сохранившийся в своем первозданном виде. Чуть-чуть покривили душой реставраторы, и заменили кровлю на оцинкованное железо. И это «чуть-чуть» имеет под собой вполне солидное основание. Раньше сарай был покрыт тесом, а тес надо периодически менять каждые два-три года. Тут поневоле призадумаешься.

Ну, а в основном идет замена дерева на дерево, причем оно антисептируется. Словом, идет чисто реставрационная работа. Вот открылась анфиладная система... Кстати сказать, архитектура русского классицизма создала новый тип усадебного дома с целым комплексом обширных парадных помещений. В них всеми доступными художественными средствами создавалась празднично гостеприимная атмосфера, разнообразные по форме и отделке помещения объединялись в великолепные анфилады, в которых было не столько удобно жить, сколько – общаться.

Вот тут-то и возник этот вопрос: сколь долго в течение года жил в своем имении его владелец? Послушаем же Геннадия Георгиевича.

– Зимой здесь, наверное, не жили, а жили в основном летом до глубокой осени. Прислуга, конечно, жила, поддерживая температурный режим, то есть температуру где-то около 10-15 градусов, при которой так хорошо сохраняется дерево.

А вот что касается отопительной, системы, то и здесь есть чему удивиться.

– Обратите внимание на кладку печей, продолжал Геннадий Георгиевич, – поверхность как будто отполирована. Да и вообще они сделаны тщательно и продуманно.

На самом деле, проведя рукой по кирпичной кладке, освобожденной от штукатурки, поражаешься той необычайной ровности поверхности, которую можно сравнить, скажем, с поверхностью полированного стола.

Но не только в этом заключались удивительные свойства печей. Дымоход от них проходит внутри стен и напоминает обыкновенный змеевик. Дым, выходя наружу, полностью отдает свое тепло стенам. Рационально? Без сомнения. Нечто подобное применяется сейчас и в конструкциях зданий детских садов – там пол обогревается по этому принципу. Выходит, права поговорка, которая гласит, что все новое – это хорошо забытое старое.

Не надо при этом думать, что вот поручили Геннадию Георгиевичу Щапину столь ответственное дело, и он пошел на него, сообразуясь со своими профессиональными знаниями и опытом. Не так это было. А была поначалу экспертиза, само создание проекта заняло время с августа по январь прошлого года, то есть почти полгода. К работам приступили в сентябре. Чем же занимался главный архитектор в этот период? Оказывается, посещал Вологодский краеведческий музей, сидел в залах областного архива и областной библиотеки. То, что получилось в результате этих изысканий и выразилось в проекте, реализуемом на сегодняшний день.

Дотошный читатель может задаться вопросом, а зачем все это нужно? Тем более, в эпоху тотальной невыплаты заработной платы, того же тотального обнищания населения? Увы, крушить и рушить мы научились – «до основания, а затем...». Затем мы начинаем восстанавливать храмы, те же самые усадьбы, вдруг вспомнив, что без прошлого не может быть настоящего.

Первый, кто всерьез обеспокоился будущим усадьбы, был Александр Павлович Тарасов, директор санатория «Октябрьские всходы», который как раз и находился на его территории. Конечно, как всегда, на первое место всплыла проблема финансового обеспечения задуманного мероприятия. Но не только. Александр Павлович попытался найти и наследников знаменитого рода. Это тоже особая история. А суть ее заключается в следующем.

Последним владельцем усадьбы, был Владимир Николаевич Брянчанинов. У основателя усадьбы Александра Семеновича был внук – Александр Семенович младший, а поскольку у последнего не было наследников, он передал ее своему племяннику – Владимиру Николаевичу. Владимир Николаевич служил в то время губернатором города Вильно. Но после октябрьского переворота 1917 года он перебрался сначала в Санкт-Петербург, а затем в Ставрополь. После окончания гражданской войны в России он с семьей уехал в Париж, там он и захоронен.

У Владимира Николаевича было двое детей – девочек. Одна из них, Татьяна, вышла замуж за гражданина Чехии, после Второй мировой войны некоторое время жила в Вене, а затем перебралась в Австралию. Она-то и рассказала о своих родственниках. Надо сказать, что Татьяна Ватсон, такова ее фамилия, всегда лелеяла мечту попасть в Покровское – родину своих предков. В 1985 году она со своим мужем, Дональдом Ватсоном, побывала в СССР, но в Покровское тогда приехать не удалось. Здесь впервые они побывали в 1994 году. Недолго, часов пять. Посмотрели на усадьбу, посетили могилы предков...

После этого посещения супруги Ватсон стали приезжать в Покровское ежегодно. И каждый раз выделяли деньги из собственных сбережений на восстановление усадьбы. Татьяна Ватсон предпочитала вкладывать деньги в Покровскую церковь. В результате храм обрел кровлю, но, увы, на большее средств не хватило.

Если копнуть глубже, то можно обнаружить двоюродного брата Татьяны в Италии. Вообще-то получается, что Татьянина бабушка происходила из не менее знаменитого рода Татищевых, а у тех есть родственники и в Канаде, и в США и во Франции... Татьяна же, часто приезжая в Россию, останавливается у своей родственницы – тети Сони Толстой, племянницы известного русского писателя Алексея Николаевича Толстого. Ей уже 90 лет, она пережила блокаду Ленинграда, и ей есть что рассказать.

Помимо родственников в восстановлении усадьбы прямо заинтересованы самые широкие круги нашей общественности и, в частности, Вологодская епархия. Ведь Покровское – это родина одного из выдающихся иерархов Православной Церкви, святителя Игнатия. В день памяти святителя 13 мая усадьбу посещает епископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан, здесь проводятся торжественные молебны.

Каково же будущее этой жемчужины земли Грязовецкой? Пока загадывать рано, ведь предстоит еще немало работы, в том числе и по восстановление уникального парка. Думается, что одним из вариантов дальнейшего использования усадьбы стало бы создание здесь совместно с епархией музея, открытого для всех, кому дорога русская культура.

Г. К. Лукомский рассказывает, что когда строитель усадьбы А. С. Брянчанинов в 1812 году должен был уехать в Москву в действующую армию, то он думал с ужасом – что будет с усадьбой? 

«Отрада моя, кому ты достанешься?» 

Хочется думать, что на этот раз она попадет в надежные руки и станет достойным памятником предкам.