Ю.Никулин. Александр Федорович Можайский

. – Вологда, 2006
 

Гл.5. 
ВОЛОГДА. СЕМЕЙНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ. 
НАЧАЛО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ И КОНСТРУКТОРСКОЙ РАБОТЫ

По окончании Крымской войны, согласно Парижскому мирному договору 1856 года, для России и Турции было регламентировано количество легких сторожевых военных судов на Черном море. Той и другой стороне было разрешено иметь по шесть паровых судов водоизмещением по 800 тонн и по четыре судна водоизмещением по 200 тонн. Часть кораблей русские моряки сами затопили, чтобы загородить подступы к Севастополю [1].

В связи с сокращением флота образовался избыток военных моряков. Терять хорошо образованные, подготовленные кадры власти сочли неразумным и использовали их в том числе для проведения в жизнь «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», подписанного Александром II 19 февраля 1861 года. При этом офицерам сохранялась часть содержания и осуществлялось присвоение очередных воинских званий. Председателем Главного комитета по крестьянскому делу был великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич.

1861 год – судьбоносный год в жизни Александра Федоровича. У нас есть редкая возможность воспроизвести события того времени записями из дневника матери жены А. Ф. Можайского Елизаветы Николаевны Кузьминой, вологодской дворянки, вдовы надворного советника Дмитрия Ивановича Кузьмина, дамы вполне состоятельной и образованной [2].

«...1860 год, январь, 6-го. Кирилло Михайлович Пасынков был в отпуску, приезжали в Вологду его товарищи моряки Можайский и Сумароков и были у меня на вечере...»

Так состоялось знакомство Александра Можайского и Любы Кузьминой. Не глянулись ему сестры Пасынкова, а Люба приглянулась. А сам Кирилл Михайлович Пасынков не случайно с друзьями оказался в доме Кузьминых. Он был влюблен в Любу. Балы, званые обеды, чаепития, Любовь Дмитриевна играет Мендельсона при свечах... И так случилось, что сердца тридцатипятилетнего капитан-лейтенанта Можайского и шестнадцатилетней вологодской дворянки услышали друг друга. Знакомая давно история...

Елизавета Николаевна пишет: «...В марте К. Н. Пасынков делал Любе предложение, через сестер, она отказала...»

Надо сказать, что это было не первое предложение шестнадцатилетней девушке. Чуть раньше в дневнике читаем: «...17 января (1859 г. – Ю. Н.) Павел Алексеевич Кузьмин сделал Любе моей предложение, но она отказала; он назначен начальником штаба на Кавказ».

А перед А. Ф. Можайским Люба не устояла. После его отъезда в Санкт-Петербург маман продолжает выводить взрослеющую дочку в свет. «...16 апреля (1860 г. – Ю. Н.) были на именинах... 17 Люба была на балу у вице-губернатора...» Но сердце Любы уже занято. «...11 августа возвратились домой и получили письмо от Александра Федоровича Можайского с поздравлением Любы с днем рождения...»
«...Начали молотить 9 августа. 17 сентября было у нас довольно много гостей. 22 приехал к нам вице-адмирал Федор Тимофеевич Можайский и прогостил у нас до 25 числа.

В бытность его получили еще письмо от Александра Федоровича...».

Так состоялось сватовство.

Сердце Любы трепетало в ожидании суженого. Она была хороша собой, разборчива, набожна, воспитана и образована. Её вывозили в Москву и в Петербург. «...Я выехала с детьми из Вологды в Москву. Для воспитания их по дороге посетили монастыри... и Троицкую Лавру», – пишет Елизавета Николаевна.

Любе в 14 лет отказали в приеме в институт. В том же дневнике мы читаем: «...Я тот час решилась взять учителей...». Любу обучали французскому, немецкому, русскому, музыке и танцам, выводили в свет. «...26 декабря были в Большом театре, балет «Корсар», первая танцовщица Лебедева... В Малом театре «Свадьба Кречинского». Играли: Щепкин, Шумский, Садовский... Абонировалась на концерты в филармоническое общество мадам Киреевой…, началась масленица, дети были на 2-х балах в 1-м и 2-ом кадетских корпусах…»

Капитан-лейтенант, командир клипера водоизмещением 1069 тонн, длиной в 60 метров, с экипажем в 175 человек и артиллерийским вооружением, получив отпуск, как юнец, мчался на перекладных в Вологду, куда прибыл 17 февраля 1861 года.

Читаем в дневнике Елизаветы Николаевны: «...18 февраля я благословила Любу с Александром Федоровичем и с этого времени они объявлены женихом и невестой...».

Надо сказать, что в январе в Вологду приехал в очередной отпуск Кирилл Михайлович Пасынков и был помолвлен с Елизаветой Григорьевной Греневец. О чем мать Любаши не преминула сделать запись в своем дневнике.

А о своих она пишет: «...26 февраля у нас был бал для жениха и невесты. 9 марта день рождения Александра Федоровича, в этот день в Вологде был обнародован Манифест о свободе людей... Мы переехали в Котельниково с Алек. Федор... 10 марта был прочитан Манифест об освобождении крестьян от крепостного состояния... 24 марта Александр Фед. выехал из Котельникова; Я с Любой ездила провожать. 31 марта из города Александр Фед. отправился в Петербург...». По принятой традиции родственники Можайского приезжают знакомиться с будущей роднёй – делают визиты, договариваются о свадьбе. «... 21 июня приехал Николай Федорович (брат Александра) из Костромы, – пишет в дневнике Е. Н., – от сестры опасно больной Юлии Федоровны Смоляниновой, у которой остались старики Можайские...»

В августе (из дневника Е. Н.) ещё раз на несколько дней объявляется в Вологде сам А. Ф. Можайский, а «...22 октября Казанской Божьей Матери Александр Федорович... приехал и начали приготовления к свадьбе...». Все комнаты дома в Котельникове оклеили обоями, приготовили спальню для молодых.

«...5 ноября день свадьбы... Обряд венчания был в Вологде, в церкви св. Екатерины. Из церкви молодые уехали в Котельниково. Прожили они целую неделю в деревне. 14, 15, 16 молодые были в городе и делали визиты. 19 ноября был свадебный обед у молодых в Котельникове для родных и знакомых...» Запись о венчании А. Ф. Можайского и Л. Д. Кузьминой сохранилась в памятной книги Екатерининской церкви от 5 ноября 1861 года [3].

А дальше супружеская жизнь пошла своим чередом. В Кадниковском имении Александр Федорович занимался уставными грамотами. Затем молодые уехали в Петербург по делам службы А. Ф. Можайского. В дневнике Е. Н. читаем: «...От 29 февраля (1862 г. – Ю. Н.) получили письмо от Можайских... Они остались там (в Кронштадте – Ю. Н.) весновать... 17 мая приехали из Петербурга в Котельниково».

В полном Послужном списке 8-го флотского экипажа капитана 1-го ранга Александра Можайского 1-го [4] читаем, что 14 марта 1862 г. он уволен с должности командира клипера и по 1 мая 1862 г. находился в Кронштадте в 12-ом флотском экипаже под командованием капитана 1-го ранга Аболешова. В январе 1863 года уволен для занятия должности кандидата (читай помощника – Ю. Н.) при мировом посреднике 2 участка Грязовецкого уезда Вологодской губернии. Эта служба, как мы уже отмечали, являлась временным откомандированием с флота, поэтому в 1866 году он был произведен в капитаны второго ранга, а 20 апреля 1869 года – в капитаны первого ранга.

Прибытие для постоянного проживания в Вологду требовало новых документов по оформлению дворянства. Сохранился протокол, из которого следует, что в Вологодском дворянском депутатском собрании «...ноября 21 дня 1862 года... слушали... по делу о дворянстве рода г. Можайских... Ныне Вице-адмирал Федор Тимофеевич Можайский с женой его Юлией и детьми: лейтенантами Александром... и Николаем, мичманом Тимофеем, Екатериной и Юлией, внесены во вторую часть дворянской родословной книги Санкт-Петербургской губернии... На основании сих доказательств... внесть его во вторую же часть дворянской родословной книги Вологодской губернии» [5].

Сельцо Котельниково, купленное Елизаветой Николаевной в 1854 году, имело: «...дворов 17, крестьян 22, всего 39 мужского пола с долгом 2730 рублей...» [6].

За Любовью Дмитриевной, получившей Котельниково в приданое, числилось 1420 десятин земли с населенными на ней 10 временнообязанными крестьянами. Поместье расположено в двенадцати километрах от Вологды по Пошехонскому тракту, с красиво расположенными на каменистой местности лесами и долинами. Напротив деревни подрастала роща, посаженная Елизаветой Николаевной, около дома – людской флигель, плодовый сад, амбар, погреба, конюшня, скотный двор, дорога от дома к тракту. Дороги в России известно какие... и Елизавета Николаевна так описывает свою езду по тракту: «...возвратилась в Котельниково... по самой скверной дороге, лошадь испортила брюхо и пала...».

Поместье не было богатым. Из описания его в опекунском отчете за 1866 год мы можем представить дом деревянный с мезонином, на каменном фундаменте... В комнатах нижнего этажа полы крашены, стены оклеены обоями, потолки бумагою... Дом обшит тесом и выкрашен охрой, а крыша зеленой краской... В нижнем этаже располагалось шесть комнат: зал, гостиная, угловая, спальня, кабинет А. Ф. Можайского, девичья и прихожая. Наверху три комнаты для детей – спальня, средняя и классная.

Около дома был разбит живописный парк, огород с оранжереей, парниками и ягодниками. Рядом пруд с карасями и большая голубятня. Всю территорию обрамляла живая изгородь – кусты сирени, жасмина и заросли японского бамбука. Парком занимался специально нанятый садовник по фамилии Роози, его потомки до сих пор живут в поселке Можайское (бывшее Котельниково).

На Александра Федоровича легли все заботы по поместью, по хозяйству. Но были у него и особые пристрастия – питомник с домашней птицей. До сих пор сохранилась Куриная роща. И очень увлекался он голубями. Голубей было много. Мальчишки с удовольствием по его поручению гоняли голубей, а он подолгу наблюдал за их полетом.

Александр Федорович принимал активное участие в работе Вологодского Дворянского собрания. По долгу службы помощника при мировом посреднике много ездил по селам и деревням, участвовал в составлении уставных грамот, в отведении угодий крестьянам, освободившимся от крепостной зависимости, переносе усадеб, обмере земель, в разборе многочисленных исков и жалоб.

Дело это было сложное. Прежние участки земли, принадлежавшие помещикам, у крестьян изымались, а им нарезались новые. Не всегда удобные, не всегда плодородные, часто далеко от деревни. Крестьянские усадьбы приходилось переносить.

Мировые посредники назначались из числа местных дворян и имели значительную власть над крестьянскими органами самоуправления. 17 апреля 1863 г. А. Ф. Можайский был «...всемилостивейше пожалован за успешное введение Положения 19 февраля 1861 года знаком отличия для ношения на левой стороне груди...».

А в свободное время он изучал полеты птиц, отстреливал, измерял их вес, несущие поверхности крыльев. Дом был наполнен чучелами аистов и соколов, ворон и вальдшнепов, ласточек и воробьев. Крестьяне знали о его увлечении, несли ему пернатую дичь. Он у них ее покупал и на каждую птицу заводил учетную карточку, куда записывал высоту полета, результаты обмера и форму крыльев, вес. Выяснял, чем отличаются крылья птиц, летающих быстро, например, ласточек, от крыльев птиц с более медленной скоростью полета, например, голубей.

Именно в Котельникове идея полета у него переросла в стадию научных изысканий. Здесь он занялся изучением физики полета и начал делать свои первые расчеты по проектированию летательного аппарата с крылом и тянущим винтом.

Что касается полетов под Вологдой на воздушном змее, то следует иметь в виду, что документы и материалы А. Ф. Можайского, хранившиеся под Вологдой у крестьянина В. П. Бурлова были утрачены в период коллективизации, а хранившиеся у правнучки А. Ф. Можайского Л. Н. Радюкиной в Москве утрачены во время Великой Отечественной войны.

Внуки Александра Федоровича: Александр Александрович Можайский, 1891 г. рождения (бывший помощник военного атташе при Российском посольстве в Софии и Бухаресте (1915 – 1917 гг.), до своей кончины проживавший в Румынии), и Дмитрий Александрович Можайский, 1901 г. рождения (после Великой Отечественной войны проживавший и умерший в г. Ашхабаде в СССР), в дискуссиях 50 – 60-х гг. настаивали на том, что первые полеты на воздушном змее их дед совершил под Вологдой. 
Против этого утверждения активно выступал винницкий исследователь С. А. Соболев, который провел скрупулезное и глубокое исследование винницкого периода жизни и деятельности А. Ф. Можайского и доказывал, что полеты на воздушном змее впервые состоялись под Винницей.

Из источников девятнадцатого века по этому вопросу мы располагаем данными, приведенными в статье члена технического комитета Морского министерства полковника П. Богословского в «Кронштадтском вестнике» № 5 за 12 января 1877 года: «...г. Можайский еще в 1873 г. (Александр Федорович живет в Вороновице, под Винницей. – Ю. Н.) пытался проверить свою мысль на практике, но, по обстоятельствам, мог исполнить это лишь летом прошлого года: в наскоро сделанном аппарате он два раза поднимался в воздух и летал с комфортом» [7].

Из этого следует, что полеты совершены в 1876 году, а из Вологды он уехал в 1869 г.

Профессор И. П. Алымов, преподававший в морском кадетском корпусе и хорошо знавший А. Ф. Можайского, в своей статье в ноябре 1878 г. пишет о нем: «По свидетельству почтенного изобретателя, он несколько раз сам поднимался на змее (не летал много, а несколько раз поднимался. – Ю. Н.), заставляя буксировать себя тройкою лошадей, запряженных в телегу, к которой был прикреплен буксир» [8].

К сожалению, иными доводами, подтверждающими ту или иную точку зрения по вопросу о том, где впервые А. Ф. Можайский поднялся в воздух, мы не располагаем.

Была еще одна сфера деятельности, которой увлекался в Вологде А. Ф. Можайский – это этнография.

Россия – многонациональная страна. Многоликость культур и этносов всегда привлекала внимание ученых и просто образованных людей Российской империи. Во второй половине 60-х годов в научных кругах вызрела идея организации Всероссийской этнографической выставки, и усилиями научной общественности и энтузиастов она была осуществлена.

Выставка состоялась в Москве в апреле 1867 года. В своей речи на открытии выставки президент Общества любителей естествознания при Московском университете Дашков заявил: «Устройство этнографической выставки представляет такую сложную задачу, предприятие это так громадно, что исполнение его членами одного общества и находившегося при нем распорядительного Комитета немыслимо, и что успех задуманного дела собственно зависит от того, что делу помогала вся Россия».
Условия комитета для подбора материала были достаточно жесткими: портрет должен быть снят в двух положениях – в фас и профиль, размер листа – около шести вершков. Фотографические снимки должны быть поставлены не наклеенными на бумагу. Если коллекция, представленная безвозмездно, будет заключать в себя не менее пятидесяти портретов, то она получает право присуждения медали.

Было принято решение послать депутатом от Вологды члена Вологодского статистического комитета А. Ф. Можайского, как человека много повидавшего (Север России и Америка, острова Тихого океана и Япония, Дальний Восток и Сибирь, Урал и Средняя Азия), глубоко образованного, имеющего навыки научной обработки полученного материала.

Его дом был наполнен разными интересными вещами: шкатулка черного лака с нарисованными птицами, вишней в цвету и высокой горой, японские чашки и вазы, нос меч-рыбы и даже костюм японского самурая с полным вооружением, сохранившиеся до наших дней в его Доме-музее в Котельникове. Стены его дома были расписаны японскими и морскими пейзажами.

По российским апрельским дорогам трое суток А. Ф. Можайский добирался до Москвы. Ему, как депутату, был выдан билет на выставку и деньги на прогон и проживание в Москве – 65 руб. 40 коп.

Первая русская этнографическая выставка разместила свою экспозицию в Большом московском манеже и имела три раздела. В первом были представлены типы народов, населяющих Россию и другие славянские земли. Второй раздел был посвящен общей этнографии. Здесь были выставлены национальные костюмы, предметы быта и домашнего обихода, альбомы, рисунки и фотографии. Третий раздел – посвящен антропологии и археологии.

Манеж был заставлен манекенами людей, избами, мазанками, юртами, духанами, чучелами различных животных.
В своем отчете об участии в выставке [9] А. Ф. Можайский писал: «При входе на выставку местность изображает северные страны России, и вы видите склон горы с мелкими елками, покрытый снегом, на ветвях тоже лежит снег; немного далее болото, на нем на кочках растут стебли пушицы и белый мох, по окраинам олений и исландский можжевельник. Вереск и брусника. На этой местности помещена тунгусская юрта с тунгусскими оленями, тут самоеды с нартою и санями. Карелы, лопари, финны, чукчи, алеуты, зыряне и другие народы. Далее с постоянным изменением флоры, от холодных стран вы переходите в среднюю полосу России и соответственные ей по климату славянские земли, а потом в Южную, заканчиваются скалами Кавказа и Черногории».

От Вологодской губернии так же были представлены экспонаты, в том числе искусно выполненная фигура охотника из Печерской волости в национальном костюме народа коми. А. Ф. Можайский о нем пишет так: «...Лицо, стан охотника сделаны очень хорошо. Он высматривает добычу. Эта высокая, красивая фигура с винтовкой в руках с окружающим его леском, мохом и можжевельником, переносят вас в дальние места к зырянам, вы припоминаете живые охотничьи рассказы г. Арсеньева и прекрасную его статью «Этнографический очерк о промышленных делах и торговых отношениях в Зырянском крае». ...Он изображен на охоте в лесу. На нем одет зипун из белого сукна, рукавицы из оленьих кисов, пришитые к рукавам зипуна; лузан из полосатого зырянского сукна с наплечниками и карманами. У пояса огниво с прибором. В кожаном кошеле, на спине к лузану особой скобкой прикреплен топор, в руках зырянин держит винтовку».

Александр Федорович из Москвы ездил в Петербург встречать депутатов из других стран, сопровождал их в Публичную библиотеку, в Казанский и Исаакиевский соборы, в Академию художеств, в Эрмитаж. В отчете читаем: «...не одна Россия, но и славяне других государств приняли горячее сочувствие и деятельное участие в устройстве этнографической выставки в Москве. Это сочувствие и участие побудило комитет, распоряжающийся устройством выставки, пригласить ученых представителей славянства посетить выставку... число их вместе с прибывшими из Саксонии, Пруссии, Турции, Черногории, дошло до 80 человек...»

По отчету с выставки мы можем судить о взглядах А. Ф. Можайского на ряд проблем, связанных с развитием науки, культуры, образования, о его патриотизме: «... все время пребывания славянских гостей в России было рядом торжественных праздников, которыми было положено прочное основание будущего научного и литературного единства... Мы, русские, ещё не так давно, ограничивались изучением почти только того, что относится до Западной Европы. Между тем как Россия в научном отношении представляет столько же, или ещё более интереса, чем западные страны. В последнее время мы замечаем живой интерес, который начинает проявляться у нас ко всему, касающемуся России, это новое явление, обнаружившееся в нашей публике, налагает на учёные общества и учреждения обязанность помогать этому интересу и стараться, чтобы он из простой любознательности перешел в серьезное изучение и стал необходимостью каждого образованного русского.

По мнению Общества любителей естествознания одним из средств к достижению народного образования могут служить выставки и музеи, и Общество не ошиблось в своем ожидании, задумав устроить русскую этнографическую выставку, это доказывается тем чрезвычайным сочувствием, какое встретила она во всей России».

После окончания Первой Всероссийской этнографической выставки её материалы легли в основу вновь созданного Дашковского этнографического музея в Москве.

Вологодский период – очень важный в жизни Александра Федоровича Можайского. Здесь он встретил свою любовь и женился, здесь он впервые обрел свой дом. Здесь родились оба его сына: в 1863 году – Александр и в 1865 году – Николай.

К сожалению, счастье, да и сама семейная жизнь оказались не долгими. Елизавета Николаевна пишет в своем дневнике: «...17 декабря (1865 г. – Ю. Н.) Люба моя захворала, мы всей семьей были при ней: 27 декабря родила Люба преждевременно сына Николая, не вставала с постели... 18 января удар нам, Люба скончалась. Фед. Тим. Можайский приехал к сыну. 31 января обоих сыновей Любы я перевезла в город к себе...»

Любовь Дмитриевну похоронили на кладбище при церкви села Спасско-Брусного в трех верстах от Котельникова. Дмитрий Александрович Можайский (внук Александра Федоровича) пишет: «...памятник был поставлен мною в 1950 году... В той же ограде, рядом с могилой Л. Д. Можайской находилась другая могила (слева), покрытая плитой с высеченной на ней надписью, гласившей, что здесь похоронен адмирал Можайский или (Тимофей Федор. – точно не помню. [10]

Очень горевал Александр Федорович и никогда больше не женился. А горе и тоску пытался задавить напряженной работой. Именно здесь, в усадьбе под Вологдой А. Ф. Можайский формировался как ученый-исследователь. Здесь он начал делать первые инженерные и конструкторские расчеты, выясняющие возможность создания летательного аппарата тяжелее воздуха.

В 1868 г. Александр Федорович уезжает в Петербург и поступает на службу в «Общество Северного пароходства». В связи с этим в феврале 1869 г. уведомляет Вологодское депутатское собрание о том, что «...не желает быть избранным в какие бы то ни было должности по выборам дворянства Вологодской губернии...» [11].

Так закончился очередной этап жизни А. Ф. Можайского.

В марте 1869 г., получив благодарность от Его императорского величества «...за сооружение спасательных лодок и станций на Балтийском море», приказом генерал-адмирала он был уволен для службы на коммерческих судах и получил назначение в Русское общество пароходства и торговли и Одесской железной дороги, которое располагалось в Одессе [12].

20 апреля 1869 г. он произведен в капитаны первого ранга. Зная психологию офицера, получившего очередное воинское звание, можно предположить, что именно в этот момент он и сфотографировался в форме капитана первого ранга в Кронштадте. На самой фотографии есть запись об этом. Это единственная фотография, которая доносит до нас образ А. Ф. Можайского. Достоверность того, что на ней изображен именно А. Ф. Можайский, подтверждается данными экспертизы (приложение 1), а также его внуком Александром Александровичем. Эту фотографию сохранила внучка А. Ф. Можайского, дочь Александра Александровича, Любовь Александровна (в замужестве Радюкина). После ее смерти фотографию хранила ее дочь, Любовь Николаевна, и в 1950 году передала одному из послевоенных исследователей жизни и деятельности А. Ф. Можайского Н. А. Черемных, который в свою очередь в 1989 году преподнес ее в дар Дому-музею А. Ф. Можайского в Вологде.

К сожалению, можно встретить публикации, в которых вместо портрета А. Ф. Можайского помещена фотография его сына – Александра Александровича, который был уездным предводителем дворянства и председателем Вологодской земской управы, а также депутатом Государственной Думы, в чем мы можем убедиться по снимкам из книги «Члены государственной Думы (портреты и биографии). Четвертый созыв 1912 – 1917 гг.» [14]. Там на странице 37 изображен А. А. Можайский, как депутат Государственной Думы. А иногда его фотографию выдают за фотографию какого-то дальнего родственника Можайских.

Младший сын Александра Федоровича, Николай, скончался в 1913 году. 

Владельцем усадьбы Котельниково стал старший сын – Александр Александрович. В водовороте революционных событий 1917 года он оказался в Москве, работал управляющим делами фабрики «Марс» (им. Клары Цеткин, «Москвошвей»), там же жил в Малоярославском переулке, там и умер в 1920 году, оставив троих детей – Александра, Любовь и Дмитрия.

В вологодском архиве хранится протокол заседания Спасского волостного исполкома от 20 августа 1918 года [15], в котором идет речь о расследовании фактов продажи «вещей из обстановки усадебного дома бывшего его владельца барчуком Д. А. Можайским по решению отца (Александра Александровича Можайского)».

В протоколе Спасского волисполкома от 3.09.1918 г. приведено его письмо к Дмитрию, в котором, в частности, говорится: «...Я решил часть вещей из Котельникова продать. Поручаю это сделать тебе и надеюсь, что ты исполнишь это обязательно, причем о факте продажи обязательно извещать меня заказными письмами... Имей в виду, что декрет предусматривает регистрацию и передачу народу сельскохозяйственных предметов, но отнюдь не предметов житейского обихода. Те все вещи наши в доме конфискации не подлежат».

Спасский волостной исполком постановил: «...проданные вещи Авдуевскому, Соколову и Биткову... немедленно возвратить в усадебный дом, где произвести... опись и все находящиеся в доме вещи и обстановку конфисковать:

1. из них модель аэроплана, сделанную как это предполагается, дедушкой барчука А. Ф. Можайским, шкуру чучела крокодила, часть рыбы-пилы отправить в Вологодский музей обществу изучения северного края.

2. библиотеку со шкафами передать в культурно-просветительский комитет при Непотяговском народном доме.

3. необходимую обстановку дома... сдать в парадный дом, для чего составить особый список...» [16].

«...ввиду обстоятельного выполнения сыном Можайского распоряжения его отца по распродаже вещей с явной целью, чтобы они не достались народу, энергично настаивает (Волостной комитет) продажу с полной конфискацией вещей для нужд народного дела...» [17].

В архиве Военно-космической академии им. А. Ф. Можайского имеется копия одного документа, заверенная Д. А. Можайским. Это «Отчет о проведенных исследованиях, относящихся к вологодскому периоду жизни и деятельности А. Ф. Можайского – создателя первого в мире самолета». Документ датирован 3 сентября 1960 г.

В нем, в частности, говорится: «Согласно трудового соглашения от 29 апреля 1960 года, Можайский Дмитрий Александрович прибыл из Ашхабада в г. Вологда... для проведения исследовательских работ, касающихся вологодского периода жизни и творчества основоположника отечественного самолетостроения А. Ф. Можайского...». В работе участвовала Расторгуева Надежда Ивановна – заместитель директора Областного музея и краевед-исследователь... Сапон Владимир Сергеевич.

В документе сформулирована цель работы и, в частности, говорится: «В отношении вещей из усадьбы Котельниково выяснилось, что все имущество осенью 1918 года было национализировано и вывезено в Непотяговский Народный Дом и Спасский Волисполком... В основном вещи все утеряны...»

Далее в документе говорится, что в семье Соколовой Maрии Андреевны сохранился столярный верстак из барского дома в Котельникове, а также этажерка карельской березы из кабинета А. Ф. Можайского.

П. В. Кузнецов передал музею корочки от альбома или атласа с монограммой «А. М.» А. А. Роози – сын садовника Можайских передал музею тарелки французского фарфора и пивную кружку голландской работы. В деревне Непотягово на колхозной мельнице найден стол красного дерева и висячая лампа из усадебного дома.

«Для выяснения вопроса, связанного с розыском архива А. Ф. Можайского... был приглашен Бурлов Василий Павлович, кому в августе 1918 года садовник из имения Можайских Роози Андрей Иванович привез на хранение деревянную контору – ящик желтого цвета с семейным архивом, принадлежавшим А. Ф. Можайскому».

По сообщению В. П. Бурлова ящик хранился у него до 1929-1930 гг. «...В период коллективизации он выехал... в Архангельскую область..., а вещи были конфискованы...»

Рубцев Константин Сергеевич, проживавший в Котельникове в конце 1918 г., вспоминал, «что ... он был каптенармусом, видел в леднике, на втором этаже, модель самолета, размером больше метра, которую красноармейцы забрасывали в воздух... Поскольку она в музей не поступала, следует полагать, что модель была непростительно уничтожена...» [18].

«Помню, что встречал и папки коричневого цвета», – пишет Д. А. Можайский. Следов их, к сожалению, не найдено.

В усадебном доме Можайских в разные годы размещались сельский клуб, партшкола, контора и даже коммунальное жилье. В 1986 году в нем был открыт в качестве филиала Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Дом-музей А. Ф. Можайского... Этому событию предшествовала громадная работа многих энтузиастов-сотрудников Вологодского музея, в т. ч. первого хранителя музея Е. К. Ваганова, заведующего отделом В. Б. Лисицина, старшего научного сотрудника Н. И. Калаева, краеведа-исследователя В. С. Сапона и нынешней «хозяйки усадебного дома», большого энтузиаста своего дела Надежды Александровны Садоковой, которая возглавляет его без малого 20 лет – с 1987 года. Они по крупицам собрали то, что было утрачено с 1918 г., когда последние хозяева покинули этот дом. Многие годы большую помощь музею оказывает СХПК «Племптица Можайское», на территории которого находится усадьба, и его директор Топоров Сергей Александрович.