О.Коквина. «Мы живем в памятнике…»

// Коммунист (Череповец). – 1989. – 14.04
  

Уважаемая редакция газеты «Коммунист»! Обращаются к вам жители дома по улице Матуринской, 28.
Выпала нам честь проживать в одном из памятников архитектуры. Многие коренные череповчане помнят красивый дом с белоснежными колоннами, который возвышался на левом берегу Шексны, – это усадьба помещиков Гальских,1 [В некоторых печатных источниках правописание фамилии – Гольской. Однако, по данным краеведческого музея, такое написание появляется лишь во второй половине XIX века, в печатных источниках. До этого времени встречается написание – Гальской, так же подписывались и члены семьи. (Примечание автора)] построенная, как утверждают специалисты, 170 лет у назад.

Недавно мы узнали, что дом, в котором теперь живем мы, является единственным в нашем городе памятником архитектуры республиканского значения. Но раз он единственный, то его нужно беречь и хранить!

Поверьте, нам, жильцам, непросто проживать в ветхом доме без элементарных удобств. В квартирах, если можно так назвать помещения, где прихожая, кухня и спальня находятся в одном месте, очень холодно зимой, порой топишь, топишь, а толку мало, все выдувает. Последний ремонт дома производился в 1952 году. Сейчас же некоторые участки стен превратились в труху, протекает крыша, сгнили стропила, пол, рамы, подоконники, развалились балконы с колоннами.

Мы, жильцы, самостоятельно никаких крупных ремонтных работ вести не имеем права, да и не можем, потому что памятник. Ремонтируем, кто как может, кто фанерку приколотит, кто подмажет, а кто и телогрейку под подоконник засунет, чтобы тепло было.

Со своим наболевшим вопросом в какие только инстанции мы не обращались. От переписки с ними накопилась довольно приличная почта, но все ответы сходятся к одному: «О принятом решении вам будет сообщено дополнительно» (последний ответ на наше письмо из Министерства культуры РСФСР от 14.11.1988 года).

И все же мы гордимся своим домом, стоит он наперекор снегам, дождям и ветру уже 170 лет. Но выдержит ля человеческое равнодушие?

С уважением жильцы дома, Шаронова, Смирнов я другие, всего 14 подписей. 

* * *

Смотрю на эту давнюю, конца XIX века фотографию, узнаю и не узнаю старинный дом над Шексной. При большом объеме архитектору удалось так спланировать его, что зрительно дом не выглядит большим, наоборот, стройным, аккуратным, величественным. 

Немало декоративных украшений, но они не кажутся здесь лишними, напротив, дополняют друг друга, делают облик дома неповторимым.

Вековой парк, полукругом охватывающий дом, летом давал желанную прохладу, зимой защищал от ветров; деревья сбегали к беспокойной Шексне, гляделись в ее быстрые воды. Гляделся в реку и дом, горожанину, в туманный день замечтавшемуся на правом берегу, он напоминал белоснежный пароход, приплывший в эти края из прекрасной дали. 

Три нерушимых принципа русского деревянного зодчества, которых испокон веков придерживались наши предки: функциональность, красота, созвучие с природой сошлись здесь на удивление гармонично. Поэтому и назван был дом еще в начале XIX века шедевром.

Эта фотография – укор. Укор всем нам, не сохранившим красоту, проглядевшим ее за «героикой будней».

...Грязно-серый дом. Облупившаяся краска, развалившиеся балконы, забитые окна... Можно перечислять и перечислять неумолимые меты времени, что так неузнаваемо исказили облик шедевра. Но стоит ли? За Шексну нынче путь недолгий…

НЕМНОГО ИСТОРИИ:

1 июня 1927 года сотрудники губернского музея сообщили в Череповецкий губисполком: «Из гражданских зданий, имеющих архитектурное значение и состоящих на учете Главнауки в Череповецкой губернии (в то время сюда входили Кирилловский, Белозерский и Тихвинский районы – прим. авт.) имеется один дом – помещика Гальского».

В том же году был проведен наружный ремонт дома. В 1952 году – капитальный ремонт. В 1960 году Постановлением Совета Министров РСФСР усадьба Гальских была включена в список памятников архитектуры, имеющих государственное значение.

Постановление приняли, но никаких конкретных шагов по его выполнению сделано не было.

– В каком состоянии сейчас памятник? – обратились мы к научному сотруднику музея-усадьбы Гальских Т. И. Никитиной.

– На сегодняшний день состояние дома можно назвать критическим. Разрушение его прогрессирует с каждым днем. По оценке, данной бюро технической инвентаризации, износ дома в 1986 году составлял 63 процента, в 1987 – 64 процента, в 1988 – 67 процентов.

Разработкой архитектурного проекта реставрации памятника занята группа архитекторов из Вологодской специальной научно – реставрационной производственной мастерской. В мае минувшего года группа провела детальное, но не окончательное обследование технического состояния памятника. Он признан аварийным, износ всех основных архитектурно-конструктивных элементов дома составляет (по данным этой группы) уже 70 процентов. Что стоит за этой сухой цифрой? К примеру, стена по северному фасаду из-за длительного воздействия влаги, протечек кровли, можно сказать, уже сгнила: дерево рассыпается в руках в мелкий порошок. Более тщательное изучение дома провести невозможно, пока в нем живут люди.

К маю проект охранной зоны усадьбы будет готов. А вот проект реставрации самого дома откладывается на неопределенный срок: архитекторы не могут продолжать эту работу, необходимо расселение жильцов.

Вот мы и добрались до корня проблем. Чтобы единственному в районе памятнику республиканского значения стать памятником, нужно расселить 14 семей, проживающих в нем. Вопрос этот городские власти не могут решить с 1960 года (тогда было принято названное выше Постановление Совмина РСФСР). Вот уже 28 лет! 

Знаю, что могут возразить оппоненты, и слышала уже эти возражения. Зампредседателя горисполкома Н. А. Савенков, например, на мой вопрос о судьбе усадьбы ответил, что очень проблематичной представляется возможность расселения жильцов в ближайшее время: очередь на жилье в городе огромная, чтобы получить столько квартир, нужно идти на поклон к предприятиям, а какой совет трудового коллектива добровольно откажется от квартиры? Кроме того, сообщил Николай Александрович, часть жильцов дома – сельчане и город не сможет предоставить им благоустроенное жилье.

Вот так. Столь критическая ситуация сложилась благодаря тому, что городские власти десятилетиями обходили проблему. Обходят ее и теперь, когда, казалось бы, делать это уже невозможно – ведь сейчас вопрос стоит как никогда остро: или срочное расселение, или утрата единственного в районе памятника республиканского значения.

До сих пор речь шла только о памятнике. Излишне напоминать, что для тех четырнадцати семей, отчаянное письмо которых приведено выше, памятник – это наказание. Не об архитектурных красотах говорят они, возвращаясь с работы в свое убогое жилище. А о том, что если бы это был «дом как дом», то появилась бы перспектива... 

И эта перспектива у них должна быть, иначе чего стоят наши слова о социальной справедливости? 

Слова, слова... Как много их, правильных, было сказано в последние годы о памятниках, о памяти. Вот и в 64-м номере нашей газеты в интервью главного архитектора города Б. Д. Ганкина читаем: «У нас не так уж много охраняемых законом памятников истории и архитектуры местного значения и один – республиканского. ...Усилия реставраторов следует прежде всего направить на восстановление этих комплексов...».

Хорошие, правильные, но ведь опять только слова!

Пока судьба усадьбы Гальских, похоже, по-настоящему беспокоит только работников краеведческого музея да городское общество охраны памятников.

– Каждый год, вот уже в течение пяти лет, выносим этот вопрос на обсуждение президиума совета общества, – рассказывает его ответственный секретарь Н. Н. Ганичева. – И президиум ежегодно настаивает на необходимости рассмотрения вопроса на одном из заседаний горисполкома. Но все напрасно, руководство горисполкома к нам не прислушивается. Именно такой вывод можно сделать, потому что, несмотря на наши упорные рекомендации, вопрос об усадьбе за пять лет так до исполкома и не дошел. 

– Что еще можем мы сделать? – продолжает Нина Николаевна. – Реальных прав общество не имеет... В 1987 и в прошлом годах Всероссийское общество охраны памятников выделяло средства на реставрацию усадьбы. Деньги, как вы понимаете, освоены не были...

На наших глазах разрушается памятник. Единственный. Уникальный (увы, эти эпитеты так редко сейчас удается услышать, ведь в обыденной-то нашей жизни «уникальное» давно уступило место «серийному»). Подумаем, через 30 – 40 лет сможем ли мы с той уверенностью, что и сегодня, заявить: «Не было никакой возможности расселить жильцов». А может, эти слова покажутся лишь отговоркой?