М.Ильюшина. Две усадебные библиотеки

// Французская культура в русской провинции: Вологодский край. – Вологда, 2000

Совсем другое впечатление оставляет библиотека семьи Межаковых из с. Никольского. Межаковы представляли иной стиль жизни, обусловленный не в последнюю очередь их состоянием. И Резановы, и Андреевы – отнюдь не бедные люди, но Межаковы были богаты. Другим был и круг общения как в Петербурге и Москве, так и в Вологде – круг образованных людей высокой культуры.

Библиотека Межаковых характерна прежде всего своей фундаментальностью, она поражает не количеством, но качественностью своего состава. В очерке Кевролевой-Коноплевой говорится, что в Советскую публичную библиотеку из с. Никольского поступило 3 000 томов, 1 000 названий. В фонде отдела литературы на иностранных языках областной библиотеки выявлено 579 названий и 1 825 экземпляров книг из библиотеки Межаковых, что говорит о многотомности большинства изданий (следует отметить, что тогдашняя многотомность сильно отличалась от сегодняшней: полиграфические возможности в XVIII – первой половине XIX веков были иными, и многие тома того периода сейчас свободно размещаются в одном томе). Отличалась библиотека и отменным внешним видом, прекрасными переплетами. Во всем чувствовалось богатство.

Начало библиотеке положил Александр Михайлович Межаков, убитый в 1809 году своими крепостными. Крупнейший помещик губернии, он очень широко вел свое большое хозяйство и заложил основу того немалого состояния, которое его потомки в основном тратили. Не всегда можно отделить, что приобретено при Александре Михайловиче, а что его потомками. Так, например, на книге но математике 1774 года издания есть роспись Павла Александровича Межакова, родившегося в 1788 году. Во всяком случае, в библиотеке насчитывается не более 100 изданий, вышедших до года гибели Александра Михайловича, это примерно одна шестая всего собрания.

В основном библиотеку создали Павел Александрович и Александр Павлович Межаковы. У них были очень разные интересы. Павел Александрович писал стихи, еле удерживаясь на тонкой грани, отделявшей его поэзию от графоманства и эпигонства, переводил зарубежных поэтов, был своим человеком в петербургской литературной среде, устраивал литературные вечера. Знавший его Н. Колюпанов вспоминал, как «обширная родня Межакова собиралась в его Никольском и проводила время гораздо осмысленнее и разнообразнее, нежели на обширных помещичьих съездах: давались домашние спектакли, разыгрывались шарады на французском языке, оркестр играл серьезную музыку и аккомпанировал пению. Межаков дал блестящее воспитание своим детям» 7. Судя по подбору поэзии в библиотеке, его любимцами были классические, спокойные поэты-лирики: Феокрит, Гораций, Тибулл, Проперций, Вергилий, Камоэнс, Буало, Торквато Тассо, Поуп. Очень индивидуальный выбор.

Александр Павлович был естествоиспытателем, занимался орнитологией, ихтиологией. Его занятия нашли отражение в составе библиотеки.

Но состав библиотеки гораздо шире, и нам трудно догадаться, кто – отец , сын, кто-то другой из семьи – уделял серьезное внимание широкому кругу вопросов. Кто, например, занимался математикой, физикой, химией, астрономией – среди книг труды Беккереля, Эйлера, Лакруа? Кто так увлекался описаниями кругосветных путешествий, путешествий в Арктику, серьезными книгами об экзотических странах? Здесь и Индия, и Сирия, и Аравия, и Китай, и Абиссиния, в Европе – Скандинавия, Ирландия, Греция. Причем многие книги носят научный характер (а путеводителей мало!). Кто отдал щедрую дань модному увлечению «животным магнетизмом», иначе называемым месмеризмом или гипнотизмом (около десяти книг)?

Очень основательно представлены гуманитарные науки – философия, право, история. Подбор весьма солиден – Монтескье, Монтень, Бентам, Гельвеции, Гердер, Паскаль и т.д. Очевидно, вопросы религии не сильно волновали обитателей усадьбы: стоит отметить лишь 26-томную библиотеку произведений отцов церкви. Очень любопытна книга «Самые секретные таинства высших масонских разрядов» 1760 года издания (а в качестве места издания указан Иерусалим!).

Обширен и очень представителен раздел истории, здесь почти все серьезные авторы XVIII – первой половины XIX века, и очень широкий охват – история Франции, Англии, Италии, Испании, Португалии, Швеции, Ливонии, Эстляндии, а также Ганзейского союза, арабского владычества в Испании, история Суматры и Индии, Персии и Афганистана, Иерусалима и крестовых походов, и т. д. и т. п. Представлена и Россия.

Энциклопедий всего две: 16-томная энциклопедия Байля (1820 г.) и немецкий «Conversation – Lexicon» в 12-ти томах (1833 г.).

Раздел художественной литературы также поражает строгим отбором, все известные имена: Боккаччо, Сервантес, Рабле, Кор-нель, Расин, Руссо, Л. Стерн и т.д. Собрание сочинений Вольтера в 92-х томах и 21 название произведений Ф. Купера. Любовь к театру проявилась в 51-томном «Репертуаре французского театра» (1813 г.) и двадцати томах сочинений французского драматурга Эжена Скриба.

Расцвет библиотеки пришелся на первую половину XIX века, во второй половине французских книг приобреталось совсем немного. Видимо, интерес перешел на русские книги, да и богатство было уже сильно растрачено. Осталось свидетельство человека, знавшего последнего из рода Межаковых по мужской линии – Александра Александровича: «Никольское, несмотря на «трудные времена», поддерживалось на известной высоте до 80-х годов прошлого столетия, т.е. до самой смерти правнука его устроителя. Я помню его прекрасно. Это был яркий представитель уже отживающего типа поместного дворянина эпохи «великих реформ». От своего свободомыслящего, несколько надменного, с деспотическим характером предка им было унаследовано некое вольтерьянство в мыслях, оно самым приятным образом сочеталось в нем с любовью к книге и к старине, с замашками барина – эпикурейца. Надо было слышать, с какой горечью он говорил о необходимости продать ту или иную старинную картину из галереи Никольского, или с какой радостью сообщал, что ему удалось спасти какое-нибудь ценное издание из чудной библиотеки усадьбы. Его погубили красное вино и сидячий образ жизни. Но, благодаря этой любви к старине и к «орудиям мысли», наследники его имели возможность получить если и не совсем благоустроенное имение, то много ценной домашней обстановки, старинную мебель Екатерининской и Александровской эпох, много хрусталя, фарфора, бронзы, коллекцию, старинных английских гравюр и весьма ценную библиотеку. К сожалению, в последние годы все это было продано за бесценок маклакам» 8.

ПРИМЕЧАНИЯ

7 Колюпанов Н. П. Из прошлого: (Посмертные записки) //Русское обозрение. – 1895. – т. 31. – N1. – с. 249.

8 Камелов Никита. Усадьбы Вологодской губернии //Столица и усадьба. –1917. – N 81/82. – с. 10.