Часть II 

// Н.Лукина. Вологодские дворяне Зубовы. – Ч.II. – кн.1. – М., 2005
  

Устройство кузнецовского усадебного дома было просто, рационально и удобно [6]. Общая его площадь составляла порядка 1000 кв. м. Высота потолков на первом этаже была около 3 м, на втором не менее 3,2-3,4 м. Помещения были оштукатурены, потолки побелены, стены оклеены обоями или покрашены светлой клеевой краской, а внизу масляной. На первом этаже было восемь жилых и служебных помещений, а также кухня и кладовая. На втором этаже находились большая передняя и десять комнат. Из одной из них крутая лестница вела в бельведер, представлявший собой огороженную перилами открытую площадку на самой верхней точке четырехскатной крыши.

Со двора из коридора первого этажа попадали сразу в девичью, а далее, еще через два коридорчика, в комнату для гостей. Отсюда можно было пройти во вторую половину дома, где из коридора вела лестница на второй этаж и были двери в большую семейную комнату для приезжих, или долго живших в усадьбе родных, а также в обширную библиотеку. Здесь, вдоль стен, протянулись большие книжные шкафы, а посередине стоял огромный стол для работы с картами, атласами, альбомами, литографиями и т. п. Стеклянная дверь из библиотеки выходила в парк под балконом.

Вход в кухню, которая была симметрична девичьей, был отдельный, с бокового крыльца с сенями. В кухне была большая плита, позволявшая готовить пищу на огромную семью и многочисленных домочадцев. Рядом с кухней располагалась комната поварихи. Недалеко находились кладовая и туалет.

За кухней, симметрично по отношению к семейной комнате, была большая судебная камера с возвышением для судьи, секретаря и, возможно, присяжных заседателей. Перед ней были еще две служебные комнаты, одна из которых была свидетельской, а другая представляла собой изолированную камеру для арестованного. В эти помещения тоже был отдельный вход со стороны бокового крыльца с сенями [6].

Со двора, поднявшись по лестнице на второй этаж, попадали в обширную переднюю, где находились шкафы для верхней одежды, стояли диван и стол и был вход в кладовую. Из передней двери вели в две симметричные жилые комнаты, а через коридор – еще в две другие. Убранство жилых комнат было очень скромным и состояло из самых необходимых вещей: кровати, иногда за ширмой, умывальника, шкафа, письменного или простого стола со стулом, туалетного столика или зеркала, полок или этажерки для книг, у музыканта – пианино. Из коридора, где стояли огромный гардероб и шкафы, можно было попасть во вторую половину дома: через одну дверь в буфетную, с огромным шкафом со столовым бельем и посудой, а из буфетной в обширную, состоящую как бы из двух половин столовую. Посередине нее стоял длинный стол «сороконожка» со стульями, вдоль стен буфеты, диван, в простенках окон – журнальные столики, в углу зеркало, а у большого окна еще один, видимо, вспомогательный овальный стол со стульями.

Из столовой дверь вела в самую красивую комнату дома, гостиную, имевшую выход через стеклянную дверь на балкон и далее по лестницам в парк. У задней стены гостиной стоял большой диван красивой формы, перед ним традиционный овальный стол и стулья. В углу находился рояль. Все пространство вдоль балконных окон было уставлено кадками с огромными растениями, под которыми размещались ломберный столик, две качалки, пуфик. По бокам у стен с одной стороны был мягкий диван, с другой стороны зеркало.

Далее была дверь в кабинет хозяина дома. Здесь опять-таки было много шкафов и полок с книгами, стояли большой письменный стол и диван. В длинный ряд выстроились глобусы – от огромного до самого маленького, диаметром не более 5 см. Здесь же хранился ветровод, прибор придуманный и построенный Ю.М. Зубовым для превращения силы ветра в подъемную силу; хранились его научные труды и текущие судебные и земские дела и документы. Небольшая лестница вела на полати, где лежали и висели географические карты разных стран, купленные хозяином во время многочисленных путешествий за границу. Под лестницей обычно клеились афиши спектаклей Кадниковского театра.

Из кабинета дверь вела в спальню родителей. Здесь была большая постель, умывальник, туалет, шкафы и т. п. Рядом располагалась хозяйственная комната, или попросту чулан, заставленный сундуками. Отсюда лестницы вели как вниз, в коридор первого этажа, так и наверх в бельведер. Попасть в хозяйственную комнату и на эти лестницы можно было также из коридора второго этажа, из которого другая дверь вела в буфетную.

Все помещения первого и второго этажей отапливались печами, установленными вокруг четырех дымоходов, заканчивающихся на крыше трубами. Топки печей выходили, как правило, в коридоры. В столовой и гостиной было устроено по дополнительной круглой печи.

А вокруг дома было все необходимое для жизни. На, так называемом, «белом» дворе, куда через ворота мимо конуры с собакой въезжали и подъезжали к подъезду экипажи, находились хозяйственные постройки. Это два флигеля и людская; конюшня и каретный сарай с хомутами, оглоблями, сбруей и пр.; скотный двор и телятник, обеспеченные водой, подведенной по гуттаперчевым трубам; сверху сеновал с пологим взъездом на него для возов сена, и изба для скотниц; птичник; амбар; сараи для сельскохозяйственного инвентаря и дров; два овина, гумно; баня с водогрейкой; погреб. Посреди двора находился большой (~ 15x30 м) пруд прямоугольной формы для питья и купания коров и лошадей. Для людей воду ежедневно привозили на лошади в большой бочке из реки Пельшмы. Недалеко от пруда была карусель «гигантские шаги». Были и солнечные часы. Зимой сооружали горку для катания детей на санках. Со двора имелся вход во фруктовый сад, ягодник и огород с теплицами. Здесь росли яблони, сливы и вишни, были посажены малина и черная, красная и белая смородина. Здесь же находилась пасека и избушка семьи огородников. Благодаря теплицам, уже в мае бывал готов урожай зелени, салата, шпината и даже огурцов [7].

С противоположной стороны дома был парк или сад. От прежнего старого сада в нем остались группы больших берез, дубов и лип. Молодой же сад, посаженный по плану Ю.М. Зубова, разросся и закрыл дом с трех сторон. Поднялись тенистые аллеи, обрамляющие расчищенные дорожки. У входа в сад со двора были в два ряда посажены розы; у лестниц балкона были росли флоксы; прямая дорожка, ведущая от дома к калитке, была обсажена желтыми лилиями; далее находились клумбы и начинались посадки сосен, аллеи лип, берез и кленов. В 1899 году Елизавета Юльевна высадила еще 70 липок, а в 1900 году много дубов и орешника, а также многолетних цветов. Сад был богат лесными ягодами и грибами [5, 7].

В центре усадьбы был выкопан большой круглый пруд, с красивым, поросшим деревьями островом посередине, на который был перекинут крутой мостик. На этом пруду летом катались на лодках, а зимой на коньках. Перед балконом на площадке – была «гимнастика»: висели перекладины, кольца и трапеции, на которых летом дети крутились целыми днями. В углу парка, в окружении четырех дубов, находилась площадка для крокета. Были в парке и еще одни «гигантские шаги», а также площадки для игры в городки или стрельбы в цель из винтовки и револьвера. Существовали одна-две горки с винтовыми тропинками на верхние площадки, возле которых раскинулась просторная поляна, заросшая травами и полевыми цветами [5, 7].

Усадьба Кузнецово имела четырехугольную форму, общей площадью порядка 3,5 гектара, и была по периметру обсажена деревьями и кустами. С западной и южной стороны была выкопана канава, а с южной стороны проходил еще и земляной вал [7]. По валу сначала была сделана решетка из ивовых столбиков, которые прижившись образовали «живую» изгородь. Впоследствии иву постепенно заменили акацией, f шиповником и другими колючими кустами. С южной стороны посреди этой изгороди находилась красивая деревянная калитка. Из нее можно было по дороге объехать на велосипеде весь парк [5].

От березовой аллеи, которую называли бульваром или «пришпехтом» (проспектом), начиналась дорога в село Поповское, к церкви Св. Троицы, возле которой жил священник и раскинулось небольшое кладбище. Церковь сгорела и была разрушена совсем недавно, в 1990-ые годы, но кладбище функционирует и сейчас. Могила Юлия Михайловича Зубова была восстановлена автором, и на ней был поставлен новый деревянный крест.

Повседневная жизнь в усадьбе была размеренной и расписанной по часам. Большая разница в возрасте детей определяла родителям специфику ухода за ними, их воспитания и обучения. Грудные и совсем маленькие дети находились под присмотром кормилицы и при этом были предметом наибольших забот со стороны матери. Младшие дети (от 2-х до 7-ми лет) доверялись няне или бонне, которые осуществляли весь распорядок их жизни: утренние процедуры, игры, прогулки и отход ко сну, но и родители уделяли этим детям много внимания. Средние по возрасту дети (с 7-ми до 11 лет) занимались с гувернантками или приходящими учителями, которые готовили их по разным предметам к поступлению в учебные заведения. Обучение детей музыке и языкам вела сама Софья Петровна, музыкально образованная, имевшая прекрасный голос и владевшая, кроме русского, тремя иностранными языками. Отец занимался с детьми географией. Расстелив на полу гостиной громадную карту одной из частей света, он показывал им горы, реки, города и рассказывал о них и о своих многочисленных путешествиях: семнадцати в семнадцать стран мира. Старшие дети находились дома только летом и в каникулы, т. к. в остальное время жили и учились в Вологде в гимназиях и реальных училищах, а позже в Москве и Петербурге: мальчики в кадетских корпусах, девочки в институтах благородных девиц, а двое сразу в Петербургской консерватории [8].

Жизнь в усадьбе Кузнецово была хоть и не богатой, но совсем не скучной, хотя и была подчинена строгому распорядку. Зимой младшие дети вставали в 9 утра, и пока они умывались и одевались, вставшие раньше средние дети уже занимались с гувернантками или учителем какими-либо предметами. В 10 часов родители и дети собирались в столовой за общим столом к завтраку. Это время Юлий Михайлович обычно использовал для того, чтобы рассказать детям новости, обсудить с ними совместные планы игр и занятий, высказать мнение – какими он хотел бы видеть своих детей в жизни, или даже незаметно дать им нравственный урок. Он ненавидел сплетни, интриги, взятки, карты, пьянство и желал, чтобы в семье были художники, поэты, актеры, певцы, музыканты, и ничего не может быть благороднее и выше этого [5, 8].

После завтрака дети отправлялись на прогулку: младшие гуляли с няней возле дома, средние уходили в парк или лес, откуда возвращались с полными руками веток, шишек и тому подобных ценностей, из которых потом мастерили игрушки. Любили заходить и в соседнюю деревню Велики Двор, заглядывали там в кузницу или на маслобойный завод, где вкусно пахло льняным маслом. Днем в семье пили кофе: взрослые настоящий, а дети желудёвый. Юлий Михайлович, если не отсутствовал, уезжая из усадьбы на свой участок, съезды и собрания, то днем судил и работал в кабинете с письмоводителем над документами мирового суда и земства. В отсутствии Юлия Михайловича судебные дела вел Михаил Павлович Величковский. Обедали в 5 часов, вечером пили чай [8].

Софья Петровна иногда помогала мужу делать опись многолетних отчетов к Уездным съездам. Но в основном она вела дом и хозяйство, наладив в усадьбе необыкновенно стройный порядок. У нее был кроткий спокойный характер: она никогда не приказывала, не повышала голос, не делала выговоров прислуге, но все ее просьбы исполнялись беспрекословно, добросовестно и охотно. Служащие обожали хозяйку за ласковое и доброе отношение. Большую часть дня Софья Петровна занималась детьми, а также рукоделием: кроила, шила, вышивала. Она с малолетства приучала мальчиков и девочек к посильному труду: помощи по дому, саду и огороду; умению накрыть на стол и разливать чай; обслужить себя, что-то сшить, починить, заштопать и т. д. [5]. Это не мешало детям играть и забавляться, несмотря на скромную обстановку детской комнаты. Вот как об этом вспоминает Мария Юльевна: «Стол, табуреты, шкаф для платья и комод для белья... – это же и наши главные игрушки: стол завешивается няниной шалью. И тогда получается отличный дом. А если стол опрокинуть, тогда это настоящий пароход. Из табуреток мы создаем то мельницу, то карусель. А перед диваном мы играем в четыре руки, как на рояле, сидя на своих сундучках с игрушками» [8].

Вечерами семья собиралась в гостиной: беседовали, музицировали, пели детские песенки, которые Софья Петровна специально выписывала для них. Иногда она учила детей танцевать. Отец же стремился привить детям любовь к чтению и часто читал им вслух рассказы, повести и стихи из приходивших ежемесячно по подписке толстых литературных и исторических журналов: «Детское чтение», «Детский отдых», «Семейные вечера», и др. Затем дети начинали читать сами, а потом разыгрывать прочитанное в детской. Привитая, таким образом, любовь к чтению приводила затем детей в библиотеку, где в огромных, до потолка, шкафах стояли тома классической литературы, книги по искусству, описания путешествий в дальние страны, труды по разным отраслям знаний и т. д. Так что подросшим детям самим начинало хотеться что-то сочинять, и они в течение многих лет ежемесячно выпускали «Кузнецовскую хронику», куда записывали свои стихи, рассказы, а кое-кто и музыкальные сочинения. Недаром среди детей Юлия Михайловича Зубова, который сам был поэтом и даже опубликовал в Петербурге в 1890 году большую поэму «На юг!», шестеро детей писали стихи. Чтение толкало к научным изысканиям и изобретательству. Юлий Михайлович, написавший несколько научных статей о знаниях, системе счета, культуре и образовании и интересовавшийся воздухоплаванием, увлек своих сыновей идеей постройки воздушного шара, который был сооружен и летом успешно запущен в усадьбе [5, 8].

При самом добром и ласковом отношении родителей к детям тем не менее не обходилось без наказаний. За не выученный урок старших детей оставляли без пирожного или ставили в угол. Младших ставили в угол за ссоры и капризы. За излишнюю болтовню на шею вешали на белой тесемке длинный красный фланелевый язык. По субботам мама стригла детям ногти и если она замечала, что кто-нибудь из них грыз ногти, то надевала ему на руки белые полотняные мешочки, которые крепко завязывались тесемкой. «Иногда случалось так, – вспоминала Мария Юльевна, – нашалишь что-нибудь или поссоришься с Мишей и посадят меня в угол, отдохнуть и опомниться. Проходит отец: «Девочка, что ты тут делаешь?» Я опускаю голову и молчу. «Как это можно сидеть и ничего не делать!» – возмущается он и через минуту приносит мне книгу: «На, читай!» Я углубляюсь в чтение какого-нибудь путешествия и забываю о том, что я наказана» [5, 8].

Наиболее радостными и запоминающимися были, конечно, праздники и семейные торжества, когда в семье Зубовых было особенно весело. В эти дни готовили вкусное угощение, пекли пироги и обязательно устраивали домашний концерт, а то и спектакль; читали свои стихи, пели романсы под аккомпанемент фортепьяно и гитары, играли на рояле, скрипке, мандолине и обязательно танцевали. Один из таких праздников Юлий Михайлович даже описал в своем стихотворении «Праздник в Кузнецово» (см. «Вологодские дворяне Зубовы». Ч. I. 2005 г.).

Самым замечательным праздником было Рождество! Софья Петровна и няня заранее шили детям костюмы. Наряженные дети и их гости под звуки полонеза входили парами в гостиную, где уже стояла украшенная елка. На ней блестели разноцветные стеклянные шарики, золоченые орехи, бомбоньерки, мелькали яблоки и пряничные фигурки. Под елкой лежали незатейливые игрушки: кухонная посуда в жестяных круглых коробках, куклы, волчки, барабаны, трубы, пеналы и книжки. А на притолоке двери в столовую, рассыпая искры, вертелся огненный кружок – сначала зеленый, а потом красный бенгальский огонь. В дверях кабинета появлялся Юлий Михайлович в костюме арлекина с волшебной палочкой в руках. Он вынимал из коробки разные вещи, и они исчезали и оказывались то в цветочном горшке, то на диване, то снова у него в руках. На громадном подносе выносили целую гору лакомств: пряники, орехи, конфеты, сушеный виноград, винные ягоды. Рождественский вечер обычно кончался танцами. Софья Петровна и ее мама Елизавета Николаевна играли вальсы, польки, мазурки и кадрили. Взрослые подхватывают детей и кружили их. На пасху главное воспоминание в целой коллекции сахарных и деревянных лакированных яиц разной окраски, с сюрпризами в виде маленьких куколок, фигурок, драже и прочего [5, 8].

Но особенно шумно и весело становилось в Кузнецове летом, когда приезжали старшие дети. «Чинных обедов и завтраков, – вспоминает Мария Юльевна, – как не бывало: все громко говорят, шутят, смеются. Отец и братья декламируют стихи, загадывают шарады, и вся семья строит проекты, как бы поинтереснее провести эти два с половиной месяца летних каникул... Юлик бредил «войной» и читал только «военные» книги. Он заказал столяру партию деревянных ружей, и братья и сестры маршировали у него и учились ружейным приемам, а потом играли в войну» [5, 8].