К шатру моему
(Анон.)
Посреди красного цветами вертограда,
И велелепием одетых нежно трав,
Где с благовонием лиется в дух прохлада,
Где скачет с прелестьми невинных круг забав,
И место, тению древ рясных осененно,
Безмолвный мой шатер стоишь уединенно,
Ты в день отводишь зной, в ночь хладный яд росы,
И шумный крик в мои свободные часы;
Когда небесныя собравшись влаги в кучи,
Носимы ветрами противоборных стран,
Наводят черные с дождем и вихрем тучи,
Защитой служит мне мой безопасный стан;
Когда по выходе моем в поля трависты,
Иль в рощи и леса кудрявы и тенисты,
Я возвращусь к себе, и склонит сон меня,
В тебе покоюсь я прохладно среди дня;
Тобою отлучен быв от бесед мятежных,
И чувствия души собравши внутрь себя,
Я духом восхожу верх стран светилам смежных,
Куда парят умы, свет мудрости любя:
Там озарен лучом безсмертныя денницы,
Иду я паки вниз творений на границы,
И в разных бытиях круг благости тут зря,
Щедротам кланяюсь вселенныя царя.
В сей безпредельный храм как только я вступаю
И умственный моих отверзу слух ушей,
Какия дивныя я гласы тут внимаю,
От ветров, от земли, от неба, от морей!
Но их вещания мне в разуме не вместны;
И я, имея чувств составы малы, тесны,
К былинке, что в пыли, мой обращаю взор:
Каких лепот и сил я вижу тут собор!
Какое пение в бездушной сей чудесно!
Согласие частей с составом, и с собой.
Порядком и числом все связано в ней тесно,
Все удивительной покрыто в ней красой!
О, крин! Кто ризу ткал тебе сию багряну?
Лилеи! Кто вам прял сию одежду льняну?
Прешед преддверие творений к небесем,
В иную скинию вхожу во храме сем,
Иные виды я там духом узреваю,
Иные степени, иную часть пород,
От смерти, кажется, я к жизни поступаю:
Коль красен в чудесех сей лествицы восход!
Нижайший тварей ряд в своем житейском ходе,
Существованием примечен лишь в природе;
Вторый по нем уже жизнь некую ведет;
А третий чувствами над оным верх берет:
Но чувства сии все в пределах нужд стесненны,
И видимый зверей пленяет лишь предмет,
Во тьме невежества под веществом согбенны,
Они не знают, кто сей создал чудный свет;
И влаясь мятежем движений плоти шумных,
Не взносят душ своих до чувствований умных.
Парящий выспрь орел, и кит пучин в конце,
Имели ли когда мысль о своем творце?
Из бренной храмины иду я поступая
К горе, которая превыше чувств видна,
Тут громы разумов, со всех стран ударяя,
Проходят тварей связь от верху и до дна;
Тут молнии умов познаниями блещут,
И на вселенную свой свет обильно мещут;
Сердечных чувствий глас весельем упоен,
Ту руку признаёт, которой сотворен!
Колико степеней в сем круге умных тварей!
И сколь обширна цепь громады сей умов:
Граждан и пахарей, рабов и Государей,
Простых и пишущих красно витийством слов,
Богатых с нищими, со слабыми безсильных,
Со юродивыми премудростью обильных,
В едину ту же связь объемлет всех она,
И мерой частного неравенства равна!
Любезный мой шатер! Ты тайным руководством
Вне тела моего извел меня теперь;
И я пленен сия степени превосходством,
Вкушаю радости и вижу райску дверь.
Так древле божиих народов Иудеев,
Вне стана выводил в шатры закон Моисеев,
Где сеней празднуя почтение они
В веселье, в пениях те провождали дни.
Пока состав земный сей странствует на свете,
И мой телесный стан сей жизни на пути,
Шатер! Будь мне закров сует в горящем лете
И бури разумом мирския отщети!
Храни сокровище безценное свободу,
Поставя з стражу ей нетленную природу,
И будешь празднуем ты мною, и почтен
Премного паче тех Моисеевых времен!
Писано Майя 6 числа в селе Столбецком.
Текст: журнал «Собеседник любителей российского слова». 1784. Ч. XII. С. 11-15.