Н. Гнедич
Приютино
Посвящено Елисавете Марковне Олениной
Еще я прихожу под кров твой безмятежный
Гостеприимная, Приютинская сень!
Я твой старинный гость, бездомный странник прежний,
Твою приятную всегда любивший тень.
Край милый, сколько раз с тобою я прощался;
Но как проститься с тем, что в нас слилось с душой?
Все, чем я здесь дышал, чем в тайне наслаждался,
Все неизгладимо везде ношу с собой!
Есть край, родной мне край Зефиров легкокрылых;
Там небо и земля и воздух мне милей!
Но где людей найти, душе моей столь милых?
Где столько сладостных воспоминаний ей?
Здесь часто, удален от городского шума,
Я сердцу тишины искал от жизни бурь;
И здесь, унылая, моя светлела дума,
Как неба летнего спокойная лазурь.
Здесь часто на холмах бродил с моей мечтою,
И спящее в глуши безжизненных лесов
Я эхо севера, вечернею порою,
Будил гармонией Гомеровых стихов.
Вам, дети тайные души моей свободной,
Вам, думы гордые, здесь глас мой жизнь давал;
И пылкий юноша, ты, друг мой благородной,
Мой слыша смелой стих, кипел и трепетал!
Но чаще сев я там, под сосной говорливой,
Где с нею шепчется задумчивый ручей,
Один, уединен, в час ночи молчаливой,
Беседы долгия вел с думою моей.
О! Кто переходил путь бедствий и крушенья,
Тот знает, от чего душа и дума в нас
Влечется в тихия лесов уединенья,
Зачем полуночный, безмолвный любит час.
Так, здесь я не один; здесь все, чем сердце дышит,
Надежды юности, сердечные мечты,
Все видит в образе, всего здесь голос слышит,
И ловит милого воздушные черты!
Уединение для сердца не пустыня:
Мечтами населит оно и дикий бор;
И в дебрях сводит с ним Фантазия-богиня
Свиданья тайные и тайный разговор.
Пустыня не предел для мысли окрыленной,
Здесь я, невидимый, все вижу над землей;
Воздушной жизни всей участник сокровенной,
Делюся бытием, живу не сам собой.
Душой сливаюся с лазурью бесконечной,
С златыми звездами, поэзией Небес!
С гобой беседую, художник мира вечной!
И с книгой дивною божественных чудес!
Вот чем влеком опять под кров твой безмятежный,
Гостеприимная Приютинская сень!
Я, твой старинный гость, бездомный странник прежний,
Еще мою главу в твою склоняю тень.
Ты тот же все еще, край мирный и прелестный!
Свежи твои цветы, предел твой так же тих;
Без шума все течет поток твой неизвестный,
Как счастье скромное властителей твоих.
Но я уже не тот беспечный сын свободы,
Лелеявший мечты дубрав твоих в тиши.
Увы! Не многие, но гибельные годы
Умчали молодость и жизнь моей души.
Они затмили свет надежд, меня жививших,
Убили жизнь младых и недоцветших лет,
Ударов роковых, мне мир опустошивших,
На бледном я челе ношу глубокий след.
Но, тщетным ропотом я, року не скучая,
Как грусть безмолвная, грущу наедине;
Я слезы пред людьми, души не унижая,
Скрыл в их источнике, в сердечной глубине.
Долины мирныя, лесов уединенья!
Нет, я не прихожу покой ваш возмутить,
Живой я прихожу искать воды забвенья:
Поток Приютинский, мне дай его испить!
Вот здесь я, заключен зеленой сей стеною,
Мой ограничу взор прудом недвижным сим:
С ее спокойствием сольюсь душою,
И обману печаль безчувствием немым.
Вот здесь семья берез, нависших над водами,
Меня безмолвием и миром осенит;
В тени их мавзолей, под ельными ветвями,
Знакомый для души, красноречивый вид!
При нем вся жизнь, как сон, с мечтами убегает,
И мысль покоится, и сердце здесь молчит,
И дружба самая здесь слез не проливает:
О храбром сожалеть ей гордость запретит.
За честь отечества он отдал жизнь тирану,
И Руским витязям он может показать
Грудь с сердцем вырванным, прекраснейшую рану,
Его бессмертия кровавую печать! –
Но вечер наступил; вокруг меня молчанье.
О, как торжественна ночная тишина!
И вот, и на леса, и на холмы сиянье,
Поднявшись, полная рассыпала луна.
О луч серебряный полночного светила!
Что одинокий ты к груди моей летишь?
Что за волшебная в твоем блистанье сила?
О луч таинственный, ты что мне говоришь?
Нисходишь ли с высот, сиянием прекрасным
Прекрасный свет иной земле предвозвещать?
Иль утешительный склоняешься к несчастным,
Над бледным их челом надеждою сиять?
Твой свет в меня лиет святое трепетанье!
Резвей волнует кровь вкруг сердца моего!
О мертвом юноше родит воспоминанье!...
Небесный, кроткий луч, ты не душа ль его?
Как гласом ближняго, как друга призываньем
Мой слух ласкается в вечерней тишине!
Мне сердце говорит веселым трепетаньем,
Здесь есть невидимый, но кто-то близкий мне.
О ты, на дружество мне в жизни руку давший!
Я чувствую, ты здесь, небес незримый дух:
О, видим ты душе, тебе не изменившей,
Не раз являясь ей, как утешитель-друг.
Так, если сбросив прах, дух чистый избирает
Места любезные обителью своей,
Здесь, в сих местах давно дух сына обитает
Незримым гением отеческих полей.
О, гость Приютинской обители смиренной!
За все, что в ней найдешь для сердца твоего,
За все благодари душою умиленной
Благого гения убежища сего.
И если здесь бродя полуденной порою,
Ты сядешь, утомлен, берез в густой навес,
И вдруг тебе в лице, горящее от зною,
Прохладою дохнет с незыблемых древес,
То будет он: Здесь он вливает в воздух сладость,
Свежит цветы, луга родных своих полей;
Низпосылает он и мир на них, и радость,
И тихим счастием лелеет их гостей.
О дай ты, дай и мне, мой дух-благотворитель!
Хотя спокойствием все траты заменить.
Но видно, не могуч и он, небесный житель,
Утраченного здесь для смертных возвратить.
Он не забыл того, чьей арфой тихоструйной
Слух юный услаждать любил в родной стране;
Но лишь являяся в виденьях ночи лунной,
На небо грустному указывает мне.
Текст: Стихотворения Н. Гнедича. СПб., 1832.
Адресат: Елизавета Марковна Оленина (урожденная Полторацкая), жена Алексея Николаевича Оленина.
Усадьба: Приютино, усадьба под Петербургом, принадлежавшая художнику, писателю и археологу, президенту Академии художеств и директору Публичной библиотеки Алексею Николаевичу Оленину (1763-1843). Имение включало в себя двухэтажный кирпичный дом, построенный предположительно по проекту близкого друга семьи Олениных Н.А. Львова, флигель, кухню, дом для прислуги, скотный двор, погреба, оранжереи, конюшни и кладовые. В долине речки Лубьи был разбит большой усадебный парк в английском стиле, с прудом, беседками и павильонами. Здесь при рождении старшего сына Николая был посажен дуб, засохший, когда в 1812 г. Николай был убит в Бородинском сражении. На этом месте А.Н. Оленин соорудил памятник-мавзолей. Приютино мыслилось так образцовая английская ферма, приносящая доход, однако на деле оказалось гостеприимной русской усадьбой, где постоянно гостили литераторы, художники и музыканты. Здесь гостили И.А. Крылов, Н.И. Гнедич, В.А. Озеров, А.С. Пушкин, Г.Р. Державин, Н.М, Карамзин, А.С. Грибоедов, А. Мицкевич, М.И. Глинка, А.А. Алябьев и др. В Приютине любили играть в шарады, устраивались музыкальные вечера и концерты, ставились спектакли.