Н.Лукина. Дворянская семья Зубовых в усадебной культуре русской провинции

// Русская усадьба. – Вып.9 (25). – М., 2003

Усадьба – это стиль жизни русского дворянства. Из больших городов в усадьбы выезжали на летний период. В провинции в усадьбах, которых было множество по всей России, жили круглогодично, практически натуральным хозяйством. Поэтому провинциальные усадьбы включали в себя все аспекты человеческой деятельности и культуры. Спецификой провинциальных усадеб была их неразрывная связь с окружающей природой, землей, крестьянством. Именно провинциальное дворянство являлось хранителем русских национальных традиций и обычаев. Об этом замечательно написал А.С. Пушкин в «Евгении Онегине». Патриархальность жителей провинциальных усадеб выражалась в их вере в народные предания, приметы, о чем опять читаем у Пушкина («Татьяна верила преданьям / Простонародной старины...»)

Это не значит, что провинциальная усадьба была отсталой и малокультурной. Напротив, в отдалении от Петербурга и Москвы, можно сказать, в глуши, тяга к культурным ценностям была наиболее сильной. Детям старались дать хорошее воспитание и образование, привить любовь к чтению и труду. Обязательными были занятия русским и французским языками, математикой, историей, географией, музыкой, танцами, гимнастикой (2).

Во многих усадьбах были неплохие библиотеки (4, 3), т.к. хозяевами усадеб, как правило, сразу приобретались литературные новинки на русском и французском языках. Делались подборки литографий картин известных художников, выписывались многочисленные литературные и исторические журналы для взрослых и детей. В зависимости от интересов хозяева заказывали специальные издания по экономике, сельскому хозяйству, медицине, домоводству, поваренному искусству, не забывали и журналы мод, ведь жизнь в отдаленных усадьбах вынуждала многое делать самим: планировать и рационально вести хозяйство, строить, лечить, шить, вязать, делать заготовки на зиму и т.д. Так что в провинциальных имениях появлялись специалисты в разных областях науки и инженерной мысли. Развлекались в усадьбах псовой охотой, катанием на тройках и лодках, играми на воздухе (в крокет, например), постановкой спектаклей, выпуском домашних журналов и альманахов, музицированием.

Рассмотрим жизнь провинциальной дворянской семьи Зубовых. Во второй половине XIX – начале XX веков она владела несколькими усадьбами в Вологодском и Кадниковском уездах Вологодской губернии.

В истории русской усадьбы известны имена многих выдающихся усадебных архитекторов и инженеров-строителей(4); среди ныне забытых – неизвестный военный инженер-строитель Михаил Алексеевич Зубов (1810-1881), построивший в 1840-х годах в своем имении Порозово Вологодского уезда Вологодской губернии усадебный дом интересной архитектуры. В библиотеке его сына Юлия Михайловича Зубова в имении Кузнецове Кадниковского уезда хранились принадлежавшие Михаилу Алексеевичу девять кожаных, с золотым тиснением альбомов И. Лема «Начертания древних и нынешнего времени разнородных зданий, как то: храмов, домов, садов, статуй, трофеев, обелисков, пирамид и других украшений, с описанием как располагать и производить разные строения, со изъяснением мер употребляемых материалов и с приложением десяти гравированных таблиц, содержащих разных восемьдесят одну фигуру... Ч. I. СПб, 1803 г.» (5).

Главный порозовский дом был двухэтажным, с двумя круглыми с колоннами гостиными («боскетными») на углах фасада, обращенного в сторону слияния рек Масляной и Вологды2. В круглых гостиных на всех стенах были «нарисованы деревья, поле, луг, а над дверьми нависли картонные ветви деревьев». В круглые гостиные выходили двери зала, на потолке которого были «нарисованы летящие женщины в светлых рубашках и плащах, ...это изображало Аполлона и его муз. Всюду в доме висели потемневшие портреты, а в кругленьких гостиных ... портреты детей Скульских, ... давно умерших родственников» (6). К залу примыкали столовая, чайная, кабинет и другие комнаты. От главного дома в обе стороны отходили две одноэтажные крытые галереи, с обращенными в сторону двора полукруглыми стенами, украшенными между окнами шестью колоннами. Галереи соединяли дом с двумя симметричными одноэтажными флигелями. В одном флигеле располагались спальни детей и классные комнаты, жили гувернантки. Стены спален тоже были расписаны: в одной, например, на обоях были нарисованы китайцы. В другом флигеле находились людская, кухня, баня и пр.

Из зала можно было выйти в сад с цветниками и аллеями из лип и берез. Крутые берега рек были обсажены липами, часть из которых сохранилась до наших дней. Выходы с крылечков галерей вели во двор, на котором высились «гигантские шаги». Флигели имели свои отдельные входы. В таком доме свободно размещались не только хозяева усадьбы с детьми, воспитанниками и внуками, но и многочисленные гости, приезжавшие в такую усадьбу надолго погостить целыми семьями (2).

Как известно, в провинциальных усадьбах родились и творили многие из великих русских писателей (7). Я же хочу рассказать о малоизвестной русской писательнице Аделаиде Алексеевне Родзянко, урожденной Зубовой (1830-1893), которая в 21 год, под псевдонимом «А. Тальцева», сначала переводила и переделывала с французского водевили и комедии («Так и этак», «А ларчик просто открывался», «Любовь по приказу, или первые опыты кокетства»), а затем стала сочинять их сама («И дружба, и любовь», «Однофамильцы», «Русские в 1854 году» (8,9). В сезоны 1851-1855 годов эти пьесы с большим успехом шли на сцене Александрийского и Михайловского театров в Санкт-Петербурге (10). Позднее Аделаида Алексеевна написала роман «Сельцо Михайловское-Прыскухино», повесть «Три женские жизни» и ряд рассказов. Большинство ее произведений увидели свет в журнале «Пантеон» и «Сын Отечества». Обстановка, события и персонажи были, скорее всего, списаны молодой писательницей с повседневной жизни в родной усадьбе Шоломово, принадлежавшей ее отцу – бывшему гардемарину, позднее губернскому прокурору Алексею Александровичу Зубову (1781-1859). Вот одна из зарисовок: «Чайная комната в деревне имеет какую-то особенную прелесть; здесь обыкновенно собирается все семейство покушать, потолковать, поспорить, поворчать на дурную погоду, почитать, а изредка и поработать. Церемонных, почетных гостей не принимают в уютной чайной: перед ними отворяются двери в гостиную, и только коротких знакомых и родных просят прийти посидеть в ней. Здесь маменьки, за самоваром или вареньем, толкуют об урожае, о дочках, о своих и чужих делах; здесь староста отдает вечером отчет работы протекшего дня; здесь заказывают повару завтрашний обед... Одним словом, в чайной решаются все важные семейные дела, в чайной протекают лучшие часы деревенской жизни.» (11).

Живо описано одно из соседних имений, по-видимому, сельцо Никольское Кадниковского уезда, принадлежавшее дяде – брату матери писательницы Дарьи Александровны Зубовой (1785-?) – поэту Павлу Александровичу Межакову (1788-1865): «Теперь прошу Вас... перенестись в Воскресенское, в усадьбу князя Велина, последовать ... в тенистый и прекрасный сад и остановиться на площадке, устроенной в одном из самых отдаленных уголков парка, посреди которого возвышается красивый киоск, убранный цветами, обвитый плющом и уставленный щегольской мебелью. С одной стороны площадка обсажена густою массою величественных дубов и тополей, с другой, взор, следуя по направлению тенистой аллеи, встречает в конце ее прелестный павильон изящной архитектуры; с третьей стороны начинается от площадки луг, который простирается до прекрасного озерка, занимающего центр сада.» (11).

Да, в провинциальных усадьбах жило много поэтов, как знаменитых, так и просто любивших писать в стихотворной форме. Приведу в пример своего прадеда. Мировой судья, земский начальник и предводитель дворянства Кадниковского уезда, поэт Юлий Михайлович Зубов (1839-1922) прожил всю свою жизнь в имении Кузнецово Кадниковского уезда Вологодской губернии. В 1890 г. в Петербурге, под псевдонимом И. Волгин, он опубликовал свою поэму «На Юг!!», заключительные строки которой актуальны и в наши дни:

Стихи Юлия Михайловича Зубова печатались также в журналах и газетах: «Праздник в Кузнецове» (в журнале «Семейный вечер»), «Великий день мы торжествуем», «Идут года и гаснут чувства», «На кончину Государя Императора Александра Николаевича» (в газете Вологодские Губернские Ведомости за 1880 и 1881 гг.). В рукописи сохранились поэмы «Исповедь» и «Вперед». Писали стихи почти все дети Юлия Михайловича: Владимир, Елизавета, Юлий, Петр, Мария, Любовь, которые выпускали свой домашний журнал «Кузнецовская хроника», а также внуки: Софья и Владимир Петровичи, Дмитрий Саввич Недович и др. (2).

Перу Ю.М. Зубова принадлежит написанная белыми стихами театро-драма «Царство Света», в 6-ти действиях, 17 картинах с 79-ю сценами, посвященная вечной проблеме борьбы добра со злом, но не на Земле, а на Небе 3000 лет тому назад у богов Света, Тьмы, Судьбы, Жизни, Смерти и т.д. (2). Ведь русская провинциальная усадьба не могла жить без домашнего театра (13,14). В своем имении Юлий Михайлович Зубов разыгрывал спектакли с большим количеством участников – детей, родных и соседей – прямо в саду, на гимнастической площадке.

Вот как вспоминает о спектакле «Царь-девица» Мария Юльевна Зубова: «Приближается знаменательный день спектакля. Павел и Яков снимают кольца, трапеции и лестницы и прочие гимнастические аппараты с крючков перекладины и ставят на площадке кулисы... Каждый день идут репетиции – то у нас в гостиной, то у Величковских в камере мирового судьи... Паланкин богдыхана уже готов и стоит в каретнике. Сережа Величковский искусно обклеивает его полосами красной и золотой бумаги. ... Наконец день спектакля наступил. После обеда всех пригласили на балкон. На площадке перед балконом уже собралась целая толпа зрителей: служащие и крестьяне соседних деревень. Публика все прибывала – и через ворота сада, и через вал, в нетерпении поскорее увидеть то необыкновенное, которое будет происходить в Кузнецовском саду! Китайский богдыхан и его свита должны были войти через ворота сада и мимо зрителей пройти на сцену. Паланкин несли одетые китайцами Егор-кучер, Михаил-повар и двое рабочих. Я, Миша, Коля и Костя Величковские шли впереди с зажженными цветными фонариками в руках. На нас были пестрые халатики, круглые шапочки и длинные льняные косы. Царь-девица в пышном сарафане, с лентой через плечо, Одиссей и его свита, богдыхан в пышном костюме – все это, насколько помню, было пестро и ярко. В сцене «На литовской границе», помню, как угощала Мария Федоровна двух монахов, кланялась и голосила.

Последняя сцена была инсценировка стихотворения Жуковского: «Певец во стане русских воинов». Белела палатка, посреди сцены горел костер, вокруг которого сидели в разных позах, в одинаковых темных рубашках и белых фуражках, все дети Зубовы и Величковские. Отец изображал певца. На нем была широкополая шляпа, темный плащ. Он декламировал, стоя перед нами у костра, с бокалом в руке:

На рубеже XIX и XX веков Мария Юльевна Зубова (1875-1971) создала в Кузнецове театральную труппу из крестьянских детей от 6 до 16 лет. Для спектаклей этой труппы Мария Юльевна писала пьесы-сказки («Морозко», «Спящая красавица» и др.), сочиняла песни и танцы, рисовала эскизы костюмов, по которым их же сама и создавала. (Некоторые пьесы были опубликованы в журналах «Золотое детство» и «Тропинка».) Спектакли разыгрывали в судебной камере отца, большой комнате первого этажа кузнецовского усадебного дома, где сценой было возвышение для судьи и присяжных. Первый спектакль состоялся в конце 1903 года, за ним последовал второй. В декабре 1905 года были поставлены «Богатыри», пьеса из времен князя Владимира, составленная Марией Юльевной из разных былин. Позднее Мария Юльевна начала писать пьесы для школьных театров, а также народных и фабричных. Всего ей было написано около 50 пьес; многие из них, прошедшие цензуру, теперь хранятся в рукописном отделе Санкт-Петербургской Театральной библиотеки.

Театральная крестьянская труппа под руководством Марии Юльевны в 1914 г. дала спектакль «Русалка» А.С. Пушкина и комическую пьеску «Я умер» на сцене театра маленького соседнего городка Кадникова. По воспоминаниям Ю.М. Зубова, «за несколько часов до спектакля уже не осталось ни одного билета. Публика, которой билетов не досталось, набилась в проходы и на балкон ...если бы в Кадникове были цветы, то Марию Юльевну забросали бы букетами» (2).

Большой деревянный зимний театр в уездном городе Кадникове был построен Юлием Михайловичем Зубовым на свои деньги в 1899 году. Вот как он описывает это в письме к дочери Нине Юльевне Зубовой 29 ноября 1899 г.: «Вот план театра. Вход в зрительный зал, как видишь, через фойе – высокая чудна комната (переставлена большая кладовая) в 5 и 4 сажени, так что тут после спектаклей можно устраивать танцы. Ты поднимаешься по широким и невысоким лестницам (как в Большой Опере в Париже) к двум дверям в зрительный зал, где пол поднят еще выше, выступы поперечных стен обрезаны почти на нет, все выровнено и устроен ... один партер в 16 рядов – 240 нумерованных мест. Под лестницами в фойе с одной стороны м – вход и выход, а с другой а – буфет, а дальше под полом задних рядов зрительного зала б – уборная для дам (публики) с луфтом, в – уборная для мужчин (также), из которой маленькая дверь в г – кассу (а окно для продажи билетов выходит, конечно, в прихожую, что под площадкою лестницы между м и г). Затем около рампы д – ложа для артистов, составляющая pendant к железной печке по другую сторону рампы. Ложа эта совсем закрыта от зрительного зала, но из нее есть маленькая дверца для артистов, желающих пройти к публике, е – оркестр, ж – окна; двойные рамы устроены со скобами для рук таким образом, что их даже и зимой, в случае пожара, можно раскрыть и выйти как в дверь на улицу, п, о – печи. Хотелось мне сделать из фойе вообще подобие индустонского храма..., но мы нашли его не по карману, почему и решили просто оклеить обоями и навесить картины.» (2).

14 ноября 1899 года в Кадниковском театре был дан первый спектакль – «Каменный гость» А.С.Пушкина. Как вспоминает Юлий Михайлович, декорации были разнообразны и изящны: в 1-ом акте кладбище с памятниками, статуями святых...; в последнем акте греческий Atrium (работа сына Петра Юльевича). «Публике особенно понравилась статуя Командора, исполненная в 3-ем акте просто солдатом-статистом, а в 4-ом акте артистом-любителем Романовским. В 3-ем акте это была чисто мраморная статуя: костюм был изготовлен переплетчиком и портнихой из выбеленного картона, беленой маски, шлема и коленкоровых белых одежд и обшитых сапог, так что никто не подозревал в статуе живого человека» (2).

Весной 1900 года Ю.М. Зубов модернизировал здание театра и 16 апреля написал дочери Нине Юльевне: «В Кадникове, с Фоминой недели будут пристраивать сцену и перекрывать крышу на театре. Когда устроят все это, то можно будет играть что угодно, т.к. сцена будет около 5 или 6 сажен в глубину... Потолок сцены будет немного приподнят, так что впоследствии можно будет давать пьесы и с балконами второго этажа.»2. В спектакле «Джентльмен» роль приват-доцента университета, учителя физики Вадима Петровича Гареева, исполнял сам Юлий Михайлович Зубов, игравший под псевдонимом «И. Волгин». В «Свадьбе Кречинского» он играл главную роль. Вот как он вспоминает об этом: «Роль эту я играл около 42 или 43 лет тому назад в Пятигорске, в свой бенефис (это было в июле 1857 или 1858 года), и получил массу букетов цветов, но мне заметил кто-то, что я очень молод для этой роли. Поэтому я думал, что теперь мне скажут, что я очень стар ..., но никто не сказал этого. По-видимому, все остались очень довольны моей игрой, т. к. после каждого акта усиленно вызывали...» (2).

В этом же году поставили: «Потонувший колокол» и «Парашу-Сибирячку». Декорациями и шумовыми эффектами, как художник и машинист сцены, заведовал Петр Юльевич Зубов (1871-1942). Для «Потонувшего колокола» под его руководством столярами был построен дом ведьм, с настоящими окнами и дверьми, трубой, из которой должен идти дым, колодец и т.д. Воспроизводились гром, водопад, восход солнца. Для «Параши-Сибирячки», а потом и «Костромских лесов» создавали декорации тайги зимой со снежными заносами. Играл Петр Юльевич и в спектаклях. Опыт у него был значительный. Он начал выступать еще в любительских постановках реального училища, а в 1896 году работал в Вологодском театре. Позднее Петр Юльевич исполнял роль Кречинского и других персонажей в разных пьесах и водевилях в созданном им театре в селе Вознесенье Никольского уезда Вологодской губернии, где работал земским начальником в 1902-05 годах (2).

Театр Ю.М. Зубова в Кадникове просуществовал до 1919 года, показав многочисленным зрителям около 40 спектаклей, дав множество концертов, сеансов кинематографистов и фокусников. В спектаклях принимали участие Елизавета Юльевна и Лариса Юльевна, а в концертах – скрипачка Нина Юльевна и пианист Михаил Юльевич Зубовы (2).

Красоты русской природы, среди которой были разбросаны провинциальные усадьбы, вдохновляли многих известных живописцев на великолепные полотна. Не буду перечислять их15. Художницей стала и Елизавета Юльевна Зубова, в замужестве Недович (1867-1926). Ею были запечатлены пейзажи имений отца Кузнецово и Кубин Бор на Вологодчине. Окончив Екатерининский институт благородных девиц, она несколько лет училась в Школе живописи в Петербурге, а затем в Москве, где брала уроки у ученицы И.И. Левитана С.П. Кувшинниковой и посещала студии разных художников, по воспоминаниям родных – К.А. Коровина и В.А. Серова. В начале 1900-х годов Е.Ю. Недович побывала в Крыму, где написала маслом множество великолепных миниатюр с видами моря. Под влиянием увлечения теософией, уже живя в Москве, она часто рисовала состояние души: «Страдание», «Печаль», «Радость» и др. В 1916 году написала портрет внука Леонида («Лёка»), а в 1924 году создала карандашный портрет матери Софьи Петровны Зубовой. 31 мая 2002 года в филиале Вологодского музея-заповедника «Мир забытых вещей» открылась выставка «Душа живет извечно», посвященная Елизавете Юльевне Недович, где, помимо многочисленных фотографий, вещей, писем и стихов, были представлены 19 ее картин, сохранившихся из обширного наследия у потомков.

Лирическая обстановка далеких от столицы и городов имений, где обучение музыке, пению и танцам детей было непременным атрибутом повседневной жизни, способствовала развитию у них музыкального вкуса и слуха. Многие в усадьбах умели играть на фортепьяно, гитаре, мандолине, неплохо пели русские народные песни и романсы, и поэтому домашнее музицирование становилось одним из любимых времяпровождений. Михаил Михайлович Зубов (1837-1901), детство которого прошло в имении отца Порозово, в молодости стал брать уроки пения у итальянца Риччи в Петербурге, затем уехал в Италию, где шесть лет пел на сцене театра La Scala. Позднее в России, под фамилией «Аграмов», исполнял ведущие теноровые партии на оперных сценах Киева, Одессы, Харькова и других городов15. Закончив сценическую деятельность, незаурядный оперный певец поселился в своем имении Заломаиха Вологодского уезда Вологодской губернии, где овладел игрой на виолончели и увлекся вместе с соседями квартетами и трио. В 1886 году он так записал в своем дневнике: «...начались квартеты: 1-ая скрипка А.С. Брянчанинов, 2-ая – А.Е. Вознесенский, альт А.А. Бантле и виолончель – я» (2).

В трио за фортепьяно – образованнейшая Софья Петровна Зубова, жена брата Юлия или родственница Фаина Александровна Межакова; первая скрипка – Александр Семенович Брянчанинов; виолончель – Михаил Михайлович. Играли даже в четыре виолончели: Рязанов, товарищ председателя Окружного суда; Поморский, директор Реального училища; Никитин и М.М. Зубов. Для этих домашних концертов ноты выписывались из Петербурга, Лейпцига и Парижа. Пятнадцать томов переплетенных нот трио и квартетов, принадлежавших М.М. Зубову, как мемориальная память о нем, хранятся теперь в архиве Музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское». В начале XX века в имении Кузнецово трио разыгрывались Софьей Петровной Зубовой (1842-1925), ее дочерью скрипачкой Ниной Юльевной (1873-1950) и ее мужем виолончелистом Владимиром Казимировичем Германом (1875-1953) (2).

Музыкальная образованность с детства приводила к желанию сочинять музыку. Михаил Михайлович Зубов начал с фортепьянных произведений и романсов. Три его романса «Виновата ли я?», «Розовый цветок» и «Демон» были опубликованы. В 1893 году, купив рояль Вирта, он начал писать в своем имении Заломаиха первую оперу по поэме А.С. Пушкина «Цыганы». Затем за год написал комическую оперу «Граф Нулин», а позднее еще оперы «Бахчисарайский фонтан» и «Барышню-крестьянку», все на сюжеты произведений А.С.Пушкина (17). Либретто ко всем операм были написаны Петром Юльевичем Зубовым; в рукописном виде сейчас они хранятся в Театральной библиотеке Санкт-Петербурга. В конце 1890-х годов две первые оперы М.М. Зубова репетировались в театрах Петербурга, но по случайным обстоятельствам не дошли до зрителя, хотя уже были доведены до генерального просмотра. В наше время прослушанная руководителем «Новой оперы» в Москве Евгением Колобовым музыка к комической опере М.М. Зубова «Граф Нулин» была им одобрена к постановке, но пока еще не увидела свет.

Композитором, блестящим пианистом и преподавателем музыки был племянник М.М.Зубова Михаил Юльевич Зубов (1877-1943). В 15 лет в имении Кузнецово он уже начал сочинять небольшие фортепьянные произведения. В 1905 году окончил Петербургскую консерваторию по классу фортепьяно у известной пианистки А.Н. Есиповой и по классу специальной теории и композиции у Соловьева. Затем концертировал по Северу России, и в 1910 году дал сольный концерт в Малом зале Московской консерватории, в котором исполнил и свои сочинения. Не оставляя композиторской и пианистической деятельности, М.Ю. Зубов преподавал музыку в Смоленске, Екатеринославе, Вологде и Ленинграде, создав свою методику обучения игре на фортепьяно (18). В трудные годы революционной разрухи и Гражданской войны, параллельно с хозяйственной деятельностью в усадьбе Кузнецово, продолжал заниматься на фортепьяно. В одном из писем он писал: «Я обследовал все мазурки Шопена с 28 сторон. Теперь принялся за полонезы. Надеюсь, что общение с таким духом, как Шопен, повысит мое критическое чутье» (2).

В 1922 году он хлопочет о концерте в Кадникове из вещей своего сочинения: собирается играть сам и надеется привлечь сестру Нину Юльевну с мужем-виолончелистом Владимиром Казимировичем Германом. Для этого специально сочиняет несколько вещей для скрипки и виолончели, о чем пишет: «Жаль, что у меня нет виолончели и скрипки, я попробовал бы сам наигрывать на них, чтобы не промахнуться по части звучности» (2).

С 1938 года и до конца дней Михаил Юльевич писал музыку, и, прежде всего для Вологодских театров «Юного зрителя» и кукольного, сопровождая спектакли игрой на рояле за кулисами. Сохранилось около сотни рукописных фортепианных сочинений и романсов М.Ю. Зубова, которые хранятся в Вологодском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике, а также у потомков в Москве. В наши дни звучат в концертах талантливой вологодской певицы Елены Никитиной (2).

Владельцы ряда провинциальных имений хорошо понимали, что значит образование для русского народа, и поэтому организовывали у себя в усадьбах начальные школы для крестьян. Такая школа была у Зубовых в Кузнецове, где уроки с детьми и безграмотными взрослыми вела Мария Юльевна Зубова и даже специально нанятые учительницы. В усадебном доме Бориса Александровича Вревского в Голубове Псковской губернии его дочь Евфимия Борисовна (1838-1917) и внучка Прасковья Петровна (1865-не ранее 1922) Зубовы, 7 января 1887 года открыли церковно-приходскую школу. В одном из флигелей было оборудовано классное помещение, закуплены учебники, пособия и письменные принадлежности на 500 руб. После смерти отца Евфимия Борисовна приобрела в 1889 году при церкви в погосте Врев дом для ночлежного приюта школьников. Школа же начала строиться на средства Синода и, когда их не хватило, попечительница вложила свои 1126 руб. 57 1/2 коп. Школа была выстроена деревянной, одноэтажной, с пятью комнатами: двумя классами, учительской, комнатой для сторожа и передней, отапливаемых голландскими печами. Евфимия Борисовна устроила во дворе школы колодец, возвела надворные постройки, развела огород. На свои средства содержала вторую учительницу, нанимала прислугу, приобретала книги и учебные пособия, оплачивала мелкие счета и т.д., всего примерно на 220 руб. в год (19). В 1893 году Юлий Михайлович Зубов навестил «тетушку Эффи» в Голубове, оставив в одном из писем свои впечатления о школе: «Ребят около 70-ти. Из них до 50 живут неделю в самой школе. Родители возят провизию, а Паша (Прасковья Петровна) хозяйничает и кормит их» (20). «Учебный день в школе начинался в 9 утра утренней молитвой; затем следовали три часовых урока с перерывами на 5-10 минут, обед, снова два часовых урока и 30 минут пения. В 4 часа дежурные начинали убирать классы, не живущие в школе ученики уходили домой, а живущие гуляли под присмотром учительницы или сторожа. Они же в это время по очереди пилили и кололи дрова и носили их в школу и кухню. В 5 часов ученики получали по куску черного хлеба и с 6 до 8 часов под наблюдением учительницы учили уроки, в 8 часов был ужин, затем вечерняя молитва и в 9 часов – отход ко сну.

Обучение проводилось по утвержденным Святейшим Синодом программам и заканчивалось выдачей свидетельств. Лучшие ученики продолжали образование и после окончания курса. С ними учительница занималась отдельно, и некоторые из них поступили в средние учебные заведения. Достойно было поставлено и воспитание. Прасковья Петровна, в течение целого дня наблюдая за поведением учеников, отвлекала их от грубых шалостей и внушала им добрые навыки. Особую заботу прилагала она к тому, чтобы ученики находились под благотворным влиянием церкви (21). Помимо ежедневных молитв, в воскресные и праздничные дни ученики ходили к утрени и литургии, пели в школьном церковном хоре, на первой неделе поста говели, исповедовались и т.д.. К ним присоединялись и выпускники школы. Учительница давала всем читать книги религиозно-нравственного содержания из собственной библиотеки, выписывала со склада Совета и продавала окрестным жителям доступные по цене подобные издания.

В 1892-1893 учебном году обер-прокурором Святейшего Синода (К.П. Победоносцевым) было выслано 300 руб., в виде единовременного вознаграждения Прасковье Петровне, но преданная делу учительница не пожелала взять эти деньги, и они были оставлены ею на удовлетворение каких-либо нужд школы...» (21). Вревская церковно-приходская школа сделалась любимым учреждением окрестных жителей.

Привычка провинциального дворянства хранить память прошлого ярко проявилась в жизни Евфимии Борисовны и Прасковьи Петровны Зубовых. Ведь многое из того, что было связано с памятью Александра Сергеевича Пушкина, сосредоточилось в имении Голубово. Прежде всего, это были подаренные произведения. На двух экземплярах отдельно опубликованных глав «Евгения Онегина» рукою Пушкина было написано: «Евпраксии Николаевне Вульф от Автора» (22), а на третьем – «Евпраксии Николаевне Вульф. Твоя от твоих. 22 февр. 1828»(20). Первое полное издание «Евгения Онегина» 1833 г. имело надпись поэта: «Баронессе Евпраксии Николаевне Вревской. 22 сентября 1835 г. Михайловское.». Бережно хранились альбомы с автографами и стихами поэта, подарки Пушкина (чернильница, шкатулка, две фарфоровые вазочки ручной работы с изображением цветов, птиц и насекомых) (23), серебряный ковшичек на длинной ручке, которым Евпраксия Николаевна разливала жженку Пушкину, Языкову и Алексею Вульфу в Тригорском в 1826 году (24). Все это теперь можно увидеть в экспозиции музея-усадьбы Тригорское.

В Голубове находился портрет Байрона, на обратной стороне которого рукой Прасковьи Александровны Осиповой было написано по-французски: «Подарен Александром Пушкиным девице Анне Вульф. 1828 год». Сейчас портрет висит в кабинете поэта в музее-усадьбе Михайловское (23).

Главную голубовскую ценность представляли собой, конечно, письма Пушкина, адресованные Прасковье Александровне Осиповой. Эти письма впервые были опубликованы М.И. Семевским в «Русском архиве» в 1867 году в подлиннике по-французски, с параллельным переводом Евфимии Борисовны Зубовой на русский язык. Они были также напечатаны в первом академическом издании сочинений поэта, но подлинники их долго хранились в Голубово. Так, у Евфимии Борисовны хранилось два письма: мартовское 1828 года из Петербурга и от 29 июня 1831 г. из Царского Села (25). После смерти матери хранительницей этих писем и других реликвий поэта стала Прасковья Петровна Зубова. 31 июля -1914 года она писала: «С письмами Пушкина я не хотела бы расстаться при жизни; для меня они семейная святыня, т.к. имеют отношение к моей бабушке – Евпраксии Ник.<олаевне> Вревской, память о которой для меня священна. Может быть Вел.<икий> Князь удовольствуется тем, что я их завещаю ему после моей смерти» (26).

Есть косвенные свидетельства о том, что у Прасковьи Петровны Зубовой в начале XX века было даже неизвестное нам письмо (или письма) А.С.Пушкина к Евпраксии Николаевне Вревской (рожденной Вульф)! (23).

В заключение следует сказать, что приведенные автором сведения о своих предках были довольно типичны для провинциального дворянства. Поэтому с полным основанием можно констатировать, что роль провинциальных усадеб и их хозяев в русской культуре весьма и весьма значительна.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. А.С. Пушкин. Золотой том. Собрание сочинений. М., 1993. 975 с.

2. Семейные архивы Зубовых Н.В. Лукиной и Р.В. Зубова: письма, дневники, фотографии и прочее.

3. Венок Натали. Сост. Л.А. Черкашина. М., 1999. 80 с.

4. Пушкинские места России. Путеводитель. М., 1984. С.232-234; То же. 1988. Ч. I. С. 294-299.

5. Памятники письменности в музеях Вологодской области. Каталог-путеводитель. Ч. 3, вып. 2. Книги гражданской печати Вологодского областного музея (1709-1825 гг.) Вологда, 1985. С. 144-145.

6. Зубова М.Ю. Мои мемуары. Годы 1878-86. Из семейного архива Зубовых Л.П. Васильевой.

7. Тихонов Ю.А. А.А. Перовский и А.К. Толстой в Красном Роге. Красный Рог. Брянская область // Мир русской усадьбы. М., 1995. С. 79-95.

8. Голицын Н. Н. Библиографический словарь русских писательниц. СПб., 1889. С. 120,243.

9. Языков Д.Д. Обзор жизни и трудов русских писателей и писательниц // Тринадцатый выпуск. Русские писатели и писательницы, умершие в 1893 году. Пг., 1916. С. 203-207.

10. Вольф А.И. Хроника Петербургских театров с конца 1826 до начала 1855 года. СПб., 1877. 4.1. С. 188. Ч. II. С. 169-170.

11. Тальцева А. Сельцо Михайловское-Прыскухино // Сын Отечества, 1852. III.

12. На Юг!! Соч. И. Волгина. 1881-1890. СПб., 1890. 103 с.

13. Приютино. Музей-усадьба. Буклет. СПб.

14. Оом О.Н. Предисловие // Дневник Annette. Анна Алексеевна Оленина. М., 1994. С. 28.

15. Мир русской усадьбы. М., 1995: Аурова Н.Н. «Из окна старого дома...». Введенское. Московская область. С. 214-225; Перфильева Л.А. Усадьба Голицыных-Прозоровских. Зубриловка. Пензенская область. С. 226-238; Выголов В.П., Тихонов Ю.А. Две усадьбы одного имения. Локоть-Брасово. Брянская область. С. 239-246.

16. Лукина Н.В. Михаил Михайлович Зубов, автор четырёх опер на сюжеты А.С. Пушкина // Журн. «Лукоморье», 1996, № 3. С. 35-40.

17. Пушкин в музыке. Справочник. М., 1974.

18. Кириллова Э.А. Очерки музыкальной жизни. Вологда, 1997. 272 с.

19. Лукина Н.В. Семья Евфимии Борисовны Вревской (в замужестве Зубовой) во второй половине XIX – начале XX веков // Михайловская пушкиниана. Вып. 2. М., 1999. С. 106-130.

20. Лукина Н.В. Новый документ об имении Вревских Голубово // Усадьба в русской культуре XIX – начала XX веков. М., 1996. С. 11-17.

21. Псковские епархиальные ведомости. 1 июля 1894 г. № 13. С. 201-204; 15 июля 1984 г. № 14. С. 217-218;15 марта 1985 г. № 6. С. 26-27.

22. Пушкин и его современники. Материалы и исследования. СПб., 1903. Вып.1. Поездка в с. Тригорское в 1902 г. Б.Л. Модзалевского.

23. Лукина Н.В. Голубовские хранители реликвий А.С. Пушкина // Псков. Научно-практический историко-краеведческий журнал. Специальный выпуск, посвященный 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина. 1999. С. 106-116.

24. Лукина Н.В. Сей напиток благородный (жжёнка Зизи) // Михайловская пушкиниана. Вып. 6. М., 2000. С. 120-124.

25. По сведениям, любезно предоставленным научным сотрудником Рукописного отдела Пушкинского Дома А.В. Дубровским.

26. Пушкинский Дом. Рукописный отдел. Фонд 252, оп. 3, № 78. Письмо Прасковьи Петровны Зубовой от 31 июля 1914 г. Софье Сергеевне (неизв.).