Михаил Михайлович  

// Н.Лукина. Вологодские дворяне Зубовы. – Ч.1. – М., 2004 
 

Михаил Михайлович (06.05.1837-22.09.1901), певец, музыкант и композитор

Детство и юность. Михаил Михайлович Зубов (ХХ-25) родился в городе Тихвине 6 мая 1837 года; в семье его ласково называли Мишелинька. Учился в Вологодской гимназии, лето проводил в имении отца Порозово. В 1851 году четырнадцатилетнего Михаила отвезли в Петербург, где он поступил в Николаевский военный инженерный корпус. Девятнадцати лет он вышел в офицеры, получив чин прапорщика [1].

В это время Михаил начал брать уроки пения у преподавателя Петербургского театрального училища итальянца Риччи, который нашел у него неплохой голос. Видимо, сказалось влияние увлечения отца, большого любителя пения, организатора и руководителя хорового общества, которое часто собиралось помузицировать в зубовском доме [2].

Проучившись пению два года, Михаил Михайлович изъявил желание поступить певцом в Русскую оперную труппу. «Вследствие сего, г-н Риччи, предвидя в Зубове весьма полезного артиста для Русской оперы, обладающего отличным голосом тенора, просит о заключении с ним ... контракта». Директор Императорских театров 16 мая 1858 года обращается к Министру Императорского двора с раппортом, в котором говорилось: «Удостоверившись, что Зубов имеет действительно прекрасный голос и приобрел уже много познаний в пении, я приказал составить проект означенного контракта ... с назначением ему того содержания, которое просил назначить г-н Риччи. ...при сем обязываюсь донести, что Зубов ожидает только окончательного по сему предмету утверждения, чтобы подать прошение об увольнении его от настоящей службы по Инженерному корпусу [3]. Министр ответил согласием, утвердив контракт, который содержал (среди прочих) следующие условия:

«1) Поступая на службу в звании артиста-певца к Императорским С.-Петербургским театрам, обязуюсь для усовершенствования себя в пении постоянно посещать классы капельмейстера г-на Риччи, пока Дирекция познает это нужным, и, обучаясь у него пению, употреблять все средства к усовершенствованию себя в оном и быть внимательным к его наставлениям.

2) По дебюте ли моем на театре обязуюсь играть в Русской и Итальянской операх в качестве певца-тенора все те роли, которые будут мне назначены, не отказываясь от оных ни под каким предлогом.

3) При поступлении мною на действительную службу обязуюсь посвящать все мои дарования и способности ко благу и пользе Дирекции и играть данные мне роли в дни и часы по назначению Дирекции, как при Высочайшем дворе, так и на городских театрах, где будет приказано, даже на двух театрах в один день, буде сие окажется нужным, не отговариваясь от того ни под каким предлогом.

4) Обязуюсь повиноваться всем постановлениям Дирекции ... и являться в точности по назначению на пробы, в спектакли, контору и собрания артистов в положенные часы и быть всегда готовым к ролям занимаемого мною репертуара.

5) ... обязуюсь, по воле Дирекции, играть на Императорских театрах, в каком бы городе они не были, довольствуясь тем вознаграждением, которое Дирекции благоразумно будет назначить мне за переезд.

6) Весь городской гардероб обязуюсь иметь от себя; от Дирекции же будут мне доставляемы характерные костюмы, коими я должен довольствоваться в том виде, как оные будут даны.

7) ... обязан я исправлять должность свою беспрекословно.

8) ... будет мне производима от Дирекции ... в продолжении того времени, пока я буду обучаться в классе пения г-на Риччи и до окончательного поступления на сцену, не более, однако ж, как в течение двух лет, жалование в виде пособия на содержание по 700 рублей в год; по окончательном же поступлении моем на сцену, впредь на три года, ... назначатся мне: в первый год ... 800 рублей и поспектакольных по 5 рублей; во второй год жалования 900 рублей и поспектакольных по 7 руб. 50 коп.; и в третий год ... 1000 рублей и поспектакольных по 10 рублей» [3].

Однако уже через два месяца, М.М. Зубов вынужден был написать: «Подписав контракт, но не имея возможности пользоваться уроками пения, по причине отсутствия г-на Риччи, и имея свободное время, ... прошу дозволить мне уехать в имение моих родителей в Вологодскую губернию для подкрепления моего здоровья сроком до 1 октября и, если возможно, с сохранением содержания». По-видимому, сезон 1858-59 гг. Михаил Михайлович провел на сцене Санкт-Петербургских Императорских театров. Однако климат сырого города не способствовал его певческой карьере, т. к. 10 марта 1859 года он вынужден был подать Управляющему Училищем прошение, в котором говорилось: «Страдая постоянным расстройством и простудою горла, я не в состоянии продолжать занятия в классе г-на Риччи, а потому ... прошу исходатайствовать мне освобождение от занимаемой мною должности». 23 марта 1859 года Министр Императорского двора разрешил «уволить М.М. Зубова от службы при театрах» [3].

Певческая карьера. Осенью этого же года, видимо, при поддержке отца, Михаил Михайлович уезжает учится пению в Италию, берет уроки у Прати и Буцци и затем начинает выступать на сцене театра La Scala под фамилией Аграмов. В 1863 году он ненадолго приезжает в Россию и в 1864 году навещает семью брата Николая, который в это время служил в гор. Кутаиси. Оттуда Михаил Михайлович возвратился в Италию по Черному и Средиземному морям, побывав по пути в Константинополе [2].

М.М. Зубов жил и работал в Италии шесть лет, до 1866 года, а затем вернулся на родину. В этом же году он пел в театре Нижнего Новгорода. Вот как позднее он вспоминал об этом периоде своей жизни: «Я помню, что когда не было, кроме Питера и Москвы оперы, а мне хотелось быть на сцене и практиковаться, я в Нижнем Новгороде дебютировал в водевиле «Фофочка», и затем всю зиму нес на себе весь репертуар комических стариков и простаков..., играя, например, Фамусова в «Горе от ума»» [2].

2 октября 1867 года М.М. Зубов поступил на сцену Киевского оперного театра, заключив с его Дирекцией следующие условия:

«1) ... режиссер Киевской оперной труппы г-н Фердинанд Бергер ангажировал [меня] на Киевскую оперную сцену в качестве 1 – го тенора.

2) ... я, Михаил Зубов, подчиняюсь в продолжении службы моей ... г-дам директорам, режиссеру и правилам Киевского театра, подвергаясь за проступки против этих правил штрафам, ими определенными.

3) ... во время службы ... обязуюсь иметь постоянно для употребления на сцене свои вполне приличные собственные перчатки, трико разного цвета, кружевные воротнички и кружева для обшивки рукавов и панталон, чулки, башмаки, сапожки и сапоги; костюмы же я получаю от Дирекции, причем довольствуюсь теми, которые мне даются, и забочусь об их сбережении.

4) Во время масличной недели я обязуюсь петь перед публикою в операх и оперетках разных родов, как-то: драматических, комических и проч. ежедневно, а в прочее время сезона до четырех раз в неделю; кроме того, я обязуюсь принимать участие в концертах, даваемых Дирекциею.
5) За службу ... Дирекция обязуется производить ... жалование ежемесячно ... по 300 рублей серебром и, кроме того, дать мне в сезон один полубенефис... Выбор оперы для бенефиса будет по соглашению артиста с Дирекциею.

6) Условие это должно быть исполняемо обеими сторонами ... свято и нерушимо ... и облечено в законную форму, в чем и подписуемся» [4].

В репертуаре М.М. Зубова в Киевской опере до 1871 года были многие сольные партии. Затем до 1874 году он выступал в Тифлисе, на сценах Харьковской, Одесской и других опер [1].

Жизнь помещика. 

Осенью 1875 года Михаил Михайлович оставил сцену и приехал в Вологду; поселился в имении Заломаиха, где еще в 1869 году был для него выстроен дом. Увлечениями новоиспеченного помещика становятся сельское хозяйство, огородничество, садоводство, в которых он достигает удивительных для северной широты результатов. М.М. Зубов выписывает экзотические растения и деревья – одних только американских орехов у него было целых три. В своем дневнике он пишет: «В Заломаихе строится маленькая теплица и оранжерейка», а, судя по письмам, в них растут и плодоносят клубника и ананасная земляника; зреют артишоки, томаты, дыни и арбузы; созревают абрикосы, персики и даже появляется очень красивый виноград. «Приглашаю тебя на персики и абрикосы в Заломаиху летом, так [как] уже теперь деревья полны фрукт.[ов], и виноградные листья так и зеленеют», – пишет он племяннице Нине Юльевне Зубовой [1].

13 апреля 1877 года умерла мама Ларисса Алексеевна, и зиму 1878-79 гг. Михаил Михайлович провел в семье брата Николая, который в это время стал начальником Батумского порта. В 1881 году М.М. Зубов побывал в Петербурге, в 1884 году – в Москве. В 1886 году скончался отец, и его большой дом в Вологде перешел по наследству к Михаилу Михайловичу [1].

Брат Юлий с женой и детьми часто гостят в Заломаихе: в конце 1870-ых годов, в 1889-ом, 1891-ом; в 1897-ом с дочерью Елизаветой; в 1898-ом с сыном Мишей. Сюда же в 1889-ом, 1891-ом и 1892-ом годах приезжает на лето жена умершего в 1887 году брата Эраста Ольга Владимировна. Навещают знакомые: например, в 1891 году Ольга Константиновна Левашова и Варвара Николаевна Дружинина, в 1892 году – Мария Ивановна Касаткина. У Софьи Петровны Зубовой, которая останавливалась в Порозове, в 1891 году гостила приехавшая из Голубова двоюродная сестра Зубовых Прасковья Петровна. В этом же году там же побывал племянник, сын сестры Ольги Коля Ярышкин. В 1891 году Михаил Михайлович ездил на Парижскую выставку в Москву проездом через Питер, где в 1892 году был перезаложен зубовский дом (в Зубовом переулке). В Середке были проданы пустоши. В 1892 году в Заломаихе и в 1893 году в Порозове летом жили Елизавета Юльевна с сыном Митей. Софья Петровна с дочерью Ниной гостила в Заломаихе в 1893 году; с дочерью Ниной и сыном Мишей – в 1894 году; с дочерьми Ниной, Катей, Ольгой и сыном Юлием в 1895-ом; с дочерью Марией – в 1898-ом. Летом 1894 года года посетили Заломаиху Ольга Ивановна Степановская с сестрами. В это же время в Порозово приезжал брат Николай Николаевич Зубов [1].

В Заломаихе М.М. Зубов стал кандидатом на должность уездного предводителя дворянства, обязанности которого некоторое время исполнял [5].

В Вологодском же доме были унаследованы традиции музыкального салона отца. Как пишет сам наследник в дневнике, в 1886 году «начались квартеты: 1-ая скрипка А.С. Брянчанинов, 2-ая – А.Е. Вознесенский, альт А.А. Бантле и виолончель – я». Играли также трио: за фортепьяно – родственница Фаина Александровна Межакова, не пропускавшая ни одной музыкальной субботы, или жена брата Юлия Софья Петровна; скрипка – Александр Семенович Брянчанинов; виолончель – Михаил Михайлович. Из письма последнего узнаем: «Приезжала губернаторша просить сыграть в [Дворянском] собрании в концерте, и я не мог отказать. Играли с Тефле и Котлярковской Мендельсона». Играли даже в четыре виолончели: Рязанов, товарищ председателя Окружного суда; Поморский, директор Реального училища; Никитин и М.М. Зубов. Из одного его письма узнаем: «Здесь есть виолончель, настоящий Страдивари, жены губернатора, ее покойного отца, и она меня просила поиграть на ней». Позднее Михаил Михайлович освоил также мандолину, гитару и некоторые другие инструменты. Для домашних концертов Михаил Михайлович выписывал ноты из Петербурга, Лейпцига, Парижа. Пятнадцать томов переплетенных нот принадлежавших ему трио, как мемориальная память о М.М. Зубове, принадлежат теперь Музею-заповеднику А.С. Пушкина «Михайловское». Давал Михаил Михайлович и уроки пения по своей методе. Позднее он создал певческий кружок, в котором было 304 члена! [2].

Еще одним увлечением стала постановка домашних спектаклей. В 1889 году в вологодском доме была устроена сцена и давалось по несколько спектаклей за зиму. Причем был даже балет, для чего приобретались кастаньеты. В спектаклях принимали участие, главным образом, племянники и племянницы – дети брата Юлия Михайловича, которые зимой жили в вологодском доме Михаила Михайловича. Они учились и работали в Вологде; отец же по делам службы находился в постоянных разъездах, а мать, Софья Петровна не покидала именье «Кузнецово», где вела хозяйство. На протяжении многих лет Михаил Михайлович всю свою заботу и тепло души отдавал этим детям, которые и летом часто гостили у него в «Заломаихе». Он дарил им подарки, рассказывал смешные истории, показывал фокусы и просто заботился о них, как мог. Ведь своей семьи у него не было и если он оставался один, то страшно скучал. Вот как он шутливо описывал это состояние:

Особую нежность, как музыкант, питал Михаил Михайлович к талантливой племяннице Нине Юльевне, учившейся в Петербургской консерватории игре на скрипке у знаменитого профессора и дирижера Ауэра. Сохранилось 59 адресованных ей писем М.М. Зубова, с 1890 по 1901 год. Вот как он обращался в них к ней: «Золотая ненаглядная Нинушечка! Упоение, радость моя; милая, прелестная; милое совершенство; милуша, дорогой мой восторг; несравнимая прелесть и радость; ангел мой прелестный; бесценное сокровище; божественная, многолюбимая мною» и т. д. «Более всех любимая, моя племянница, ... – что-то такое особенно поэтичное, и нельзя не восторгаться, думая о ней...». «Я люблю тебя так искренно, что называется от полноты всей души и безотчетно». «Тебя без восторга не вспоминаю и в данную минуту расцеловал бы ладони и пальчики». «Целую тебя крепко, крепко и нежно, а также твои... нежные артистические ручки». «Горячо любящий тебя...; неизменно любящий... дядя».

И далее: «Жду с нетерпением скорее увидеть тебя, т. к. кроме нашего родства есть между нами музыкальное родство; и твоя жизнь, и моя посвящены обе музыкальному делу. Да здравствует музыка!» [2].

Композиторские успехи. 

Действительно, музыка становится главным делом жизни Михаила Михайловича – он начинает сочинять! Сначала иллюстрирует 7-ую картину и пишет молитву к пьесе брата Юлия Михайловича «Царство Света». Затем обращается к романсам; три из них – «Виновата ли я?», «Розовый цветок» и «Демон» – были опубликованы в Петербурге. Позднее создает ряд фортепьянных произведений: марш, полонез, мазурку, каприччио, ноктюрн и другие; пишет вальс для цитры, который издается в Лейпциге; сочиняет сонату в 4-х частях и т. д. [2]. В 1891 году посещает Парижскую выставку в Москве.

В 1892 году, в возрасте 55 лет, Михаил Михайлович обращается к поэмам А.С. Пушкина. Он пишет оперу «Цыганы». Купив в рассрочку кабинетный рояль «Вирта», он просиживает за ним с 7 часов утра до 10 вечера. Либретто, по тексту А.С. Пушкина, написал племянник Петр Юльевич Зубов. «В финале, к которому я теперь приступаю, – писал М.М. Зубов, – мне хочется разлиться во всю ширь, и самым трогательным и роскошным образом; ...окончив оперу, ...приступаю к увертюре, которая должна обнять характером всю оперу». Менее чем за год работа была закончена: «Я думал, что не буду в состоянии сделать того, что сделал, когда я принимался за этот труд» [2]. В 1893 году ездил с сестрой в Питер, занимаясь делами оперы.

В 1893 году Михаил Михайлович приступает ко второй опере по поэме А.С. Пушкина – комической «Граф Нулин» (либретто опять пишет Петр Юльевич): «Некоторые говорят, что «Граф Нулин» лучше «Цыган». Я не скажу, что «Нулин» мне больше по силам, но ведь это же легкая музыка, не серьезная, цена ей невелика, а также и честь написать ее». Это, конечно, явная скромность композитора – комическая опера написана опять очень быстро и получилась превосходной. В 1894 году артисты Панаевского театра в Петербурге уже разучивали «Цыган», и Михаил Михайлович много времени проводил в Петербурге, занимаясь делами своих опер. Предполагалось, что Алеко будет исполнять один из известных певцов того времени – Лодий или Пальм. «Я не перестаю постоянно думать о моих операх, и это одно меня занимает», – пишет М.М. Зубов. Однако дело с постановкой затянулось: «Писать ничего не могу, т. е. музыки, т. к. нахожусь с моими произведениями в каком-то неопределенном положении». В начале 1895 года в Вологде было получено известие о постигшей М.М. Зубова неудаче. «Цыганы» от постановки были отстранены. На почтовой карточке, полученной от Э.Ф. Направника, было написано, что «не одобрили Вашей оперы». «Одно грустно, – пишет М.М. Зубов племяннице Нине Юльевне, – что два чеха в России играют главные роли в оперном деле: Направник в Петербурге, Барцал в Москве. Мы, русские, совершенные нули – ничего не значим у себя дома и так еще глупы, что когда Направник дал своих «Нижегородцев», оперу, которую все поголовно называют мерзостью, то мы его засыпали цветами, оглушили аплодисментами, расхвалили в газетах. И вот он, петербургская знаменитость, ставит еще оперу – с чужими мотивами, эффектами сцены. «Что хороша?» – спрашивают. «Гадость!» – отвечают. А мест не хватает, и чуть не каждый день «Дубровский», и «Дубровский». Все это более, чем возмутительно; все это доказывает полнейшую нашу русскую музыкальную несостоятельность» [2].

Михаил Михайлович «думал воспользоваться Малым театром, т. к. писали газеты, что будут ставить не попадающие оперы в Имп.[ераторские] театры, но по тем же газетам видно, что там идут одни драмы и комедии». «Теперь я мечтаю ее [оперу «Цыганы»] на Итальянской опере дать, но для этого надо перевести, а кто мне может это сделать и чего это опять будут стоить? Вот что хотелось бы мне знать». Михаил Михайлович не унывает: «Мне бы нужно узнать где мои «Цыганы»? Вернули ли их с уведомлением о неприятии моей оперы или нет? А нужны «Цыганы» потому, что нужно либретто, т. к. я хочу перевести на итальянский язык». И 22 мая 1896 года перевод «Цыган» был закончен. К сожалению, дальнейшая судьба оперы нам так и не известна. Теперь вся надежда была на «Графа Нулина»; «... почему-то нынче мне хочется хлопотать раньше поставить «Нулина», а не «Цыган», – пишет М.М. Зубов. И Михаил Михайлович зимы 1895 и 1896 годов проводит в Петербурге. Но и «Граф Нулин» не был поставлен [2]. Петербургский дом в Зубовом переулке, № 1 пришлось продать, т. к. на все нужны были средства.

Однако Михаил Михайлович не отступился. В 1897 году он сочиняет третью оперу, и опять по поэме А.С. Пушкина. На этот раз это серьезная опера-драма «Бахчисарайский фонтан». Либретто опять написал Петр Юльевич, приспособив пушкинские стихи для сольных арий и хора. Зимой 1897-98 гг. М.М. Зубов едет снова в Петербург, опять хлопотать о постановке на сцене теперь уже третьей своей новой оперы. Он общается с интересными людьми, обедает у итальянского мастера скрипок Бацелло, наносит визиты родным и знакомым, не пропускает ни одного интересного концерта и спектакля. Прежде всего покупает билет в Дворянское собрание на концерт «первого в мире скрипача» Сарасате с оркестром, под руководством тоже знаменитого скрипача и педагога его любимой племянницы-скрипачки, профессора Ауэра. Интересны впечатления Михаила Михайловича от концерта: «Сарасате играл с оркестром три пьесы Брука, Репнера и Эрнста. Ауэр дирижировал, но я никогда не любил аккомпанемента оркестра ни для фортепьяно, ни для виолончели, ни для скрипки; он заглушает и мешает, так что собственно концерт начался с четвертой пьесы с аккомп.[аниментом] рояля, с танцев Испанских, ...и затем еще пятой пьесы на bis. Тут показал он себя неповторимым техником... Чистота, изящность в его игре также необыкновенные, но при этом у него мало тона – а это от его лет... У него две скрипки: Страдивариус и Гварнери». Михаил Михайлович стремится также посмотреть новый, производящий фурор балет «Раймонда» Глазунова, несмотря на то, что у Мариин.[ского] театра толпа народа, и достать ничего нельзя». В драме ему «очень нравятся Jalmon и Marta-Boze, они невидные актрисы, но так изящны, что видеть их наслаждение». Посещает даже цирк, где «все та же феерия». В общем окунается в светскую жизнь [2].

По поводу оперы, видимо, были замечания, т. к. 18 декабря 1898 года находим в одном из писем такие строки: «Бахч.[исарайский] фонтан» выправлен окончательно, насколько я сумел; это меня так занимало в «Заломаихе», что я не видел как прошли два месяца. Георгий берется оркестровать». [Георгий – еще один племянник, сын брата Николая, в это время студент Петербургской консерватории по классу композиции.] Хлопоты со спектаклями потребовали, видимо, больших расходов, т. к. в 1899 году Заломаиху пришлось сдать в аренду Михаилу Лукьянову сроком на шесть лет. К тому же в 1898 году в Середне сгорел весь лес, осталось только 70-80 десятин земли. [2].

Летом, под впечатлением сюжета «Бахчисарайского фонтана», Михаил Михайлович едет в Крым, живет между Ялтой и Алупкой. Здесь он купается в море и, конечно, посещает всевозможные концерты. Часто ездит в Феодосию, где играли разные оркестры, «и очень хорошо»; «с эстетическим наслаждением» слушает известную певицу Рострелл и т. д. А на концерте Вержбиловича – «нечего и говорить – в каком я был восторге; он играл с аккомпанементом рояля, конечно, и это совсем не то, что с оркестром; здесь я его подробно выслушал. Он даже играл «Легенду» Венявского скрипичную, и так хорошо – я точно взял урок игры на виолончели. Думал ли я, что услышу Вержбиловича в Феодосии? Чудный у него тон, точно поет» [2].

В 1900 году М.М. Зубов еще надеется увидеть на сцене хоть одно из своих произведений. «С будущей зимы, – пишет он, – будет в Михайловском театре четыре раза в неделю Русская Императорская опера с отдельной администрацией – это меня очень радует. А также новый директор Имп.[ераторских] теат.[ров] князь Волконский и отставка Кондратьева».

В ноябре 1900 года мысли М.М. Зубова опять только об операх: «Я все еще хвораю, никуда не езжу, разве прокатиться, – да и куда ехать – нервы расстроены, ничего не интересно, кроме моих опер, очень все грустно, но на все воля Божия!» И в начале 1901 года все то же. «Помнишь, я тебе говорил, – пишет он племяннице, – о моем проекте насчет моих опер? Пуша [Петр Юльевич] меня очень обрадовал, он готов службу бросить и помочь мне, ... предлагает еще либретто для оперы, которое кончает». Речь идет о комической опере «Барышня-крестьянка». Она была написана в кротчайший срок, видимо, за полгода, т. к. впоследствии вошла в справочник «Пушкин в музыке» [1], а значит прошла цензуру.

Внезапная кончина. 

Но жизнь неутомимого композитора внезапно оборвалась. 22 сентября 1901 года Михаил Михайлович скоропостижно скончался от разрыва сердца в возрасте 64 лет, к великой скорби очень любивших его родных. Похоронен был в Спасо-Прилуцком монастыре под Вологдой; могила его до наших дней не сохранилась [2].

Оперы М.М. Зубова так и не были поставлены. Однако это ничуть не свидетельствует о том, что он был плохим композитором. Сама попытка написать четыре оперы на тексты трех поэм и сюжет одной повести в прозе А.С. Пушкина уже достойна глубокого уважения! Две оперы, «Бахчисарайский фонтан» и «Барышня-крестьянка», пока не найдены, но надежда, что они найдутся, не потеряна. Ведь либретто к ним хранятся в Театральной библиотеке в Санкт-Петербурге, значит где-то должны быть и ноты. Клавиры двух других опер, «Цыган» и «Графа Нулина», к счастью, сохранились в семейном архиве Зубовых в Москве. Сейчас, более чем через 100 лет после написания опер, они звучат достаточно свежо, и несомненно могут представлять интерес не только для оперных студий, но и для солидных театров.

Источники:

1. Родословное дерево Зубовых (рукописный чертеж), дневники, письма и др. из семейного архива Н.В. Лукиной. «Родословная Зубовых» (рукопись) из семейного архива Р.В. Зубова. М.Ю. Зубова «Мои мемуары, годы 1878-1886.» (рукопись) из семейного архива Л.П. Васильевой

2. Пушкин в музыке. Справочник. М.: Всес. Изд-во «Советский композитор», 1974. С. 175, 178, 180.

3. РГИА. Ф. 497, оп. 97/2121, д. 16561.

4. Текст подлинного документа, любезно предоставленный автору вологодским краеведом А. В. Мухиным.

5. ГАВО. Ф. 32, оп. 1, ед. хр. 436

6. Лукина Н. В. Михаил Михайлович Зубов, автор четырех опер на сюжеты А. С. Пушкина. Лукоморье. Рижск. Журнал русск. Интеллигенции. 1977. № 3. С. 35- 40.