Каждое старинное здание имеет свою историю, а если это здание – музей, его история становится живой летописью города.

Двухэтажный каменный дом за Софийским Собором, выходящий торцом на Соборную Горку, долгое время был совсем незаметным. Он терялся в тени больших деревьев, кустарников и крапивы, внутреннее разорение слабо напоминало далекое прошлое. Теперь многие вологжане знают, что это дом, где родился автор всемирно известных «Колымских рассказов» Варлам Тихонович Шаламов. Вологда становится местом паломничества всех почитателей его таланта. И уже существует традиция называть этот дом Шаламовским.

А было время, когда казалось, что о нем никто не помнил и не знал. Но так ли это?

В «Четвертой Вологде» Шаламов писал: «На Соборной горе стояли испокон века деревянные скамейки... Там отдыхали горожане летом и осенью. Да и весной тоже».

Вот на такой скамейке напротив дома часто можно было видеть маленького седого старичка с палкой в руках. Это был вологодский историк и краевед Борис Сергеевич Непеин (1904-1982). В последние годы своей жизни он часто приходил к старому дому. Здесь-то и произошла встреча Б. С. Непеина с художником Я. Ю. Крыжевским.

Ян вспоминал потом, что во всем облике Непеина было что-то невероятно доверчивое, притягательное: хотелось остановиться, подойти, заговорить. Разговор неизбежно зашел о Шаламове...

В те времена еще мало кто его знал, скрыт был целый пласт истории, связанный с лагерями. Но Ян отреагировал на это очень остро. Во-первых, он фанатично любил Вологду, а самое главное – он сам был из тех, кого не принимала и выталкивала государственная машина.

Но обо всем об этом я узнала много позже, когда увидела в мастерской художника портрет Шаламова. На обороте картины стояла дата – осень 1987 года. Впоследствии этот портрет художник подарил музею. Так появился первый экспонат.

Ян показал мне публикацию Шаламова в журнале «Аврора» за 1987 год. Там была фотография, стихи, рассказ «Крест». Этот рассказ Крыжевский воспринял как символ, отражающий драму России. Тогда же я узнала о ярких и сильных впечатлениях Крыжевского после встреч с Непеиным на Соборной горке.

А ведь музея Шаламова в тот момент и в планах не было, в доме шел ремонт и реставрация. Но сама идея музея уже носилась в воздухе, ждала воплощения.

Много лет спустя, на вечере памяти Шаламова, преподаватель литературы Валентина Станиславовна Старкова передала в музей редкую магнитофонную запись 1964 года. То был живой голос писателя. Долгие годы хранилась эта запись у родственников Б. С. Непеина в Санкт-Петербурге. Теперь эта запись по традиции звучит в наших залах на литературных вечерах, в дни рождения и памяти писателя.

Эту цепь неслучайных случайностей можно было бы продолжить. Личность Варлама Шаламова притягивала к себе судьбы многих людей. Частички этих соприкосновений соединяются в доме, где чтут и любят его. Невольно приходит на память аналогия – фраза Шаламова о том, что он весь состоит из осколков, на которые раздробила его Колымская лагерная республика...

Возвращение Варлама Шаламова в свой дом происходит буквально на наших глазах одновременно с возвращением правды о тяжелых и страшных годах отечественной истории.

В 1990 году на фасаде здания была установлена мемориальная доска. Ее автор – Федот Федотович Сучков (1923-1992) –московский скульптор, поэт, писатель, критик и человек, переживший адовы круги сталинских лагерей – как и Шаламов.

Выбор Сучкова как автора тоже не был случайным. В январском номере «Недели» за 1989 год были опубликованы воспоминания Сучкова «Показания Шаламова», позже вошедшие в отдельную книгу. Там же было упоминание о памятнике работы Сучкова на Троекуровском кладбище в Москве на могиле Шаламова.

Мне выпало счастье побывать в мастерской скульптора, в его знаменитом подвале за Страстным бульваром, где собирались репрессированные писатели, поэты, их друзья. Впечатление от посещения было огромное. В «красном» углу мастерской возвышалась иконой кирпичная стена, в которую буквально был впаян скульптурный портрет Варлама Шаламова. Мастерская Сучкова – это как бы первый музей Шаламова, здесь его читали, ценили, любили. Там же на полках стояли скульптурные портреты Ю. Домбровского, А. Солженицына, Б. Пастернака, памятная доска А Платонову. Скульптуры были выполнены еще в те годы, когда и речи не могло быть о публикации книг замечательных авторов.

Еще при жизни Ф. Ф. Сучков передал произведения в Вологодскую картинную галерею, и сейчас они относятся к самым ценным экспонатам Шаламовского музея.

В связи с этим хочется вспомнить записки И. И. Емельяновой, дочери О. В. Ивинской, близкого друга Б. Пастернака. Записки были опубликованы в «Нашем наследии»:
«Пятьдесят четвертый, пятьдесят пятый, пятьдесят шестой... Время крепнущих надежд, волшебных возвращений, встреч после неслыханных разлук... Помню В. Шаламова, возникшего на пороге дома в брезентовом дождевике с рюкзаком плечами, и его необыкновенное опаленное, сожженное навеки колымскими ветрами лицо, его почти обугленные руки, весь он как живая память человеческого горя, когда заговорили о проекте памятника замученным в лагерях (якобы предложил Хрущев), я увидела таким памятником Шаламова, каким он возник на пороге нашей квартиры первый раз».

Воплощением этих мыслей стал произведение Ф. Ф. Сучкова – мудрое шаламовское лицо, спокойно возвышающееся над вязью могильных оград в Москве и на фасаде родного дом в Вологде.

В 1991 году на первом этаже этого дома где жила семья писателя, была открыта мемориальная комната Шаламова.

Какими средствами можно передать писательский и человеческий подвит Шаламова? Как отразить судьбу, вобравшую в себя беды и мучения целого поколения? Такие вопросы неминуемо встали перед нами при создании музея Шаламова. И в художественном решении главным оказалось не вещественное, а эмоциональное воздействие.

Чтобы встреча людей происходила не с предметами, не с мебелью, а с самим поэтом, его душой, его внутренним миром. Чтобы этот мир складывался как мозаичная фреска из стихов, рассказов, фотографий... Композиция музея, его пространственное, цветовое, смысловое решение – это разговор и через документы эпохи, языком их свидетельств и языком самого автора.

Не мертвый мемориал, но живое чувство сопереживания – вот тот мостик, то средство воздействия, при котором возможен и действенен такой музей.

Шаламов писал: «Каждый писатель отражает время, но не путем отображения увиденного на пути, а познанием с помощью самого чувствительного в мире инструмента – собственной души и собственной личности.»

С Колымы он принес только ПАМЯТЬ. И сумел высечь МЕМОРИАЛ при помощи самого долговечного материала – СЛОВА. Это мемориал в память погибших, в назидание потомкам. Именно эта мысль легла в основу идеи музея, дала возможность скупыми средствами, почти при полном отсутствии мемориальных (памятных и личных) вещей создать объемный, осязательный образ человеческой судьбы.

Постепенно Шаламовский Дом становится центром духовной жизни Вологды, здесь проводятся творческие встречи, ежегодно отмечаются дни рождения и вечера памяти писателя. Сюда приезжают его друзья и близкие, те, кто помогал Варламу Тихоновичу в трудные годы его жизни, а также отечественные и зарубежные исследователи его творчества.

Среди них хотелось бы особо отметить одно имя. Это Ирина Павловна Сиротинская, исследователь творчества Шаламова, его близкий друг и публикатор его произведений. Являясь наследницей архива писателя, она передала в наш музей редкие фотоматериалы, ксерокопии рукописей, стихи, письма, воспоминания, все книги Шаламова, вышедшие у нас в стране и за рубежом. Из личных вещей – ручные часы, символично завершающие экспозицию музея, своеобразный камертон времени – прошлого, настоящего, будущего.

Во многом мы обязаны Сиротинской и самой идеей создания музея Шаламова в его родном городе, в городе, который был для него «началом начал», истоком его жизни и творчества. И написание «Четвертой Вологды» связано с ее приездом в Вологду в 1968 году. Она рассказала о впечатлениях, привезла фотографии. «Дом, где я жил первые пятнадцать лет своей жизни ...куст боярышника под окном», – все это сразу ожило в памяти Шаламова! Потянулись воспоминания из истории родного города, история детства и юности, во многом определившие дальнейшую судьбу автора. Не случайно Шаламов писал: «Все страсти русского народа хлестали через порог нашего дома».

Пути Варлама Тихоновича Шаламова были сложны и трагичны, и он побывал во многих точках страны. Но в Вологде он не только родился. Здесь он впитал в себя ее дух, почву, культуру. И пусть Дом Шаламова, напоминающий нам о шаламовской мудрости, поможет нам пробиться через трудности нашего времени к Добру и Милосердию. Пусть нам светят эти окна.

Марина Вороно