Письмо В.В. Стасову от сер. марта 1874 //Верещагин В. Избранные письма. – М., 1981.

№6. В.В. Стасову

[Петербург. Середина марта 1874]

Желательно, чтобы в статье Вашей [1. Стасов в это время готовил статью «Выставка картин В.В. Верещагина», опубликованную потом в «С.-Петербургских ведомостях» (1874, 19 марта, №77).] Вы обратили внимание на следующее:

Художник сравнительно мало занялся собственно костюмом, хотя в такой стране, как Средняя Азия, он представляет для живописца благодарную почву [2. В этом месте письма Стасов сделал сноску: «Пример тому «Двери Самаркандского дворца», «Охотник с ястребом» и др.»]; но это потому, что главное внимание было обращено на более серьезную задачу – охарактеризование того варварства, которым до сих пор пропитан весь строй жизни и порядков Ср[едней] Азии.

По мысли художника, лучшее, что может характеризовать это варварство,– процедура, несомненно соблюдаемая, отрубливания голов павших неприятелей и представление их по начальству – как доказательство успеха, для получения нарядного халата или др[угой] подобн[ой] награды. «Ужасы», по этой канве вышитые художником, не вычитаны им, не выхвачены откуда-нибудь налегке, а видены и прочувствованы самим (мы находили трупы наших несчастных солдатиков, облитых еще теплою кровью, с глубоко вырезанными из плеч головами, и преследовали тех, которые уносили эти головы). Видевши серьезную битву [3. Речь идет об обороне Самаркандской цитадели в 1868 г., в которой участвовал и проявил героизм Верещагин, награжденный за это Георгиевским крестом 4-й степени.] (за осаду у нас из 500–600 чел[овек] выбыло из строя до 220), художник сознательно решился дать другим взглянуть на отвратительные подробности войны, подробности, незнаемые и упускаемые из вида, отчасти за стуком оружия и его ближайшими результатами, отчасти за теми или другими более или менее невинными целям и целишками – отсюда, а не из прихоти и платонической любви к крови, те непривлекательные сцены, за которые присяжные эстетики не преминут упрекнуть автора, не решившегося сентиментальничать там, где, по вкусу публики и критиков, это нужно и принято. С другой стороны, художник не претендует на буквальную точность, верность виденному при передаче своих впечатлений. «Апофеоз войны» [4. «Апофеоз войны» (1871–1872, ГТГ) – одна из картин Верещагина, изображающая пирамиду черепов в сожженной степи. Идея картины поясняется надписью на ее раме: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».]–столько же историческая картина, сколько сатира, сатира злая и нелицеприятная (хоть бы и на самого себя как воина – я сам стрелял людей, буквально как куропаток,– что делать!) и весь ряд военных сцен, под общим названием «Варвары» [5. «Варвары» – серия картин Верещагина, изображающих военные события, в Средней Азии, главным образом в 1860-х–1870-х гг. и нравы, культивировавшиеся там феодальными князьками («Высматривают», 1873, ГТГ; «Нападают врасплох!», 1871, ГТГ; «Окружили – преследуют...», 1872 (уничтожена художником); «Представляют трофеи», 1872, ГТГ; «Торжествуют», 1872, ГТГ; «У гробницы святого – благодарят всевышнего», 1873, находится в Турции. Завершает серию картин «Апофеоз войны»).], скopee может быть назван эпической поэмой, в которой картины заменяют главы, тем более что события, из которых соткан сюжет, не все за один раз собраны и составлены в голове автора. Для лучшей передачи своих впечатлений художник не побоялся, как сказано, развить один и тот же сюжет во многих картинах, дать несколько непрерывно один за другим следующих моментов одного события (более или менее идеального – это все равно). Такое сочинение допускается художественным миром только для иллюстраций литературных произведений, а не для самостоятельного творчества, и присяжные критики могут сказать, что художник переступил этим предел задачи и средства живописца; но вернее кажется, что он в этом случае выступил новатором, только перешагнул через рутинное, ничем в сущности не оправдываемое правило: «Художнику-живописцу довольствоваться моментом и предоставить дальнейшее развитие этого момента литературе...» Правила эти – господствующие еще со времени Лессинга [6. Лессинг Готхольд Эфраим (1729–1781) – великий немецкий мыслитель и деятель эпохи Просвещения. Боролся против феодальной идеологии, обосновал принципы реализма в искусстве. Лессинг считал, что художник ограничен изображением только одного момента действительности. Верещагин, не согласившийся с некоторыми частными положениями эстетической теории Лессинга, стремился преодолеть эту ограниченность созданием серий произведений, в которых последовательно раскрывалась бы идея художника.] и комп[ании] и давно ожидающие погребения. Без сомнения, также шаг вперед в художественной технике, собственно, представляет освещение картин: дело в том, что они писаны с моделей, ставленных, благодаря особенно устроенной мастерской, прямо на солнце, и выдержаны в свете такой силы и яркости, которые немыслимы в комнате или обыкновенной студии. Присмотревшись хорошо к эффектам солнечных освещений в разных широтах, при разных условиях, художник не в состоянии был решиться на несравненно более легкую и удобную подделку солнечного света в четырех стенах по общепринятой манере живописцев истории, жанра и др. Необходимо обратить внимание на обращения обеих воюющих сторон к единому богу (см. надписи на рамах и в каталогах) [7.На раме картины «Торжествуют» имеется надпись: «Торжествуют. Так повелевает Бог... Нет Бога, кроме Бога...»; на раме картины «У гробницы святого – благодарят всевышнего» написано: «Хвала тебе, Богу войн!» «Нет Бога, кроме Бога, Нет Бога, кроме Бога».

Эти надписи повторены в каталоге выставки Верещагина 1874 г. Верещагин неоднократно с гневом обличал различные религии, освящавшие преступное истребление людей в войнах и путем смертной казни, осуществляемое реакционными политическими режимами.], обращения, дополняющие своим трагикомическим эффектом впечатление картин, но натуральные и верные столько же для Азии, сколько и для просвещенной Европы.

Вот кое-что из подробностей Вам как не специалисту, не бросающихся в глаза, но стоящих того, чтобы обратить на них внимание. Я уверен, что талантливость Ваша не пренебрежет ими, а воспользуется и разовьет.

В. Верещагин

назад