Верещагин В. Кое-что о Тифлисе //Всемирная иллюстрация. – 1869. – Т.1.

Воспоминание о взятии нашими войсками Гуниба, плен Шамиля, его появление в Петербурге, разговоры о малиновой бороде имама, его поселение в Калуге, – все это совершилось еще так недавно, на наших глазах. С месяц назад газеты разнесли весть о том, что Шамиль переехал на жительство в Киев. Это переселение его составит новый фазис в подвижной и драматической жизни когда-то страшного предводителя горных племен. Будущие драматурги будущих народных театров не раз, конечно, возьмут Шамиля предметом своих произведений, и пестрая публика с усердием и увлечением захлопает торжеству русских знамен. Но гораздо ранее, чем наш Гуниб, породнили нас с Кавказом наши классические поэты. Много искреннего вдохновения и золотых картин дали нам Пушкин и Лермонтов в своих лучших произведениях, – и литературною собственностью нашей, если позволено так выразиться, стал Кавказ еще с 30-х годов.

Пусть потрудится читатель открыть любой энциклопедический лексикон для того, чтобы убедиться, что Тифлис – столица Кавказа, что находится он под такими-то градусами долготы и широты, что стоит она на реке Куре, имеет столько-то жителей, церквей, мечетей и пр. Уступленный России последним царем своим Георгом в 1801 году, Тифлис пережил до того времени слишком 13 веков (он основан Вахтангом в 469 году, за 17 лет до падения западной римской империи) и поступил следовательно в состав нашего государства 1300-летним стариком.

Многое пришлось испытать Тифлису на своем веку. На Кавказ направлен был этот громаднейший исторический толчок, известный под именем «переселения народов», – Чингиз-хан, взяв Тифис, разрушил его до основания. Но города молодеют точно так как и люди. С XVI века перешел он в собственность Турок, позже владели им Персы, – и обозначили это время еще одним, общим разрушением города. В наши дни Тифлис дожил, наконец, до периода европейской цивилизации, заявляющей себя устройством мировых учреждений и введением нового судопроизводства.

Тифлис – город неоспоримо красивый и неоспоримо типичный. Расположенный по обоим берегам Куры, замкнут он далекою цепью гор, синеющих на почтенном от города расстоянии. Метехский замок (церковь которого изображена на одном из прилагаемых рисунков), красующийся на высокой, обрывистой скале, царит над городом. Плоские крыши домов, окруженных галерейками и верандами, теснятся вдоль неправильных и узких улиц (тип всех старых городов), резко и четко выделяются над ними минареты и куполы храмов трех различных исповеданий: греческого, армянского и магометанского. Вдоль этих улиц кишит жизнь самая пестрая, самая картинная. Армяне и греки, турки и черкесы, русские и татары (некоторые типы даны нами в прилагаемых рисунках) – с утра и до ночи движутся по этим улицам, и если где-нибудь в России художник имеет полную возможность составить себе богатый и разнообразный альбом, – так это именно в Тифлисе.

«Кавказское племя» – этот этнографический термин, получивший право гражданственности на всех языках, выбран был корифеями науки не напрасно. Типы черкесов и черкешенок во всех их возрастах и занятиях отличаются неоспоримою красотою и какой-то прирожденною классичностью очертаний и движений. Яркость одежды и вооружения, игра камней и металлов, как необходимая принадлежность каждого одеяния, красота нарядов, – и все это в ярком свете южного солнца, при хрустальности кавказского воздуха, – это такие данные для художника, – что нам остается только сожалеть о тех из них, что бегают в Италию для отыскания единичных натурщиц, по темным углам Кампании и Калабрии. Мы бы душевно желали, чтобы наша Академия художеств направляла стопы питомцев своих не на юго-запад, а на юго-восток, ведь тут разница в одном только слове. По пути на Кавказ, где равно уместны будет и скульптор и живописец, художник ознакомится и с Россиею и занесет в свою память многие черты из нашей жизни, еще не початой для искусства и ожидающей своего Колумба. И отчего это, в самом деле, такое глубокое равнодушие ко всему родному. Отчего нужно было ждать, чтобы два англичанина, а не русские, нынешним летом впервые взошли на Эльбрус и Казбек и узаконили за этими горами право первенства в Европе? Альпийский клуб заседает в Лондоне, а шлет своих членов на вершину Гималая и Кавказа. Наша молодежь, рыскающая за границу, отговаривается главным образом недостатком удобств при путешествии по России. А разве только что упомянутые англичане шли на удобства и рассчитывали на европейские гостиницы в ущельях Эльбруса и Казбека?..

Тифлисская жизнь, обильная художественными контрастами (просим читателя сравнить типы татарина, грека и армянина), дает картины на каждом шагу. Это разнообразие должно со временем еще более увеличиться. Читатели помнят конечно, что один из важнейших государственных вопросов для России – это развитие транзитного пути через Кавказ. Соединение Европы и Азии на здешних рисунках предстоит в близком будущем. Развязка туркестанских дел наших и усилий наших войск будет иметь место, конечно, не в Туркестане, а на Кавказе. Здесь пустит свои корни великое дело торговли, здесь разовьются и окрепнут связи востока и запада, в здешних складах и по здешним дорогам потянутся громадные караваны, и перельются и смешаются торговые богатства двух, даже трех частей света. Дай Бог, чтобы русские купцы поняли одно из своих настоящих призваний. Русское купечество, сумевшее произвести героическую личность Хлудова, так рано похищенного смертью, не остановится, конечно, в своей производительности на одной этой личности. При этой жизненности, которая отличает последние годы русской истории, мы имеем полное право надеяться, что если не мы, то дети наши увидят преуспевание Кавказа и начало его всемирного значения. Правительство давно оценило это значение недавно приобретенной страны, и время реформ началось и для неё.

Мы упомянули выше о Метехском замке и церкви, поднимающейся в нем. Рисунок, прилагаемый нами, достаточно четок и верен для того, чтобы дать понятие о так называемом «армянском» стиле церквей. Романский и готический стили, так хорошо знакомые нам по рисункам и фотографиям, стиль византийской, заявляющий себя на каждом шагу по России, – изучены и исследованы несравненно более, чем стиль только названный нами. Самое существование этого стиля признается далеко не всеми историографами искусства, основывающими свои выводы на большом количестве данных. Данных для изучения армянского стиля весьма мало, и главная вина лежит неоспоримо на нас русских. Гладкие, нерасчлененные пилястрами стены, несложный план трех нефов, заканчивающихся вечными спутницами их, абсидами (вправо от зрителя, средняя большая назначенная для главного алтаря), крутая крыша с двумя скатами и башнею в седле, круглая аркада как украшение – вот общий тип армянских церквей. Стиль этот дома там, где дома армяне: на Кавказе, по северу Малой Азии, по северному берегу Эгейского моря, в Турции и Греции. Он имеет много общего с византийским, но отличительная черта последнего – централизация постройки – несвойственна ему. Изучение армянского стиля, хорошие образчики которого в развалинах и в церквах, в которых еще совершается богослужение, рассыпаны по всему Кавказу, должно составить задачу русского исследователя. Нам приходилось слышать от офицеров, делавших экспедиции, об особенном богатстве и численности развалин в некоторых местностях Кавказа. Должно надеяться, что фотографы и исследователи когда-нибудь подарят нас изданием рисунков и объяснением их.

Другой образчик, весьма характерный, представляем мы на суд читателя в колокольне монастыря св. Давида. Первое, что бросается в глаза, это сочетание в одном и том же здании каменной и деревянной постройки. Это тоже не исключительный случай и некоторым образом тип, ведущий свое начало из далекого прошедшего. Монастыри Сирии и Палестины, возникшие чуть ли не во времена апостольские, представляют тот же характер, чисто местный и отличающийся хозяйственностью своею. Та же хозяйственность, экономия, введенная в архитектуру, как полноправный сотрудник, отличала в свое время города Нидерландов и других центров великого ганзейского союза. По мере того, как росла семья и средства домовладельца, он прибавлял к зданию галерейки, вышки, светлицы и полипообразное произведение переживало века, сохраняя свой особенный, скученный, далеко не случайный характер.

Третий рисунок наш изображает минарет татарской мечети. Луковицеобразный купол нарезан ананасом и наружная стена выложена цветным камнем. Читатель не может не видеть полнейшей противоположности между простотою метехской церкви и богатою одеждою минарета. На минарет проявляется слабый отблеск той пестроты и роскоши, которая отличает архитектуру ислама, роскоши, отразившейся и на византийской церкви, начиная от ее мозаики до богатых ряс священнослужителей. Та же идея, которая руководила художником в украшении стен и башен минаретов Сирии, Египте и Испании, заявила себя и здесь, только скромнее и с меньшей резкостью. В области искусства столько же как и в прочих явлениях природы случайное немыслимо, а если и появляется, то со всеми признаками аномалии и полнейшим недостатком жизненности. Ведь и естественные науки признают уродства; странно было бы не признавать их в искусстве.

назад