Правосудие и охрана правопорядка

Георгиевич Н. Провокатор Коншин: (Показательный суд в Доме революции. 2 – день) //Красный Север. – 1926. – 7 апреля.

Провокатор Коншин
(показательный суд в Доме Революции, 2-3 день)

На вопрос суда о виновности, подсудимый Коншин тихо, но внятно произносит:
– Признаю виновным...
Это заявление производит огромное впечатление в зале – Коншин сам признается...
Но обвиняемый, как бы спохватившись, говорит:
– Да признаюсь, сведения давал… Но в предательстве невиновен!..
В ответе чувствуется колебание. Ведь через несколько часов против него станет живая стена свидетелей, очевидцев, его провокаторской деятельности. Есть от чего заколебаться. В своем показании Коншин рассказывает суду историю своей провокации:
Это было в конце 1910 года, я работал активно в группе социал-демократов и при одном из обысков, меня, вместе с Хрулевым и другими товарищами, арестовали. Ничего при обыске у нас было не найдено, но все-таки нас отправили в жандармское отделение... Там, при допросе, полковник кричал на меня и грозился:
– Сказывай, кто у вас в группе состоит? Не скажешь, в тюрьме сгною! – Я старался доказать ему, что ничего не знаю, и вот в то время, у меня вырвались неосторожные слова. Я сказал полковнику:
– Ничего не знаю... Если бы знал, сказал...
Полковник прицепился к этим словам.
– Ну хорошо, не знаешь, так узнай – вознаграждение получишь, а нет – так в тюрьму посажу.
– Тут я и стал провокатором, но граждане судьи, я ничего им существенного не давал, только разве мелочи, которые нельзя назвать предательством товарищей. Сильно тяготился этим, но не мог от них уйти – боялся...
Дальше рассказывают уже свидетели:
– В 1907 году Коншин был учеником в мастерских, и частенько нам помогал разбрасывать прокламации, – говорит свидетель тов. Хрулев.
– Мы его считали хорошим парнем, и уже в 1908 году он был членом группы социал-демократов. В 1909 и 1910 году Коншин у нас заведовал печатанием прокламаций, и по нашему поручению имел связь с сестрой Цыбарева, которая работала машинисткой в городской управе, печатала на «восковке» прокламации.
С 1910 года у членов группы стали производиться частые обыски и аресты... Жандармы всегда были хорошо осведомлены, а Коншин стал вести себя подозрительно, пьянствовал; и мы стали за ним следить...
– Рабочий Мохов заметил за ним какую-то связь с жандармами, тогда мы стали его остерегаться...
После, когда Коншин уехал в Ярославль, мы с ним в 1915 году там встретились. Коншин пользовался авторитетом среди ярославских рабочих, а стороной шли слухи, что и там он занимается провокацией.
– В 1917 году, – продолжает тов. Хрулев, – я встретил снова Коншина в Вологде. Мы, вместе с Савиным, спрашивали его о провокаторстве, он только плакал и говорил:
– Я ничего большого не сделал, простите.
Интересные показания дает другой свидетель Стрекаловский – служащий охранки. Правда, вначале он: заявляет, что «ничего не помнит».
– У нас в отделении работали три провокатора: Кленин, Симакович и Коншин... Последний работал среди рабочих, в главных мастерских. Платили ему 30 рублей в месяц, жалованье по шифрованной ведомости проводили. Знал я еще провокаторов – Пацкевич и Нецвецкого.
Все 16 свидетелей: подтверждают виновность Коншина.
Последнее слово подсудимого.
Коншин сохраняет спокойствие и тихим голосом говорит:
– Я был член группы, работал активно, но попал в провокаторы не по своему желанию – меня заставили. Я всегда был сторонником Советской власти, и после того ареста,– после Февральской революции, я честно работал на Урале. Виноват… Действительно виноват. Но уж не в такой большой степени. Больше ничего сказать не могу.
Суд удалился на совещание и выносит приговор:
– Провокатора Коншина подвергнуть лишению свободы со строгой изоляцией сроком на 5 лет.

Н. Георгиевич