Религия

Мухин А. Чрезвычайная мера / А. Мухин // Маяк. – 1991. – 21 марта.

---

Чрезвычайная мера

Можно ли христианину быть социалистом? Заметка с таким была напечатана в вологодских епархиальных ведомостях от 1906 года, автор (анонимный) показывает не только различия, но и то, что объединяет христиан и социалистов. Общее он видит в том, как социалисты, так и христиане стремятся уравнять всех людей: «Христианство тоже повелевает господам и хозяевам оказывать всем правду и уравнение по заслугам каждого». Но пути этого уравнения различны: «Христианин добровольно отдает свое... говорит о любви своей к тебе, пусть все мое будет твоим; социалист же по зависти и ненависти к богатому говорит: всё твое будем моим... Где  же тут справедливость?.. Поэтому христианство осуждает всякое насилие, невозможно переделать жизнь сразу... Спасайтесь богатые – мылостынью, бедные – терпением, спасайтесь все люди – любовью... А социализм, видя счастье людей только на земле, отвергает небо, душу и нравственность, все надежды полагает на насилие и принуждение»...
Очевидно, не со всем тем, что говорит автор, мы согласимся, но ведь нельзя отрицать и то, что советская власть во многом строилась на насилии.
Одним из первых законов ее был декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Уже по этому декрету были закрыты 29 церковно-приходских школ из 70 существовавших в Кубеноозерье до революции, то есть почти каждая вторая школа была закрыта.
В первой Советской Конституции говорилось, что свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами. И в тоже время, большинство источников пропаганды к 1920 году переходят к партии большевиков. Средствами массовой информации начинается массированное наступление, на христианство, Еще в 1918 году все вклады монастырей и церквей в банках были национализированы, все земли, к 1920 году – отобраны. Сразу же после революции начинают закрываться церкви. Так, к 1919 году был закрыт Ильинский холодный храм в Кубенском: к 1924 году были закрыты и оба действующие монастыря в Кубеноозерье: Сямский Рождественский и Спасо-Каменный. Но это было только начало, следующий этап «изъятие церковных ценностей» потряс всю церковь до основания. .....
Журнал «Наш современник» , (№4 за 1990 год) опубликовал секретное письмо В.И. Ленина членам Политбюро: «Именно теперь... когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни,  если не тысячи, трупов, мы можем провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления... Мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей. Без этого никакая государственная работа вообще, никакое государственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности немыслимы... Подавить его (духовенство) сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий...».
В Вологде была создана специальная комиссия по изъятию церковных ценностей. Возглавил эту губернскую комиссию член ВЦИК А.В. Анохин, члены комиссии: председатель губисполкома П.Н. Брызгало» и зав. губфинотдела И.М. Антонов. 7 марта 1922 года эта комиссия обратилась к населению губернии: «...В нашей губернии будет производиться изъятие из церквей драгоценных предметов: золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа. Очевидно, что эта чрезвычайная мера продиктована исключительными обстоятельствами... Ужасы голода достигли таких размеров, что ни государственный сундук, ни государственные ресурсы не в состоянии покрыть потребности голодного крестьянского населения. Да, закон исключительный! Но иного выхода для спасения миллионов населения – нет!».
Надо сказать, что церковь и так не стояла в стороне. Еще в 1921 году был основан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, начался сбор денег, но правительство признало этот комитет лишним, а собранные денежные суммы отобрало. А Патриарх Тихон продолжал рассылать послания и воззвания, в одном из которых говорилось: «Мы призываем верующих чад церкви... чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего... Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской церкви и карается, ею как святотатство»...
В конце апреля – мае в уезде началась работа по изъятию церковных ценностей.
8 мая 1922 года. Церкви: Ильинская Большеельменская – изъяты серебряные ковшичек и кадило, верующие согласны: Михайло-Архангельская Большеельменская – изъяты серебряные два масленника, крест, сосуд для хранения миры и кадило; Покровская-Пучковская – доска с евангелия, крест, потир с принадлежностями, ковчег, сосуд для миры и кадило.
15 мая. Ценности изымались из церквей: Покровской-Сямской – обложки с евангелия, два потира с принадлежностями, ковчег, кадило и ризу с иконы «явления Божей матери», представитель верующих Б.В. Агентов не считает себя уполномоченным на изъятие.
Этот список можно продолжить, но почти во всех других церквях уполномоченные от верующих оставались при своем мнении или не считали себя вправе разрешать изъятие ценностей. Кстати, в инструкции по изъятию ценностей имелся пункт, что если, одна сторона не согласна и заносит в протокол особое мнение, то ценности временно остаются в церкви. Но это положение не всегда выполнялось.
1 июня председатель губ. исполкома направил а Москву телеграмму: «Изъятие ..ценностей сельских местностях окончится 15 июня причина задержки территориальность»...
Вернее, на этом закончился первый этап, и с конца июня началось дополнительное изъятие ценностей! Оно завершилось только к апрелю 1923 года. В ноябре 1922 года председатель подкомиссии А. Нифонтов (состав подкомиссии неоднократно менялся) докладывал: «Сначала изъятие проводилось в церквях, где богослужение могло совершаться безболезненно. Но в июне по распоряжению губкомиссии начали изымать и богослужебные предметы и ризы с икон немедленно, из-за чего изъятие затянулось до октября. И, наконец, ввиду просьбы Вологодского епархиального совета, изъятие, где нет замены, отсрочено на 3 месяца. Несколько возмутительных дел комиссией передано по принадлежности в Революционный трибунал. Одно из них «О председателе Несвойского ВИКА священнике и церковном совете Михайло-Архангельской церкви, за преступные действия при изъятии ценностей».
Но надо сказать, что в Кубеноозерье изъятие ценностей в целом прошло спокойно. Интересно заявление верующих Кирилловской Большеельменской церкви. Они писали, что 7 ноября 1920 года в храме произошел пожар, вся внутренность выгорела. Погорельцам были выделены богослужебные предметы из закрытых уже храмов, среди них комплект сосудов, крест и малое евангелие с серебренными уголками, но и эти предметы подкомиссия потребовала к сдаче. Верующие надеялись, что власти примут во внимание то, что община участвовала в ликвидации голода... «до сих пор воспитывает у себя детей из голодных местностей». В конце концов 26.03.1923 года было разрешено заменять богослужебные предметы на равноценные драгоценные предметы.
Уже к 1 марта 1923 года было передано с уезда: серебра не музейного 91 пуд, музейного 4 пуда, серебряных денег – 5 рублей 65 коп., золота 40 золотников,– жемчужин, алмазов, изумрудов и т. д. весом около 5 фунтов.

А. Мухин