Партийная жизнь, пропаганда и агитация

Панкратов С. Похороны Ильича в Вологде //Красный Север. – 1924. – 29 января.

Похороны Ильича в Вологде

Морозный ясный день. Настроение приподнятое. С раннего утра у киосков кучки народу. Газеты – нарасхват.
В 2 часа дня со всех концов города, где в одиночку, где группами потянулись участники манифестации.
На похороны Ильича…
Снег хрустит под ногами. Мороз крепко пощипывает раскрасневшиеся лица. А живая лента людей движется все вперед в вперед.
У Дома Союзов – наспех сколоченная трибуна. Вся в зелени. Наверху – портрет Ильича. Сбоку – широкое траурное знамя.
Вокруг трибуны и у подъездов Дома Союзов – густые толпы народа. Стройными шеренгами вытянулись отряды милиционеров. В черных шинелях, в красных французских кепи – один к одному...
– Как за границей, – слышится из толпы.
Через каждые пять-десять минут на площадь прибывают все новые и новые организации.
Холодно…
К 3-м часам вся площадь захлебывается в траурных каемчатых знаменах. Большие и маленькие, черные и красные, с портретами Ильича колышутся и переливаются на солнце…
Густой дым из труб, шарахаясь, застилает голубой горизонт. Белесоватый пар, словно облако, сплошным саваном окутывает и заволакивает площадь.
Еще несколько минут ожидания. Где-то с боков подтягиваются последние отряды манифестантов, и митинг начинается.
Кратко один за другим выступают докладчики.
Ильич умер... Ильича больше нет.
Ильич умер физически, но жив духовно – подсказывают десятки знамен.
Он жив. Ленин жив и будет вечно жить в сердцах многомиллионного народа.
Дружно вскидывается винтовки. Раз... Два... Три... Щелкнули затворы – и прощальный почетный салют прорезал голубые дали.
Ильич умер… Ленин жив! И один за другим с молчаливой грустью склонились знамена.
А там, на окраине города, в мастерских, в депо, десятки гудков, закаленных стальных музыкантов, взлелеянных Ильичем, на много верст пели свою прощальную симфонию...
Грусть и тоска, горе и безграничная вера в победу, в пролетариат, в победу революции во всем мире – слышалось в прощальной мелодии.
Кончился салют. Смолкли, отзвенели песни. Вздрогнули каёмчатые знамена, выпрямились и красные остроконечные древки. Как часовые, застыли неподвижно в воздухе.
Митинг продолжался...
Наше горе велико, наша потеря безгранична. Но вера в победу живет и одухотворяет наши сердца; одухотворяет и зовет к новым победам, к новым сверхчеловеческим подвигам, на новую героическую борьбу, завещанную дорогим Ильичом.
Ряды за рядами, организация за организацией двигались в похоронной процессии по улице Маркса на Советскую площадь, к Дому Партии и дальше катилась эта сплошная волна.
Местами, как огонек, вспыхивала рабочая песнь. Загорится, прозвенит и погаснет.
Не вяжется, не до песен, не до гимнов в этот памятный траурный день. Так велика потеря, так велико горе. И чувствуешь, как где-то там, в душе обрывается самое неоценимое, близкое, дорогое...
У Дома Партии колонны манифестантов выстраиваются одна за другой.
Краткое слово, краткое напутствие – на борьбу, победы и новые, и новые подвиги.
Ближе к партии! Все в партию! Все, как один, помните заветы Ильича!
Из раскрытых окон Партдома доносится похоронный марш.
Мягкие звуки оркестра захватывают и обвораживают толпу...
Солнце догорало. Багряным румянцем отливал уходящий день. Но в этих пурпурных складках заката взор Ильича еще глубже, еще сильнее, неудержимее звал туда, вперед, к ленинизму, к победам через Октябрь – к всемирной пролетарской революции.

С. Панкратов