События и происшествия

Смуров П. Огненный август //Красный Север. – 1970. – 25 августа.

---

Огненный август

Полвека назад Вологду постигло тяжкое бедствие. В воскресный день 1 августа 1920 года в заречной части города вспыхнул пожар. Огонь мигом охватил большую территорию. Деревянные постройки горели, как свечи. В короткое время пламя уничтожило тринадцать кварталов. Погибло 180 жилищ, 242 хозяйственных постройки. Три тысячи человек лишились крова...

Невыносимо знойным был июль двадцатого года. Изо дни в день медленно, устало катилось по ясному небу раскаленное солнце. За весь месяц ни одной тучки, ни одной капли дождя! Столетние тополя на бульварах и улицах, опаленные жаром, не давали прохлады. Вечером огненное светило скатывалось за горизонт и, не успев остыть, появлялось утром на востоке.

ВОСКРЕСЕНЬЕ сулило интересные зрелища: открывались губернские соревнования по легкой атлетике. Они проходили, на небольшом стадионе около Дома революции.
Спорт в Вологде только что начинал свою жизнь. Участников соревнований не так уж много. Народ все юный – учащиеся школ второй ступени. Они делали первые робкие, а порой и неумелые, шаги в спорте, так что ждать каких-то рекордов, не приходилось. Однако зрителей собралось порядочно.
Соревнование было в разгаре, когда я приметил какое-то беспокойное движение, среди зрителей. Вот вскочили с земли и быстро зашагали к бульвару два наших сотрудника. В толпе зрителей сновал дежурный комендант, явно высматривая чекистов. Я стал пробираться к нему и когда был рядом, он шепнул мне:
– Быстро в ЧК, Павел!
Спешивших по вызову чекистов в дверях встречал начальник секретной части Кузьма Неволик и командовал:
– Прямо в кабинет председателя!
Петр Никитич Александров сидел за столом. Он был чем-то обеспокоен, взволнован.
– Кажется, все? – строго оглядывая собравшихся, необычно резко спросил он.
– Так вот, товарищи, какое дело. Горит заречная часть города. Все быстрым маршем туда. Задача: ловить поджигателей, грабителей, мародеров. Спасать мельницу, запасы зерна и муки. Вывести или вынести всех больных из уездной больницы. Организовать борьбу с огнем, охрану имущества граждан. Слушайте состав оперативных групп и конкретное задание каждой...
Группа за группой покидали кабинет. Остались мы с председателем вдвоем.
Петр Никитич повернулся ко мне:
– Тебе, братишка, ответственное поручение. Будешь вести дела задержанных на пожаре. Почему, думаешь, тебя выбрал? Есть у нас люди поосновательней, опытные следователи. Но ты – скорописец, умеешь сжато формулировать ответы допрашиваемых. И куда как борз в писании заключений. Фразы строишь ясно, убедительно. Не иначе, уйдешь ты от нас в писатели. Сейчас предстоит тебе дело нелегкое, нешуточное. Может быть, придется сутки, двое, трое работать без отдыха. Говори откровенно: справишься, выдержишь?

ПЕРВОЙ прибежала с пожара Аня Камова, сотрудник секретной части. Она любила присутствовать при допросах. Пожилых следователей беспокоить стеснялась, а ко мне врывалась без предупреждения. Придет, сядет рядом на стул, подберет под себя ноги, положит подбородок в ладони и вопьется взглядом в лицо допрашиваемого.
Когда его уведут, обязательно спросит.
– Что с ним будет?
Смотря по обстоятельствам дела, я отвечаю.
Аня тускнеет, хмурится:
– И тебе его не жаль?
– Вот чудная! Какая может быть жалость к преступнику?
– Знаю: преступник. А все-таки жаль.
– Эх ты, гуманистка. Не буду я пускать тебя на допросы, чтобы ты не влияла на меня.
Сейчас Аня влетела в комнату, как снаряд. На лице – следы копоти, сажи.
– Что там творится, ты не можешь себе, представить! Не усидишь и на правом берегу. Через реку чувствуется нестерпимый жар. Летят пылающие головешки. Комсомольцы сбрасывают их в воду. Кажется, вот-вот река закипит.
Передохнула, а потом продолжала:
– Сейчас к тебе приведут долговязого парня. Суди его строже. Не давай никакой пощады!
– Что я слышу? Вот как заговорила наша гуманистка!
– Да, да. Составь самое беспощадное заключение. Ты знаешь, я видела, как он выскочил из одного домика. Карманы набиты краденым, в правой лапе ручная швейная машинка. За ним выбежала старушка. Вцепилась в машинку, не отпускает и сквозь слезы лепечет: «Оставь только эту. Она же моя единственная кормилица». Парень повернулся к старухе, да как ударит ее в живот. Отлетела старая к крыльцу, стукнулась головой о ступени. А парень бежать. Туг его паши и сцапали...

В КОМНАТУ ввели жилистого, длинного парня. Он казался необыкновенно узким. Корпус, лицо, голова на длинной верткой шее – все было вытянуто до предела.
Спросил фамилию, потом оказал:
– Ты знаешь, что тебя ждет, Жильцов?
Протокол был короток. Вещественные доказательства – налицо, они изобличают преступника. Да он и не пытался отпираться.
Одного за другим вводили арестованных. Вот передо мной стоят знакомые парни, мои ровесники Вульф Рольнак и Арон Шпитальник. Оказывается, парни взломали шкаф в одной из палат уездной больницы и утащили литровую бутыль спирта. Не в силах понять их поступка, я несколько раз повторил:
– Как же вы решились пойти на это? Как?
– Спирт бы все равно пропал, сгорел бы в огне.
Слова эти казались мне до ужаса неестественными.
– Ваши товарищи спасали больных, таскали их из огня... А вы?..
Через час доставили еще одного мародера. Угрожая ножом, он отнимал у погорельцев ценности – главным образом, золотые изделия, карманные часы.
Я сразу узнал его:
– Старый знакомый – Павел Шириков!
– Засекли в памяти навечно?
– Ну, ваш век недолог...

ВСЯ ТРУДОВАЯ Вологда встала на борьбу с огнем, на защиту своего города. В первую же ночь не осталось ни одного человека под открытым небом. Незнакомые люди приглашали к себе домой оставшихся без крова. В шесть часов утра второго августа заработали бесплатные столовые. Пятьдесят подвод двинулись по улицам города, собирая для пострадавших от пожара белье, одежду, обувь. Люди шли в комиссию по сбору вещей с узлами, мешками. Одним из первых появился здесь слесарь железнодорожных мастерских коммунист А.С. Куликов. В прошлом сормовский рабочий, он перебрался в Вологду после знаменитой демонстрации, о которой М. Горький рассказал в повести «Мать». Обремененный семьей, живший голодно и тяжело, он принес свой дар погорельцам. Незнакомый до этого с ролью благотворителя, Алексей Степаныч смущенно положил свой узел на стол:
– Тут кой-какое барахлишко... Может, сгодится для пострадавших.
Неловко повернулся, пошел к выходу.
– Товарищ, а как ваша фамилия? Надо же записать, – окликнул Куликова приемщик.
Алексей Степаныч махнул рукой и пробасил:
– Чего там записывать...

НУЖНА была большая организованность, сплочение всех сил, чтобы как можно быстрее ликвидировать последствия пожара. Это стало повседневной заботой губкома партии, губисполкома и, конечно, горсовета.
На очередное совещание у председателя Совета А.В. Мальцева собрались депутаты, представители профсоюзов, предприятий, воинских частей. На повестке дня один вопрос: о помощи погорельцам. Александр Васильевич, большевик-подпольщик, побывавший не раз в опасных и трудных переделках, внешне, как всегда, спокоен, уравновешен:
– Товарищи! У нас чрезмерно много говорят о поджигателях, грабителях, мародерах. А их и всего-то обнаружена одна дюжина. Жалкая кучка выродков. Разве в этом главное? Разве об этом следует нам говорить? Нет, о другом. О той выдержке, мужестве, самоотверженности, единодушии, которые в тяжелый момент так ярко проявились в характере вологжан. На борьбу с огнем, на помощь погорельцам пришло все население города. Вот уж когда действительно поднялись и стар и мал. Школьники отдают пострадавшим свой однодневный паек. То же делают рабочие, красноармейцы. Никто не остался без крова, голодным, раздетым, разутым. Это, товарищи, наша большая победа. Победа пашей партии, Советской власти, которые пробудили в пароде острое чувство участия к чужой беде.

П. СМУРОВ