Строительство и благоустройство города

Энский В. Новогодний сон / В. Энский // Красный Север. – 1937. – 1 января.

Новогодний сон

Приезжий не верил главам.
Он не был архитектором, но в строгих линиях площади ой почувствовал незаурядную силу художника, вдохновенный порыв мастера, большое искусство, которое призвано радовать и ласкать взор  человека.
Площадь была тем самым макетом, несколько лет пролежавшим в запыленном шкафу горкомхоза. Сейчас – это блестящая натура, по плечу сшитый костюм заново перестроенного города.
Как стекло на письменном столе блестит перед вокзалом обширный асфальт,  перечеркнутый линиями трамвая.              
Закругляясь овалом на поворотах, линии разветвляются в стороны, убегая вдаль улиц, по которым скользят новенькие, лакированные вагоны, предупредительно позванивающие на остановках.
Приезжего мчит такой вагончик  в центр Вологды и приезжай не успевает восхищаться переменами, которые допустимы лишь на экране.
– Чёрт возьми! И такой город пропадал, как беспризорник, всего два года назад…
Между линиями массивные кронштейны, почтительно придерживающие насыщенные током лощеные тросы. С боков застыли на чугунных столбах матовые плафоны электрических фонарей. Они будто  пришли из столицы и выстроились вдоль улиц, заливая вечерами город обилием невиданного света.
Только что прогулявшийся дождь освежил воздух. На улицах удивительно приятно. Пушистая листва, как зеленая шапка, прикрывающая город, издалека приветствует приезжего легким поклоном.
На перекрестке улиц: Лассаля, Советского проспекта и Маркса – стоит щеголеватый милиционер. Его поднятая рука в белой перчатке остановила поток машин справа, он предоставил движение левой стороне.
Машины тронулись по своим делам, и легкий ветер пробежался по курчавым газонам, как ласковая рука погладила голову малыша. Солнечный луч зацепился за радиомачту крайнего многоэтажного здания, потом блеснул на крыле царящего в облаках самолета.  
А здания!.. Они  заняли два квартала от Лассаля до улицы Менжинского. В их зеркальных стеклах отражается кипение улицы...
Приезжий узнал, что эти здания – плоды большевистской работы бывшего горжилсоюза, ныне переименованного в «Вологдожилстрой».
Площадь Революции, куда приезжий хаживал в колоннах демонстрантов, часто оставляя здесь свои галоши, предстала перед ним сплошным асфальтом, словно река, уходящая в соседние улицы. Посредине возвышалась вечная каменная трибуна с гигантскими бюстами Ленина и Сталина. Строгость и простота стиля дополнялись ровными дорожками цветника, благоухающего радужными лепестками.
Перед трибуной, через дорогу, где только что остановился трамвай, возвышалось гигантское здание управления Северной дороги, занявшее целый квартал. Нижний этаж блестел просторными окнами образцового универмага, ресторана-кафе, гигиенической парикмахерской и «салоном транспортника».
Чудесные превращения, свидетельствующие о большой человеческой инициативе, на каждом шагу приятно восхищали приезжего.
Даже в саду на площади, куда он зашел немножко отдохнуть с газетой, он нашел массу дельных применений. Во-первых, он увидел хорошенькие беседки-павильоны из плюща, обилие скамеек и все со спинками, везде урны для бумаг и окурков, увидел работников, заботливо ухаживающих за цветами, и ни одной устрашающей вывески вроде: траву не мять, по газонам не ходить,   цветы не рвать, виновные в нарушении....  
Порядок и чистота сама по себе, без вывесок располагала к отдыху в тени аллей и ни к чему другому.
Однако, приезжему не  сиделось на уютном месте. Через узор зелени он увидел голубой дом. Когда, приезжий прошел сад, перед взором пятиэтажный дом от старой почты поворачивал на Петровку до следующего угла. Это был Дом связи и центральная библиотека напротив, казалась подростком...
Дальше,  в  детском парке, на месте дряхлой церковушки вырос городской театр, окруженный тополями и обилием цветов.
– Нет... Вижу свою родину, свой город и не узнаю... Какие перемены! Какая красота!
Люди, прохожие, идущие по гладким асфальтированным тротуарам,  они выглядели беспечно и радостно, тепло и приветливо, как летнее помолодевшее солнце.
На месте старой гимназии надстроенной в несколько этажей и уже выходящей фасадом на улицу Маркса разместился городской учебный комбинат.
С бывшего урода, – Красного моста, ныне железобетонного, бежали шустрые автобусы и ведомственные машины заречных предприятий.         
– Однако, вы и храпели!
– Что вы говорите? – Неужели здорово?   
– Основательно. Мне даже смешно стало.  
Приезжий сел, протирал глаза, койка прозаично заскрипела.  Над столом тускло мигала 25-ваттная лампочка, освещая, словно лампада, незатейливую утварь комнатки вологодского Дома крестьянина.
– Чёрт, приснится же этакое, – сказал приезжий, зябко потягиваясь. – Мало  спал в эти дни! Бегаешь, бегаешь по учреждениям и толку нет....
– Это бывает,– согласился сосед по койке.– Я четыре дня председателя горсовета ловил, наконец, сегодня посчастливилось... Столько там, понимаете, проволочных заграждений, беда.
– Провинция! – зевнул приезжий. – Люди живут по-старинке. Пороха мало. Несобранность. Хороший народ, но тихо едут. Да... Завтра новый год. Лучше жить станем!..
Лампочка, ярко подмигнув, – погасла.   
Вот вам наглядное пособие, – проворчал приезжий и стал шарить на столе спички.       

В. Энский