Правосудие и охрана правопорядка

Железняков Ю. Последние гастроли / Ю. Железняков // Пост… 02: Очерки о работниках вологодской милиции. – Вологда, 1967. – С. 32-39.

---

Последние гастроли

Есть люди, к которым проникаешься симпатией с первого знакомства. Взгляд их кажется добрым, лицо привлекательным, разговор интересным. Расстаешься с ними неохотно и всегда ждешь повторной встречи.
У Николая Александровича Семина выразительное, тронутое морщинами усталости лицо, не по возрасту седая голова. Смотришь на него и невольно думаешь: да, нелегкую, суровую школу прошел ветеран милиции.
Работать в органах Семин начал в первые послереволюционные годы. Немало повидал он на своем веку, во многих опасных операциях принимал участие. Родина высоко оценила труд Николая Александровича, наградив его орденами Ленина, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и медалями.
Прошли десятки лет. Сейчас Николай Александрович Семин на пенсии. Но до сих пор свежи в его памяти операции, очевидцем и участником которых он был.

1. «Волки»

Апрель 1931 года был на исходе. Над полем низко плыли тяжелые черные тучи. Временами шел густой дождь, сменявшийся мокрыми хлопьями снега. Ветер то утихал, то вдруг с новой силой бил в лицо, забирался под одежду, пронизывал до костей. Весна явно не спешила вступать в свои права.
Через поле шли двое. Часто проваливались в ямы, до краев наполненные ледяной водой. Падали, поднимались и вновь брели, прикрываясь руками от встречного ветра. Вокруг не было ни души, но путники то и дело пугливо озирались, вздрагивали от страха. Они боялись всего: треска хвороста под ногами, крика птиц, далеких гудков паровоза и особенно людей. Страх заставлял их вздрагивать при малейшем шорохе. Тот, который шел сзади, остановился.
– Погоди, Тимоха, – едва переводя дыхание, шепнул он спутнику, – дай отдохнуть. – Он тяжело опустился на большой замшевелый камень. Попутчик присел рядом.
– Да ты, Пуз, совсем раскис. Ну да ничего, главное позади. – Голос его в ночной тишине прозвучал неожиданно громко и обоих заставил насторожиться. Помолчали. Тяжелые думы одолевали того и другого. А голод и непреодолимое желание согреться разжигали в каждом из них злобу и ожесточение. Первым нарушил молчание тот, кого назвали Пуз. – Вот и на свободе мы с тобой, Тимоха. А как жить дальше? Скрываться в лесу? Остерегаться, что тебя увидят? Спать, закрыв один глаз? – и он испытывающе посмотрел в лицо попутчика. Тот потрепал товарища по плечу и, глядя куда-то вдаль, задумчиво произнес:
Нам бы только добраться до Вологды. А с адреском, который дал «Старик», мы не пропадем. Мы с его «корешами» такое заварим... – При этом глаза его зло сощурились.
Но оба знали, что до Вологды еще далеко, что их на каждом шагу подстерегает опасность, Задыхаясь от испуга, они пошли быстрее, почти бежали. Они спешили туда, где чуть виднелись телеграфные столбы. Там железная дорога, по проводам неслось сообщение: «Из-под стражи бежали два опасных рецидивиста – Тимофеев и Пузырев. Их приметы...»

2. Загадочный выстрел

Дмитрий Иванович Кичигин расстегнул верхнюю пуговицу гимнастерки, прошелся по кабинету и остановился у окна. Было ясное летнее утро. Приветливо светило солнце. Под шаловливым ветерком перешептывались листья деревьев. Но начальник уголовного розыска этого не замечал. Мысли его были далеко.
Прошел месяц после того, как было получено сообщение о побеге из-под стражи Тимофеева и Пузырева, а на след их так и не удалось напасть. За этот месяц было совершено несколько преступлений. Обстоятельства их были удивительно похожи: бандиты угоняли автомашину, выезжали на ней в заранее облюбованное место и, ограбив магазин или квартиру, бесследно скрывались. Работники уголовного розыска сбились с ног, нащупывая незримые нити, которые могли бы помочь обнаружить шайку. Но каждый раз преступники умело заметали следы. Вот и сегодняшней ночью они ограбили магазин на Ленинградском тракте. Есть предположение, что в этом налете участвовали известные милиции Соколов и Мамин-Сибиряк. Но лишь предположение! А где же доказательства? Следов на месте происшествия и в этот раз обнаружено не было.
Размышления Кичигина прервал стук в дверь. В кабинет вошла, вернее вбежала женщина. Глаза ее горели, сама она была в каком-то возбужденном состоянии. Женщина прошла к столу, села. Потом, извинившись, встала и виновато попросила разрешения сесть. Ее лицо было бледным, руки, лежащие на коленях, мелко дрожали. Говорить она начала без предисловий.
– Вчера у соседки собрались гости. Все одни мужчины. Человек восемь было. Ушли поздно ночью. А на заре я опять одного из них увидела. К соседке поднимался. Спустя часа два после этого в ее комнате раздался выстрел. – Женщина тыльной стороной ладони вытерла влажный лоб и закончила: – Тут, товарищ начальник, что-то неладное. Пошлите своих людей, пускай проверят...
– Разберемся, – снимая телефонную трубку, успокоил ее Дмитрий Иванович. – Кстати, вы забыли сообщить адрес.
Женщина поспешно его назвала. Ответ заставил Кичигина насторожиться. Работникам уголовного розыска этот дом на улице III Интернационала был хорошо известен. В его мезонине проживала особа, муж которой сидел в тюрьме. Сама же она, как сообщали, содержала притон, поддерживала связь со спекулянтами. Но наблюдение пока никаких результатов не давало. И вот сегодняшний сигнал. Судя по рассказу посетительницы, выстрел был именно в комнате этой особы.
В кабинет Кичигина вошли сотрудники уголовного розыска Иванов и Курицын.
– Вызывали, товарищ начальник? – Да. Идите по этому адресу,– сказал он, протягивая листок. – Выясните, что там случилось. Проверьте все основательно. Не забывайте, что в вашей работе ошибка недопустима.
Оставшись один, Кичигин несколько раз прошелся по кабинету и задумался: «Так что же случилось в мезонине? Какие события этому предшествовали?». А случилось вот что...

3. Неосторожность Пуза

Рассвет Тимофеев встретил, сидя на скамейке во дворе дома. В зеленых кронах деревьев лениво ворочались воробьи, откуда-то доносился шаркающий звук метлы. Наконец, Тимофеев осторожно, чтобы не столкнуться с соседями, поднялся по лестнице в мезонин, вошел в комнату и устало опустился на стул. Товарищи его уже сидели за столом.
На полных щеках хозяйки полыхал румянец. Она пьяно поглядывала на гостей, то и дело угощала их.
Тимофеев выпил стакан самогонки. Не закусывая, опрокинул второй. Пузырев покосился в сторону атамана и продолжал чистить наган. – Ну, денек, два отдохнем, – сказал Тимофеев, – а там на юг двинем, ближе к солнышку. – Что так скоро?
– Да как бы не наследить здесь. По пятам за нами ходят.
– Что ж, я – как все, – согласился Пузырев. Он вставил в барабан нагана последний патрон и попытался взвести курок. Но курок неожиданно сорвался с непослушного пальца. В комнате прогремел выстрел.
– Раззява! Нашел где поднимать стрельбу! – вскипел было Тимофеев и тут же умолк. Он увидел, что пуля угодила Пузыреву в ногу. Вокруг все зашумели, засуетились.
Рана была уже перевязана, когда на лестнице послышались шаги. Атаман и его свита метнулись к окнам.
...Тем временем Иванов с Курицыным поднялись по скрипучим ступенькам и постучали. Сначала никто не отозвался, хотя в комнате слышался шорох шагов и женский голос. При повторном стуке на пороге показалась особа лет тридцати-тридцати пяти в накинутой на голые плечи шали.
– Кто здесь? – раздраженно спросила она. – Кого надо?
– Милиция, – ответил Иванов.
– Делать вам нечего, беспокоите людей понапрасну, – заворчала хозяйка, но в голосе ее угадывалась тревога. Она неохотно уступила дорогу.
В комнате царил беспорядок. Стол был завален остатками пищи и грязной посудой. Постель на кровати сбита. Окна распахнуты настежь. От хозяйки тянуло перегаром. Припухшие глаза ее испуганно бегали. Но вот в них зажегся наглый огонек. Сняв с плеч шаль, она села на табурет и весело сказала:
– Муж ко мне приехал, а вы со своим визитом...
В углу, под образами, сидел мужчина. На матово-бледном лице его была едва заметна кривая улыбка. Но агентам уголовного розыска она показалась неестественной. Улыбка скорее напоминала болезненную гримасу.
– Соседи слышали в вашей комнате выстрел. Кто стрелял? – спросил Иванов, обращаясь к хозяйке.
– Знакомый заходил к мужу. Они поссорились, и тот ранил мужа в ногу, – поспешно ответила она.
– Где этот знакомый?
– Ушел.
– Неправда, – возразил Курицын. – Из дома никто не выходил!
На все последующие вопросы хозяйка и раненый упорно не отвечали. Работники милиции приступили к обыску.
Было удивительно, как в этой небольшой комнате разместились кровать, письменный и обеденный столы, книжный шкаф, буфет, гардероб. Словно в комиссионном магазине! На стенах висели картины, портреты, расписные фарфоровые тарелочки. Шаг за шагом работники милиции внимательно осматривали комнату. Наконец, в печке им удалось найти пачки денег, а вместе с ними наган со стреляной гильзой.
На предложение собираться задержанные среагировали по-разному: хозяйка заголосила что-то о ее невиновности, а Пузырев понял, что ставка бита, игра проиграна. Из-под опухших век сверкнули налитые кровью глаза. Он хотел было броситься на этих ненавистных ему людей. Но ранение мешало ему сделать резкое движение. Тогда, низко опустив голову, судорожно цепляясь пальцами за бедро прострелянной ноги и едва сдерживая нервную дробь зубов, он в бессильной желобе прохрипел:
– Я не тот, за кого вы меня принимаете. Ищите другого, а я уж от вас никуда не денусь...

4. Конец «волчьей стаи»

Из окна Тимофеев выпрыгнул первым. Убедился, что его никто не заметил, шмыгнул во двор соседнего дома и притаился за воротами. Когда собрались остальные, он коротко бросил:
– Пробирайтесь на Богородское кладбище,– и, ткнув пальцем в грудь высокого, широкоплечего парня, добавил: – Ты же останешься со мной. Будем выручать Пуза.
Засаду они устроили на углу улиц Челюскинцев и III Интернационала. План Тимофеева был прост: когда работники милиции выведут Пузырева из дома, напасть на них и перестрелять, а в случае неудачи – избавиться от Пузырева. А в это время перед Кичигиным вновь предстала утренняя знакомая. Женщина не захотела оставаться в стороне от событий и по собственной инициативе решила проследить за домом. Она видела, как во двор вошли работники уголовного розыска, как вскоре из окон мезонина стали выпрыгивать люди, как двое из них притаились за углом, а остальные побежали в сторону кладбища.
План Тимофеева был разгадан. На помощь Иванову и Курицыну вышел сотрудник Кузнецов, а несколько минут спустя по направлению к Богородскому кладбищу спешили только что вернувшиеся с очередной операции сотрудники уголовного розыска Семин, Груздев и Чеблаков во главе с заместителем начальника отдела Тимофеевым.
Они торопливо шли полем, сворачивая на тропинки, которые вели через вскопанные гряды картофеля к кладбищу. Нервы их были напряжены до предела. Руки постоянно находились в карманах. С минуты на минуту ожидалась встреча с бандитами. Но никто не знал, какой она будет.
Поиски никаких результатов не дали. Бандиты словно в воду канули. Тогда приняли решение идти на улицу III Интернационала и там соединиться с остальными сотрудниками.
Они уже были у цели, когда услышали выстрел. Он ударил где-то рядом. Потом грохнуло еще и еще. «Началось», – подумал Николай Александрович Семин и рванулся вперед, доставая из кармана оружие.
За углом Семин заметил человека. В одной руке его был маузер, в другой – наган. Он вскинул правую руку и, не целясь, выстрелил в работника милиции. Пуля пролетела у самого уха Семина. В лицо ударил фонтанчик кирпичной пыли.
Пригибаясь к земле, бандит короткими перебежками менял свои позиции. Иногда стрелял сразу из обоих пистолетов. Словно затравленный волк, он метался в разные стороны, но продолжал постепенно продвигаться к железнодорожному переезду, туда, где были его сообщники, откуда спешила подмога. Выстрелы раздавались то справа, то слева. К Семину подбежал Груздев.
– Коля, а ведь уйдет, гад, – задыхаясь от бега, прокричал он. Не сговариваясь, оба одновременно вскинули оружие и нажали на спусковые крючки. Атаман глотнул ртом воздух. Ноги его подкосились, он ничком рухнул на железнодорожное полотно.
Внезапность атаки, отвага горстки работников милиции ошеломили головорезов. Вооруженные бандиты спасались бегством. И все же далеко они не ушли. Имена, фамилии, клички и адреса каждого назвал Пузырев на следствии. Последние гастроли шайки на этом закончились.