Образование. Наука

Ломакина А. Записки заслуженного учителя школы РСФСР / А. Ломакина // Сталинская молодежь. – 1940. – 25 августа; 4, 9 сентября.

---

Записки заслуженного учителя школы РСФСР

Через шесть дней – 2 сентября, в школы нашей области придут свыше 330 тысяч учащихся. Их гостеприимно встретят учителя, пионервожатые, представители партийных, советских и профсоюзных организаций. Начнется новый учебный год.
Большая и ответственная задача поставлена в этом году перед учительством. Воспитывать детей так, как учит этому большевистская партия и великий Сталин – большое и почетное дело. Среди учителей нашей области есть немало замечательных мастеров педагогического труда. К ним прежде всего относится заслуженный учитель РСФСР, орденоносец Анна Константиновна Ломакина.
Записки Анны Константиновны, которые мы сегодня печатаем в газете, окажут большую помощь молодым учителям» впервые пришедшим в школу.
Богатый опыт лучших преподавателей нашей области должен быть изучен и применен на практике в каждой школе.

1. Как мы подружились с Митей

Ученик Митя С. был оставлен из-за плохой дисциплины и успеваемости на второй год во 2-м классе и попал ко мне. Я часто слышала о нем довольно нелестные отзывы.
Митя мешал заниматься классу, шалил за уроками, иногда даже срывал занятия, никогда не выполнял заданий учителя ни в классе, ни дома. Его часто вызывали к заведующему. Обычно он сидел, отвернувшись, и никто от него не мог добиться слова.
Помню первый день занятий с Митей. Я посадила его на первую парту, и первые два урока буквально пронянчилась с ним.
– Митя, не шуми, Митя, слушай внимательно, Митя, сиди прямо! Два урока прошли более или менее благополучно, хотя нервы мои были напряжены до крайности, мне все казалось, что Митя вот-вот выкинет какую-нибудь шалость и сорвет урок.
После большой перемены перед третьим уроком я стала раздавать учащимся книги для чтения, и Мите С. нарочно дала его прошлогоднюю книгу, которая была испачкана и залита чернилами. И вот, не успела я отойти от парты, как он со страшной злобой швырнул полученную книгу на пол, вслед за книгой туда же полетели ручка и карандаш, а сам Митя сорвался с парты и, сильно хлопнув дверью, выбежал из класса.
Я была обескуражена его поступком. Ребята тоже были поражены не менее меня, но тут же, обсудив поступок Мити, пришли к выводу, что он сделал нехорошо. «Раз сам испачкал книгу, сам по ней и учись, другим она такая грязная тоже не нужна», так рассудили ребята.
Кстати, я этот случай «пользовала для того, чтобы воспитать у ребят бережное отношение к учебникам. Но все же после поступка Мити на сердце у меня было очень неспокойно. Когда я пришла к заведующему и рассказала ему этот случай, то он посоветовал мне подождать денек-другой, и если Митя не придет в школу, сходить к нему на квартиру и привести его в школу.
Надо сознаться, что мне очень не хотелось идти к Мите. Мне хотелось, чтобы он сам осознал свою вину и пришел учиться. Тогда бы я изменила по отношению к нему тактику и сумела расположить его к себе.
Я убедилась, что Митя страшно вспыльчив, что к нему нужно иметь совершенно иной подход, чем к другим детям. Потом я узнала, что в семье у Мити между отцом и матерью происходят постоянные ссоры, свидетелем которых бывает мальчик, а отсюда понятно стало и его поведение в школе, его грубость и вспыльчивость.
На квартиру мне идти не пришлось. Терез 4 дня мать Мити привела сына в школу и приказала ему слушаться меня, познакомила наедине с особенностями характера сына, усиленно просила не отступаться от него, и пообещала часто наведываться в школу. Я после ее ухода, здесь же в учительской, побеседовала с Митей, рассказала ему, как нехорош его поступок, пообещала, что если он будет дисциплинирован, заниматься с ним так, чтобы он был не хуже других ребят; рассказала, что в нашей советской стране все дети должны учиться, что перед ними открыта широкая дорога, что только в нашей стране вырастают также замечательные люди, как А. Стаханов, М. Демченко, И. Бусыгин и др. «А разве ты не можешь быть таким?» опросила я в заключение. Митя внимательно слушал меня. Мне казалось, что мои слова дошли до его сердца. Он как будто доверчивее стал смотреть на меня, и когда я спросила – сознает ли он, как нехорош его поступок, Митя тихо ответил: «Сознаю, я больше делать так не буду». Я видела, каких огромных усилий потребовалось Мите, чтобы выжать из себя эти слова, но я были удовлетворена и этим. Он сделал так, как хотела я.
Вскоре я выяснила, что Митя совершенно не знает программы 1-го класса, не умеет считать до десяти, не знает самых элементарных правил по грамматике, и мне пришлось с ним очень много заниматься. Во время самостоятельной работы в классе я стала часто присаживаться к нему на парту и тихо разъясняла то, что было для него непонятно.
Я узнала, что Митя очень любит читать книги. Тогда я стала выбирать для него интересные рассказы о героях летчиках, о Мичурине, о М. Демченко и др. Мне хотелось на жизни этих замечательных людей показать Мите, что в нашей стране каждый, честно выполняющий свой долг перед родиной, может сделаться великим человеком.
По русскому языку он быстро усвоил материал и догнал товарищей, а по арифметике пришлось в течение 2-х первых месяцев заниматься дополнительно. Эти дополнительные занятия еще более сблизили меня с Митей, И больше в течение всего дальнейшего пребывания его в школе мне почти не приходилось делать ему замечаний по дисциплине.
Что же подействовало на поведение Мити в школе и на его успеваемость? Мне думается, что здесь громадную роль сыграло ласковое обращение с Митей с моей стороны и со стороны его товарищей, совместная воспитательная работа школы и семьи, т. к. я часто бывала у Мити на квартире и беседовала с его матерью и, наконец, уверенности Мити в своих собственных силах и способностях, которые я все время старалась в нем поддерживать.

2. Почему Валя не стала портнихой

Бойкая, живая девочка Валя ни минуты не может просидеть спокойно. Она вся в движении. Письменную работу выполняет быстрее других, не вдумываясь ни над стилем сочинения, ни над грамотностью.
– Зачем я буду стараться? Ведь я в учительницы не пойду, мне и этого достаточно, не раз говорила Валя, когда я от нее требовала аккуратного выполнения заданного урока.
Я решила рядом с Валей посадить Саню П. у которой было большое желание каждую работу выполнять на «отлично», и она тщательно обдумывала каждое слово в своей работе и внимательно следила за учителем. Подсаживаясь на парту и исправляя их работы, я говорила Вале: «Смотри, как улучшается письмо Сани. Разве тебе так не написать? Конечно, напишешь. Ну-ка, сегодня постарайся, а я завтра скажу, которая из вас лучше написала». Валя стала стараться. Я с удовлетворением замечала, что у нее появляется интерес к письму, вырабатывается терпеливое отношение к порученной работе, и к концу года тетрадь Вали была нисколько не хуже ее соседки.
Я заметила, что Валя очень любит декламировать стихотворения, но говорит их невыразительно, торопливо. Постоянно оговаривать ее на уроках, я считала неудобным, так как этим самым могла бы убить в ней желание выступать с декламацией на утренниках.
Мне хотелось, чтобы Валя сама поняла и осознала красоту выразительного слова. Тогда я предложила пяти самим лучшим ученикам выступать на утреннике, посвященном дню памяти В. И. Ленина. В число этих лучших попала и Валя. Я ей сказала, что, в день смерти великого вождя надо говорить стихотворения неторопливо, так как они выражают скорбь, надо сказать так, чтобы вызвать у слушателя слезы. «Хочешь, я тебя научу, как надо говорить стихотворения? – предложила я и, получив утвердительный ответ, пригласила Валю к себе на квартиру. Помню, стали с ней разучивать стихотворения «Среди Москвы стоит могила» и «Кто сказал, что Ленин умер». Вечера 4 мы учились декламировать эти стихотворения. Наконец, Валя поняла, в чем суть декламации, и на утреннике в день смерти В. И. Ленина декламировала очень хорошо. Ей много аплодировали. Это удачное выступление подействовало на Валю, и она в дальнейшем стала прекрасно выступать не только с декламацией, но и с рассказами.
Теперь Валя – учительница литературы в старших классах средней школы, кончает заочно ВУЗ. Испытания сдает на «хорошо» и «отлично». Недавно, поздравляя меня с наградой, она писала: «Я учительница, и очень люблю свою работу. Эту любовь внушили мне вы. Ведь в детстве я мечтала быть портнихой, но благодаря вам я переменила планы и твердо решила быть учительницей. Спасибо вам – большое спасибо.

3. Законная гордость

Мальчик любил слушать рассказы из книг, из газет, но очень не любил уроков пения и рисования. На них он просто скучал... По выражению его лица я видела, что он с нетерпением ждет окончания этих уроков. Моей задачей было привить мальчику любовь к художественному, и я начала действовать.
Часто на урок рисования я приносила из 4-го класса тетрадь Г. Попова, лучшего по рисованию, и, показывая ее Коле, говорила:
«Смотри, как хорошо рисует Горя, а ведь в 1-м классе он рисовал не лучше тебя, я прекрасно помню, или смотри, как в этой книжке красиво напечатан заголовок. Ну-ка, давай вместе со мной так выведем буквы». И я с большим старанием в его тетради печатала какую-нибудь букву, которую потом заставляла печатать и его. Сначала у нас дело, шло плохо, но к концу года тетрадь Коли П. попала в ту папку, где хранились тетради лучших «художников» класса.
Второй моей задачей было ввести Колю в общий коллектив класса, сделать его общительным и заставить полюбить уроки пения. В этом мне помог детский художественный кружок, в который я вместе с другими ребятами постаралась вовлечь Колю. Первое время он не хотел участвовать в кружке и лишь издали смотрел на то, что делали ребята. Когда я или ребята просили его принести что-нибудь из вещей, забытых в классе, или сказать 2-3 слова из роли ученика Миши См., который заболел и не пришел. Итак шаг за шагом я добилась того, что Коля П. стал активным членом кружка, и участвовал во всех постановках, которые мы ставили и в селе, и в колхозе. Он не стал чуждаться товарищей, на уроках пения вместе с другими разучивал песни, а в 4-м классе даже выступал соло.
По окончании начальной школы Коля поступил в семилетку, окончил ее, а затем я как-то потеряла его из виду.
На днях встретилась с отцом Коли П., разговорились:
– Где Коля?
– Да он на Кавказе. Кончил летную школу, теперь летает самостоятельно. В последнем своем письме он просил передать вам большой привет, – сказал отец.
Мне сразу представился этот вихрастый беловолосый мальчик, с которым я лет 10 тому назад так много повозилась. И сердце исполнилось радостью. Коля – летчик! Я видела, с какой гордостью рассказывал мне отец о своем сыне, и я вполне разделила с ним его законную гордость.

Как мы с Лелей решали задачи

Леля Матвеев, ученик 2-го класса, первое время совершенно не разбирался в задачах. Во время разбора задачи в классе я спрашивала Лелю: «что известно в задаче, что неизвестно и что требуется узнать?» Если он не отвечал, я спрашивала более сильного ученика. Он объяснял. Правильный ответ я заставляла повторять Лелю. Леля видел, что я от него не отступлюсь и мало-помалу стал серьезнее относиться к разбору задачи и внимательно слушать на уроках.
Оставаясь первое время с Лелей после уроков, я учила его разбираться в задачах самостоятельно. Бывало, прочитаю ему задачу и говорю: «Представь, Леля, что я сама только что еще начала учиться решать задачи. Как бы я стала, поступать? Слушай. Я читала вслух условие задачи и, начиная разбирать ее, чертила прямоугольники, наполняя их соответствующими рисунками или числами.
У меня получалась схема задачи, которую при моей помощи потом разбирал Леля. Затем я ему самому предлагала решить аналогичную задачу я спрашивала, как бы он ее стал разбирать.
Леля тоже чертил прямоугольники, подписывая на них числа, которые известны в задаче, оставлял чистыми прямоугольники, обозначающие неизвестную величину, и требовали ее нахождения. Таким приемом я скоро добилась того, что Леля научился решать задачи.

Необычайная таблица

Дети со слабой сообразительностью требуют в себе особенно чуткого подхода. Учитель об этом всегда должен помнить, и уважать в каждом учащемся его человеческое достоинство. У нас же зачастую бывает так, что учитель не ценит личности ученика. Ученик это чувствует и очень тяжело переживает. Про такого учителя обычно говорят, что «у него нет педагогического такта».
Бывали и в моем классе такие дети, с которыми мне приходилось очень много заниматься, чтобы подвести их под общий уровень класса.
Перед моими глазами как сейчас встает очень хорошенькая белокурая девочка – Зина Ш. С первых дней занятий я поняла, что Зина очень неразвитая девочка. Она совершенно не умеет говорить связно, не знает, сколько на руках пальцев, не умает считать даже до четырех.
У меня создалось такое впечатление, что дома, до школы Зину никогда ни о чем не спрашивали, ни над чем не заставляли думать. Я видела, что с Зиной мне придется очень упорно работать. На уроках она ничего не отвечала, даже не могла повторить того, что скажут другие. К тому же она была очень застенчива.
Пришлось заниматься с Зиной отдельно после уроков. Каждый день мы с ней читали по букварю и изучали числа. С чтением у нас понемногу дело стало выходить, но что касается счета, то тут встретилось большое затруднение. Зина могла указать 1, 2, 3 предмета, а как только дело доходило до 4, 5, то тут Зина становилась в тупик, и я видела, что она произносит наугад первые пришедшие ей на память числа.
На наглядной цифровой таблице она запомнила лишь первые три цифры. Ни рисунки, ни палочки, ни пальцы не помогали. Я была в отчаянии. С начала занятий прошел целый месяц, а мы с Зиной, можно сказать, не сдвинулись с места. И мать Зины частенько приходила ко мне на уроки и видела, что, несмотря на все мои старанья, Зина ничего не понимает.
– Уж отступись ты от нее, – говорила она – и дома я от нее ничего не могу добиться. Уж видно она у меня такая бестолковая уродилась.
И вот в последний раз я все же решила проверить ее память. Это было после праздника Октябрьской революции. После уроков, когда все ребята ушли из школы, я спросила Зину:
– Скажи, Зина, кто сидит с тобой рядом? – Ира. – А сзади? – Миля и Леля. Так Зина назвала, мне всех ребят, которые сидели на ее ряду.
Тогда я твердо решила, что память у Зины есть. Я взяла карточки выученных букв, проверила, как Зина их знает. Оказалось, что большинство букв она запомнила. Тогда я подвела Зину в наглядной таблице цифр, где были нарисованы предметы, а под ним стояли цифры, обозначающие количество этих предметов, и предложила Зине показать мне 6 ягодок и цифру 6, их обозначавшую. Вижу – Зина не знает. Тогда мне пришла в голову блестящая мысль: каждую цифру, начиная с 3-х обозначить начальной буквой, учитывая, что Зина буквы знает.
И вот у меня получилась интересная таблица: с рисунками, цифрами и буквами. Например, нарисовано 5 морковок, а под ними напечатана цифра 5. Под 5-ю приколота буква «П», под шестью – «Ш»., под 7 – «С» и т.д. Говорю Зине: «Слушай, а найди цифру «шесть» (ударяю на букву «Ш»). Зина сразу нашла. «Восемь» – находит. Я в восторге. «Вот Зина, ты как хорошо теперь поняла, я завтра тебя спрошу на уроке – смотри не осрамись! – Ну-ка давай еще раз проверю. Найди «девять», – находит, «семь» – находит.
На следующий день ребята были поражены необычайным видом тестовой таблицы, а еще более были поражены ответами Зины, которая по моему заданию находила все цифры.
Приблизительно через неделю я сняла с таблицы буквы, и Зина теперь без ошибки указывала каждую цифру и стала вместе с другими решать примеры и задачи.
В последней, контрольной работе она сделала всего лишь одну ошибку, решала совершенно самостоятельно, так как сидела за партой одна, и списывать ей было y кого.
Читать к концу года она научилась правильно, так, что ее вполне можно было перевести в следующий класс.
Случай с Зиной показал мне, что для достижения цели надо использовать все приемы и методы, иногда даже такие «неожиданные» для учителя, как тот, который применила я, обучая Зину арифметике.

Как мне помогла сказка

В 3-й классе в наш коллектив пришел новый ученик Лева К., оставленный в том же классе на 2-й год. Он сильно заикался, и к тому же искажал слова. Из его лепета трудно было уловить, о чем он хочет сказать. Я боялась, что ребята будут смеяться над ним. И в его отсутствие в первый же день провела с ними беседу о том, как надо отнестись к Леве, рассказала о причинах заикания, указала на то, как нехорошо делают те ребята, которые смеются над другими.
Для большего впечатления прочитала им статью «За зло добром», в которой рассказывалось, как красивая девочка Варя часто смеялась над своей подругой Катей, у которой были косые глаза. А потом эта самая Варя заболела оспой, изуродовавшей все ее красивое личико. И когда Варя пришла в школу, то над ней никто не смеялся.
Рассказ на детей произвел должное впечатление, и я видела, как чутко относились ребята к Леве во все время его пребывания в школе.

Школа и религия

Иногда нечуткий подход учителя к ребенку может надолго оттолкнуть последнего от школы и навсегда оставить болезненный след в его душе. Вспоминается мне такой факт. Поступила в первый класс нашей школы очень робкая, неправильно выговаривающая слова девочка, Капа С.
Я в это время вела 4-й класс. Капа проучилась две неделя и ушла из школы. Учительница 1-го класса очень встревожилась, сообщила об уходе ученицы заведующей. Та посоветовала сходить на квартиру к Капе в деревню, узнать, в чек дело? Учительница сходила безрезультатно. Капа не пришла в школу.
Вызвали родителей. Отец заявил, что ничего не может сделать с девочкой.
– Забьется на печь, – рассказывал отец, – и там ревет, в школу идти никак не хочет.
Мы посоветовали родителям узнать, отчего же Капа не хочет идти в школу. И через несколько время мать Капы выявила причину.
Девочка со слезами рассказала матери, что в школе ребята смеялись и дразнили ее. В особенности их насмешки усилились после того, когда однажды учительница при осмотре белья обнаружила у Капы на шее крест и сказала об этом ребятам.
Застенчивая, самолюбивая; девочка не могла вывести насмешек, и ушла из школы. Ни просьбы учительницы, ни угрозы родителей ничего не могли сделать. Капа в эту зиму так и не пришла в школу.
На следующий год первый класс должна была вести я. Я уже заранее волновалась, сумею ли сладить с Капой, ведь она этот год должна будет учиться; у меня в 1-м классе. В августе приходит ко мне отец Капы, записывать свою дочку учиться. Я рассказала ему о своих опасениях, а вдруг она и от меня сбежит?
– Не сбежит теперь Капа, она уже давно просится в школу, – говорил отец, – ты ее больше лаской «приучай» к себе, вот она и будет учиться.
И я решила использовать совет отца Капы – «приучить» ее лаской.
Наступило 1 сентября. С шумом распахнулась дверь школы и в нее вместе с другими ребятами пришла в мой класс и Капа. Первое время недоверчиво, исподлобья посматривали на меня ее глазенки, как бы спрашивая, а как-то отнесется в ней эта новая учительница.
Я постаралась, чтобы Капе в школе было хорошо. Посадила ее рядом с девочкой из ее же деревни, следила за тем, чтобы никто не смеялся над ее выговором – и Капа стала учиться.
Познакомившись ближе с семьей Капы, я узнала, что на воспитание Капы оказывает огромное влияние религиозная фантазия бабушки. Поэтому первой моей задачей было вырвать девочку из-под влияния бабушки.
Я часто стала проводить с ребятами беседы о том, как живут советские дети; как им жилось раньше. Рассказывала, очень осторожно, о вреде религиозных обрядов, читала такие рассказы, как «Две божьих матери» и др.
Потом решила сделать санитарный осмотр детей, и кстати выявить для себя тех ребят, которые еще носят на шее крест. У Капы я обнаружила крест, но ничего ни ей, ни ребятам не сказала, а решила продолжать работу по антирелигиозному воспитанию. Достала книжку «Мы безбожники» Флерова и часто после уроков читала из нее рассказы, которые по своему содержанию были более доступны ребятам.
Помню, какое огромное впечатление произвел на учащихся рассказ «Мученики науки» о Бруно, как его католические попы сожгли на костре. Ребята слушали этот рассказ, затаив дыхание. Я видела, с каким вниманием слушала его и Капа.
Чувствовалось, что в сердце: девочки происходит борьба: или старая бабушка со своими сказками о боге и святых, или школа, которая ведет детей к свету и знанию?
И школа оказалась сильнее. Я видела по глазам девочки, которые все с большей доверчивостью смотрели на меня, что ледок на сердце Капы постепенно тает.
Она очень привыкла ко мне, почти каждый день оставаясь после уроков, помогала дежурной, в уборке класса. Старательно вытирала классную доску, убирала мел, подбирала каждую соринку, и класс всегда у нас оставался таким чистым, что, пожалуй, технической служащей школы нечего было и прибирать после нас.
Однажды после уроков (прошло уже два месяца от начала занятий, и большинство моих ребят записалось в октябрята), я спросила Капу: «Не хочешь ли, Капа, записаться в октябрята?»
Капа ничего не ответила, только сильно покраснела.
Я не настаивала и решила ждать, пока Капа окончательно и навсегда стряхнет с себя бабушкины сказки о боге. Прошел еще месяц. В течение его я опять провела санитарный осмотр ребят и выявила, что креста Капа больше не носит. Я опять как будто ничего не заметила, и продолжала воспитывать ребят в антирелигиозном духе.
И вот однажды соседка Капы Шуpa Г. подходит ко мне и говорит: «Анна Константиновна, запишите Капу в октябрята, она очень хочет». Смотрю на Капу, она улыбается и кивает головой. После урока я спросила Капу: «Хочешь, чтобы тебя: записали в октябрята?» – Хочу, – тихо ответила она. И надо было видеть, какой радостью горели глаза Капы, когда ей вожатая октябрят приколола на грудь «красную звездочку».
Теперь Капа С. учится в 6-м классе. Она пионерка, является отличницей класса, самой исполнительной ученицей и замечательной хозяйственницей...

* * *

Итак, что же необходимо знать каждому учителю для правильной организации изучения детей? Каждый учитель должен знать, что следует изучать ребенка.
Я брала прежде всего черты характера учащегося: его интерес и внимание, отношение ученика к учебной работе отношение к товарищам, общее развитие ребенка. А главное, о чем должен всегда помнить учитель, это о том, что в каждом ребенке надо уважать человека, помнить, что дети – это наша смена.
Они будут продолжать то, что начали их отцы и братья, что делаем мы. Они будут строить коммунизм.