Правосудие и охрана правопорядка

Паншев Л. Не имеем права забывать / Л. Паншев // Красный Север. – 1997. – 28 января.

Не имеем права забывать

В статье «Арестован и расстрелян» («КС», 29 ноября 1996 г.) я рассказал о судьбе бывшего заместителя редактора «Красного Севера» Н.М. Ушкова, ставшего жертвой сталинского террора. Я обратился с просьбой откликнуться тех, кто знал Николая Михайловича и его семью. Уже в день выхода газеты в редакции раздалось несколько телефонных звонков. Звонили вологжане, в довоенное время жившие рядом с семьей Ушковых, учились вместе с дочерью Николая Михайловича Нонной...
А через несколько дней после публикации статьи в редакцию пришла Фаина Алексеевна Носова и рассказала, что перед войной она и ее семья жили в одном доме с Ушковыми и тесно общались.
И вот мы сидим с Фаиной Алексеевной в ее небольшой уютной квартире. Ее супруг Валентин Кузьмич хлопочет на кухне.
В 1933 году ее семья переехала из Сокольского района в Вологду. Поселились по соседству с Ушковыми, в двухэтажном деревянном доме без каких-либо удобств. Квартира Ушковых находилась на первом этаже и состояла из двух небольших комнат. Ее убранство было очень скромным.
– Николай Михайлович был очень приветливым человеком. Чувствовалось, что он был сильно загружен работой, часто бывал в командировках, и мы видели его редко. Его жена Лидия Александровна часто гуляла во дворе с дочкой Нонной. Арест Николая Михайловича был для нас как гром среди ясного неба. Арестовали и Лидию Александровну. Не верилось, что они были врагами народа. Нонну отправили в детский дом.
Фаина Алексеевна надолго замолкает, думая о чем-то своем. Потом произносит:
– В то время все мы не жили, а дрожали, как осиновый лист. Я работала портнихой на швейной фабрике. В 1938 году прямо в нашем цехе арестовали тихую и скромную Аню Кучину. За что? Мы так и не получили ответа на этот вопрос. Сгинула Аня где-то в гулаговских лагерях.
Горе не обошло и семью Фаины Алексеевны. В 1942 году арестовали ее отца Алексея Алексеевича. Ему было тогда 59 лет. Он работал плотником, был неграмотным, даже расписываться не умел, знал только работу и семью, в которой воспитывалось семеро детей. Какой же он враг народа?! Горе убило и мать Фаины Алексеевны – Рахиль Васильевну. Не выдержала она испытаний и умерла...
Позвонила мне также вологжанка Муза Ивановна Плылова. Мы встретились. Она существенно дополнила рассказ Фаины Алексеевны.
– Мы были соседями Ушковых, – рассказывала Муза Ивановна. – С Нонной я знакома с 1941 года, вместе учились в 1-й вологодской средней школе. Это было уже в то время, когда Нонна возвратилась из детдома. Ее мать, Лидия Александровна, по специальности была учителем, но после возвращения из лагеря работать в школе ей не разрешили. В войну было трудно, и она подрабатывала – мастерила искусственные цветы для продажи.
Муза Ивановна показала мне фотографию Нонны. С карточки смотрит улыбающаяся красивая девушка с крупными глазами, густыми бровями, прямым носом... Она мечтала стать художником.
Моя собеседница рассказывает:
– Нонна часто вспоминала своего отца. Не раз слышала от нее: «Какой хороший был мой папа…»
Я спросил:
– Какое обвинение было предъявлено Николаю Михайловичу? Вы говорили с Нонной об этом?
– Неохотно, но Нонна как-то рассказала мне об аресте отца. Ему предъявили обвинение, в которое трудно поверить. В номере газеты «Красный Север», посвященном 100-летию со дня смерти А.С. Пушкина, было напечатано много материалов об Александре Сергеевиче. На портрете поэта кто-то усмотрел фашистский знак. Это, разумеется, был только предлог, так сказать, зацепка. Ясно, что никакого фашистского символа не было. Энкавэдэшники с подозрительностью отнеслись и к публикации стихотворения М.Ю. Лермонтова «На смерть поэта», полагая, что в этом также есть определенный подтекст. Опровергать эти «обвинения» было бессмысленно и невозможно. Арест, приговор к расстрелу...
Узнал я от Музы Ивановны и о дальнейшей судьбе Нонны Николаевны. Она вышла замуж за студента Ленинградской академии художеств, вологжанина Георгия Васильевича Сысоева. После окончания учебы в академии он, став архитектором, получил назначение в Минск и увез туда свою молодую жену. Кстати, в 1982 году, по словам Музы Ивановны, Георгий Васильевич приезжал в Вологду и передал в дар областной картинной галерее художественные работы своего отца Василия Федоровича, тоже в свое время окончившего Ленинградскую академию художеств.
Но вернемся к судьбе Николая Михайловича Ушкова. Он был реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР 10 октября 1957 года. Справка об этом была вручена Лидии Александровне. Рана, нанесенная несправедливостью, никогда не заживала в ее сердце. После 1957 года она тяжело заболела. Нонна Николаевна увезла свою мать в Минск, где она и скончалась.
Мы договорились с Музой Ивановной выслать Нонне Николаевне вырезки из газеты «Красный Север» о судьбе отца и попросить ее написать воспоминания о Николае Михайловиче.
...Во время розыска свидетельств о Н.М. Ушкове, я встречался со многими вологжанами. Один из моих собеседников обронил:
– Зачем сейчас ворошить историю? Лучше бы писали о сегодняшнем дне. Например, о  том, что не выдают зарплату, задерживают пенсию...
Нет, не согласен я с таким мнением. Надо «ворошить» историю. Мы не имеем права забывать о нашем прошлом. Мы должны помнить честного человека Николая Михайловича Ушкова, простого труженика Алексея Алексеевича Виноградова, безвестную Аню Кучину, миллионы всех тех, кто пострадал от сталинского ГУЛАГа. Помнить ради того, чтобы страшное прошлое не повторилось сегодня.

Л. Паншев