Правосудие и охрана правопорядка

Суд над уфинотдельцами // Красный Север. – 1930. – 4 января; 5 января; 7 января; 12 января.

---

Суд над уфинотдельцами

В САМОЙ ТРЯСИНЕ ОППОРТУНИСТИЧЕСКОГО БОЛОТА ПОГРЯЗЛИ РАБОТНИКИ БЫВ. ВОЛОГОДСКОГО УФИНОТДЕЛА

ЗА КУЛАЦКИМ СТОЛОМ, ВО ВРЕМЯ ЧАЕПИТИЯ У КУЛАКА РЕШАЛИСЬ НАЛОГОВЫЕ ДЕЛА

42 кулацких хозяйства крепли и улучшались по милости уфинотдельцев

Утреннее заседание 3 января посвящено выяснению того, каким образом были освобождены 42 индивидуала из 56 в районе Шуйский волости, каким образом предоставлены скидки по налогу Комиссарову (1135 р. и 128 руб). и Пальниковым – 687 руб.
По первому вопросу дает объяснение Максимовцев:
– Считаю грубой «ошибкой», – говорит он, оправдывая свои действия. – Плохо сделал я, что не проверил на месте мощность каждого хозяйства в отдельности. Я сделал явную поблажку кулачеству – «освободил незаконно 42 хозяйства».
Дальше он говорит о том, что такова была директива Перова – зав. УФО, что этого требовал циркуляр губисполкома и т. д.
На вопрос обвинения:
– Знал ли Максимовцев циркуляр наркомфина, воспрещающий «поблажки» кулаку и строго требовавший индивидуального обложения хозяйства с нетрудовыми доходами Максимовцев отвечает: – Нет. Тут же он изобличил Перова в его увертках, заявляя:
– Пересматривая индивидуалов, я учитывал и те хозяйства, на которых писались резолюции Перовым об освобождении – и они освобождены.
После ряда вопросов Максимовцев признает себя виновным в халатности, но заявляет, что эти ошибки им допущены ненамеренно.
Подсудимый Степанов, давший заключение, как инструктор УФО о необходимости скидки Комиссарову 128 р. 70 к., производивший обследование деятельности кубено-озегского ВИКа и не нашедший искривления классовой линии – старается доказать суду, что за ограниченностью времени он не мог произвести точно выявление объектов обложения у Комиссарова.
Он старается доказать, что вовсе не знает этого кулака и его предприятия.
Но рядом вопросов председательтвующего и представителей обвинения установлено, что Степанов, как сосед Комиссарова по месту жительства, хорошо знал последнего, ему были известны и мощность комиссаровской мельницы и экономическое положение кулака...
– Какое имел право Степанов давать заключение о необходимости предоставления скидки Комиссарову?
– Это техническое заключение – говорит Степанов, не имеющее никакого значения.
Максимовцев уличает Степанова в лжи.
– Заключение Степанова играло решающую роль в этом вопросе – говорит он.
Не признавший на предварительном следствии своей вины Чемоданов согласился на судебном следствии, что заключением о необходимости предоставления Пальниковым скидки 687 р. – он допустил ошибку.
Следующим дает объяснение подсудимый Петергов.
– Да, граждане судьи, – говорит он, – признаю, что отнесся с преступной халатностью к порученному мне делу.
– В чем же заключается эта халатность?
– Петергов выезжал по специальному заданию, обследовать завод Пальниковых – выявить точное количество чанов и рабочих на нем,– ограничился беседой с кулаком, пил у него чай и, получив давно приготовленную Пальниковым «бумажку» о чанах и количестве рабочих, Петергов доложил пославшему его том, что рабочих у Пальниковых только два, чанов на их заводе – 4.
Путем допроса установлено, что рабочих было 6–8, чанов–16.
– Да, моя халатность помогла расти кулаку Пальникову, помогла ему укрыть от республики 35 тысяч рублей – заключает Петергов, на вопрос обвинения.

СУД НАД УФИНОТДЕЛЬЦАМИ

В КУЛАЦКОЙ ВОДКЕ ТОНУЛИ НАЛОГОВЫЕ И ПРОФСОЮЗНЫЕ РАБОТНИКИ
За взятку, за глоток очищенной, продавали Советскую власть кулаку Алюхины, Суворовы, Богатыревы, Нецветаевы, Кулагины.
Рабочие комиссаровской мельницы на коленях перед «хозяином»

На вечернем заседании 3 января продолжается допрос подсудимых. Дает показания бывший фининспектор Басов, ездивший в Шуйскую волость и на мельницу кулака Комиссарова.
Басов знал о существовании кулаков Пальниковых, о том, что у них 10 рабочих и 16 чанов.
Для выяснения этих обстоятельств, говорит он, я послал своего помощника Петергова с определенной «накачкой» – точно проверить эти сведения.
– И что же привез вам Петергов?– Задает вопрос председательствующий.
– Бумажку о наличии двух рабочих и 4 чанов.
Дальше Басов говорит о том, как производил он обложение комиссаровской мельницы.
– Обложение мое соответствовало «духу и времени», хотя я и убежден теперь, что совершил тогда «глупую ошибку». Выясняется, что Басов приезжал к Комиссарову за тем, чтобы учесть его расходы «простой» мельницы.
– А обложение как производили?
– У меня была анкета этого кулака, она и легла в основу его обложения...
Инспектор Мусатов старается взвалить вину на других. Он бывал на пальниковском заводе, ограничился только беседами с кулаками, вовсе не замечая рабочих и мощности кожевенного завода.
Мусатов был убежден, что у Пальниковых не больше 4 рабочих, в чем неоднократно убеждал Басова. Свои выводы Мусатов докладывал участковой налоговой комиссии, которая и производила обложение кулацкого завода в соответствии с «данными» Мусатова.
– Всех надо судить за взращивание кулаков, не одного меня – заключает Мусатов.
– Более продолжительные объяснения дает суду фининспектор Алюхин.
– Я не признаю себя виновным в злоупотреблениях, водки у кулака Комиссарова не пил. Признаю свою халатность, говорит он.
На предварительном следствии Алюхин скрыл свою судимость и то, что он – капитан старой армии.
– Плохо, граждане судьи, что нет на процессе кулака Комиссарова, – пусть бы он сказал когда я пил у него.
– А бывали у Комиссарова?
– Был один раз – говорит Алюхин. – Никогда не выпивали у Комиссарова?
– Повторяю – никогда...
Но Алюхин полостью изобличается во лжи показаниями подсудимого, секретаря сельсовета Суворова. Последний прямо заявляет суду:
– Алюхин неоднократно пьянствовал у Комиссарова, пили у него сутки; рабочие, возмущаясь этим, несколько раз рассказывали мне о его пьянствах.
Отсюда: умышленное невыявление кулацких доходов, акты о простоях мельницы, увеличение комиссаровских приходов.
Алюхин уступает место подсудимому Богатыреву – бывшему инспектору губотдела труда и офицеру старой армии.
Воинский чин Богатырев от следствия скрыл и только здесь, в суде был разоблачен. Богатырев говорит: злоупотреблений за собой не чувствую. Ошибку допустил – сознаюсь.
В чем же заключается эта «ошибка»?
В том, что Богатырев, бывая неоднократно на мельнице Комисарова, нашел «одного из двух» рабочих. Не установил того, что кулак с корзиной пирогов и бутылкой водки направлял в поле 8 рабочих «посидеть», пока уедет «начальство». Этого Богатырев и не хотел замечать. Он ограничился стаканом чая и «рюмкой» водки, а после угощений уехал дальше с сотней рублей, полученных от кулака за проданные облигации займа индустриализации.
Между тем Комиссаров вынуждал рабочих работать по 20 часов в сутки; пьяный требовал от них становиться перед ним на колени, и они становились, прося у кулака прощения.
– Этого только Богатырев не установил. Чувствуя себя «невиновным», Богатырев даже отказался от защиты. Он всеми силами старается доказать отсутствие с его стороны злоупотреблений, но... это ему не удается.

УТРЕННЕЕ ЗАСЕДАНИЕ 4 ЯНВАРЯ

Что имеет показать Нецветаев?– задает вопрос председательствующий следующему подсудимому.
– Мне предъявляется обвинение, говорит сиплым голосом подсудимый, в систематическом пьянстве с кулаком Комиссаровым, – в том, что я не обращал внимания на условия труда рабочих, фактически помогал кулаку эксплуатировать их, выступал в труд-сессии за интересы кулака – в этом я виновным себя не признаю.
– А сколько раз был у Комиссарова на мельнице?
– Не помню, но много раз...
– Сколько раз пил с ним водку?
– Припоминаю хорошо – пять раз!..
Выясняется, что этот профравотник – целыми днями пьянствовал у кулака, пьяный разгуливал по улицам, а рабочие на мельнице трудились день и ночь, боясь пожаловаться «защитнику» их интересов – Нецветаеву.
– В суде выступал?
– Да, по вызову Комисарова.
– Что говорил на суде?
– Говорил, что рабочие у Комиссарова все застрахованы, на всех имеются договоры, «переработки» времени не замечал...
– И виновным себя не признаете?
– Признаю в том, что нарушил партэтику – отвечает Нецветаев и отправляется на свое место...
А вот показания Комиссарова о Нецветаеве:
– Водку пил у меня всегда стаканами, чтобы удовлетворить его нужно плторы-две бутылки… Когда он пристанет ко мне дать еще стаканчик, я обыкновенно отвечал: – «водку ведь не даром дают».
И дальше:
– Алюхин, Нецветаев и Богатырев – хорошие, умные люди, – глупого слова я от них не слыхал, – вот если бы все такие люди были, то при советской власти было бы жить хорошо».
Заседание затянулось до часу ночи. До самого конца его зал был наполнен слушателями. После Нецветаева допрошены подсудимые: бывшие председатель и секретарь Несвойского сельсовета Беляев и Суворов.
Оба они за водку писали кулаку Комиссарову разного рода документы о семейном и имущественном положении, помогая тем самым получать ему скидки по налогу, писали акты о простоях мельницы, свидетельствовали их, уменьшая доходы кулака.
Оба они знали о безобразной эксплуатации Комиссаровым рабочих, знали о том, что он скрывает их, спаивает представителей власти и... молчали потому, что сами неоднократно пьянствовали с ним, а Суворов получал от кулака взятки хлебом и деньгами.
– Что скажете вы в отношении взяток,– спрашивает председательствующий Суворова.
– Сам не рад, граждане судьи, что «обращался» к этому кулаку,– но брал взаймы.
– А возвратил когда?
– После допроса по этому делу – отвечает подсудимый.
На вопрос, как крестьяне смотрели на Комисарова, Суворов говорит:
– Все «мужики» звали его не иначе, как фабрикантом, а рабочие комиссаровские говорили мне, да и сам Комиссаров хвалился, что зарабатывает он 200 рублей в сутки.
– Какой налог платил Комиссаров от своего хозяйства в то время, когда вы были председателем? – спрашивает обвинитель.
– Четырнадцать рублей – отвечает Беляев.
После ряда вопросов оба представителя сельской «власти» виновными себя признали.

ТВОРЦЫ ПРАВОВЫХ ДЕЛ
ПЕРЕД ПРОЛЕТАРСКИМ СУДОМ

Лицемерное заявление быв. зав. УФО Перова. Он говорит: «Я отвечал только за аппарат УФО и не несу ответственности за низовые финансовые органы». Перов умывает руки, не признавая себя виновным.
Искривление классовой линии, срастание с кулаком, покровительство Пальниковым, Аккуратовым и Комисаровым – вот действительная вина бывших финотделовцев.

ПРОЛЕТАРСКАЯ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ ЗОРКО СЛЕДИТ ЗА ХОДОМ ПРОЦЕССА

Правоуклонистские преступления должны быть сурово наказаны

Пальниковщина и комиссаровщина – это сдача позиций руководящими работниками и организациями кулачеству.
По этому делу и начался 2-го января в Доме Революции большой судебный процесс, под председательством члена краевого суда тов. Некрасова при нарзаседателях т.т. Диричеве и Белякове, при сторонах: обвинение – государственный обвинитель тов. Васильев, общественный – тов. Язиков, защита: члены коллегии защитников Подольный, Спасокукотский и Товиев.
На скамье подсудимых 28 человек, свидетелей вызвано 24 чел. Процесс представляет из себя громаднейший интерес.
Зачитанное председательствующим обвинительное заключение заслушивается при абсолютной тишине с напряженным вниманием. Перед слушателями прошла безобразнейшая картина пьянства, взяточничества, покровительства и полного братания, смычки некоторых бывш. руководящих работников с кулаками Пальниковым и Комиссаровым.
В районах Шуйской и Кубено-Озерской волостей творились неслыханные безобразия, нетерпимое искажение классовой политики.
И вот виновники этих безобразий и искажений, покровители кулаков предстали перед пролетарским судом.
В вечернем заседании 2 января допрошены два обвиняемых: Н. Ф. Перов и С. В. Чемоданов.
– Перов, будучи зав. вологодским УФО, а Чемоданов зав. налоговым подотделом того же УФО при рассмотрении жалобы кулака Комиссарова в декабре 1927 г. произвели перерасчет его доходам и обложению в сумме 1135 руб. 90 коп. в то время, когда Комиссаров, во-первых незаконно, был переведен с классового на сельскохозяйственный налог, а во-вторых, систематически укрывал объекты обложения, мошенническим путем присваивал суммы налога, подлежащие уплате в кассу наркомфина.
При учете доходов и налогов, учтенных шуйским волисполкомом у кулаков – заводчиков братьев Пальниковых, рассматривая жалобу последних, Чемоданов предоставил им скидку в 687 руб., опять-таки при наличии неправильного перевода хозяйства Пальниковым на обложение не классовым, а сельскохозяйственным налогом.
Пальниковы мошеннически укрывали объекты обложения.
В 1928 году, когда шуйская волостная налоговая комиссия обложила в индивидуальном порядке 53 хозяйства, Перов несмотря на заключения налоговой комиссии давал настоятельные указания и директивы об освобождении индивидуалов от этого обложения, требуя перевод их на обложение в общем порядке и на 13 жалобах индивидуалов наложил резолюцию о том, что эти хозяйства следует облагать в общем порядке. Когда же налоговая комиссия, не соглашаясь с предложением Перова, подтвердила свое решение, Перов направил на место своего заместителя Максимовцева, которому дал директиву: – Освободить индивидуалов, переведя их на обложение в общем порядке. Максимовцев директиву Перова выполнил. Не считаясь с постановлением волостной налоговой комиссии, он освободил от индивидуального обложения 2 хозяйства, несмотря на то, что эти хозяйства имели знаки для обложения их в индивидуальном порядке.
В результате такой работы уфинотдельцев государству нанесен убыток в четыре с половиной тысячи рублей.
Перов и Чемоданов виновными себя не признали. В своих показаниях они ссылались на существовавшие тогда директивы, пункты и параграфы всевозможных инструкций, которые они беспрекословное выполняли.
Одного только не знали Перов и Чемоданов – это поступившего на места в сентябре циркуляра Наркомфина, которым и необходимо было руководствоваться.
Перов в заключение своих показаний сказал:
– Наложение 13 резолюций ни в коей мере не дает основания привлекать меня к уголовной ответственности.
Дальше Перов говорит о том, что его резолюции, могли быть не обязательны.
–, Как же вы тогда руководили: резолюции не служили, обязательством, сами вы не обследовали низовые организации?– спрашивает председатель.
– Обследование было.
– Почему же тогда ускользнули Пальниковы и Комиссаровы?
– Стало быть, работа обследователей заставляла ожидать лучшего. Отвечая на вопросы, об ответственности в работе, Перов сказал, что он отвечал только за аппарат УФО. За работу волостных налоговых комиссий он себя ответственным не считал.
Обвиняемый Чемоданов в своих показаниях также упирал на инструкцию, которой он руководствовался в своей работе. Он даже сказал, что Пальникову была сделана скидка потому, что «этого инструкция требовала».
– А на месте вы не проверили мощность пальниковского предприятия?
–Не проверял.
В общем, Чемоданов, как и Перов старается в своих показаниях переложить ответственность с себя на других.
Вчера днем было опрошено пять подсудимых.

ПОРТРЕТЫ КУЛАЦКИХ ПОКРОВИТЕЛЕЙ

Дунаев, Тулупов, Подосенов, Степанов – освобождали кулаков и лишенцев не только от принудительных работ и от налога, но предоставляли землю для пользования классовым врагам. Все это делалось под видом неопытности и малограмотности.

Дунаев, будучи заведующим зем. частью шуйского вика, не принимал никаких мер к лишению прав землепользования лиц, не имеющих на это абсолютно никакого права. Пользовались землей в период службы Дунаева – попы, спекулянты, бывшие помещики эксплуататоры, лишенные избирательного права, – всего 31 хозяйство. Только районная земельная комиссия выявила этих лиц, и отобрала у них землю. По просьбе Домашникова и Богородского не лишил права землепользования кулака Пальникова Алексея.
В своих показаниях Дунаев ссылается на свою неопытность, малограмотность, халатность.
Завед. вол. бюро принудработ Тулупов обвиняется в преступно-халатном отношении к возложенным на него обязанностям. Хаотическая постановка дела в бюро, отсутствие учета отбывания принудработ, в совершенно недостаточном использовании кулачества, в силу чего из 43 тыс. рабочих дней использовано только 10 тыс., или 24 проц.
На вопрос суда о виновности Тулупов отвечает:
– Я с себя ответственности не снимаю.
Более продолжительные объяснения дает подсудимый Подосенов – бывший шуйский предвик. Он старается «очистить» себя от всех обвинений, ему предъявленных. Он расшатывал дисциплину в бюро принудработ, освобождая принудиловцев от работы, нарушая тем самым приговоры суда.
Последним допрашивается подсудимый Степанов – бывший зав. финчастью кубено-озерского вика в 1929 году. Он допускал к ответственной работе в финчасти лиц, отбывавших принудработы в течение нескольких месяцев.
Степанов, не признавая себя виновным, ссылается также на «ошибку», упущенную им в этом отношении.
Кроме того, в районе Едковского сельсовета, где живет Степанов, оставались недообложенным крупные кулаки, налог с которых исчислялся вместо 500–700 руб. – в 14 рублей (Кузнецов, Белоглазов – владельцы ягодоварильных заводов) и ряд других. Степанов, скрывая этих своих приятелей, говорит:
– У нас кулаков нет... На вопрос председательствующего, охотно ли Степанов работал в вике, последний ответил:
– Крестился ногами и руками, чтобы уйти из вика.

В ЧАДУ БЕСПРОСЫОНОГО ПЬЯНСТВА
ТВОРИЛИСЬ БЕЗОБРАЗНЫЕ ДЕЛА В КУБИНО – ОЗЕРЬИ

Подсудимые: бывший предвик – Сеничев, бывш. секретарь волкома партии Самойлов и другие пьянчуги-вредители сообща плясали под кулацкую дудку

Вот настоящее лицо кубенских воротил.
Следующим допрашивается подсудимый Кулагин – зав. финчастью кубино-озерского вика.
Кулагин старается прицепиться к каждому своему «земляку», старается задать кучу вопросов и, получив удовлетворяющий его ответ, говорит:
– О, красота!
– Кулагин, вин6вным себя признаете?– спрашивают его.
– В халатности признаю,– отвечает он.
– А во взяточничестве?
– Нет, граждане судьи,– что вы, это оскорбительное для меня определение!... (смех в зале).
– А рожь от Комиссарова 11 пудов получили?
– Получил.
– Деньги платили?
– Нет. (В зале смех).
– А как это называется? Кулагин после некоторого замешательства отвечает:
– Да ведь я получил для засева колхозных полей.
– А засеяли ее где?
– Рассеял, рассеял на своих нивах... (Смех).
Потом Кулагин признается, что у (Комиссарова водку пил с целью, – по-дружески, уговорить его подписаться на заем укрепления сельского хозяйства, чайком кулацким угощался, заметку о кулаке, как о «благодетеле нашем» писал в газету и т. д.
– С кем еще пили?
– Пил с председателем вика Сеничевым, членом президиума Самойловым – он же секретарь волкома ВКП(б) пил... да мало ли с кем пил?
Отсюда: громадные недоимки по волости с.-хозналога, гарнцевого сбора, страхплатежей и т. д. Отсюда: – свободное пользование землей. 30 таких элементов, которых нужно было не только лишить этого права, но выслать из пределов Вологодской губернии. Следующий подсудимый Сеничев.
На врпрос: что может Сеничев объяснить суду,– он отвечает:
– В выпивках, граждане судьи, виновным себя признаю.
– С кем пил?
– С членами вика – Кулагиным, Самойловым, пил у Мокрушина один фаз и больше нет...
Допросы устанавливают, что Сеничев, будучи предвиком систематически пьянствовал у кулаков села Кубенского, которые теперь, как классовые враги, находятся за контрреволюционные преступления в исправдоме, пил у кулаков других селений своей волости; имея дружеские отношения с кулачеством, освобождал их от индивидуального обложения сельхозналогом.
Например: кулак-Кузнецов, имевший ягодоварильный завод, занимавшийся выработкой и продажей варенья, был обложен в 1928 году только на 6 руб., в то время когда должен был уплатить 700 руб., и другие.
Из 120 хозяйств, подлежащих индивидуальному обложению, облагались только 24.
В результате пьянства и разложения работников вика отсутствовала всякая работа с беднотой; в учетных налоговых комиссиях, как в сельских, так и в волостной, – были стражники, лишенцы и т. д.
Недоимки в волости по разного рода налогам и сборам повышались. За 1927-28 год пять мельников и четыре кожзаводчика были недообложены в сумме 9416 руб.
– Как же это назвать? – задает председательствующий вопрос подсудимому.
– Признаюсь – выпивал, не досмотрел, граждане судьи...
Следующий – Самойлов, – это бывший член президиума вика и секретарь кубено-озерского волкома ВКП(б).
Он не только пьянствовал с Кулагиным и Сеничевым, – он умышленно скрывал эти пьянства от губКК-РКИ сообщая на ее запросы, что материалы о пьянствах члена– ВКП(б) Сеничева ложные – ничем не подтвердились и.. на этом дело кончилось, разложение аппарата продолжалось.
Виновным в предъявленном обвинении Самойлов себя признал.
От допроса комиссаровских благодетелей суд переходит к допросу благодетелей кулаков Пальниковых. Первым дает показания бывший председатель шуйского вика Титов.
– Партийность? – спрашивает председательствующий.
– Член ВКП(б) с 1920 г. город заявляет подсудимый.
– Разве не исключили?
– Нет.
В зале шопот и смех. На вопрос о виновности Титов отвечает:
– Да, граждане судьи, сголовотяпствовал! Пальниковы поймали на удочку. И подсудимый начинает рассказывать всю историю «дарения» кулаками республике кожевенного завода, историю приемки его, своей халатности при этом и т. д.
Не отрицая своей вины в этих действиях, Титов говорит, что инициатива, директивы и все планы исходили от бывшего секретаря волкома ВКП(б) Богородского.
– А как же вы подписали договор о приеме Пальниковых на завод:– директором, а другого специалистом?
– Дурак я был, осел!... Верно, подписал... да, это был действительно трудовой договор с этим классовым врагом.
Дальше Титов рассказывает, как он пьянствовал у бывшего члена государственной думы Орлова, которому требовал от волостной налоговой комиссии скидки налога, чего и добился, путем собственной резолюции на заявлении этого кулака.
Рассказывает, как зав. уфо Перов настоятельно требуя освобождения 42 кулаков от индивидуального обложения, – дважды не соглашался с решением ВНК и в третий раз прислал на место своего заместителя Максимовского с определенной установкой на освобождение.
Признавая цифры роста недоимок по налогам и сборам, подсудимый ссылается, что в других волостях было «так же».
– Скажите Титов, когда вы бывали у Пальниковых, чай пили?
– Пил.
– А водку?
– Была и водка...
На вопрос, пил ли он водку, Титов дает уклончивые ответы.

ПОКРОВИТЕЛИ КУЛАКОВ ДО КОНЦА РАЗОБЛАЧЕНЫ СУДОМ

Бывший судья Домашников издевался над беднотой, вынуждал крестьян по несколько раз ходить за десятки верст, а сам вместе с Титовым и Богородским принимал с серебряного подноса водку от кулаков Пальниковых

Не только за взятки, злоупотребления и пьянство привлекаются подсудимые, они отвечают за поблажки классовому врагу, они отвечают как предатели интересов
бедняков и середняков.

Домашникову предъявлено обвинение по трем статьям уголовного кодекса: 117 (взятка), 114 (неправосудность приговоров и решений) и 109 (злоупотребление служебным положением).
На вопрос, признает ли Домашников себя виновным, он отвечает:
– По сто девятой статье полностью себя виновным признаю. Взяток я не брал и неправосудных приговоров и решений не выносил.
– В чем же именно вы себя признаете?
– В том, что участвовал вместе с Титовым и Богородским в принятии от кулака Пальникова в пользу республики кожевенного завода, в выпивке в доме Пальникова, в составлении ему заявлений, в которых излагается семь требований его к государству в уплату за передаваемый им завод, в том, что, приняв деньги от вика по сделке с Пальниковым (гербовый сбор) и расходуя их на свои нужды, задержал у себя в течение нескольких месяцев, нарушая правила о гербовых сборах, в том, что действительно пьянствовал при выездах в районы волости и у тех лиц, дела которых имелись в моем производстве.
– А как вы откладывали дела слушанием и вынуждали по несколько раз крестьян ходить к вам в камеру за десятки верст?
– Сознаюсь, граждане судьи – не мог разбирать их потому, что бывал очень пьян.
– Совместимо ли все это с званием судьи?
Немного подумав, Домашников отвечает:
– Нет, несовместимо!..
Домашников после пьянства у ответчиков по делам, имевшимся в нарсуде, разъезжал бесплатно на лошадях последних, причем, сам напивался до такого состояния, что домохозяева выносили его на руках.
Домашников получил от Пальникова Павла взятку в 200 руб., за нее разбирал дела на этого кулака и его брата Алексея. Последнего при наличии преступления – оправдал, а Павла три раза приговаривал к принудительным работам, применяя к нему, как к трудящемуся, льготы, установленные постановлением ВЦИК от 26 марта 1928 года.
При рассмотрении пальниковских дел Домашников подбирал специальных нарзаседателей, участие которых обеспечивало успех кулакам.
– Как же все это назвать? – спрашивают Домашникова.
– Не знаю, граждане судьи, но Мне думается, что такие приговоры по делам Пальниковых были правильны... Допрашиваются кулаки Пальниковы Павел и Алексей. Первый сознается, что у него постоянно работали пять рабочих и 8 чанов, в то время когда фининспекторы устанавливали 2 рабочих и 4 чана. Оба Пальниковы в своих показаниях стараются «выгородить» Титова и Домашникова. Титов, вскочив внезапно с места, заявляет:
– В покровительствах ваших я не нуждаюсь и прошу, не выгораживая меня, говорить правду!..
В процессе допросов выясняется, что Пальниковы встречали Богородского, Титова и Домашникова с водкой на серебряном подносе, на котором кроме белой была и «красненькая».
– Что имеет объяснять суду подсудимый Сергиевский Николай?
– Мне предъявлено мошенничество, – отвечает поп с. Старого, быв. Шуйской волости.|
– В этом я виновным себя не признаю – землю у меня отобрало общество и передало ее в пользование моим сыновьям Ивану и Александру, я только «иногда» обрабатывал ее да снимал урожай.
– А льготы как получали по налогу?
– О них хлопотал мой сын красноармеец, которому и предоставляли эти льготы в 1927 году – 29 руб., а в 1928 г. – 42 рубля.
От индивидуального обложения хозяйство было освобождено тоже по ходатайству сына Ивана.
Но следствием установлено, что служивший в УФО его сын Александр, зачислив землю на себя, предоставил право своему отцу фактически пользоваться ею, платя за него соответствующий сельхозналог.
За это Александр вместе с отцом и сидит на скамье подсудимых...

Е.
Вчера в 12 часу ночи по делу был вынесен приговор, по которому обвиняемые приговорены на разные сроки заключения.

ПРОЛЕТАРСКИЙ СУД СУРОВО НАКАЗАЛ
КЛАССОВЫХ ВРАГОВ И КУЛАЦКИХ ПОСОБНИКОВ

Братья Пальниковы приговорены и 5 годам лишения свободы с конфискацией всего имущества; Перов, Алюхин, Нецветаев и Суворов – к четырем годам. Бывший судья Домашников – к 7 годам лишения свободы со строгой изоляцией.

Приговор суда

Суд нашел, что на протяжении пяти последних лет советский аппарат бывшего Вологодского уезда оказался неспособным проводить задачи советского правительства.
Отсутствие самокритики и наличие засоренности отдельных звеньев его чуждым по идеологии элементом неизбежно привели к прямому извращению классовой политики в деревне, явились тормозом социалистического строительства, творческой работе по коллективизации крестьянства и, вместо выкорчевывания корней капитализма, – способствовали их усиленному росту. На территории Шуйского и Кубино-Озерского района выросли, окрепли и перешли в наступление крупные кулацкие хозяйства, обладающие промышленными предприятиями с наймом постоянной рабочей силы и беспримерной эксплуатацией бедноты и батрачества.
Дальше в приговоре перечисляются преступления, совершенные подсудимыми, с квалификацией их по соответствующим статьям уголовного кодекса.
Суд приговорил:
Перова Николая, Алюхина Николая, Нецветаева Александра и Суворова Алексея к лишению свободы на четыре года каждого без поражения в правах.
Домашникова Александра на семь лет лишения свободы со строгой изоляцией, с запрещением занимать ответственные должности в советских учреждениях после отбытия меры социальной защиты, сроком на пять лет.
Кулагина Сергея к лишению свободы (со строгой изоляцией) сроком на пять лет и запрещением после отбытия меры социальной защиты занимать ответственные должности в советских учреждениях – на пять лет.
Сеничева – к лишению свободы на три года (со строгой изоляцией).
Титова Николая – к лишению свободы сроком на четыре года с запрещением занимать ответственные должности после отбытия меры социальной защиты на тот же срок.
Пальниковых Павла, Алексея и Комисарова – к лишению свободы сроком на пять лет каждого и конфискации у них всего имущества.
Сергиевских Николая и Александра – к лишению свободы сроком на три года каждого (со строгой изоляцией) и конфискации у них имущества на 1000 рублей.
Максимовцева Василия, Чемоданова Сергея, Степанова Николая – к лишению свободы сроком на два года каждого (со строгой изоляцией).
Петергова Александра к лишению свободы (со строгой изоляцией), сроком на два года.
Дунаева Михаила, Мусатова Василия, Басова Александра, Степанова Константина к лишению свободы, сроком на один год каждого.
Находя нецелесообразным содержание их под стражей, суд нашел возможным заменить этим четырем подсудимым лишение свободы принудработами на тот же срок.
Беляева Всеволода – к лишению свободы сроком на полтора года (со строгой изоляцией).
Богатырева Петра – к лишению свободы на полтора года (со строгой изоляцией).
Подосенова Сергея – к лишению свободы на один год с заменой ему этого срока принудработами.
Тулупова Василия – к лишению свободы на шесть месяцев, с заменой принудработами на тот же срок.
Петергову, Мусатову, Басову, Нецветаеву, Алюхину, в виду того, что преступления их имели место до 5 ноября 1927 года, суд, применив к ним амнистию 10-й годовщины Октябрьской революции, меру социальной защиты понизил наполовину.
Остроумов – оправдан.
После приговора, дополнительно взяты под стражу Беляев, Богатырев, Максимовцев и Суворов.
Е.
ФИНАЛ ПРАВЫХ ДЕЛ

Безобразия, творимые работниками УФО кубино-озерского и шуйского виков свидетелями полностью подтверждены. Заслуживают внимания показания «свидетеля» Богородского, который рассказал о пьянстве бывшего предвика Титова в его служебном кабинете, о любовных оргиях, закончившихся самоубийством сотрудника вика Шестерикова. Об участии в пьянках этого «свидетеля» говорит подсудимый Домашников. Он говорит, что Богородский при поездках в район волости останавливался на ночевки в школах и там пьянствовал с учительницей Ригиной и дочкой Пальникова. По ходатайству обвинения Богородский привлекается к ответственности. Свидетель Кузяков подсчитал, какой убыток нанесли республике дельцы из уфинотдела. Убыток не малый – 150 тыс. рублей.
Свидетель Кубарев вскрыл безобразную эксплуатацию Комиссаровым рабочих, он рассказал, что трудсессия в течение года тянула дело по иску рабочих к этому кулаку и присудила с кулака 215 руб. Гусев, рассказывая о положении финансовой политики в Кубино-Озерской вол., приводит факты, граничащие с вредительством.
– Кулаки (Кузнецов, Белоглазов и др.) платили налог до 20 руб. в то время, когда обязаны были платить 500, 700 руб. каждый.
Приговор суда по делу уже известен читателям.