Художественная жизнь

Стрельцов В. Необычный Ренессанс: Из воспоминаний старого вологжанина о театральной и музыкальной жизни города в годы войны / В. Стрельцов // Вологодский лад. – 2006. – №3.

---

Необычный Ренессанс

Как-то, перечитывая пьесу драматурга Л.Н. Островского «Лес», созданную почти полтора столетия назад, я в очередной раз задумался над ставшими расхожими репликами двух героев, Счастливцева и Несчастливцева, один из которых следовал из Вологды в Керчь, а другой – из Керчи в Вологду. Случайно ли это? Что заставляло одного из них следовать через всю Россию в далёкий северный город в поисках творческого пристанища?
Вероятно, причина только в одном: Вологда ещё в те далёкие времена была городом театральным, привлекающим внимание не только провинциальных странствующих актёров, но и известных служителей Мельпомены. Существуют свидетельства о том, что какое-то время на вологодских подмостках выступала будущая великая актриса Пелагея Стрепетова. Посещал Вологду и Ф.И. Шаляпин.
Вологда издавна считалась заметным культурным центром на северо-западе России. Такой она остаётся и поныне.
Но в своих заметках очевидца мне захотелось поделиться воспоминаниями об особом, поистине удивительном периоде культурной жизни города, своеобразном ренессансе, который связан с годами Великой Отечественной войны.
Как ни странно, выражение «Когда говорят пушки, музы молчат» в данном случае абсолютно ему не соответствовало.
Именно в это время Вологда переживала духовный и творческий подъём. Сравнительно небольшой, испытывающий, как и вся страна, невзгоды и лишения, наш город, находясь в то же время в относительной близости от Москвы и Ленинграда, являлся ближайшим тылом, практически не подвергаясь разрушительным налётам вражеской авиации.
Именно этим было обусловлено то, что в Вологде пребывало в эвакуации множество столичных гражданских и военных учреждений и организаций с их сотрудниками, а также несколько фронтовых госпиталей. Потому-то потребность в культуре была достаточно высокой.
Кроме того, здесь волею судеб оказалось немало представителей творческой интеллигенции: режиссёров, актёров, поэтов, художников из разных регионов Союза, занятых врагом. Они составляли своеобразную творческую элиту города.
Наиболее ярким представительным центром всего этого явился областной драматический театр, располагавшийся в бывшем Народном доме с печным отоплением, но с очень уютным зрительным залом и достаточным количеством помещений для творческой работы. Он явился средоточием всей культурной жизни.
За сравнительно небольшой отрезок времени целый ряд известных русских режиссёров осуществлял здесь постановки спектаклей русской и зарубежной классики, современных авторов, отдавая предпочтение репертуару военно-патриотической направленности. Активно ставились спектакли таких современных авторов, как Л. Леонов, Ю. Чепурин, Ф. Гладков и особенно К. Симонов. По сути все пьесы последнего ставились на сцене театра.
Яркими, запоминающимися были постановки «Нашествия» и «Лёнушки» Л. Леонова, «Сталинградцев» Ю. Чепурина, «Давным-давно» Ф. Гладкова другие.
Не забывалась и русская классика: Островский, Чехов, Сухово-Кобылин были прочно прописаны в репертуаре. Из западных авторов находили воплощение произведения Шекспира, Гольдони, Флетчера, Скриба...
Среди режиссёров запомнились имена А. Туркевича, А. Летковского, Л. Фатина, В. Закатова, Н. Шмидта, И. Медведева, Д. Турек-Далина, В. Истомина-Кастровского. Поражал своим великолепием актёрский состав. Замечательными актрисами были Р. Римская, Т. Тагац, И. Лещинская, А. Савченко, 3. Дружинина, Н. Ростокина, М. Дёгтева. Из мужчин особенно выделялись В. Листопад, М. Афанасьев, П. Крамчанинов, В. Сафонов, В. Мартынов, В. Марков, В. Кисельников, Н. Плотников и многие другие.
Все они воссоздавали удивительную творческую атмосферу в зрительном зале, который буквально замирал в наиболее острые драматические моменты происходящего на сцене и разражался бурным проявлением чувств в конце спектакля.
Ярко запомнился спектакль по пьесе Ф. Гладкова «Давным-давно». Роль поручика Ржевского исполнял В. Листопад, чем-то в те годы напоминающий молодого вахтанговца Юрия Яковлева. Блистательный красавец-гусар буквально сводил с ума женский состав зрителей.
Под стать ему были и две исполнительницы роли Шурочки Азаровой – Н. Ростокина и З. Дружинина. Первую отличал глубокий лиризм героини, а вторую – истинная гусарская удаль.
Спектакль был блестяще оформлен художником, богато костюмирован, сопровождался достойным музыкальным сопровождением. В качестве увертюры звучало великое произведение П.И. Чайковского «Тысяча восемьсот двенадцатый год». Безупречными были и все музыкальные номера по ходу действия. Всё это обеспечивал руководитель музыкальной части театра И.Г. Гинецинский. Оркестр, созданный им из профессиональных музыкантов, преподавателей музыкального училища, был украшением многих спектаклей.
Следует особо отметить, что в те далёкие годы отличительной особенностью исполнительского искусства драматических актёров была высокая речевая культура, чего, увы, так не хватает в современном театре. Текст роли доносился не только осмысленно и выразительно, но и внятно. Зрителю не нужно было мучительно напрягаться, чтобы следить за сценическим действием, понимать его смысл.
Кстати, акустика нашего зрительного зала была замечательной. Малейший шепоток зритель улавливал, находясь в любом месте зала.
До сих пор звучит в памяти чарующая музыка голосов таких великолепных актрис, как Т. Тагац и И. Лещинская. Зал замирал, слушая драматические монологи Марии Стюарт в исполнении Тагац. Воцарялась невероятная, почти фантастическая тишина...
А как музыкально звучал голос обворожительной Лещинской в спектакле «Стакан воды» Скриба и трагической Оли Васильковой в «Светит, да не греет»!
К сожалению, обе эти актрисы мелькнули, как яркие звёзды, на нашем театральном небосклоне и после войны вернулись в родные театры.
Подлинным украшением труппы была А.Т. Борисова. Актриса широкого творческого диапазона, она сыграла множество женских ролей.
Очень хороша была актриса в пьесах А.Н. Островского: Кручинина («Без вины виноватые»), Купавина («Волки и овцы»), а также в роли горьковской Вассы Железновой и Эмилии в «Отелло» Шекспира. Всё в её исполнении подкупало какой-то удивительной достоверностью, добротой и, я бы сказал, русскостью. Трогательными были её отношения с мужем – актёром и режиссёром Д. А. Турек-Далиным, которого иначе как «Далинька» она никогда не называла. А он был ниже её на целую голову, но трогательно и ласково называл жену «Мусенька». Никакой льстивой показушности в этом не усматривалось.
Вполне соответствовало её таланту высокое звание народной артистки, которое актрисе присвоили позднее.
Я бы назвал феноменальным становление как актрисы М. И. Дегтевой. Появилась она в театре из Новосибирска в связи с переводом мужа – военнослужащего. Не имея специального театрального образования, она вначале была зачислена во вспомогательный состав. Но это продолжалось очень недолго. Стремительно взлетела она в творческом становлении: от эпизодических мальчиков-девочек до ролей ярких, запоминающихся. Удивительно хороша она была в «Соломенной шляпке» Лабиша – очаровательная француженка, лёгкая, изящная, и в «Золушке» – нежная воздушная принцесса. В этой роли раскрылись замечательные вокальные и танцевальные данные актрисы.
В будущем М.И. Дёгтева снова вернётся за Урал и в далёкой Чите будет удостоена звания народной артистки.
Не могу умолчать о молодом В. Сафонове. Он с исключительным обожанием воспринимался вологжанами как свой, земляк. Его личная жизнь была предметом постоянного повышенного внимания и любопытства. Для многих молодых людей, и особенно актёров, он был воплощением идеала.
Василий Васильевич покорял чувством собственного достоинства, благородством, я бы даже сказал, аристократизмом, глубиной проникновения в сценический образ.
По прошествии шестидесяти лет в моей памяти запечатлелся его Петя Мелузов, вечный студент, романтик, влюблённый в молодую артистку Негину, из «Талантов и поклонников».
В сцене расставания с любимой, вынужденной пойти на содержание к местному нуворишу, страстно и гневно прозвучали слова актёра: «Я просвещаю, вы – развращаете!». Эта фраза очень кстати звучит и сегодня, когда идёт тотальное развращение молодёжи средствами массовой информации, телевидением и шоу-бизнесом.
Огромное влияние на творческую, духовную атмосферу не только театра, но и всего города оказала в те годы удивительная женщина – Лия Давыдовна Ротбаум.
Известный польский режиссёр, эмигрировавшая в Советский Союз в связи с нападением гитлеровцев на её родину, она волею судеб оказалась в Вологде на должности штатного режиссёра драмтеатра.
Человек удивительной творческой одарённости, обладающий энциклопедическими знаниями не только в своей режиссёрской профессии, но и в области всей мировой культуры, владеющая несколькими европейскими языками, практически знакомая с особенностями театральных школ многих стран, она сумела создать в коллективе театра удивительную атмосферу творческого созидания. Обаятельная, элегантная, всегда с предупредительной и благожелательной улыбкой при общении с любым сотрудником театра, она была всеобщей любимицей.
Со всей определённостью заявляю, что спектакли, поставленные ею, были настолько ярки и высокохудожественны, что в современных условиях сделали бы честь любому столичному театру. Зрители буквально ломились на её постановки. Администрация постоянно испытывала приятную головную боль от проблем, связанных с возможностью принятия всех страждущих зрителей.
Незабываемыми в памяти запечатлелись её постановки спектаклей «Слуга двух господ» Гольдони и «Укрощенный укротитель» Флетчера.
В первом блистал харьковчанин Павел Крамчанинов в ролиТруффальдино с его искромётным темпераментом, итальянской внешностью, способностью к сценической импровизации. А во втором незабываем был Василий Листопад, мастер острого гротеска, удивительного мужского обаяния в роли Петруччио. Огромное наслаждение доставляло наблюдать его любовный поединок с непокорённой Катариной – Надеждой Ростокиной. Спектакль был весь пронизан музыкой, танцами, острым английским юмором, яркими изобретательными мизансценами. Зрители стремились неоднократно побывать на этом спектакле.
Кстати, неотразимый Листопад значительно укрепил позиции нашего театра, став мужем начальницы областного управления культуры.
Лия Давыдовна – одна из немногих режиссёров России, кто обратился к постановке сложной пьесы Л. Леонова, народной трагедии «Лёнушка». В ней впервые на сцене в глубокой драматической роли танкиста лейтенанта Темникова появился юный Леонид Марков. Его герой умирает в деревенской избе, на лавке, под образами. Смерть героя вызвала потрясение зала.
Л.Д. Ротбаум покинула театр в 1944 году, получив назначение Министерства культуры России на должность главного режиссёра Московского театра оперетты. Там она осуществила блестящую постановку спектакля «Белая акация».
Следует ещё сказать, что именно она причастна к появлению в будущем двух выдающихся народных артистов – Риммы и Леонида Марковых. Благодаря её усилиям брат и сестра были переведены в студию Московского театра имени Ленинского комсомола, и оттуда началось их нелёгкое восхождение к признанию и славе. Не случись этого, неизвестно, как бы в дальнейшем сложилась их творческая судьба.
По мере приближения окончания войны ряд актёров постепенно возвращался в свои родные города, освобождённые от фашистов. В то же время в театре закреплялся актёрский состав, который составил стабильную труппу на многие годы вперёд. Среди них можно назвать А. Савченко, Н. Казарина, В. Сафонова, Р. Жданову, А. Борисову, Д. Турек-Далина, И. Медведева, Н. Шмидта, И. Плотникова, В. Кисельникова, В. Мартынова, 3. Агамалову, М. Дёгтеву и других.
Возникают даже актёрские династии. У актрисы А. Г. Савченко вернулись с фронта и пришли в труппу сын Борис Нигоф и его супруга Людмила Попова. Появилось и другое семейное трио – Казарины: Николай Михайлович, его супруга Л.И. Казарина и сын Владимир.
В начале 1943 года художественное руководство театром возглавил молодой режиссёр-мхатовец Л. Фатин, осуществивший постановку нескольких спектаклей. Для меня его приход был знаменателен тем, что он был принят в труппу театра в качестве артиста вспомогательного состава.
С детских лет грезил я театром. В школе активно участвовал в самодеятельных спектаклях, автором которых выступал сам – в основном про шпионов и их разоблачение. Время было такое!
И вот однажды прочёл в газете, что театру требуются молодые люди во вспомогательный состав. В это время театр и так по существу был для меня «вторым домом». Приятельница моей тёти работала билетным контролёром и в любое время давала возможность попасть на любой спектакль.
Мне не было ещё и шестнадцати лет, но я был высоким, стройным парнем. Мой визит в театр к главному режиссёру был успешным. Последовал приказ о моём зачислении, и я буквально с первых дней был введён в целый ряд спектаклей на эпизодические, пока в основном бессловесные роли.
Правда, моё самое первое появление в репертуаре было весьма необычным. Инспектор сцены буквально на другой день поставил передо мной задачу – участвовать в создании звуковых эффектов в спектакле «Гроза», который с неизменным успехом шёл на сцене. Катерину великолепно играла заслуженная артистка России Р. Римская.
Я должен был подняться на колосники над сценической площадкой, где висели огромные железные листы, которые необходимо было сотрясать в соответствии с происходящим на сцене, создавая эффект грозы.
Поднявшись наверх, я увидел в полумраке красивую девушку с огромной русой косой. «Ты кто?» – спросила она. «Я – Витя, а ты?» – «А я Римма», – отрекомендовалась она.
Совместными усилиями мы создали такой эффект мощной грозы, что актриса Р. Римская перед тем как броситься с обрыва в Волгу, якобы отнюдь не по роли, прошептала: «Господи! Это какой-то ужас!»
Так мы впервые встретились и познакомились с будущей народной артисткой России Риммой Марковой, сестрой Леонида Маркова, прославленного актёра театра и кино, который на другой год, после окончания школы тоже пришёл в театр в качестве учащегося театральной студии.
Забегая вперёд, скажу, что с Леонидом мы быстро подружились. Чем-то схожие – возрастом, ростом, художественными пристрастиями (он рисовал, я писал стихи) – мы много рассуждали об искусстве, прочитанных книгах, житейских проблемах, были заводилами молодёжного досуга студийцев.
Парадоксальный случай произошёл с нами на «любовном фронте». Одновременно нами обоими была увлечена Лиза К., девушка-старшеклассница. Она писала нам на театр письма в стиле Татьяны Лариной, трогательно повествовала о своей любви, присутствовала на всех спектаклях с нашим участием, ни разу не выходя на личный контакт. Мы знали дом, где она жила, нередко прогуливались под её окном, видя её белокурую головку, испытывая при этом, не скрою, удовлетворение мужского самолюбия.
Когда Леонид уезжал в Москву, он подарил мне акварельный пейзаж, а я – свои стихи, в которых предсказал ему становление в большого артиста.
И вот, представьте, через несколько десятков лет в своём московском кабинете начальника Центрального академического театра Советской Армии узнаю из газет о присвоении высокого почётного звания «Народный артист СССР» другу своей юности!
Я уже называл фамилию молодого режиссёра Л. Фатина, который в 1943 году возглавил труппу. Его главная, буквально историческая, заслуга перед театром состояла в том, что ему удалось «пробить» в суровое военное время создание при театре студии по подготовке молодых актёрских кадров с трёхгодичным периодом обучения. Был объявлен по области конкурс, на который откликнулось большое количество молодёжи. Довольно строгая комиссия отобрала около 20 человек. Был утверждён состав преподавателей, разработаны учебные планы.
Студия располагалась непосредственно в здании театра. Помимо плановых утренних занятий студийцы активно привлекались к участию в массовых сценах текущего репертуара. Со временем некоторые из нас получили даже небольшие роли.
Особенно активно привлекали нас к участию в детских спектаклях. В те годы шли «Кот в сапогах», «Хрустальный башмачок», «Кащей бессмертный» и др. Кого только мы в них не изображали! И дворян, и крестьян, и различных зверушек, даже чертей...
Вспоминается случай, когда студиец Василий Гусев настолько вошёл в раж в образе чёрта в «Кащее бессмертном», что свалился в оркестровую яму прямо на раскрытую клавиатуру рояля, чем вызвал страшный грохот и восторг юных зрителей. К счастью, он отделался лёгким испугом.
В связи с тем, что мы находились в театре с утра до вечера, администрация театра проявила о нас трогательную заботу, организовав ежедневные бесплатные обеды. Пусть они были не ахти какие калорийные (про супы, например, существовала шутка: «Крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой»), всё же это поддерживало наши физические силы. А занятия в студии строились по довольно напряжённой программе. Помимо обязательных предметов (истории КПСС, основ диалектического и исторического материализма), изучали историю русского и зарубежного театра, музыки, живописи. Особо уделялось внимание занятиям по актёрскому мастерству, гриму, сценическому движению, технике речи.
Профессиональный уровень преподавателей был исключительно высоким. Сценическую речь, например, преподавала вывезенная из блокадного Ленинграда Д.М. Мусина-Пушкина, восьмидесятилетняя внучка знаменитого французского астронома Фламмариона, бывший профессор Петербургской консерватории, сотрудничавшая с Айседорой Дункан, лично знавшая Ф.И. Шаляпина, дружившая с женой А.П. Чехова О.Л. Книппер-Чеховой.
После занятий по гекзаметру (обязательная читка отрывков из «Илиады» и «Одиссеи» Гомера) Дарья Михайловна углублялась в историю своей жизни, и мы, затаив дыхание, слушали её, рассматривали фотографии и альбомы, поражавшие наше юное воображение.
Безусловно, основную суть нашего обучения составляло изучение системы Станиславского, занятия этюдами по выработке публичного одиночества, способности к убедительному «проживанию» в любых предполагаемых обстоятельствах. Это было так интересно и увлекательно, что подобными этюдами мы были готовы заниматься всё время.
Порой дело доходило до комических ситуаций.
В Вологду приезжал знаменитый иллюзионист Вольф Мессинг. Город был взбудоражен его сенсационным выступлением. Находились и его последователи. Студент Владимир Славинский, самый старший в нашей группе, списанный по ранению лейтенант и взявший фамилию своего погибшего друга (отец Владимира был китайцем), вообразил, что он также обладает способностями к гипнозу. Высокий, темноволосый, чувственный и гибкий, он мог действительно вызвать представление о себе как о личности сильной, способной подчинять психику других людей.
Однажды на скучном занятии по истории КПСС, когда все дремали, он стал бросать «демонические» взгляды на студентку Людмилу Лозовскую, которая, заметив их, начала «погружаться в сон». Затем подобное распространилось и на меня. Изобразив мучительное сопротивление, я в конце концов тоже «поддался» его магическому влиянию. Внимание всех студентов, встряхнувшихся от монотонного голоса педагога, переключилось на нас. «Гипнотизёр» дал команду встать и покинуть аудиторию. Я и Лозовская, как две сомнамбулы, последовали по театру в зрительский вестибюль. За нами потянулись студенты, преподаватель... К шествию подключились и сотрудники театра. В вестибюле была дана установка – взобраться на два стула, которые обозначали берег реки, и начать раздеваться с твёрдым желанием искупаться. Медленно мы начали осуществлять данную установку. Зрители с замиранием сердца следили – что же будет дальше? И, когда уже осталось нам сбросить с себя последнее исподнее и полностью обнажиться, пожилая актриса Р. Жданова воскликнула: «Владимир, разбудите их! Дальше не надо». Мы с радостью исполнили команду, раскрыли глаза, изобразив страшное удивление происходящим, и, захватив одежду, бросились наутёк. Самое удивительное заключалось в том, что никто не поверил в наше притворство. За Славинским так и утвердилась слава экстрасенса.
Проделывание подобных этюдов на веру и действий в предлагаемых обстоятельствах порой чуть не доходило до драматических ситуаций.
Однажды Л. Марков и В. Бахтенко, возвращаясь поздним вечером из театра, на плохо освещенной и пустынной улице решили разыграть роль грабителей. Притаившись за оградой, они ожидали первого прохожего. И, когда он появился, с криком «Скидавай одежду!» бросились к нему. Раздался выстрел. Прохожий оказался вооружённым, и «бандиты» еле успели убраться восвояси.
Студенческий коллектив сложился исключительно дружный. Нередко мы проводили вечера на квартирах у более обеспеченных студентов: у Л. Щепкиной, отец которой был начальником областного пароходства и занимал отдельный дом, или у В. Бахтенко, родители которого возглавляли областную филармонию и обладали просторной квартирой. В памяти вечера и в уютном маленьком домике, занимаемом семьёй Марковых. Здесь всегда присутствовал элемент игры, творческой фантазии, забавных выдумок.
Руководство театра активно использовало нас в военно-шефской работе по обслуживанию военных частей и госпиталей.
У меня с А. Мартемьяновым сложился прекрасный дуэт. Мы исполняли старинные русские песни: «Что затуманилась, зоренька ясная?», «По небу по синему» и другие, нередко наблюдая увлажнившиеся глаза слушателей, что льстило нашему творческому самолюбию. Е. Алексеева и В. Шишова исполняли зажигательные танцы – «Тарантеллу» и «Ковбойский» и также имели шумный успех. Римма и Леонид Марковы прекрасно читали произведения русских классиков. При наличии фортепиано исполнял знакомые мелодии и композиции В. Бахтенко.
Никогда не забуду энтузиазм при осуществлении весенних посадок деревьев и кустарников на бульваре и в скверах около театра, лыжные и летние легкоатлетические соревнования, в которых мы активно участвовали.
Огромное влияние на наше актёрское становление оказывало то, что в Вологду регулярно приезжали с концертами и творческими отчётами выдающиеся мастера Московского художественного театра им. A.M. Горького.
На своих концертах они давали отрывки из знаменитых спектаклей: «Дни Турбиных», «Воскресение», «Анна Каренина», «Кремлёвские куранты» и других.
Состав этих групп был исключительно «звёздным»: А. Тарасова, О. Андровская, К. Еланская, П. Масальский, В. Станицын, Н. Ершов, М. Яншин... Они находили время встречаться с труппой, со студийцами, рассказывая о своём театре, секретах актёрской профессии, сфотографироваться с нами.
С учётом того, что в это время театр возглавлял мхатовец Л. Фатин и существовал некий патронаж со стороны прославленного театра, мы ощущали себя мхатовцами и очень гордились этим.
Учебными программами был определён порядок проведения ежегодных творческих отчётов студийцев. Если по окончании первого и второго годов обучения отчёты эти строились из отрывков спектаклей, чтения монологов, то по завершении выпускного курса были подготовлены и показаны на зрителях два целостных спектакля: «Старые друзья» по пьесе А. Малюгина и «Мнимый больной» по пьесе Мольера. Пьеса А. Малюгина была современной, о военном периоде жизни страны, а произведение Мольера – традиционная классика.
Публика очень тепло приняла игру молодых актёров, получивших официальные дипломы, удостоверяющие нашу профессиональную принадлежность. Затем было распределение по театрам города и области. Мне и Екатерине Алексеевой выпал жребий поехать в старинный русский город Устюжну, пребывание в котором явилось одним из замечательнейших юношеских воспоминаний. По истечении определённого времени мы с Екатериной прочно соединили свои судьбы узами законного брака и прожили счастливую семейную и творческую жизнь.
По-разному сложилась дальнейшая творческая судьба бывших студийцев. Известно, каких высот достигли в актёрской профессии Р. и Л. Марковы (к большому сожалению, Леонид сравнительно рано ушёл из жизни).
В родном театре осталась Т. Елисеева, наша Туся, как её все обычно называли. Она стала заслуженной артисткой, женой прославленного ветерана вологодской сцены Василия Васильевича Сафонова, которого любила с юных лет.
Стали супругами Владимир Казарин и Виктория Шишова, тоже впоследствии удостоенные почётных званий. Заслуженным артистом Белоруссии стал В. Гусев. Зарекомендовал себя прекрасным актёром и успешно работал во Владивостоке, Красноярске и Самаре Анатолий Мартемьянов. Профессиональными актёрами стали на всю жизнь Т. Смолкина, М. Мезенев.
К сожалению, трагически погиб исключительно талантливый В. Бахтенко, рано скончались К. Капкин и В. Славинский.
Но это уже другие проблемы и сюжеты, выходящие за пределы моих заметок о театральной Вологде времён Великой Отечественной войны.
Продолжая свои воспоминания о далёком прошлом, я хотел бы ещё отметить исключительно активную и насыщенную музыкальную жизнь Вологды того времени.
В наш город приезжало огромное число деятелей музыкального искусства. Всех их невозможно вспомнить и перечислить. Но в памяти сохранились впечатления от концертов таких выдающихся вокалистов, как Д.Я. Пантофель-Нечетская с её изумительной колоратурой и обладатель богатого бархатного баритона В.Р. Сливинскии, не нуждающийся ни в каких характеристиках божественный И.С. Козловский и примадонна Минской оперы народная артистка СССР Л.П. Александровская, заканчивавшая каждый свой концерт исполнением знаменитой белорусской песни «Бывайте здоровы, живите богато». И это так трогательно напоминало слушателям о мирных довоенных годах нашей жизни.
Исключительно обаятельная одна из ведущих солисток Большого театра М.П. Максакова блестяще исполняла произведения М.И. Глинки, М.П. Мусоргского, П.И. Чайковского. Она особенно покорила слушателей исполнением русской народной песни «Помню, я ещё молодушкой была», так созвучной духу того времени.
Большое впечатление произвела украинская пара И. Паторжинский и М. Литвиненко-Вольгемут.
Покоряла широтой и удалью Л. Русланова, радовал цыганскими песнями и романсами В. Козин, который сам вёл программу и объявлял каждую вещь словами: «Старинная цыганская песня с напевами моей матери». Восторг вызывала и «белокурая цыганка» И. Юрьева.
Зрители с трудом верили, что перед ними наяву выступает «живая» Л. Орлова. Блистательны были выступления виртуозов-инструменталистов Д. Ойстраха, Э. Гилельса и других.
После освобождения из плена ленинградской блокады щедрый подарок преподнесли нам ленинградцы. На сцене кинотеатра им. Горького (давно снесённого) они представили вологжанам свои лучшие спектакли «Марицу», «Баядеру» и «Сильву». Kaк трогательно в это суровое время было увидеть на сцене милых и наивных героев оперетт Кальмана, слушать популярные арии и дуэты, полные любви и искромётного веселья. А ведь это были люди, ещё не оправившиеся от голода и неимоверных страданий. Но их появление вселяло надежду на то, что война всё-таки завершится!
Наиболее заметным, я бы сказал, грандиозным событием был приезд в Вологду Большого театра с оперой «Севильский цирюльник» Д. Россини. Состав был изумительный: В. Барсова, А. Пирогов, П. Норцов, Н. Тимченко.
Целую неделю вологжане наслаждались искусством прославленных оперных мастеров. Спектакль шёл в декорациях и костюмах. Правда, вместо оркестра он сопровождался лишь небольшой группой музыкантов. Но это отнюдь не умаляло его художественных достоинств. Стены театра буквально дрожали, когда А. Пирогов – дон Базилио – исполнял свою знаменитую арию о клевете.
Я с гордостью, на всю жизнь сохранил память о том, что мне и Толе Мартемьянову выпала честь выходить в одной из сцен этого спектакля в качестве стражников с деревянными алебардами. Мы запомнили наизусть почти все оперные арии и постоянно распевали их.
Очень грустным было расставание с этими замечательными людьми.
Какую искреннюю благодарность они высказывали в адрес театра, одарившего их луком и чесноком, дефицитными тогда в Москве!
Но, наверное, пора уже подводить черту под моими воспоминаниями об удивительном времени нашего города, когда в суровых условиях войны так щедро были одарены его жители духовными богатствами культуры.
Думаю, что эти отрывочные воспоминания не оставят равнодушными тех вологжан, которые ещё живы и помнят то удивительное время, а также и молодое поколение, которое живёт сегодня в нашем городе и по праву может гордиться его замечательной и порой удивительной историей.

С искренним уважением и любовью к вам, дорогие вологжане,

В. СТРЕЛЬЦОВ,
полковник в отставке, бывший начальник
Центрального академического театра
Советской Армии,
член Вологодского землячества в Москве.