Социальная жизнь

Варюхичев А. О бессердечности… / А. Варюхичев // Вологодский комсомолец. – 1961. – 16 декабря.

---

О бессердечности…

В редакцию пришел один из юнкоров, чем-то очень взволнованный.
– Необходимо ваше вмешательство, – сказал он. – Срочное. Вчера на кирпичном заводе выгнали на улицу семью рабочего. Неужели это правда? Много сомнений, догадок и вопросов промелькнуло в голове, пока наша машина мчалась к вологодскому кирпичному заводу № 4.
– Да, это так, – спокойно ответил директор завода Н.П. Тузов. – Я отдал такое распоряжение. Журин сам виноват в этом... Николай Журин, слесарь из сушильного цеха, пришел работать на завод меньше года назад. Его тогда предупредили:
– Работы у нас хоть отбавляй, а с жильем туговато. Поживите пока на частной квартире, а когда достроим заводской жилой дом, дадим вам комнату.
Журин поселился с семьей у тещи. Трудно было – шесть человек жили в одной комнате. Теща и жена убеждали Николая подыскивать частную квартиру, но он отмахивался:
– Через несколько месяцев завод даст жилье. Работаю я на совесть, в цехе на хорошем счету.
И действительно, вскоре на заводской доске объявлений появился предварительный список тех, кому наметалось предоставить комнаты в новом доме. Список был вывешен для того, чтобы рабочие могли своевременно выразить свои мнения, высказать замечания и претензии в адрес жилищно-бытовой комиссии. В этом списке стояла и фамилия Журина. Но случилось так, что вместо него и еще двух кандидатов на получение жилой площади пришлось дать комнаты другим рабочим, семьи которых еще сильнее нуждались в этом.
– Придется вам подождать, – сказали Николаю в комитете профсоюза. Он промолчал.
А ночью подъехал к заводскому клубу на машине, груженной вещами, открыл замок и поселился в гардеробной.
Так началась эта история. За опрометчивым поступком последовали неприятные объяснения с директором завода, с секретарем заводской парторганизации тов. Будкиным. Но это не заставило Журина исправить ошибку. Тогда начались вызовы к следователю. Городская, а вскоре и областная прокуратуры дали санкции на выселение семьи Журиных.
Николай знал об этом, но, несмотря на неоднократные предупреждения, даже не попытался найти частную комнату. Вместо этого он съездил в Чебсарский район за престарелой матерью, распродал ее хозяйство и накупил новой мебели.
Это было в сентябре, А вечером 16 ноября к Журиным пришли члены «комиссии по выселению». Вынесли на улицу вещи и ребенка, вывели мать. Стоял десятиградусный мороз, но это не остановило «комиссию». Потребовалось вмешательство инструктора горкома партии, чтобы «определить» Журиных куда-нибудь на ночлег. Их поместили... в так называемую «бытовку» при заводской электростанции...
Да, несомненно, Журин виноват. А вы, Николай Петрович Тузов? Вы говорите, что поступили гуманно, не выселив семью Журина еще перед праздником, чтобы «не портить людям настроение». Но гуманность ли это? Можете ли вы сказать без угрызений совести, что были правы не только как администратор, но и как человек, отдавая свое распоряжение? Ведь благодаря этому распоряжению больше всех пострадал не сам Журин, а его девятимесячный ребенок, который простудился и серьезно заболел.
Вы сначала обещали инструктору горкома партии, что разрешите Журину временно поселиться в мужском общежитии завода. И не выполнили свое обещание, заставив семью с больным ребенком и престарелой женщиной больше месяца находиться в холодном, совершенно не оборудованном для жилья помещении, в тесном соседстве с канализационными трубами. Днем здесь работает заводской художник, а вечерами проходят занятия различных кружков...
Вы даже не среагировали на акт врачебно-медицинской комиссии о том, что в этих условиях невозможно лечить грудного ребенка...
Человека можно правильно оценить далеко не по всем его поступкам. Иной, кажется, и работает добросовестно, и в общественной жизни активен, и семьянин хороший, и честен, и достаточно принципиален.
Люди уважают его. И вдруг какой-то, даже незначительный случай приоткрывает сердце этого человека так, что ясно видишь в самом дальнем уголке его никем не замеченную червоточину.
Такую червоточину увидели летом Николай Журин и его жена в сердце председателя заводского комитета профсоюза А.Е. Гасовой, когда пришли к ней на квартиру просить о помощи.
– Я в отпуске, – отрезала тогда Анна Ефимовна.
Журин – не комсомолец. К кому же мог он обратиться, с первую очередь, как не к вам, Анна Ефимовна? Наверное, стоило все-таки, пожертвовав одним отпускным днем, вмешаться в судьбу этих людей, глядевших с надеждой на вас? Если бы они увидели, что у этой надежды имеется достаточно прочная основа, что их положение не безразлично руководителю общественной организации, если бы вы, как старший товарищ и мастер цеха, где работает Николай Журин, вовремя побеседовали с ним, вряд ли последовал бы за этим разговором проступок, вызвавший тяжелые последствия. Как же случилось, что председатель завкома поступила немногим лучше, чем теща Николая, отказавшаяся приютить даже дочь с больным внуком?
...Положение этой семьи очень тяжелое. Частную квартиру для четырех человек найти нелегко, а жить в таких условиях, в каких они находятся, невозможно. Журин, несомненно, заслуживает наказания. Но разве нельзя наказать его иначе, чем ценой болезней ни в чем не повинных грудного, ребенка и шестидесятидвухлетней матери?

А. Варюхичев.
г. Вологда.