Художественная жизнь

Леднев Ю. «Все-таки она вертится!..»: Заметки о Вологодском театре юного зрителя / Ю.Леднев // Красный Север. – 1981. – 23 мая.

«Все-таки она вертится!..»

1.Это была победа.

Премьера в театре! Она – как сражение. Если зритель в финале стоя рукоплещет, а занавес поднимается несчетное число раз; если на другой день автобусы в городе полны разговоров о том, что было на сцене, если билеты на последующие спектакли раскупают, как дефицит в магазине, – значит, одержана победа. Не временный успех, равный некоему тактическому потеснению неприятеля, а полная, триумфальная виктория.
Вряд ли, однако, можно вологодского зрителя даже и в шутку назвать неприятелем! Вологжане любят свои театры. И большой – областной драматический, и маленький – тот, который именуется нежно «Теремок». Успели они, теперь можно сказать об этом с полной уверенностью, полюбить и молодой во всех отношениях театр юного зрителя.
Конечно же, об искренней любви, а не о каком-нибудь другом чувстве свидетельствовала атмосфера в зрительном зале, когда на сцене Вологодского ТЮЗа шел новый спектакль по пьесе А.Хмелика «А все-таки она вертится?... или Гуманоид в небе мчится».
По-разному завоевывают зал. Не всегда сопереживание охватывает зрительские ряды перед первым антрактом. Порой до самого конца спектакля не заметно, что думает сидящий на премьере народ – и взрыв признания гремит лишь в финале. А вот на сей раз аудитория была покорена сразу, немедленно. Занавес только открылся, еще не было сказано ни слова, не создано ни одной мизансцены, – а люди, пришедшие на представление, почувствовали: спектакль необычный, спектакль получится, обязательно получится!
Что же подкупило зрителя? Его взяла в плен (при этом – незаметно, как бы врасплох!) прекрасная работа художника, давшая запев всему, что было потом. Михаил Копьев, появившийся в ТЮЗе совсем недавно, проявил себя как думающий, ищущий театральный живописец. А главное – не просто ищущий, но, прежде всего находящий! Чтоб убедиться в последнем, достаточно только раз взглянуть на раздвижную ширму, украшенную поющими рожицами первоклашек. В том же шаловливом стиле, тонко передающем школьную атмосферу, решены были другие оформительские детали, удачно аккомпанирующие лейтмотиву пьесы.
А лейтмотив весьма выразителен. Надо сказать, что пьеса, написанная А. Хмеликом, дает богатейший сценический материал. В этой вроде бы шутке, как оповестил в подзаголовке сам автор, содержатся отнюдь не шуточное. Невинный юмор временами перерастает в иронию, а местами это – убийственная сатира. Ну, в самом деле, разве не сатиричен основной конфликт пьесы: окружающие, – от мала до велика, – заставляют главного героя драмы Васю Лопотухина отказаться от того, что он видел: от того, что было на самом деле, в чем он убежден; словом, толкают его на путь лжи в угоду общественному приличию.
Текст пьесы многозначителен. Написанная сжато, емко, она своим подтекстом дает пищу для режиссерского выбора: то ли ставить фарс ради хохота, то ли попробовать выстроить настоящую комедию, которая разит пороки. Заслуга постановщика спектакля главного режиссера ТЮЗа Николая Коваля – в том, что он не устрашился пойти по второму, наиболее сложному, но и наиболее художественно-правдивому пути.
Действующих лиц (а также исполнителей) в спектакле – немного. Нет и дюжины. Прибегая к игре слов, скажем, что с недюжинной задачей они справились. Особый успех выпал на долю трио: Лопотухин (артист Владимир Смирнов) – Федоров (Аркадий Печкин) – дядя Коля (Александр Межов). По-настоящему смешна сцена в кабинете директора школы, где участвуют все три эти персонажа. Полон находок диалог между сантехником дядей Колей и его мнимым сыном Васей Лопотухиным.
И вообще зрители увидели в спектакле слаженный ансамбль актеров. Вот, например, формалист до окаменения – Полуэктов (артист Сергей Лозовенко). Абсолютно контрастен ему чудак Шафиров (Сергей Чередниченко). Они и впрямь – два полюса спектакля. А немногословный Павлов (Евгений Кустов) и, наоборот, чересчур многословный Петров (Анатолий Соколов).
Даже выигранных сражений не бывает без потерь. Что ж, потери и здесь, конечно, были.
Но заметного влияния на ход всей постановки они не оказали, да и не могли оказать. В конечном счете,  каждый из участников спектакля внес лепту в победу, победу театральную, победу режиссерскую, победу артистическую.

2. Лицом к зрителю.

Чемоданная пора на пороге. Вновь тюзовцы собираются в дорогу. Гастроли! Но, хотя один из спектаклей, который они увозят с собой, называется «Путешествие на юг», путь трех бригад вологодского ТЮЗа – на север, запад и восток – по селам области.
И тут позволительно прибегнуть к модному теперь приему – ретроспективе. А – проще: поговорить об одном прошлогоднем впечатлении.
Было это в Кичменгском Городке. Стоял жаркий пыльный день. Село казалось заснувшим. Чего-то явно не хватало, чтобы освежить атмосферу. И это что-то произошло.
Началось с афиши на дощатом заборе. Сразу около нее стали собираться люди. Потом они пошли дальше, по своим делам. Но что-то в их походке изменилось. Видно, взволновал сельчан этот бумажный лист с большими буквами.
Действительно. Под вечер по улицам села потекли людские ручейки. Они вливались в открытые двери районного клуба. Один из таких ручейков подхватил и оказавшегося там в командировке автора этих строк. Вечер был свободен, и хотелось провести его с пользой для души. «Родительская суббота»? Знакомый, уже виденный в Вологде спектакль? Ну и что ж! Тем любопытней. Можно сравнить...
Положа руку на сердце, городской вариант «Родительской субботы» и тот, сельский, – два разных спектакля. И если героиней первого была в свое время актриса Четверушкина, к сожалению, уехавшая потом из Вологды, то душой второго, лучистой и теплотворящей, стала Ирина Горбатова.
Кстати, звездой прошлогодних сельских гастролей Ирина стала не случайно. Ведь именно она открыла галерею женских образов на молодежной сцене Вологды тем, что в самый день рождения ТЮЗа проникновенно и возвышенно вывела к зрителю непорочно-светлую сестру милосердия из пьесы В. Астафьева «Прости меня».
Впоследствии, не без талантливого участия Четверушкиной, галерея эта расцветилась. Шло как бы  соревнование, котором выигрывали и обе актрисы, и их поклонники. Вот перед нами трепетная героиня из «Сотворившей чудо». Вот другая девушка-инвалид в кресле-коляске. В обеих ролях Четверушкина сумела из физической статичности извлечь непостижимую душевную динамику. Потом появились две не похожие друг на дружку десятиклассницы, равноправно украсившие «Родительскую субботу». А совсем недавно Горбатова раскрыла мир еще одной женщины – главной героини спектакля «Годы странствий» по пьесе Арбузова.
Нет спору, еще не раз мы порадуемся красоте романтических героинь Ирины Горбатовой. Остается только пожелать актрисе смелее пробовать себя в исполнении ролей и другого ряда. Иначе есть опасность выработать в себе определенный сценический стереотип. Эту опасность не мешало бы иметь в виду и режиссуре: диапазон Ирины, несомненно, шире, чем это видно пока из практики.

Юрий Леднев.

(Окончание следует).

(Окончание. Начало в №118).

3. Современность и «новации».

Вернемся к сельским гастролям. Трудно переоценить эту добрую традицию, начатую в прошлом труппой областного драматического. И если артистическая молодежь подхватила полезное начинание, это свидетельствует, что ее творческая позиция вполне серьезна.
Глубокое заблуждение, будто игра для сельского зрителя – экзамен менее ответственный, чем выход перед поднаторевшей публикой. В действительности дело обстоит как раз наоборот. На селе быстро раскусывают фальшь, будь она в жизни или на сцене.
У Вологодского ТЮЗа спокойная, уверенная походка, взятая в наследство от русского классического театра. Эту поступь трудно поколебать псевдо-новациями, к которым вынуждены подчас прибегать театры не только периферийные, но иногда и столичные, когда они рассчитывают на дешевую приманку поймать неискушенного зрителя.
Чтобы не быть голословными, сошлемся на пример. Общеизвестно, что творчество знаменитого русского драматурга Л. Н. Островского является той лакмусовой бумажкой, на которой проверяются и актеры, и режиссура. Так вот, сейчас, в пору, когда театроведение утверждает (и утверждает правильно!), что Островского надо «читать по-современному», многие театры пошли по линии залихватского изобретательства. Чего только не придумано в качестве привеска к Островскому: и песнопения, и танцы, и даже клоунада, когда купчихи и чиновники кувыркаются по сцене. Не миновала эта болезнь и Вологды. По крайней мере, после великолепной актрисы Антоновой, «Бесприданница» которой еще у всех на памяти, вологжане что-то не припомнят встречи с истинным Островским на основной драматической сцене. Все чаще люди стали пожимать плечами, видя спектакли «по мотивам Островского». Не завоевали лавров (несмотря на пылкие рецензии) ни «Горячее сердце», ни поставленная чуть раньше комедия «Не в свои сани не садись». И вдруг ТЮЗ ставит «Не было ни гроша, да вдруг – алтын». «Неужели опять действующие лица будут приплясывать и улюлюкать?» – с такой тревогой шли на новый спектакль зрители.
Постановщик и актеры тюзовского «Не было ни гроша...» как будто угадали зрительскую тревогу и Островского в балаганный костюм переодевать не стали. Они постарались, чтобы страдания положительных героев великого драматурга стали понятными людям нашего времени. Осмеяние же черного и злого было решено тоже без размахивания картонной рапирой. Скупо и метко, когда все детали (даже декоративная лужа, в которую попадает порок) играли в пользу серьезного диалога сцены со зрительным залом, участники спектакля сказали то, что единственно и могло быть верным сегодня. И вот ведь что характерно: пустого, невпопадного смеха, какой овладевает порой молодым зрителем на спектаклях нового толка, тюзовский Островский не вызвал. Из зала уже на перерыв выходили задумавшиеся люди. Зато овации и цветы под занавес вынесли оценку увиденному, понятному, принятому.

4. Нечто закулисное.

Театральная жизнь всегда делилась, и будет делиться на две части. Тут уж ничего не попишешь: актер на сцене играет, за сценой ищет, как играть. Этот поиск порой мучителен. Не обходится без борьбы творческих позиций. Иногда борьба просто необходима, чтоб доказать свою художническую правоту. Иногда борьба не обязательна. О какой борьбе, например, может идти речь, если, скажем, Ирина Горбатова и Сергей Лозовенко составляют вроде бы и спорящий, но на самом деде удивительно согласный дуэт и в «Родительской субботе», и в спектакле «Годы странствий». Наверное, при таком творческом союзе легко им обоим.
Но существуют репетиции, художественный совет, творческие дискуссии. Как на них без споров, без кипения страстей!? Лишь бы побеждало искусство. В честной борьбе!
А бывает…
Из Вологодского ТЮЗа в Москву, в Министерство культуры пришла... анонимка. Она вызвала проверку. Проверяющие разобрались во всем. Может, и вспоминать теперь об этом не следовало бы?
Но ведь анонимное письмо выпорхнуло на своих грязных крылышках не из какой-нибудь конторы по сбору макулатуры (Да не обидятся на нас работники, собирающие вторичное сырье! Мы имеем в виду только поступающую к ним продукцию). Дрянцо-то пожаловало из театрального коллектива! Значит, кто-то решил не согласиться с тем, как построена работа в театре, в том числе и творческая. Но решил несогласие это выразить из-за угла, из подворотни, довольно потирая руки и одновременно оставаясь в тени. «Пусть, мол, разбирались, пусть не подтвердилось! В другой раз будут знать!..».
И сейчас, читая эти строки, анонимщик радуется:     «Вот-вот, меня процитируют, и опять со дна поднимется муть».
Нет, мы не доставим удовольствия анонимщику, не станем цитировать его стряпню. Мы и вспомнили-то об этом, чтоб поразмыслить... Играл человек на сцене, нес людям какие-то высокие идеи, быть может, даже обличал пороки. Старался, по крайней мере, служить искусству. А на поверку-то оказалось – имеет он к искусству липовое отношение.
Вспомнили мы об этой печальной истории совсем не для того, чтобы бросить тень на хороший театр. Просто нам захотелось разграничить истинное служение искусству и служение мнимое, связанное, видимо, с какими-то мелочными выгодами.
Дорога, которую выбрал себе ТЮЗ в Вологде, чиста и благородна. Об этом его актеры сказали громко в день открытия нового театрального здания. Под крышей бывшего – Пушкинского народного дома, где идут теперь их праздники и будни, прозвучала тогда клятва, особенно значительная:

Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!

Пусть же случай с анонимкой, если и останется он в памяти, то только как нелепый факт, оттеняющий и честь сердец, и прекрасные порывы большинства тех, кто служит искусству с подмостков Вологодского театра юного зрителя.

Юрий Леднев.