Вологжане – участники Первой мировой войны

Киселева В. «За веру, царя и Отечество!»

В Гуляево, да и близлежащих деревнях, еще помнят этого «поверткого» и в свои восемьдесят лет старика. Невысокого роста, с пышной белой бородой, меткой разговорной речью, Павел Яковлевич Ефремов заметно выделялся среди своих сверстников. А в Троицын день и удивлял многих: отправляясь в Андому почтить на кладбище память умерших родственников, знакомых, надевал на свой пиджак два Георгиевских креста. Молодежь, конечно, посмеивалась, а те, кто наслышан был о подвигах земляка в первую мировую войну, с почестью приветствовали...

По правде сказать, царские награды Павел Яковлевич на свет извлек уже после того, как народ репрессий перестал бояться, когда стали обнародоваться без цензурной реставрации страницы отечественной истории, не освещенной пламенем Октября. Но только в ту пору еще двух, так называемых золотых Георгиевских крестов, у старика Ефремова уже не было: какой-то ушлый           человек уговорил в трудную житейскую ситуацию продать их ему.

Обо всем этом я повествую со слов дочери Павла Яковлевича – Лидии Павловны Кирилловой. А для достоверности своего рассказа о том, что был «папа полным Георгиевским кавалером, самым именитым на весь Вытегорский уезд солдатом первой мировой войны», показала она фотографии, запечатлевшие военную доблесть отца в пору службы «за веру, царя и Отечество».

Одна из них сделана, как свидетельствует фирменная виньетка на обороте снимка, в Вытегорской фотографии Адольфа Францевича Кюмана. Сидят на стульях две приятные молодые женщины, а за ними, молодцевато расправив плечи, – два Георгиевских кавалера. Тот солдат, что слева – с двумя крестами и медалью, а по правую сторону он, Павел Яковлевич Ефремов, и на груди у него – четыре креста и две медали. Погон на гимнастерке пересекает полоса, пальца два шириной...

Что это за чин, к сожалению, мне неизвестно. А в районной библиотеке, куда я специально заехала после беседы с Лидией Павловной, чтобы почерпнуть более глубокие сведения о Георгиевских кавалерах, узнала лишь о том, что знак отличия Военного ордена святого Георгия для нижних чинов был учрежден в 1807 году и официально стал называться Георгиевским крестом с 1913 года. «Полный Георгиевский бант» включал в себя Георгиевские кресты всех четырех степеней и четыре степени медали «За храбрость».

Фотографии свидетельствуют: у Павла Яковлевича Ефремова было четыре креста и имелись медали. По словам Лидии Павловны, отец говорил о двух золотых и двух серебряных наградах и называл себя полным Георгиевским кавалером. И еще вспоминал, что сам С. М. Буденный почтительно его рядом с собой в кресло усаживал и на равных с ним говорил. А Буденный, как известно, будучи в царской армии унтер-офицером 18-го Северного драгунского полка, имел «Полный Георгиевский бант»... Не от того ли он так уважительно отнесся к нашему земляку?

Эх, если бы имелись в этом доме хоть какие-либо документы! Увы, только фотографии да расплывчатые воспоминания о рассказах отца о первой мировой войне. Вот один из них:

– Был наш отец разведчиком 101-го Пермского полка. И как-то очень понадобились командованию сведения о противнике. А «ничейная полоса» покруче переднего края была, крепко поливалась, чуть что, огнем. Отец один в разведку пошел, уж очень он ловким и вертким был. В общем, сумел незаметно подойти к одному из домишек, занятых немцами. Заглянул в окно – лампа горит, в углу винтовки стоят, а солдаты спят спокойно. Зашел вовнутрь, сначала винтовки на улицу вынес, потом фитиль прибавил и на русском-матерном скомандовал немцам «подъем». Сонных на улицу под ружьем вывел, сделал вид, что с ним еще людей немало и повел пленных с помощью штыка и приклада в расположение своего полка. Как ему удалось десять немцев командованию доставить, – говорит Лидия Павловна, – не помню, но только один из крестов заслужил он, по-моему, за этот «поход за пленными»...

Каждой степени почетного Георгиевского знака присваивалась пенсия. Может, в ту, царскую, пору был достаток и в семье Ефремовых. Но в советское время, если честно сказать, туговато ей пришлось. Колхозником Павел Яковлевич так и не стал, крестьянствовали в коллективном хозяйстве мать да братья Лидии Павловны, а позднее и она сама, а у колхозников, известно, какие достатки тогда были. Но охотник, рыбак он был отменный, вот и в войну всю на «вологе» – дичи, рыбе – прожили, вспоминает Лидия Павловна.

Но однажды Павел Яковлевич решился, в Москву написал о том, что геройски сражался за Россию-матушку, что имеет четыре «Креста», что вправе рассчитывать на какую-либо пенсию. Ответ из столицы получил: ваше письмо направлено для рассмотрения в Вологду. На том дело и стало... Правда, пенсию ему все же дали, за одного из погибших в Великую Отечественную сыновей, за двух не полагалось...

В войну ему уже за шестьдесят было. На фронт не попал, но жгучей ненавистью фашистов ненавидел. Часто приговаривал, слушая радио: «Ох, я бы им показал, ох и дал бы я жару немчуре!» А однажды, увидев, что немецкие самолеты над деревней летят, одним махом на сарай с ружьем взлетел, стрелять по ним вздумал. Мать и дети криком: «Не вздумай, заметят, бомбу сбросят!» В общем, еле-еле гневный пыл сбавили.

Помнится Лидии Павловне, как летали над отчим краем вражеские самолеты, как мосты бомбили, людей да лошадей убивали. И как братьев – Михаила да Александра – на войну провожали, и что отец им говорил служить верой да правдой, как он в «германскую».

В чужих краях похоронены сыновья Георгиевского кавалера Павла Яковлевича Ефремова. А сам он покоится под красной звездочкой на Трошигинском кладбище. У жены над могилой крест, а у него – звездочка, так как «герой он был», говорит Лидия Павловна. И очень ей хочется, чтобы был у отца памятник с надписью о том, что покоится в андомской земле «Георгиевский кавалер».

– Не по средствам мне это сделать, – застенчиво призналась она. – Раньше как-то об этом не думалось, да и не научены мы были царскими наградами гордиться, беречь их. А теперь вон и в «Русском Севере» стали писать о том, что надо бы нам всем знать, помнить и Георгиевских кавалеров. Возила я фотокарточку отца в краеведческий музей в Вытегру, рассказала, что помнила, может, там обратят внимание, как-то помогут увековечить память Павла Яковлевича Ефремова...

За выдающийся военный подвиг и в поощрение в военном искусстве награждали солдат и офицеров России Георгиевским крестом. Отгоняю прочь мысль, что фотографировался Павел Яковлевич в чужих наградах. Снимки разные, сделанные в разных фотографиях, и одет Ефремов то в гимнастерку, то в шинель. Есть снимок, где он с двумя крестами, совсем молодой, на другом – возмужалый, с лихо закрученными усиками и при четырех «Георгиях». Велика же беда наша, коль стыдились мы подвигов, свершенных под кличем «За веру, царя и Отечество», что не берегли священные реликвии, свидетельствующие о мужестве отцов и дедов наших, что не можем документально подтвердить крупицы воспоминаний о российских героях. И ведь многие из нас видели таких стариков, но не остановились рядом с ними, не расспросили, не достучались до их сердец. А теперь слишком поздно...

Источник: Киселева В. «За веру, царя и Отечество!» / В. Киселева // Красное Знамя. – Вытегра, 1992. – 18 апреля. – С. 3.