Литература об отдельных участниках Первой мировой войны

Дроков С.В. Организатор женского движения

До недавнего времени факты необычной биографии инициатора формирования в 1917 г. женских батальонов смерти Марии Леонтьевны Бочкаревой были мало известны, а отсутствие достоверной информации приводило к искажению описаний ее жизни. Ее называли и уфимской крестьянкой, и вдовой боевого полковника, а от брака с А. С. Бочкаревым она якобы имела сына Якова[1]. В 1919 г. за рубежом были опубликованы воспоминания Бочкаревой «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной». Даже по небольшому фрагменту, помещенному в отчете Овермэнской комиссии сената США, можно догадаться, почему в СССР эта книга была предана забвению: «В городе (Петрограде 1918 г. – С. Д.) свирепствовал красный террор. Река была полна трупов убитых и линчеванных офицеров. Оставшиеся в живых находились в ужасном положении, боясь показаться публично ввиду настроения толпы, а поэтому находились на краю гибели от голодной смерти. Еще ужаснее было положение в провинции»[2].

Неординарность жизни Марии продолжает привлекать внимание зарубежных исследователей, да и в отечественной историографии появились публикации о женских воинских формированиях в 1917 году[3]. Но в них, как правило, лишь упоминается о роли Бочкаревой. Книга же «Яшка» не является достоверным источником, ибо написана со слов, не подкрепленных конкретными фактами. Нам удалось почерпнуть их из различных малоизвестных источников.

Бочкарева родилась в июле 1889 г. в семье Леонтия Семеновича и Ольги Елеазаровны Фролковых, в селе Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии. В семье росли еще две дочери. Когда Марусе исполнилось шесть лет, родители решают переехать в Сибирь в надежде получить надел земли. 8-летнюю Марусю отдали в прислуги, сначала присматривать за ребенком, затем в лавку. К 16-летней Марии посватались. Сохранилась такая запись в книге Вознесенской церкви от 22 января 1905 г.: «Первым браком Афанасий Сергеевич Бочкарев, 23 лет, православного вероисповедания, проживающий в Томской губернии, Томском уезде, Семилужской волости, деревне Большое Кусково» взял в жены «девицу Марию Леонтьеву Фролкову... православного вероисповедания, проживающую в Томской губернии, Томском уезде, Ново-Кусковской волости, поселке Ксеньевском»[4].

Первое супружеское лето она встретила, работая в иркутской конторе по укладке мостовой. Первоначально Мария была рабочей, а через пять месяцев ее назначили помощником десятника. Семейная жизнь складывалась неудачно: Афанасий стал пить, и Мария решила уйти от мужа, однако из-за свалившейся на нее болезни потеряла работу и вынуждена была вновь наняться в прислуги, не подозревая, что хозяйка содержит публичный дом в Сретенске. Вскоре Мария познакомилась с Я.Г. Буком, который стал ее гражданским супругом. Он числился крестьянином Читинского уезда Чиронской волости, но основным его занятием был разбой в банде хунхузов. На его деньги открыли мясную лавку, Мария встала за прилавок. Такая жизнь продолжалась недолго: в мае 1912 г. Якова арестовали. Бочкарева добилась свидания с ним в иркутском централе, решила разделить судьбу любимого человека и в мае 1913 г. вместе с ним отправилась по этапу в Якутск.

Распределительный список на административного ссыльного Янкеля Гершева Бука сообщает, что постановлением иркутского генерал-губернатора от 18 августа 1912 г. он был выслан «под гласный надзор полиции в Якутскую область на все время действия в Забайкальской области военного положения. Прибыл в г. Якутск 14 июля 1913 года». В рапорте начальника полиции упоминается и Мария: «Сожительница Бука Бочкарева, в одну из минут откровенности, вызванной временным раздором с ним, открыла целый ряд преступлений, совершенных Буком в Забайкалье, здесь фигурируют крупные и мелкие кражи, сбыт и прием краденого и даже разбойное нападение, при активном его участии, на почту»[5].

Чтобы Бука не выслали дальше, в Колымск, Мария отдалась якутскому губернатору И. Крафту. Тяжело переживая свою измену, она пыталась отравиться. Крафт выпустил Бука из тюрьмы, но потребовал новой встречи с Бочкаревой. Несчастная рассказала о губернаторе Буку, и тот решил убить его. Осуществить замысел не удалось. Бука арестовали в кабинете губернатора и выслали в якутское поселение Амга. Отправившаяся вслед за ним Бочкарева оказалась там единственной русской женщиной. По воспоминаниям «Яшки» можно понять, что взаимоотношения между Марией и Яковом становятся напряженными, он был способен из-за малейшего повода убить жену.

В августе 1914 г. началась первая мировая война. Мария вспоминала: «Мое сердце стремилось туда – в кипящий котел, принять крещение в огне, закалиться в лаве. Дух жертвоприношения вселился в меня. Моя страна звала меня»[6]. Она решила уйти в солдаты. Прибыв в Томск в ноябре 1914 г., Бочкарева обращается к командиру 25-го резервного батальона с просьбой зачислить ее вольноопределяющейся, но встречает отказ. На последние деньги посылает телеграмму царю и получает высочайшее разрешение. Марию зачислили вольнонаемной в 4-ю роту того же батальона. В феврале 1915 г. сформированный в Сибири полк получил назначение под Молодечно, во 2-ю армию. Бочкарева попала на передний край 5-го армейского корпуса, в 28-й Полоцкий полк 7-й дивизии. Женщине поначалу было там очень трудно. На вопрос сослуживцев, как ее называть, Мария, вспомнив Бука, ответила: «Яшка»[7].

Яшка оказалась храбрым солдатом: ходила в штыковые атаки, вытаскивала раненых с поля боя, сама несколько раз была ранена, и в госпиталях удивлялись ее живучести. Она получила за боевое отличие полный бант Георгиевских крестов (все четыре степени), ряд медалей. Ей были присвоены звания младшего унтер-офицера и старшего унтер-офицера. В октябре 1915 г. она смогла по слогам впервые в жизни прочитать, а затем и написать свое имя. Книга, по которой она училась, была детективом о похождениях американского сыщика Ника Картера.

Весть о Февральской революции на передовую привезли солдаты, возвращавшиеся из Питера. Митинг шел за митингом, начались массовые братания с немцами. Бочкарева знакомится на одном из митингов с председателем IV Государственной думы М.В. Родзянко, который приглашает ее в столицу. В Петрограде Родзянко представил Яшку солдатским делегатам, собравшимся на сессию в Таврическом дворце. Там ее и осенила идея создать женский батальон. Бочкарева обсуждает свой проект с генералом А.А. Брусиловым, получает аудиенцию у А.Ф. Керенского. 21 мая она выступила в Мариинском дворце с призывом:
«Гражданки, все, кому дороги свобода и счастье России, спешите в наши ряды, спешите, пока не поздно, остановить разложение дорогой нам родины. Непосредственным участием в военных действиях, не щадя жизни, мы, гражданки, должны поднять дух армии и просветительно-агитационной работой в ее рядах вызвать разумное понимание долга свободного гражданина перед родиной... Для всех членов отрядов обязательны следующие правила: 1. Честь, свобода и благо родины на первом плане; 2. Железная дисциплина; 3. Твердость и непоколебимость духа и веры; 4. Смелость и отвага; 5. Точность, аккуратность, настойчивость и быстрота в исполнении приказаний; 6. Безупречная честность и серьезное отношение к делу; 7. Жизнерадостность, вежливость, доброта, приветливость, чистоплотность и аккуратность; 8. Уважение чужих мнений, полное доверие друг другу и стремление к благородству; 9. Ссоры и личные счеты недопустимы, как унижающие человеческое достоинство»[8].

Желание завербоваться в армию у многих женщин было так велико, что выделенного им помещения в Доме инвалидов не хватало. Бочкарева получила здание Коломенского женского института, и вскоре около двух тысяч заявлений легло на стол учредителям женского батальона. Начались воинские учения. Жена американского военно-морского атташе П. Кросли вспоминала: «Я часто встречалась с женщиной-«полковником» из широко известного женского батальона. Она полна рвения и искренне надеется, что этим движением женщин-солдат мужчины будут пристыжены, когда бегут с фронта. Я видела обучение женщин-рекрутов в их казарме и во время марширования по улицам, а также наблюдала дезертиров (думаю, что они не были настоящими мужчинами и солдатами, несмотря на то, что носили форму!), смотревших на этих женщин и отпускавших грубые шутки в их адрес»[9]. 21 июня Женскому батальону смерти было вручено знамя. Генерал Л.Г. Корнилов от фронтового командования преподнес Яшке револьвер и саблю с золотым эфесом, Керенский зачитал приказ о производстве ее в прапорщики. 300 женщин из первоначальною набора отправились 23 июня на передовые позиции, получив назначение в 172-ю дивизию 1-го Сибирского корпуса. Полковник В. И. Закржевский, в подчинении которого находился этот батальон, отмечал в донесении: «Отряд Бочкаревой вел себя в бою геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев, по своему почину, бросился, как один, в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии»[10].

Генерал А.И. Деникин позднее писал: «Что сказать про «женскую рать»?.. Я знаю судьбу батальона Бочкаревой. Встречен он был разнузданной солдатской средой насмешливо, цинично. В Молодечно, где стоял первоначально батальон, по ночам приходилось ему ставить сильный караул для охраны бараков... Потом началось наступление. Женский батальон, приданный одному из корпусов, доблестно пошел в атаку, не поддержанный «русскими богатырями». И когда разразился кромешный ад неприятельского артиллерийского огня, бедные женщины, забыв технику рассыпного строя, сжались в кучку – беспомощные, одинокие на своем участке поля, взрыхленного немецкими бомбами. Понесли потери. А «богатыри» частью вернулись обратно, частью совсем не выходили из окопов»[11]. Бочкарева была контужена и отправлена в петроградский госпиталь. К тому времени относятся ее новые встречи с Керенским, которому она с горечью поведала об анархии в армии, о дезертирах, о роли солдатских комитетов в братании, о нежелании солдат воевать. Яшка плохо понимала расстановку политических сил, но просила передать главное командование Корнилову. Вернувшись на передовую, она во время одного из митингов была объявлена корниловкой.

Но именно в этот момент пришли вести о победе большевиков и левых эсеров. Командующий фронтом приказал женскому батальону срочно отправиться в Красное Село, на поддержку Керенскому. Здесь Бочкарева пошла на тайные переговоры с эмиссарами нового правительства. Было решено расформировать батальон, выдав женщинам документы и белье. В 1919 г. Мария Леонтьевна в интервью томской газете рассказала о своей дальнейшей судьбе: «Когда произошел большевистский переворот, я с женским батальоном находилась в составе 1-го Сибирского корпуса и держала участок [резервной] позиции около Киева, с оставлением же армией фронта должна была распустить свой батальон. И приехала в Петроград. Там, вместе с другими офицерами, я была арестована, причем большевики отняли у меня документы и золотое оружие. Когда я была освобождена из-под ареста, я поехала домой, в деревню Тутальскую, между Тайгой и Новониколаевском, и в пути около Челябинска была выброшена большевиками из вагона и повредила себе ногу»[12].

В начале 1918 г. председатель Георгиевского комитета вызвал ее телеграммой в Петроград и поручил установить нелегальную связь с Корниловым. Одетая в платье сестры милосердия, с подложными документами, Бочкарева через Царицын пробралась в Новочеркасск, а оттуда по поручению Корнилова отправилась в США просить помощи для борьбы против власти Советов. Яшка ступила на американскую землю 13 мая 1918 года. В русской эмигрантской прессе на первых полосах стали появляться заметки о ней. В интервью сотруднице газеты «Русский голос» Мария Леонтьевна, отвечая на вопрос о прошлой своей деятельности, сказала: «Я не хочу говорить о своей деятельности в России. Мне больно, тяжело говорить, вспоминать о созданном мною батальоне смерти. Таких батальонов по всей России было до 15, но они ничего не делали. Мой батальон активно участвовал в сражениях с немцами. Это было в начале его расцвета. А затем... трусость обуяла большинство в батальоне»[13].

О цели своего визита Бочкарева говорила как о «деле чрезвычайной важности». Перед Марией раскрылись двери домов высокопоставленных лиц. 31 мая она посетила государственною секретаря Р. Лансинга и военного министра Н.Д. Бекера; затем состоялась встреча с президентом В. Вильсоном. Вот протокольная запись: «Среда, 10 июля 1918 года. В 4.30 прибыла миссис Дж. Гарриман с мадам Бочкаревой – командиром Женского батальона смерти... Бочкарева начала свой рассказ довольно сухо; внезапно перешла к описанию страданий русского народа, причем языком, подобным скачущей лошади. Она с трудом дожидалась перевода своих слов на английский. Выражение ее лица постоянно менялось. Вдруг она опустилась на колени и, протянув руки к президенту, стала умолять о помощи, о продовольствии, о присылке войск интервентов против большевиков. Сидевший с мокрыми от слез щеками президент заверил ее в этом. В конце концов короткая встреча в Белом доме завершилась к всеобщему облегчению»[14].

В июне Мария Леонтьевна познакомилась с И. Дон Левином – журналистом, получившим приглашение от суфражисток Э. Панкхерст и Дж. Гарриман написать биографию «русской Жанны д'Арк»[15]. К концу лета книга «Яшка. Моя жизнь крестьянкой, офицером и ссыльной» была подготовлена к печати, а в следующем году издана одновременно в Нью- Йорке и Лондоне. Последние известия о пребывании Яшки в США датируются 17 июля 1918 г., когда она встретилась с группой сенаторов, опять настойчиво высказываясь за отправку союзной военной экспедиции в Россию.

На транспортном корабле Бочкарева направилась в Англию. В мемуарах ее попутчика, лейтенанта пехотного полка, отмечалось: «Мадам Бочкарева прибыла с американскими солдатами на транспорте из Америки, а находясь на его борту, красноречиво и трогательно рассказывала солдатам о своей родине и о том, как священная неколебимая верность союзническому делу, прозвучавшая в ее просьбе к Вильсону, с настаиванием на отправке американских войск в помощь страдающей России убедила президента»[16]. В августе 1918 г. Мария Леонтьевна, приехав в Англию, нанесла визит Эмилии Панкхерст в Манчестере, затем на деньги этой суфражистки остановилась в Лондоне, где встретилась с британским военным министром. У него Яшка попросила аудиенции с королем Георгом V.

«В половине августа 1918 года, – рассказывала она позднее на допросе в Особом отделе ВЧК 5-й Красной армии, – секретарь короля приехал на автомобиле и вручил мне бумажку, в которой говорилось, что король Англии принимает меня на 5 минут, и я одела военную офицерскую форму, одела полученные мной в России ордена и со своим переводчиком Робинсоном поехала во дворец короля. Вошла в зал, и через несколько минут, распахнулась дверь, и вышел король Англии. Он имел большое сходство с царем Николаем II. Я пошла навстречу королю. Он мне сказал, что он очень рад видеть вторую Жанну де Арк и как друг России приветствую Вас как женщину, которая многое сделала для России. Я в ответ ему сказала, что я считаю за великое счастье видеть короля свободной Англии. Король предложил мне сесть, сел против меня. Король спросил, к какой партии я принадлежу и кому верю; я сказала, что я ни к какой не принадлежу, а верю только генералу Корнилову. Король мне сказал новость, что Корнилов – убит; я сказала королю, что я не знаю, кому теперь верить, и в гражданскую войну я воевать не думаю. Король мне сказал: «Вы русский офицер», я ему ответила, что да; король тогда сказал, что «Вам прямой долг через четыре дня поехать в Россию, в Архангельск, и я надеюсь на Вас, что Вы будете работать». Я сказала королю Англии: «Слушаюсь!»[17].

В Архангельск Мария Леонтьевна прибыла 27 августа 1918 г., а 29-го выступила на городском митинге. В воззвании, опубликованном 14 сентября, она призвала северян присоединиться к отрядам Антанты для «спасения России от германского ига». В сентябре состоялась ее встреча с генерал-губернатором и командующим местными белыми войсками генералом В.В. Марушевским, предложившим ей организовать мужскую «добровольческую ячейку». Но Яшка заявила, что «боевого дела» в гражданской войне на себя не принимает. Произошло бурное объяснение, в результате которого ее посадили на семь суток под домашний арест[18].

Не получив ожидаемой поддержки в создании женских отрядов, она уехала в Шенкурск, пытаясь привлечь к себе сторонниц из крестьянок. В донесениях офицеров из Шенкурскою уезда отмечалось: «Крестьяне этой волости... о митингах Бочкаревой отзываются неодобрительно и говорят, что если она явится вторично, то ее убьют»[19]. Спустя некоторое время Мария появилась в союзническом штабе в Шенкурске. Американские и британские офицеры, вспоминая о тех встречах, отзывались о ней нелестно: она курила «пачками сигареты», жевала табак, докучала, показывала всем свои шрамы от ранений, и «напивалась не меньше мужика».

В ноябре 1918 г. Бочкарева добилась аудиенции у командующего вооруженными силами союзников на Севере генерала У.Э. Айронсайда. Со слезами на глазах она рассказала ему, что Временное правительство Северной области отвернулось от нее. Не умея читать и писать, она не может даже обратиться за помощью. Британский генерал посочувствовал романтической даме с «поседевшими волосами, выглядевшей старше своего возраста», чье «широкое безобразное рябое лицо и коренастая фигура выдавали восточное происхождение», и направил ее в Архангельск[20].

Ставший позднее заведующим правительственными отделами военных, внутренних дел, путей сообщения, почты и телеграфа Марушевский вспоминал: «Были приложены все усилия к ликвидации и расформированию всех учреждений и управлений, не имевших определенных войсковых функций. Чтобы пояснить это – укажу на г-жу Бочкареву, которая явилась ко мне в офицерских погонах и в форме кавказского образца... Нечего и говорить, что результатом этого визита был мой приказ о немедленном снятии военной формы с этой женщины». Возмущенная соответствующим приказом от 27 декабря 1918 г., Мария Леонтьевна обращается к новому генерал-губернатору и главе Временного правительства Северной области Е.К. Миллеру, а в апреле 1919 г. это правительство постановило выдавать ей ежемесячно 750 руб. вплоть «до выезда в Сибирь».

В июле 1919 г. Северным правительством была снаряжена морская экспедиция капитана 1-го ранга Б.А. Вилькицкого в Карское море. Генерал-губернатор приказал предоставить Бочкаревой бесплатный проезд на пароходе до Оби и выдать денежные средства[21]. 10 августа Яшка покинула Архангельск на пароходе «Колгуев». Уже при подходе к Томску экспедиция встретилась с кораблем, на борту которого находился британский офицер, знавший Марию по 1917 году. В его воспоминаниях сохранились строки об этой встрече: «Фактическим руководителем русской экспедиции был военно-морской офицер Котельников, прибывший сюда раньше нас... С ним была известная Яшка Бочкарева – полная энергичная женщина, организатор Женского батальона смерти, в отличие от остальных сохранившая в себе прекрасное настроение и бодрость духа, готовая на любую работу»[22].

19 октября экспедиция прибыла в Томск. Застав своих родителей в бедственном положении, Бочкарева решила поехать к адмиралу А.В. Колчаку, чтобы просить отставку и пенсию. 10 ноября в Омске состоялась ее встреча с Верховным правителем России. Мария так рассказала о ней: «Я вошла в кабинет Колчака и там увидела – Колчак вел разговор с генералом Голицыным – главнокомандующим добровольческими отрядами. Когда я вошла, то Колчак и Голицын оба встали и приветствовали меня и сказали, что обо мне много слышали и предложили сесть. Колчак стал мне говорить: Вы просите отставку, но такие люди, как Вы, сейчас необходимо нужны. Я Вам поручаю сформировать добровольческий женский санитарный отряд (1-й женский добровольческий санитарный отряд им. поручика Бочкаревой). Он говорил, что у нас много тифозных и раненых, а рук, которые бы ухаживали за больными, – нет. Я надеюсь, что Вы это сделаете. Я предложение Колчака приняла»[23].

Бочкарева за два дня сформировала в Омске отряд из 200 человек, причисленный к добровольческой дружине Св. Креста и Зеленого знамени. Но вскоре Колчак под ударами Красной Армии покинул столицу «белой Сибири». Передав санитаров врачу госпиталя, Мария после безуспешной попытки вновь встретиться с адмиралом возвратилась в Томск.

С восстановлением там советской власти Яшка в декабре 1919 г. явилась к коменданту города, сдала ему револьвер и предложила свои услуги. Комендант, отказавшись от ее предложения, взял с нее подписку о невыезде и отпустил домой. 7 января 1920 г. она была арестована и посажена в тюрьму, откуда в марте переведена в Красноярск. В заключении к окончательному протоколу ее допроса от 5 апреля 1920 г. следователь Поболотин отмечал, что «преступная деятельность Бочкаревой перед РСФСР следствием доказана... Бочкареву как непримиримого и злейшего врага рабоче-крестьянской республики полагаю передать в распоряжение начальника особого отдела ВЧК 5 армии».

21 апреля 1920 г. было вынесено постановление: «Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву». 15 мая это постановление было пересмотрено и принято новое решение: Бочкареву расстрелять. На старой обложке уголовного дела сделана синим карандашом приписка: «Исполнено пост. 16 мая»[24].

Примечания

1 СОЛОВЬЕВ А. Г. Записки современника. М. 1964, с. 183; BEATTY В. The Red Heart of Russia. N. Y. 1919, p. 90; LAFFIN J. Women in Battle. Lnd. 1967, pp. 57-58.
2 Октябрьская революция перед судом американских сенаторов. Официальный отчет «Овермэнской комиссии» сената. М.-Л. 1927, с. 110.
3 См., напр., UGLOW J. S. The Continuum Dictionary of Women's Biography. N. Y. 1989, p. 74 etc.; СЕНИН А. С. Женские батальоны и военные команды в 1917 году. – Вопросы истории, 1987, № 10.
4 Государственный архив Вологодской области, ф. 496, оп. 13, д. 11, л. Зоб.; BOTCHKAREVA М. Yashka. My Life as Peasant, Officer and Exile. N. Y. 1919, p. 5; Государственный архив Томской области, ф. 527, oп. 1, д. 304, лл. 116об.– 117.
5 Центральный государственный архив Республики Саха (Якутия), ф. 15и, оп. 10, д. 2279, лл. 5об. – 6, 8об. – 9.
6 BOTCHKAREVA М. Op. cit., р. 66.
7 Министерство безопасности Российской Федерации, Управление по Омской области, уголовное дело № 796 по обвинению Бочкаревой М. JI., арх. № ОУ 45 (далее – Уголовное дело № 796), л. 26об.; BOTCHKAREVA М. Op. cit., pp. 76, 82.
8 Искры, Пг" 1917, № 20, с. 183; BOTCHKAREVA М. Op. cit., р. 157.
9 CROSLEY P. S. Intimate Letters from Petrograd. N. Y. 1920, p. 72.
10 Русский инвалид, Пг., 1917, № 144; Уголовное дело № 796, л. 27об.; Нива, Пг., 1917, № 30, с. 464.
11 ДЕНИКИН А. И. Очерки русской смуты. – Вопросы истории, 1990, № 10, с. 113.
12 СОМОВ В. Поручик М. Бочкарева в Томске. Сибирская жизнь, Томск, 26.X.1919, № 227.
13 Американские бюллетени, М., июнь 1918, № 18, с. 6; Г-жа Леония Бочкарева, командир «Батальона смерти», в Нью-Йорке. Русский голос, Нью-Йорк, № 410, 25.V.1918.
14 Русский голос, № 415, 31 .V. 1918; BAKER R. S. Woodrow Wilson: Life and Letters. Vol. 8. N. Y. 1939, pp. 271–272.
15 DON LEVINE I. Eyewithess ot History: Memoirs and Reflections of Foreign Correspondent for Half a Century. N. Y. 1973, pp. 52-54.
16 Русский голос, № 455, 17.VII.19I8; CUDAHY J. (A Chronicler). Archangel: The American War with Russia. Chicago. 1924, p. 148.
17 Уголовное дело № 796, лл. 29–29об.; PANKHURST S. E. The Life of Emmeline Panhurst. Lnd. 1935, p. 160.
18 Вестник Верховного управления Северной области, Архангельск, 31.VIII.1918, с. 3; Возрождение Севера, Архангельск, 14.IX.1918, с. 3; Уголовное дело № 796, лл. 29об.–30.
19 Северный фронт: борьба советского народа против иностранной интервенции и белогвардейщины на советском Севере (1918 – 1920). Док. М. 1961, с. 44.
20 IRONSIDE W. Е. Archangel, 1918 – 1919. Lnd. 1953, pp. 76 – 77; HALLIDAY E. M. The Ignorant Armies: the Anglo-American Archangel Expedition, 1918 – 1919. Lnd. 1960, p. 150; McPHAIL H. Retreat. In: GORDON D. Quartered in Hell: The Story of the American North Russia Expeditionary Force, 1918 – 1919. Missoula. 1982, pp. 122–123.
21 Российский государственный военный архив, ф. 39450, oп. 1, д. 136, л. 170; Вестник Временного правительства Северной области, 3.IV.1919, с. 2; Государственный архив Архангельской области, ф. 2834, оп. 2, д. 3, л. 36; МАРУШЕВСКИЙ В. В. Белые в Архангельске. Л. 1930, с. 140-141.
22 Уголовное дело № 796, л. З0об.; PARES W. My Russian Memoirs. Lnd. 1931, pp. 558-559; STITES R. The Women's Liberation Movement in Russia: Feminism, Nihilism and Bolshevism, 1860 – 1930. Princeton (N. J.). 1978, p. 299.
1 Государственный архив Российской Федерации, ф. 7492, oп. 1, д. 12, л. 113; Уголовное дело № 796, лл. 31-31 об.
1 Уголовное дело № 796, лл. 35об.–36.

Источник: Дроков С.В. Организатор женского движения / С.В. Дроков // Вопросы истории. – 1993. – №7. – С. 164-169.