Нужно отметить, что до конца своих дней Сергей Петрович не прерывал связи с Тотьмой. Он писал письма, интересовался жизнью людей, работой коллег, радовался успехам и сопереживал неудачам. В газете «Ленинское знамя» от 8 декабря 1979 года была опубликована статья доктора Гулынина, где он писал: «Желаю медикам-тотьмичам ... новых больших успехов на страже охраны здоровья рабочих, колхозников и служащих. В Тотьме климат здоровый, местность красивая. Советую молодым врачам укореняться в этом городе. С неблагоустроенностью будет скоро покончено».
      В настоящее время Тотемская районная больница продолжает развиваться: строятся новые корпуса, увеличиваются штаты. В больнице трудятся врачи разных специальностей, но многие из них уже не помнят хирурга Гулынина. Хотя во многом благодаря ему и его самоотверженному труду здравоохранение Тотьмы находится на столь высоком уровне.
      «Очень жаль, что нашу больницу не назвали именем СП. Гулынина, как это сделали в Кич.-Городецком районе в селе Нижний Енангск, назвав свою больницу именем старшего брата Сергея Петровича – Владимира Петровича Гулынина, который был хирургом этой больницы», – говорит М.А. Шелыгина.
     
     
      СЛЕД НА ЗЕМЛЕ
     
     
      Наталия Бараева,
      ученица 11 класса средней общеобразовательной школы №23 г. Вологды.
      Научный руководитель – доцент кафедры Отечественной истории ВГПУ кандидат исторических наук Юрий Сергеевич Васильев.
     
      ТОТЕМСКИЕ СОЛЕПРОМЫШЛЕННИКИ – КУПЦЫ XVII ВЕКА
     
      Развитие товарно-денежных отношений, в частности торговли, является одним из показателей развития капиталистических отношений. В связи с этим, в первую очередь, данные проблемы и привлекают исследователей. Отсюда и выбор темы нашей работы. К тому же тотемскому купечеству посвящено немного исследований, особенно слабо оно изучено относительно XVI-XVII вв.
      Истории города Тотьмы посвящены работы В.Т. Попова, Д.А. Григорова, Н.В. Ильинского, П.А. Колесникова, И.А. Соболева [1]. Тотьма как центр солеварения рассматривается в исследованиях В.Г. Геймана, JI.C. Прокофьевой, Е.И. Заозерской, более подробно в работах Д.А. Григорова и П.А. Колесникова [2]. О торговле и торговых людях города (XVII в.) писал П.А. Колесников, по XVIII в. С. Зайцев и О.А. Наумова [3].
      Важными источниками по избранной нами теме являются материалы писцового делопроизводства – писцовые и переписные книги Тотьмы XVII века. Обзор их дан П. А. Колесниковым и Н. П. Воскобойниковой [4]. В нашей работе использованы Писцовая книга г. Тотьмы и ее уезда 1623-1625 гг. писца Ф. Дурова и подьячего Е. Колюпанова (далее – Писцовая книга 1620-х годов) [5] и Переписная книга Леденгского усолья за 1713 г. [6].
      Другой группой использованных источников являются таможенные книги Тотьмы и Устюга XVII в. [7]. Таможенные книги обладают информацией о принадлежности одновременно сотни и тысяч лиц к торгово-предпринимательскому слою, номенклатуре предлагаемых товаров, географии распространения торговли, объеме торговых оборотов. По таможенным книгам даже можно получить некоторые данные по родословной отдельных тотемских солеваров. Также был использован дневник П.И. Челищева 1791 года, где приводятся данные о торговле тотьмичей с алеутами и Китаем, перечислены самые богатые купцы города [8].
      Цель нашей статьи – рассмотреть главную отрасль тотемской промышленности – солеварение – и деятельность солепромышленников как представителей наиболее крупного купечества города XVII в.
      Тотьма – один из городов Севера России и Вологодского края, имеющих богатую и славную историю. Город принадлежал к числу видных торговых центров, являлся транзитным пунктом двух важных северных путей: 1) Сухоно-Двинского (от Вологды, через Тотьму и Великий Устюг, к низовьям Северной Двины и Белому морю); 2) Сибирского (по рекам Сухоне, Вычегде, из нее волоками на Каму и дальше на Урал, и в богатые земли Сибири). Выгодное экономико-географическое положение и наличие соляных источников повлияли на формирование ремесел, занятий населения Тотьмы, важнейшими из которых были солеварение и судоходство, тесно связанные с ними кузнечное дело, судостроение и торговля.
      Основное население города в XVII в. составляли посадские люди (см. табл. 1), а уезда – черносошные крестьяне, на долю которых приходилось 95-96 % дворов уезда [9].
      Истоки солеварения в Тотьме, видимо, восходят к XV в. Писцовая книга 1620-х годов свидетельствует о спаде производства на рубеже XV-XVI вв., затем в конце XVI – начале XVII в. На 1625 г. в усолье отмечается 5 труб действующих, 24 пустых, имеющих владельцев, и 43 трубы пустые, «а чье те трубы бывали, и того посадцкие люди сказали, не упомнят, что пустуют те трубы лет 100 и больше» [10] (это приблизительно с рубежа XV-XVI вв.). В 1680-е годы было обнаружено еще 42 такие же древние пустые трубы [11].
      Действующие в начале XVII в. 17-19 варниц Тотемского посада принадлежали трем основным группам владельцев (см. табл. 2).
      С XVI в. источники отмечают проникновение в усолье монастырей: Николо-Угрешского и Троице-Сергиева московских, Железноборовского костромского, Спасо-Каменного и Спасо-Прилуцкого вологодских и местного Спасо-Суморина (с 1555 г.). Судьбы их владений были разными, но отдельные монастыри, особенно Спасо-Прилуцкий, сохранили и усилили свои позиции к концу XVII в. [12].
     
     
      Число дворов и их принадлежность в г. Тотьме. XVII в.
      Таблица 1

    
      Источник: Богословский М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в. Т.1. – М., 1909. Прил.Ш. – С. 69.
     
      К середине XVI в. в Тотьме закрепляется одна из ветвей Строгановых. Они занимают здесь видное и прочное положение. Однако бытовала эта ветвь лишь в трех поколениях: Григорий Афанасьевич (ум. 1575 г.), Данила Григорьевич (ум. 1622 г.) и Кузьма Данилович (ум. 1617 г.) После смерти мужа Данила Григорьевича вотчиной владела и вела дела его вдова Ольга Строганова (родом из важских Едемских) с племянником Иваном Едемским. По Писцовой книге 1620-х гг., ей принадлежали половина соляной трубы Захарьиной, 7,5 трубы пустые, 2 действующие и 3 пустые варницы; двор на Большой Пробойной улице, место лавочное, «онбар... в дву перерубах», место анбарное. По смерти ее в 1639 г., в возрасте 80 лет, вотчина Строгановых распалась [13].
      В начале XVII в. прочное положение на посаде и в усолье занимали посадские люди. По Писцовой книге 1620-х гг., у «тотмич посадских людей и окологородных крестьян восемь варниц с црены, которые топятца, две варницы топятца временем, как где росолу наймут» [14] (трубы последних варниц не имели рассола). Большая часть торговых мест посада также принадлежала посадским людям, они занимали ведущее место и в торговле солью (см. прил. 1, 2, 3).
      В 1625 г. к «лучшим» людям города относились: Брагины Петр, Тимофей и Федор; Брудачев Естафий; Семен и Еремей Тихоновы дети Глызина Корепова; Мясниковы «Микейка» и Алексей; Иван, Степан, Панкрат, Никон Харламовы-Губины – всего 12 человек [15]. Наиболее состоятельными были Брагины (приписаны к посаду из крестьян Околого-родной волости) и Харламовы-Губины, имевшие по 3 варницы. Последние имели также на посаде 4 лавки, 1 скамью и 5 лавочных мест (см. прил. 2, 3). До 1630-х годов Харламовы вели совместное производство, затем сыновья Петра Ивановича Харламова-Губина поделили наследство отца. В 1630-е гг. Петр, Иван, Семен и Степан, а в 1640-е гг. Панкрат и Денис Харламовы, первыми из тотьмичей, были взяты в привилегированную корпорацию российского купечества – Гостиную сотню [16].
      Значительно пострадавшее от экономического кризиса 1570-1580 гг., охватившего страну, тяжелых событий начала XVII в. (голод 1601-1603 гг., борьба с интервентами, осада Тотьмы ими в 1618 г.), тотемское солеварение в 1620-1630-е гг. восстанавливается. К 1646 г. на посаде действует самое большое число варниц, обновляются старые и бурятся новые рассолоподъемные трубы.
      Однако данные таможенных книг 1650-х гг. (см. прил. 1) показывают снижение продаваемой соли, а следовательно, и производства ее. Снова наступает спад производства. Одной из причин спада было ослабление концентрации соляных растворов и даже полное исчезновение их в ряде колодцев. Так, старец Спасо-Прилуцкого монастыря Серапион писал из Тотьмы в 1651 г. архимандриту монастыря, что в монастырском усолье «варницы не топятца, а соли не выварили, а из Задние трубы мы росол изведывали, воду отливали, а вылили из трубы 2800 бадей воды и росолу нет, лишь есть запали росольная, и мы больше того отливать из Задние трубы не смеем, что деньги держатца и росолу нет»17. Ветшали и сами варницы, а ремонт их был дорогим и требовал длительного времени. К 1680-м гг. последствия спада были более или менее преодолены. В усолье действовало 24 варницы, хотя производство соли не достигло уровня 1630-х гг. (см. табл. 2 и прил. 1).
     
      Действующие варницы Тотьмы и их владельцы. XVII в.
      Таблица 2

      Источник: Колесников П.А. Город Тотьма в XVII веке: (К вопросу о социально-экономической истории русского поморского города): Дисс. ... к. и. н. // Тотьма: Краеведческий альманах. Вып.З. -Вологда, 2001. – С. 238-239; Заозерская Е.И. У истоков крупного производства в русской промышленности XVI-XVII вв. – М., 1970. – С. 164.
     
      В середине XVII в. в Тотемском усолье появляются иногородние владельцы варниц. Их сюда привлекало качество соли, о которой знали даже заезжие иностранцы: «В Тотьме, – писал Кильбургер, – выпаривается много соли, и такая белая, как линебургская» [18]. Тотемскими варницами постепенно завладели московские гости Булгаковы, устюжские промышленники и купцы Гусельниковы, Осип Палицын. Часть соляного промысла Булгаковы получили от Ольги Строгановой [19]. Сын боярский вологодского архиерейского дома Осип Андреевич Палицын получил богатое наследство, став мужем Ефимьи Харламовой. Семен Иванов Харламов, не имея наследников мужского пола, завещал (около 1654 г.) почти все свое хозяйство дочери Ефимье. В руках Палицына оказалось сразу 3 варницы. В дальнейшем он значительно умножил свои владения, видимо, в 1660-е гг. был записан в Гостиную сотню, а в 1680-е годы стал московским приказным дьяком [20]. Палицын завладел многими угодьями посадских людей. В челобитной царю 1681 г. посадские люди Тотьмы писали о его владениях: «... против одного двора Гостиной сотни Осипа Палицына и ево соляного промыслу, и пашенных земель, и сенных покосов, и рыбных ловель у нас, сирот твоих, и у половины посаду угодей и дворишек ценою столько нет» [21].
      Если в 1625 году за посадскими людьми и крестьянами числились 75% всех труб (1а/г действующих и 54 пустые), то к 1688 году в их руках осталось лишь 4,5% всех труб (4 пустые трубы). За то же время количество труб, числившихся за иногородними гостями и членами Гостиной сотни, выросло с 11,4% до 71,4% (5 действующих и 57 пустых вместо действующей и 8 пустых) [22].
      Таким образом, к концу XVII в. посадские люди были вытеснены из усолья. Оно перешло в руки иногородних торговых людей и монастырей. Вторым усольем у Тотемского посада завладел гость Василий Гусельников, а Леденгским – Грудцыны [23].
      Причины, по которым тотемские посадские люди утратили свои промыслы, были разными. 1) Прекращение ряда родов лучших людей Тотьмы, после чего их промыслы рассыпались или переходили в руки иногородних владельцев. 2) Трудоемкость и необходимость больших капиталовложений в организацию и поддержку производства. 3) Жесткая конкуренция более сильных иногородних привилегированных, освобожденных от уплаты государственных повинностей в Тотьме и уезде промышленников, сосредоточивших свои усилия не только в самой Тотьме, но и в ее округе. 4) Значительный рост государственных повинностей населения в XVII в. 5) Появление на рынках страны менее дорогой пермской и астраханской соли, к тому же сократившей приток покупателей в северные районы страны.
     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Попов В.Т. Город Тотьма. – Вологда, 1886; Григоров Д. А. Тотьма и ее окрестности // Тотьма: Историко-литературный альманах. Вып. 1. – Вологда, 1995. – С. 119-286; Ильинский Н.В. Тотемский край в прошлом и настоящем. – Вологда, 1920; Колесников П.А. Из истории классовой борьбы вологодских крестьян в XVII веке. – Вологда, 1957; Колесников П.А. Город Тотьма в XVII веке:
      (К вопросу о социально-экономической истории русского поморского города): Дисс. ... к. и. н. // Тотьма: Краеведческий альманах. Вып.З. – Вологда, 2001. – С. 181-277; Соболев И.А. Тотьма. – Архангельск, 1987.
      2 Гейман В.Г. Материалы по истории русской соляной промышленности // Труды Государственной публичной библиотеки. Вып. V(8). – Л., 1958; Прокофьева Л.С. Вотчинное хозяйство в XVII веке: по материалам Спасо-Прилуцкого монастыря. – Л., 1957; Заозерская Е.И. У истоков крупного производства в русской промышленности XVI-XVII веков: к вопросу о генезисе капитализма в России. -М., 1970. – С. 161-171; Григоров Д.А. Тотемские соляные промыслы // Тотьма. Вып. 2. – Вологда, 1997. – С. 84-131; Колесников П.А. Город Тотьма в XVII веке... – С. 181-277.
      3 Колесников П.А. Там же; Зайцев С. Тотем-ское барокко // Русская Америка (историко-геогра-фический журнал). №1. – Вологда, 1994. – С. 18-20; Наумова О.А. Тотемское купечество в XVIII-XIX вв., его состав и регионы предпринимательской деятельности (Обзор документов ГАВО) // Тотьма. Вып. 1. – Вологда, 1995. – С. 306-314.
      4 Колесников П.А. Северная Русь. – Вологда, 1971. – С. 15-56; Писцовые книги Русского Севера / Отв. состав. Н.П. Воскобойникова. – М., 2001. – С. 320-336.
      5 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Кн. 480. Л. 1-553. Писцовая книга Тотьмы 1623 – 1625 гг. писца Ф. Дурова и подьячего Е. Колюпанова (далее – ПКТ 1620-х гг.). Характеристику писцовых книг Севера см.: Васильев Ю.С. Материалы писцового делопроизводства Севера России XVI в. как исторический источник // Крестьянство Севера России в XVI в. – Вологда, 1984. – С. 19-31. Архивные материалы любезно предоставлены Ю.С. Васильевым.
      6 Троицкий СМ. Переписная книга Леденгского усолья князя А. Д. Меньшикова // Материалы по истории Европейского Севера СССР: Северный археографический сборник. Вып. 1. – Вологда, 1970. – С. 346-352.
      7 Таможенные книги Московского государства XVII в. (далее – ТКМГ) / Публ. А.И. Яковлева. Т. I – III. – М.; Л., 1950-1951.
      8 Путешествие по Северу России в 1791 году: Дневник П.И. Челищева издан под наблюдением Л.Н. Майкова. – СПб., 1886.
      9 Богословский М.М. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII в. Т.1. – М., 1909. -Прил. II. – С. 65; ПКТ 1620-х годов. – Л. 133-137.
      10 ПКТ 1620-х годов. – Л. 151об. – 152.
      11 Колесников П.А. Город Тотьма в XVII веке... – С. 234
      12 Григоров Д.А. Тотемские соляные промыслы... – С. 96-99, 101-104; Прокофьева Л.С. Указ. соч. – С. 45-52.
      13 Григоров Д.А. Тотемские соляные промыслы... – С. 96, 104-105.
      14 ПКТ 1620-х гг. – Л. 152.
      15 ПКТ 1620-х гг. – Л. 48, 52, 60-61, 70, 72, 73, 129.
      16 Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI – первой четверти XVIII вв. Т.1. – М., 1998. – С. 305.
      17Цит. по: Прокофьева Л.С. Указ. соч. – С. 51.
      18 Цит. по: Заозерская Е.И. Указ. соч. – С. 168.
      19 Колесников П.А. Город Тотьма в XVII веке... – С. 248-249.
      20 Там же. – С. 247-248; Григоров Д.А. Тотемские соляные промыслы... – С. 105; Голикова Н.Б. Указ. соч. – С. 316, 327
      21 Акты писцового дела 60-80-х годов XVII века / Сост. СБ. Веселовский. – М., 1990. – С. 133.
      22 Колесников П.А. Социально-экономические отношения на Тотемском посаде в XVII в. // История СССР. – 1958. – №2. – С. 134.
      23 Григоров Д.А. Тотемские соляные промыслы... – С. 106.
     
      Приложение 1
      Продавцы тотемской соли (по таможенным книгам XVII в.)

      Примечание. К количеству соли, проданной за весь год, прибавлена соль, отпущенная в отвоз зимой и летом, а также непроданная.
     
      Приложение 2
      Владельцы торговых мест в Тотьме. 1623-1625 гг.

      Источник. РГАДА. Ф.1209. №480. Л. 1-1об. Л. 107-114. В итогах описания: лавок – 20, скамей – 7.
      Примечание: * – Впусте.
     
      Приложение 3
      Варницы и их владельцы в Тотемском усолье на 1625 г.

     
      Источник: РГАДА. Ф. 1209. Кн. 480. (подсчет наш. Тотьма в XVII веке... – С.238 – 239.
      Примечания:
      * – Одна из варниц развалилась.
      ** – В том числе по одной варнице «временных».
     
     
      Иван Евлампъев,
      ученик 10 класса Девятинской средней общеобразовательной школы Вытегорского района.
      Научные руководители – заместитель директора по воспитательной работе Галина Георгиевна Антонова, организатор внеклассной работы Галина Юрьевна Шишова.
     
      ИЗ ИСТОРИИ РОДА СПИРКОВЫХ ИЗ СЕЛА ДЕВЯТИНЫ
     
      Фамилия Спирковых хорошо известна в Девятинах с конца XIX века: из их рода вышли врачи, учителя, представители технической интеллигенции. Много интересного о прошлом своей семьи рассказал нам Михаил Алексеевич Волков, который узнал историю своего рода от матери, Елены Михайловны Спирковой (1896-1970 гг.). Его рассказ наглядно дополнялся материалами из личного архива. Так, в семейных фотоальбомах (а их бесчисленное множество!) бережно хранятся редкие снимки-реликвии, глядя на которые, можно проследить историю не только их семьи, но и события жизни Вытегорского края конца XIX-XX веков. Удивляют уникальные кадры, запечатлевшие его деда, Михаила Дмитриевича Спиркова, с известным в крае купцом-лесопромышленником Лопарёвым в саду его имения в деревне Шестово; преподавателей и учениц Николаевской женской гимназии; служащих Мариинской водной системы у одного из шлюзов; знаменитые в начале века карусели в селе Девятины; молодежный пикник в окрестностях Девятинского перекопа; известных в крае в начале XX века врачей А. И. Абакумова, М. И. Базекского и других.
      В личном архиве М.А. Волкова находятся документы, рассказывающие о трудовых заслугах Спирковых-Волковых. Так, в частности, имеется уникальная папка, обтянутая синим бархатом с вышитыми на ней «крестиком» словами: «М.Д. Спиркову. 25. 1881-1906». «Истинный труд – искренно чтут». Немалое место занимают также военные и трудовые награды Михаила Алексеевича Волкова, среди которых орден «Знак Почета», медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
      Сохранились дневники М. Д. Спиркова, в которых содержатся сочиненные им стихи, посвященные членам своей семьи, каким-то памятным событиям, приветствующие наступление нового века, стихи на смерть Лопарёва и другие. Дневниковые записи, датированные 1899 – 1913 годами, интересны по двум причинам: во-первых, в них мы находим некоторые факты, касающиеся истории края, а во-вторых, это личные наблюдения и размышления непосредственного участника событий той поры. Так, любопытно стихотворение «Губернатор в Шестово» от 30 июля 1899 года. В нем Спирков, исправно зафиксировал свои впечатления, сложившиеся от приезда олонецкого губернатора Левашёва [1] в Вытегру 6-7 июля 1899 года:
      Ожидают Левашёва
      И начальника большого
      Дела проверять.
      Отметим, что заезжих высокопоставленных лиц обычно принимали в имении купца Лопарёва, находившемся в трех верстах от Вытегры в д. Шестово. И этот раз не стал исключением. С долей иронии автор отмечает суету и переполох, царившие в те дни в стане вытегорских чиновников. Вот как он об этом пишет:
      Губернатор он ведь новый.
      Говорят, что и суровый.
      Как его принять?...
      «... Для такого генерала
      Как не задать пышного бала!» –
      молвил голова...
      ..День был знойный, не дождливый,
      Против дому столбы пыли
      Надо отвратить,
      Водокачку в ход пустили,
      С рукавами заходили,
      Поливка началась...
      ... И без всякого содома,
      И без тучи, и без грома
      Славный дождик был.
      Не осталось ни пылинки,
      Расцвело все, как былинки,
      Деревья, цветы...
     
      Михаил Дмитриевич Спирков, крестьянин по происхождению, родился в 1854 году. О его детских и юношеских годах сведений практически не сохранилось. Бесспорно одно: образование он получил и, вероятно, неплохое, о чем свидетельствуют дневниковые записи. Откуда он родом, точно не известно: «откуда-то из Калема, их там полно, Спирковых, где-то в Кеме». Нужно отметить, что на реке Кеме находились лесные дачи («дачами» в прошлом назывались участки казенных лесов) [2] вытегорских купцов, занимавшихся торговлей лесом. Можно предположить, что одному из них приглянулся умелый и грамотный паренек, которого он взял на работу. Однако все это догадки, факт лишь то, что 9 февраля 1881 года в возрасте 27 лет Михаил Дмитриевич нанялся на работу к купцу Петру Савельевичу Пименову. Как свидетельствуют документы, вскоре он продолжил службу у правопреемника Пименова известного в крае купца Александра Федоровича Лопарёва (1846-1899) [3]. С тех пор его жизнь была тесно связана с этой семьей. Имея от природы исключительную порядочность и необычную деловитость, М.Д. Спирков в дальнейшем стал управляющим всеми делами Лопарёвых, которым и прослужил верой и правдой до конца своих дней.
      По воспоминаниям внука, когда началась революция, Михаила Дмитриевича «оставили караулить» хозяйское имущество в деревне Шестово. Здесь находился дом-теремок, к которому был прорыт канал для подхода пароходов. «Туда на шлюпках пришли матросы и берут кому что надо. «Что делаете?! Это ведь чужое!» – возмущался М.Д. Спирков, вместе с тем пугаясь вооруженных ребят. «Было ваше – стало наше!» – кричали матросы. И ему по морде. Избили сильно тогда его», – вспоминал М. А. Волков.
      Судя по сохранившимся документам, служил Михаил Дмитриевич исправно. Так, в наградной папке, упомянутой выше, особое внимание привлекает вкладыш, на котором выражены слова признательности за его многолетний труд: «... поздравляем Вас с исполнившимся 25-летием службы Вашей, ценя в лице Вас хорошего товарища, всецело преданного делу службы и отдающего ему все свои силы». Текст написан явно профессиональным канцелярским почерком на специальной, для торжественных случаев, бумаге и отмечен купеческими вензелями людей, у которых он работал (П.С. Пименов, А.Ф. Лопарёв, А.П. Лопарёва). Поздравление подписано группой сослуживцев и преподнесено вместе с подарком – иконой Архистратига Михаила [4].
      Семейная жизнь М.Д. Спиркова сложилась удачно. Его жена, Александра Александровна (1866-1934), урожденная Калинг, была из многодетной семьи (кроме нее, было еще 17 детей). Говорили, что в журнале «Нива» о роде Калингов сообщалось, будто при жизни родителей Александры Александровны их потомство составляло около 150 человек. Ее отец, Александр Калинг, по материнской линии был евреем. Рассказывали, что его жена была горькая пьяница, «неделями кутила».
      Чета Спирковых обосновалась в Девятинах. Жили они не бедно: особого богатства не имели, но и на жизнь не жаловались. Поставили в 1897 году большой дом. Просторные комнаты были обставлены как самодельной, так и покупной мебелью. Особое внимание в доме привлекала большая библиотека, где хранились тома Гоголя, Белинского, а также «полное издание Шекспира, книг 10-12 в кожаном переплете». Во дворе находились хозяйственные постройки: погреб, помещение для скота (держали лошадь и корову). Был вырыт колодец, вода из которого шла на хозяйственные цели, а питьевую воду привозили на лошади в большой бочке.
      У Михаила Дмитриевича и Александры Александровны родилось 5 сыновей и 3 дочери: Василий, Сергей, Иван, Михаил, Александр, Елена, Лидия и Александра. Растущее семейство требовало постоянной заботы отца и матери. Хочется вспомнить в связи с этим рассказ об услышанном от М.А. Волкова случае, с которым связана история одной фотографии. На ней запечатлены супруги Спирковы: он сидит (по причине болезни ног), а она стоит рядом. Михаил Дмитриевич тогда много выпивал, жена сказала: «Будешь пить – ребят сиротами оставишь». Все. Пить кончил.
      Внимательно изучив дневниковые записи Михаила Дмитриевича, мы обратили внимание на тот факт, что нередко ему по роду своей деятельности приходилось участвовать в банкетах (юбилеи, балы, встречи). Вот, вероятно, где и кроется причина его пьянства. Стоит отметить, что Михаил Дмитриевич никогда не ругался, а его единственное ругательное слово было «пулеватик».
      Большое значение в семье Спирковых придавалось воспитанию и образованию детей. Сначала все обучались в Девятинах, где находилось министерское училище для мальчиков [5] и земская женская школа. Большинство из них продолжили свое образование.
      Василий, Сергей и Иван закончили Александровское техническое училище в г. Череповце. В дневниковых записях Михаил Дмитриевич писал об этом времени так:
     
      Болит буйная головушка,
      Не с похмелья и вина –
      Лежит в сердце заботушка,
      Заботушка, и не одна.
      Старший сын, имя Сереженька,
      В техническом училище,
      В бурном городе Череповце.
     
      На сохранившейся в семейном архиве Волковых фотографии, датированной 1903 годом, Сергей запечатлен с группой сокурсников данного училища. Все они в форме темного цвета. Как пояснил Михаил Алексеевич, «...то ли Халтурин [6], то ли еще кто-то на царя сделал покушение. И после этого была введена черная форма, даже пуговицы были черные».
      Александровское училище готовило хороших специалистов. Впоследствии братья Спирковы занимались строительством мостов, в том числе и железнодорожных.
      Самая старшая из дочерей, Елена, успешно закончив Вытегорскую Николаевскую прогимназию, а затем – с отличием Петрозаводскую гимназию, продолжила обучение в Петербургском медицинском институте. Отметим, что обучалась она на средства земства. На этот факт Елена Михайловна указывает в автобиографии [7]. Свою трудовою деятельность она начала фельдшером в Девятинской больнице. В январе 1928 г. в связи с образованием Ковжинского района, тогда Ленинградской области Лодейнопольского округа, в поселке Анненский Мост, в бывшем доме купца И.М. Тыранова, открылась больница. Первой заведующей этой больницы и единственным врачом в районе стала Елена Михайловна Спиркова [8].
      В воспоминаниях ее сына, A.M. Волкова, подробно описываются те трудности, с которыми она столкнулась на новом месте работы. В то время в больнице не хватало медперсонала, отсутствовало электрическое освещение. Хотя при больнице имелись выездные лошади, но частенько приходилось ходить на вызовы пешком, а ведь радиус обслуживания больницы был в пределах 80 километров. Рассказывали, как однажды Елена Михайловна добиралась к роженице на другую сторону Бурковского озера на лыжах.
      Порядочность Е.М. Спирковой проявлялась всегда: и когда она занимала высокие должности (совмещала работу заведующей райздравом Ковжинского района с главным врачом больницы), и когда строила новую больницу, и когда боролась с эпидемией сыпного тифа в годы войны (в этот край в 1943-1944 годы были сосланы чеченцы) [9]. Безупречный и добросовестный труд заслуженного врача РСФСР Елены Михайловны Спирковой был отмечен различными наградами, самая высокая из которых – орден Ленина (1951 г.).
      Ее муж, Алексей Федорович Волков, выходец из крестьян, также работал в Ковжинской больнице зубным врачом. Умер он в 1942 году. В трудное военное время Елена Михайловна потеряла и сына, Сергея Алексеевича (1925 г.р.), который погиб на фронте [10].
      Благородный труд родителей, их дела и заботы не могли не сказаться на выборе жизненного пути дочери Ольги и сына Михаила, которые приняли от родителей эстафету порядочности и достоинства, верности врачебному долгу, умению творчески работать.
      Особо отметим жизненный путь Михаила Волкова, который в 1944 году прямо со школьной скамьи ушел на фронт. Его военная служба проходила на флоте. В памяти Михаила Алексеевича навсегда запечатлелись страшные картины войны. Уже после победы пришли они в Пиллау (Балтийск). «А там на каждом дереве человек висит, кишки болтаются. А на берег вышли – вонища, кругом трупы. Сказали, что якобы наши расстреляли, но боюсь, что нет. Зачем нашим расстреливать, война уже закончилась. Это сами они тут расстреляли», – рассказал М.А. Волков. Ратный труд старшины первой статьи, гидроакустика Михаила Волкова был отмечен шестью медалями. Окончив в 1957 году Свердловский медицинский институт с отличием, Михаил возвратился в родное село. Он поступил на работу в Ковжинскую больницу, где и проработал хирургом и главным врачом до выхода на пенсию [11]. Труд Михаила Алексеевича отмечен многими правительственными наградами. В 2003 году его имя было вписано в Книгу славы Вологодской области [12].
      Сегодня медицинскую династию, ставшую семейной традицией, продолжает дочь Михаила Алексеевича, которая работает в одной из клиник Санкт-Петербурга.
      Вторая из дочерей Спирковых, Лидия, с отличием закончила Вытегорскую гимназию. В Девятинском школьном музее хранится книга «Избранные сочинения» В.Г. Белинского, которой она в 1913 году была отмечена за «благонравие и отличные успехи в науках». Лидия работала учительницей. Ее муж, Иван Саввич Июдин, был единственным фельдшером во всей округе. Да и каким фельдшером! Он лечил больных, принимал роды, удалял зубы. Жили они в своем доме в центре села Девятины. Детей у них не было. Лидия умерла рано, в 1940-е годы.
      Младшая дочь Спирковых, Александра, была домохозяйкой. Она вышла замуж за Николая Ивановича Пелевина, у которого «одна рука была плохая».
      Он повредил ее, «когда воевал с басмачами». У Пелевиных было две дочери. Елена трагически погибла. А вторая дочь, Нина, в войну пропала без вести. Александра Михайловна умерла в 1941 году.
      Сыновья, Михаил и Александр Спирковы, работали бухгалтерами. Младший из них, Александр, остался жить в родительском доме. К этому времени Михаила Дмитриевича Спиркова уже не стало. Умер он во время операции в 1920 году, похоронен на церковном кладбище. После смерти мужа Александра Александровна, будучи уже в преклонном возрасте, пошла на работу и вместе с сыном Александром трудилась на Кандусском заводе.
      Александр Михайлович Спирков женился на Марии Григорьевне Асонковой. Совместная жизнь их началась с веры в грядущие великие свершения революции. Но, увы, трагического в жизни было немало. По воспоминаниям М.А. Волкова, их раскулачили. Случилось это в 1930-е годы: «Было голодно, и они убили телушку». Несмотря на то, что в семье было трое малолетних детей (Толя, Саша и старшая из них Галя, 1924 г.р.), родителей сослали. Александра – на лесозаготовки (в Вытегорский район), а Марию отправили на принудительные работы в Лутошкино Калининской области. Выброшенным из дома, из семьи, им предстояла новая жизнь. Больше в Девятины они не вернулись. Александру Александровну парализовало, и ее забрала к себе в Анненский Мост дочь Елена Михайловна.
      Дом Спирковых конфисковали и передали под школу. Затем в нем находились детские ясли. В начале 1980-х годов дом сгорел.
      Доступные нам материалы позволяют сделать вывод о том, что важнейшие социальные и культурные процессы, проходившие в стране в конце XIX-XX веке, наложили отпечаток и на историю семьи Спирковых.
     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Левашев Владимир Александрович – действительный статский советник, почетный член губернского попечительства детских приютов. В 1899-1903 гг. был Олонецким губернатором. См.: Олонецкие епархиальные ведомости. – 1900. – №1. – С. 22.
      2 Книга для чтения по географии / Под ред. С.Н. Прасловой. – Вологда, 1993. – С. 57.
      3 Олонецкие епархиальные ведомости. – 1899. – №18. – С. 30 – 31.
      4 21 ноября церковь празднует Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных.
      5 Открытие одноклассного училища в с. Девятины состоялось 2 мая 1871 г. // Олонецкие губернские ведомости. – 1871. – №61. – С. 711.
      6 Халтурин Степан Николаевич (1856 – 1882) – революционер. В 1880 г. совершил неудачное покушение на Александра И, устроив взрыв в Зимнем дворце. Казнен. См.: Пашков Б.Г. Русь-Россия-Российская Империя. – М., 1997. – С. 502.
      7 Автобиография Е.М. Спирковой (рукопись на 4 страницах, фонды Вытегорского краеведческого музея).
      8 Воспоминания М.А. Волкова об истории Ков-жинской больницы, а также о жизненном пути семьи Спирковых-Волковых (рукопись, с. 1, фонды школьного историко-этнографического музея МОУ «Девятинская средняя общеобразовательная школа»).
      9 Там же. – С. 5.
      10 Книга памяти Вологодской области. Вытегорский район. – Вологда, 1995. – С. 446.
      11 Черкасова Г. Наш заслуженный доктор // Красное знамя (Вытегра). – 1995. – № 38.
      12 Книга славы Вологодской области. XXI век. – Череповец, 2003. – С. 55.
     
     
      Владислав Упадышев,
      ученик 11 класса средней общеобразовательной школы №1 г. Вологды.
      Научный руководитель – преподаватель ВГПУ Евгений Романович Дружинин.
     
      ЛЕСОУСТРОИТЕЛЬ. ИСТОРИЯ ПРОФЕССИИ МОЕГО ДЕДА
     
      Мой дед, Александр Андреевич Упадышев, родился в семье тотемского крестьянина. Его отец и дядя делали так называемое французское масло и продавали в Вологде, Москве, Петербурге. Две большие семьи жили вместе, в одном доме. У Александра Андреевича были четыре сестры и брат; в семье дяди тоже было шестеро детей. Работали все от мала до велика. Жили дружно, не бедно, все дети ходили в сельскую школу. Александр Андреевич начал учиться с шести лет. В 1916 году, когда ему было 9 лет, умер от туберкулеза его отец, а в 1920 году – мать, от брюшного тифа. Жили одной семьей у дяди. Старшая сестра, Софья Андреевна, окончила Тотемскую гимназию и всю жизнь проработала учителем в г. Никольске, куда переехала с мужем, Николаем Сергеевичем Кашиным, из Тотьмы. А дед закончил в 1924 году Тотемскую трудовую школу II ступени и, избрав для себя профессию на всю жизнь, поступил в Тотемскую лесную школу Главпрофобра, как тогда она называлась.
      Это учебное заведение имело давние традиции. О качестве подготовки учащихся в школе говорит не только большое количество изучаемых дисциплин – от ботаники, математики, русского языка до проектирования и строительства зданий, технологии смолокурения, производства скипидара, канифоли, дегтя, древесного угля и т.п. знаний, имеющих практическое значение, но и то, что в числе прочих выпускных испытаний учащиеся «проводили съемочные работы на местности астролябиями с трубой и диоптрами (пантометром, эккером, мензулой с кипрегелем) и нивелиром...». Конкурс для поступления был всегда около 3-х человек на место, отбирались наиболее грамотные юноши 16-20 лет.
      К 1924 году, когда мой дед, тогда 17-летний юноша, поступил в лесную школу, все эти традиции были свежи. Дед, по словам отца, с удовольствием вспоминал о двух годах, проведенных в школе, об умных, квалифицированных педагогах, поддерживавших высокий культурный и интеллектуальный дух в коллективе. Дед мой с детства играл на баяне и в лесной школе участвовал в оркестре народных инструментов, существовавшем в школе уже в 1913 году, любил гимнастику, а большим оборотам на перекладине (т.н. «солнцу») его научил один из педагогов.
      Знания и навыки, полученные в школе и усовершенствованные в общении с такими специалистами, как А.Н. Царевский, СВ. Розовский, и многими другими носителями живых традиций «лесной гвардии» XIX века, позволили моему деду обеспечить высокий профессиональный уровень в течение всей его деятельной жизни.
      По окончании лесной школы дед работал два года помощником таксатора в Тотьме, с 1928 по 1933 год – в Вологодском лесоустройстве в должности таксатора. Об этом времени дед вспоминал как о самом трудном и интересном в его жизни. Молодость, постижение тонкостей профессии, общение с корифеями лесоустройства – так выросло целое поколение вологодских лесоустроителей Н.А. Фирсонов, Н.А. Шишкин, Н.Н. Шалаевский, В.В. Пулькин и многие другие, кто на десятилетия обеспечил очень высокий уровень лесоустройства Севера и чьим трудом к 1957 году впервые были устроены все леса Вологодской области.
      С 1933 по 1935 год дедушка работал в лесах Крыма, а по завершении их лесоустройства вернулся в Вологду, где стал работать в конторе «Росорглес», под руководством СВ. Розовского. Эта организация специализировалась на устройстве лесов в заповедниках – от Кавказа до Белого моря и от Сихотэ-Алиня до Белоруссии. Здесь требования к лесоустройству были выше, чем в обычных лесах. С лесоустроителями работали охотоведы, ботаники, зоологи, энтомологи. Площади заповедников были весьма обширны, располагаясь в нетронутых, «заповедных» уголках. Зачастую даже охотничьих избушек на сотни километров не встретишь, ни тропинок, ни тем более дорог, ни жилья, где можно было бы устроить базовый лагерь.
      В 1944 году правительственной телеграммой, которая сохранилась в архиве деда, его срочно отправили на должность главного лесничего в Крымский государственный заповедник, только что освобожденный от фашистов. По-видимому, решено было использовать его доскональное знание лесов Крыма. В заповеднике решались вопросы восстановления горных лесов, облесения яйлы – горных лугов и пастбищ, на которых вместе с редколесьем исчезал травяной покров, восстановления буковых лесов южных склонов, хищнически вырубавшихся оккупантами, и эндемика – крымской сосны, растущей на северных склонах гор полуострова.
      Пять лет было отдано заповеднику, в Крыму у деда родился третий сын – мой отец. Лишь недавно от Л.Н. Беляева мы узнали, что обстановка в Крыму после войны отчасти напоминала нынешнюю Чечню депортированные крымские татары нелегально возвращались и скрывались в горах и лесах, в том числе и в заповеднике. Еще в 1933 – 1935 годах у деда было много знакомых и друзей в татарских горных селах, и о нем шла добрая молва. Местные жители передавали ему, что много раз его держали на мушке, но узнавали – и не стреляли. О партизанских и немецких минах, на которых подрывались и животные и люди, неразорвавшихся снарядах, оружии и других последствиях войны дед говорил, а вот о риске быть застреленным татарами в семье никогда даже не упоминал.
      В 1949 году дед вернулся в «Росорглес», принял руководство у СВ. Розовского, а в 1953 году контора в виде 4-й экспедиции вошла в состав Северного лесоустроительного предприятия, а дед продолжал руководить этим коллективом. С этого времени происходит смена поколений – приходят молодые специалисты, выпускники Ленинградской лесотехнической академии им. СМ. Кирова. Одним из этой группы молодых, талантливых инженеров и был Лев Николаевич Беляев, потомственный лесовод в третьем поколении.
      Дедушка и Лев Николаевич Беляев работали вместе до 1965 года, когда Льва Николаевича назначили начальником отдела, а вскоре (1969 год) главным лесничим управления лесного хозяйства Вологодской области, а деда в 1967 году с почетом проводили на заслуженный отдых (он умер 31 декабря 1981 года, за 4 года до моего рождения).
      У Льва Николаевича начались иные заботы. Люди, знающие его как главного лесничего области, говорят, что вологодские леса в течение 25 лет были под охраной мудрого и заботливого хозяина.
     
     
      ОБРЯДЫ И ТРАДИЦИИ
     
     
      Юлия Логинова,
      ученица 10 класса Пяжелской средней общеобразовательной школы Бабаевского района.
      Научные руководители – учитель русского языка и литературы Наталья Викторовна Куимова, директор Бабаевского ЦТНК Алексей Валерьевич Кукушкин.
     
      РОДИЛЬНЫЙ ОБРЯД ПЯЖОЗЕРСКИХ ВЕПСОВ (БАБАЕВСКИЙ РАЙОН ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ)
     
      В традиционной культуре большое значение уделялось переломным моментам в жизни человека: рождению, свадьбе, смерти. Это связано как с мировоззренческими представлениями наших предков, так и с заботой о психическом и физическом здоровье человека. В жизни человека с этими тремя наиболее важными жизненными моментами связано большое количество примет, обрядовых действий.
      Во все времена родильный обряд являлся одним из ключевых в семейно-бытовом обрядовом комплексе. У вепсов, как и у многих других народов, в основе родильной обрядности лежали представления о необходимости защиты новорожденного и роженицы от «сглаза», порчи и злых духов, желание привить ребенку положительные качества, обеспечить благополучие в будущем, приобщить его к коллективу родственников.
     
      Дородовой период
      В предродильной обрядности у вепсов главенствует идея охраны плода от невидимых существ (духов), которые в случае несоблюдения беременной женщиной принятых правил поведения и нарушения запретов могли неблагоприятно повлиять на здоровье и внешний вид будущего ребенка.
      Запреты для беременной женщины:
      1. Запрет посещения беременными женщинами кладбища и похорон. Вспоминает А.Г. Медникова: «Запреты были очень строгие. Если близкий умер, то провожать ходили, но гроба сторонились. Бабушке моей, наверно, сто лет было, так она говорила: «А тебе, матушка, нечего у гроба делать, дитя надо беречь». А если мать или отец помирали, то покойнику обязательно закрывали лицо, и только тогда беременная могла посидеть возле него. Помню, я еще девчонкой была, так одна беременная даже причитала: мать ее умерла».
      Вспоминает А.С. Фотина: «Да, говорили старухи: «Баба беременная – смерть на вороту». Должны оберегать себя и ребенка».
      При выносе покойника беременной следовало выйти заранее из избы, а при встрече с погребальной процессией нельзя было пересекать ей путь, иначе роды будут тяжелыми, и ребенок поперек будет выходить.
      2. По словам А.Г. Поликарповой, беременная должна была ходить в туалет мочиться только в одно место: «Мама меня учила: «Знай, девка, место постоянное...». А почему, не говорила».
      3. Также беременная не должна была есть стоя: ребенок будет неспокойный.
      4. Запрет присутствия при убое скота. «Я уходила не просто из дому, а даже в другую деревню. Даже если барана резали, отец мне говорил: «Ты, Настя, уходи, береги себя...»«, – вспоминает А.Г. Медникова.
      5. Запрещалось смотреть на огонь. «Не разрешалось беременной стоять около топившейся русской печи, нельзя смотреть на огонь, «иначе ребенок будет с красным лицом». Если в огонь бросали зубчики чеснока, тогда женщина была защищена», – говорит М.Г. Тришкин.
      Определение пола будущего ребенка:
      1. Появление девочки ждали по широкому, тупому животу и полному лицу беременной.
      2. Мальчики рождались, если у женщины был острый живот и острые глаза.
      Количество детей в семьях
      Рождению мальчиков радовались больше, что, видимо, было связано с тем, что прежде на «женскую душу не полагался земельный надел». Сыновей ждали больше. «Испокон веку мужика больше ценили. Тетка Анна Семенова в нашей деревне родила 8 девок, а последний девятый был парень, все парня ждали», – рассказывает Н. П. Быстрова. Но и рождение дочери, особенно первой, не очень огорчало – «своя нянька растет».
      Семьи большие были, по 8-12 человек детей, но многие умирали. Вспоминает Г.Е. Семенова: «У одних, помню, 18 робят было, да не все выжили...».

К титульной странице
Вперед
Назад