Известия ВОИСК 9 выпуск. Вологодское общество изучения северного края(5)

      В имении Старина, принадлежащем Полянскому, было 230 десятин земли. Севооборот - семипольный. Управлял имением сам владелец. Рядом с деревней Старина Ф.Н. Полянский выстроил усадьбу и назвал ее "Новая деревня", наперекор Старине. В новом названии отражено время возникновения деревни: Новая - вновь, недавно освоенная. Так и назвали крестьяне свое селение. Было в нем 22 двора с 27 жилыми строениями, в которых проживали 50 человек - 28 мужчин и 22 женщины.
      Этому новшеству воспротивился местный священник. "Старина останется Стариной, как записано в церковных книгах", - уперся служитель местной церкви и отказался вносить изменения в церковные книги. Тогда Полянский собрал жителей деревни и спросил, как они считают лучше назвать свою деревню. Долго думали мужики. Не хотелось им и против церковных законов идти, и барина нельзя обидеть. Как-никак на его земле работали, ею кормились. С общего согласия решили назвать селение "Новая Старина". Так и дошло это странное название до нашего времени7. По воспоминаниям А.Н. Афанасьевой, дочка Полянского Анна Федоровна работала в колхозе бухгалтером, была эвакуирована из Ленинграда. После войны уехала и больше не приезжала8. Внуки Полянских учились в Верхне-Чужбойском училище имени Владимирских. Об этом свидетельствуют личная карточка Леонида Александровича Полянского и свидетельство Романа Александровича Полянского. Полянские были людьми грамотными и представляли, чем им грозит будущее. Поэтому они уехали в Петроград, оставив усадьбу, и больше не возвращались.
      С 1614 года земли в волости раздавались новгородским помещикам. Около Чужбойского погоста, в местечке Каменник, жил белозерский землевладелец - дворянин Виктор Александрович Владимирский. Он долгое время являлся издателем Санкт-Петербургской газеты "Петербургский листок" и владел домом в Санкт-Петербурге, в Конногвардейском переулке, 6. Умер 18 мая 1877 года. Его жена Ольга Васильевна занималась воспитанием детей, писала стихи. Умерла 10 апреля 1880 года. Похоронена на Чужбойском кладбище.
      Сын Александр Викторович был в 1905-1915 годах предводителем Белозерского уездного дворянства. Отличался он музыкальностью, артистичностью, был влюбчив. Женился на женщине с ребенком (немке?). Имел незаконных сыновей Василия и Александра. Вероятно, Александр Владимирский усыновил их по настоянию родителей. Оба сына проживали в доме Владимирских в Санкт-Петербурге.
      Александр Александрович Владимирский (сын Александра Викторовича и прачки) усыновлен отцом. Как дворянин из Санкт-Петербурга советской властью был выслан на восток.
      Василий Кириллович Покровский (1897-1943) - сын Александра Викторовича и крестьянки из деревни Конино Александры Александровны Кукушкиной (1865-1965) (похоронена в Санкт-Петербурге, Большое Охтинское кладбище, Ангарская дорожка). Отчество имеет по имени брата матери. Для Александры и сына А.В. Владимирский построил дом в деревне Покровское, фамилия сыну и его матери дана по названию деревни. Получил образование электрика, но после революции долго не мог работать по специальности из-за того, что был дворянином. Был женат на Зинаиде Федоровне (1890-1952). Похоронена она рядом с мужем.
      Имели двух сыновей. Старший Александр умер в младенческом возрасте, младшего звали Владимир. Сам Василий Кириллович Покровский умер в блокаду от истощения и голодного поноса в Максимилиановской больнице Ленинграда в 1943 году. Владимир Васильевич Покровский (21.07.1917 - 22.07.1992) до 1961 года жил в доме Владимирских, в коммунальной квартире в Ленинграде. Был женат на Екатерине Васильевне Слепневой. Имел двоих детей: дочь Ларису Владимировну Кованцеву (Покровскую) (1947 года рождения) и сына Владимира Владимировича Покровского. Сам Владимир Васильевич работал на заводе им. Козицкого с 17 лет, закончил институт связи имени Бонч-Бруевича, был начальником лаборатории.
      Внук его - Антон Николаевич Кованцев (1972 года рождения) - проживает сейчас в Санкт-Петербурге. Внучка - Анна Владимировна Покровская (1982 года рождения).
      По воспоминаниям Н.И. Юргенсона - жителя села Борисово, отец которого был садовником - поместье Владимирских состояло из трех домов - двух двухэтажных и одного одноэтажного для рабочих. В поместье имелись кирпичная баня, прачечная, двор каменный, свинарник, птичник (здание длиной 50 м), в котором держали гусей, уток, индюков. Площадка для птиц была обнесена сеткой. Семья Владимирских занималась конным спортом, был у них манеж для лошадей9. Из воспоминаний Н.М. Спиридонова, отец которого был зажиточным крестьянином и оказывал транспортные услуги: "И вот глубокой осенью, когда уже урожай собран, ягоды набраны, мой отец на двух лошадях на тарантасе возил их до станции Заборье через плеса"10.
      В усадьбе Владимирских было две конюшни: одна - для выездных, а другая - для рабочих лошадей. За домом находились плотина, бассейн, пруд. Кроме животноводства, хозяева занимались растениеводством. Они имели три оранжереи со стеклянными крышами. Одна была расположена к востоку от дома. В ней выращивали цитрусовые деревья, два дерева персиков и две сливы. Николай Иванович вспоминает: "Плоды сливы были размером с куриное яйцо, а мякоть сочная, желтая". Во второй оранжерее было очень много цветов, даже стояли пальмы высотой до трех метров, в третьей выращивалась рассада. Кроме оранжерей, было большое тепличное хозяйство, огород, много парников. Земля была черная, плодородная. Управляющий заведовал как земледелием, так и животноводством. Звали в народе его просто Толя.
      В границах усадьбы Каменник протекал Курьяновский ручей, через который был построен мост, окрашенный в красный цвет. Место это любили хозяева за его красоту и необычность для наших краев. Здесь был искусственный водопад, а у моста был построен двухэтажный сказочный домик. В имении находилась очень красивая роща, где любила гулять жена Виктора Александровича Ольга Васильевна. Позднее эту рощу стали называть "Ольгиной рощей". К реке Суде спускалась дорожка, вдоль которой были посажены березки, которые сохранились и до наших дней11.
      В центре жилого дома Владимирских находился зал, где стояли мягкие кресла на пружинах, обтянутые розовым материалом. Кресла располагались полукругом вокруг стола. В зале стоял рояль. Во всем доме паркетные полы. Краски такие, что через 50 лет цвет их не изменился, и после развала усадьбы ребята из досок делали лыжи. На втором этаже с западной стороны располагались две комнаты. Между ними было восьмигранное помещение, куда вела лестница. С северной стороны пристроена веранда из разноцветного стекла. С южной стороны был парадный вход. Все поместье oxраняла большая и грозная собака по прозвищу Лева. Жила она в маленьком домике величиной с комод. Все дворняжки ее сторонились12.
      В.А. Владимирский имел 5157 десятин земли в уезде и 1502 - на Суде. Ему принадлежали крестьяне тех деревень. Так как крестьяне имели мало земли, они арендовали ее "исполу": после получения урожая половину отдавали барину.
      Владимирским также принадлежал Каменский бор, он был ухоженным, в нем было много грибов. Крестьянам разрешалось ходить за грибами. Спилили бор в 1936 году. Владимирские отличались большой благотворительностью в отношении местного населения. Елизавета Петровна многих сама лечила, снабжала лекарствами, давала много полезных советов. Доброжелательно к местным жителям относился и Александр Викторович, более того, некоторым из них он помогал и материально - в приобретении, например, скота, инвентаря.
      Однажды, когда местные крестьяне стали высказывать недовольство относительно некоторых порядков, имевших место в то время, узнал об этом хозяин. И вот как-то в воскресенье пригласил всех желающих прийти к нему в усадьбу. Усадил их в кружок и говорит: "Скажите-ка вы, братцы, чем же это я прогневил вас? Почему это вы мной недовольны? Или я обижал вас чем, или не помогал никому из вас? Что же вы молчите? Не бойтесь, ежели что не так, притеснять не стану". Тут самый смелый из мужичков пожаловался, что обижает их управляющий имением Анатолий Ефимов. Не дает он крестьянам рубить подсек, чтобы потом по огнищу сеять жито. А иначе им, крестьянам, хлеба на житье не хватит, а не то, что на продажу. Решение своего управляющего Александр Викторович тут же отменил, причем без всяких бумаг и протоколов. Мужики же, довольные таким решением, разошлись по домам.
      Очень характерен для Александра Викторовича и такой случай. В 1905 году 12 выпускников Борисовской двухклассной школы решили продолжить учение в Череповецкой учительской семинарии. Но денег на проезд до города у многих не было. Узнав об этом, учащийся Череповецкой семинарии Василий Иванович Суханов, который, кстати, помогал ребятам подготовиться для поступления в семинарию, посоветовал им сходить в Каменник к тамошнему барину. Он, мол, всем жаждущим получить знания непременно помогает. Пришли ребятишки в усадьбу, вызвали на улицу (через прислугу) барина. Вышел он на балкон и спрашивает:
      - Зачем пожаловали, ребятки? Какая нужда у вас до меня есть?
      - Учиться хотим, барин, а денег, чтобы добраться до города и жить там, не имеется. Такие вот дела наши. Не окажете ли нам содействие в нашей просьбе?
      - Похвально, отроки, похвально. Подождите здесь меня минуточку, не уходите, скоро вернусь.
      И верно, через некоторое время вышел Александр Викторович к ребятам на улицу и каждому из них дал по 5 рублей золотом. Деньги по тем временам немалые, если учесть, что килограмм мяса свежего стоил в то время 27 копеек, а годовой удой от коровы оценивался в 20 рублей. На прощание же Александр Викторович сказал: "Учитесь, ребятки, и помните, что ученье - свет, а неученье - тьма"13.
      Как уже упоминалось, с конца XV века известен Верхне-Чужбойский погост. Две его каменные церкви построены в 1770 и 1799 годы. Строились они на средства дворян Владимирских. Летняя церковь, которая расположена ближе к речке, - во имя Пресвятой Богородицы, зимняя - во имя Святителя Николая. В настоящее время она реставрируется.
      В церкви собирались люди со всей округи. Для них в большом котле готовили бесплатный обед. При церкви детей учили Закону Божьему. Бедным ребятишкам к праздникам готовили подарки.
      В церкви была трехъярусная звонница. Церковные колокола по праздникам слышала вся округа. Вблизи церкви, на речке Чужбойке, была так называемая "Иорданка". Это крытое помещеньице над протоком воды. В Крещение туда опускали крест - святили воду. Затем святую воду брали прихожане, умывались ею, освящали свои избы, скот. "Иорданка" считалась святым местом.
      Последним священником Верхне-Чужбойской церкви был Иван Григорьевич Григорьев. Его внук Юрий Иванович Аполлонов вспоминает, что дед родился в деревне Губино, что была расположена на реке Суде, в нескольких километрах выше Борисова. Учился он в Борисовской школе, затем, вероятно, в Череповецком духовном училище. Был направлен на службу в нашу церковь. Здесь еще были церковные служители, но они позднее уехали. Иван Григорьевич остался один. Куда ему было бежать? Ведь он местный. Его дом стоял на противоположном берегу реки Чужбойки. Был у него единственный сын, которому дали педагогическое образование. Сына заставили отречься от своего отца, и он никогда не приезжал в новостаринский край. Дальнейшая судьба его неизвестна14.
      В церкви службы проходили по воскресеньям и по праздникам. Приходили крестьяне из дальних деревень, ночевали у местных жителей. Строго соблюдали посты.
      Недалеко от церкви, на горе, жил поп Михаил. После его смерти гору называют Попово. Это название употребляем мы и сейчас. У попа была породистая лошадь. За участие ее в соревнованиях была дана грамота. Уже в пожилом возрасте Михаил занимался плетением корзин15.
      По воспоминаниям К.А. Петрушковой, ее отец Александр Никанович Никанов был старостой церкви. Умер в начале 30-х годов. "Престольным праздником считались Посева, что 8 июля"16, - вспоминает Кристина Александровна. Этот праздник не повсеместный. В церковных календарях его не отмечают, а в Верхне-Чужбойском погосте всегда празднуют Посеву. Почему Посева? Да потому, что у людей все было посеяно, посажено. В праздник служба проходила на реке, и всегда в этот день почему-то шел дождь. По всему Чужбойскому приходу собирали хлеб, сущик (снеток), кормили крещеных. На берегу реки накрывали длинные столы. В местечко "Иорданка" опускали кресты. Много людей в этот день купались. Из дому приходили с иконами, обходили с ними церковь. С иконой Николы, которая была размером 1x1,5 м заходили в каждую избу, где священник "служебновал". Обходили всю округу: Шарапово, Неверово, Костеньково, Аганино, Шома, Новая деревня, Выта, Ивановское, Никаново, Васютино, Харино. Строившиеся избы обносили иконой Посева (изображение Божьей Матери). Даже там, где еще не жили, а только строили дома, проводили службу17.
      На праздники пекли пироги, готовились праздничные обеды, варили пиво из ячменного или ржаного солода до 2-3 ушатов (6-9 ведер). Девушки под гармошку пели частушки, а парни плясали. Вместе парами танцевали кадриль, ланчик.
      Влияние церкви на жизнь крестьян было значительным. С церкви и священника начиналась их жизнь, с ними она и заканчивалась. В церкви крестили, женили, хоронили, служили молебны. Туда "относили" свои грехи, веря в рай и ад после смерти. Церковная служба в ярко освещенном свечами храме была для них каким-то светлым пятном в их трудовой, беспросветной и полуголодной жизни. Церковь была единственным общественным местом, а священник был почти единственным по-настоящему грамотным человеком.
      По воспоминаниям Ю.И. Аполлонова: "Трагична судьба моего деда - последнего священника Верхне-Чужбойской церкви - Ивана Григорьевича Григорьева. Его в сентябре 1937 года арестовали и увезли в Ленинград. Здесь НКВД (Наркоматом внутренних дел) он был, как и большинство священнослужителей того времени, приговорен к расстрелу. Расстреляли его в подвале "Белого дома", что на Литейном проспекте, 6. Затем всех расстрелянных увозили в Левашевскую пустошь"18. Что же это за земля - Левашево - Царство мертвых, кладбище расстрелянных властью? Начиная с 1937 года, этот могильник в Ленинграде был главным и самым большим. На бывшей пустоши, где закапывали расстрелянных, не делали холмиков. Впоследствии там вырос строевой лес. При входе установлены два креста - православный и католический. Весной 1993 года на кладбище был установлен колокол, он занял свое место на звоннице, и звучит колокольный звон в тиши леса. Левашево ныне признано мемориальным кладбищем. Список имен тех, кто захоронен там, подготовлен сотрудниками управления Комитета госбезопасности по Ленинградской области. В этом списке есть фамилия последнего священника Верхне-Чужбойской церкви - Ивана Григорьевича Григорьева:
      " № 5895 - Григорьев Иван Григорьевич, 1875 года рождения, уроженец деревни Губино Борисово-Судского района Ленинградской области, русский, беспартийный, священник, проживал в деревне Стан Борисово Судского района. Приговор приведен в исполнение в сентябре 1937 года"19.
      Из воспоминаний Александры Федоровны Аполлоновой, у которой жена Ивана Григорьевича - матушка Матрена - часто бывала в гостях: "Матрена была дочкой попа. Отец ее был богатый. Сама она была высокая, статная, дородная женщина. В молодости она вставала возле зеркала и себе говорила: "Какая чудная красавица!" А отец ей: "Я тебе покажу - красавица, сейчас ремня дам". После того как мужа забрали, она осталась одна. Все свои вещи продала понемногу. Раз отец ее был богатый, то были у нее красивые платки, платья. Она любила ходить в гости. Бывало, ей говорят: "Ты же попадья, тебе в пост есть нельзя". А она: "Дома не поем, в людях не поем, так вообще не попробую". Хозяйства она не держала. Одна матушка Матрена прожила недолго, заболела и в январе 1942 года умерла. Были сильные морозы, даже землю для могилы невозможно было раздолбить. Похоронена она в лаптях и прикрыта какой-то рогожкой. Весной женщины пошли рубить жерди. Снег уже сошел, и земля расползлась. Гроб был на виду. Женщины наносили земли, сделали могилку. Летом коровы все могилы разроют, а ее могилку не трогают. Вероятно, оттого, что гроб был неглубоко в земле и от него исходил запах20.
      После 1937 года в церкви служб уже не было. Постепенно церковную утварь растаскивали. Иконы жгли, но некоторые верующие припрятали иконы, икону с изображением Николая Чудотворца прятали в муке.
      Во время войны из Вытегры были привезены заключенные - здоровые мужики, чтобы снимать с церкви колокола. На постой их отправили к моей бабушке - Иде Алексеевне Папиевой. Как она их кляла, ругала, говорила: "Это большой грех - снимать церковные колокола". Но ничего не поделаешь. Ф.В. Папиев вспоминает: "Вероятно, заключенным обещали уменьшить срок. Один мальчишка даже сосчитал, что заключенный съел 18 яиц, чтобы быть сильным. С помощью аркана заключенные забрались на купола. Колокола упали вниз, а один даже отколол кусок от паперти. Сильно переживали жители деревни, крестились женщины и старухи. А одна (Валя Аникина) даже упала в обморок. Но что люди могли сделать, раз шла война, и колокола потребовались для выплавки оружия22.
      В 1866 году было построено Верхне-Чужбойское училище, это первая школа в Судском крае. Построил эту школу белозерский землевладелец - дворянин Виктор Александрович Владимирский. Попечителем школы состоял мировой судья Александр Викторович Владимирский - сын Виктора Александровича. Школа находилась в 135 верстах от города Белозерска, в селе Чужбое Верхне-Чужбойского прихода Борисовской волости. Училище состояло из двух комнат: классной и комнаты учительницы. Наибольшее число учеников, которое было в классе, - 45, классное помещение не было вполне удобным: в нем было тесно, душно и мало света, так как было рассчитано на 30 учеников. Приюта в школе не имелось. Законоучителем состоял священник Верхне-Чужбойской церкви А.И. Муравьев, имел 4 урока в неделю, вознаграждение получал 50 рублей в год. В период с 1884 по 1885 год в училище насчитывалось 39 учеников, мальчиков - 26, девочек - 13. Учащиеся были из селений Борисовской и Киинской волостей. 8 учащихся проживали на квартирах или в келье при церкви. Все учащиеся - православного вероисповедания, принадлежали к сословиям: дворян - 2, мещан - 7, крестьян - 29, разночинцев - 1. Училище разделялось на 3 отделения, учение продолжалось 3 года. При училище была библиотека. Первой учительницей была Мария Николаевна Якшина из Белозерска, имевшая 21 год от роду и стаж работы 4 года. Получала 200 рублей в год.
      В 1916 году Владимирские уехали, оставив управляющего, но он "смылся". В имении Каменник с 1918 по 1924 год, в бывшей усадьбе Владимирских, функционировало сельскохозяйственное училище, директором которого был Кирилл Васильевич Черемхин, а учителем - Василий Иванович Кукушкин. Мы познакомились с дальнейшей судьбой усадьбы - одно из зданий было перевезено в Борисово, на Хвалевскую, и отдано под мастерские в школу, сейчас оно разобрано. Свинарник из усадьбы был также перевезен в Борисово. Основное здание, в котором сначала размещалось сельхозучилище, затем коммуна, позднее начальная школа, в 1946 году сгорело. От имения остался один каменный скотный двор. Лишь березовая аллея свидетельствует о былой красоте Каменника.
      В 1930-е годы на месте бывшей усадьбы Владимирских образовалась коммуна "Ленинизм". О ней нам рассказала А.Н. Афанасьева. Коммуна состояла из усадьбы Каменник, Хвалевской, Ширяевской, Карасова. В Карасове находилось правление. Председателем был Николай Тубарев из Борисова. Александра Никитична рассказывает: "Коммуне принадлежали все барские поля. Для обработки земли государство выделило два маленьких трактора. В птичнике держали овец и куриц. Мать Анны ухаживала за курицами. На мельнице производили муку и крупы. На пекарне изготовляли хлеб, питались 3 раза в общей столовой. Кухарки варили и первое, и второе. Огромные кастрюли ставили на стол, смастеренный из грифельных досок. Супы, каши, караваи ели вдоволь, молока давали по 1 стакану. Дети ходили в Конинскую школу (начальное образование), а кто постарше - на Хвалевскую (7 класс). На работу всех назначал комендант. Люди, конечно, были довольны, но недолго. При коммуне жили около двух лет, постепенно молоко стали сдавать государству, в столовой давали обрат, хлеб стали печь из туранды - это остатки, которые использовали для приготовления растительного масла. Когда коммуна распалась, члены ее остались в колхозе, они жили в барских домах23.
      В 1930-е годы создаются колхозы. На территории нынешнего сельсовета перед Великой Отечественной войной их было 20. В начале 1930-х годов техникой их снабжала МТС, обслуживающая всю северо-западную часть бывшего Борисово-Судского района. Механизаторов становилось все больше. В 1959 году мелкие колхозы были объединены в один колхоз "Россия".
      В 1941 году в Новой Старине открыли семилетку. Она разместилась в одной из церквей. Построили второй этаж, сделали потолок, лестницу, стены в классах старого здания разобрали и сняли решетки с окон. Первым директором был Кирилл Фадеевич Леонтьев. В войну школа переживала большие материальные трудности: ученики сами заготовляли и пилили дрова, писали на старых книгах. Из ненужных страниц старых книг и газет изготовлялись наглядные пособия для уроков. Чернила делали из свеклы, вместо мела использовали известняк, учебник был один на пять человек, ручками служили палочки из веток малины.
      В ноябре 1941 года на территорию сельсовета приехали военные. Здесь был их последний привал и отдых перед фронтом. Кроме того, здесь располагалась воинская часть по снабжению и перевозке продуктов на Северо-Западный фронт, в Ленинград. Все квартиры местных жителей были заняты военными. Классы после уроков тоже занимали солдаты.
      В другой церкви размещался склад оружия и боеприпасов24. Это здание церкви, начиная с 1994 года, восстанавливается. Здесь теперь храм Святителя Николая Чудотворца. Реставрацией храма руководит муниципальное учреждение "Ангел" администрации Новостаринского сельсовета. В храме построили новую колокольню, установлен крест ручной работы. 28 сентября 1995 года он вновь воздвигнут и освящен. Заново переделан купол, с внешней стороны храма обновили штукатурку. Изготавливается иконостас25.
      В сентябре 1996 года была открыта воскресная школа для сельчан. Конечно, она не заменила общеобразовательную, но и сугубо воскресной школу назвать нельзя: ее двери были открыты для ребят на протяжении всей недели. Здесь изучался Закон Божий, церковнославянский язык, азы церковного пения, литература, занимались трудом, рисованием, учились владеть некоторыми русскими ремеслами. Преподавали в школе супруги Боевы - Наталия Николаевна и Евгений Павлович, сейчас они уехали и школа закрыта.
      Первая служба в храме Николая Чудотворца была проведена 21 июля 1996 года, в праздник иконы Казанской Божьей Матери.
      12 ноября 1995 года отец Алексей, получивший благословение благочинного отца Александра из города Устюжны, провел крещение 17 человек, в основном в возрасте от 10 до 15 лет. Крещение происходило в молельной комнате (при воскресной школе) в присутствии многих людей, и верующих, и неверующих, поскольку обряд не совершался в этой местности, пожалуй, более полувека. Затем отец Алексей благословил всех присутствующих, пожелал им мира и благополучия26. Сейчас о. Алексей посещает Новую Старину почти во все праздники. Он проводит не только отдельные православные обряды, но и полные церковные службы. Уже более 200 человек, причем из соседних деревень, тоже приняли таинство крещения.
      В бывшей помещичьей усадьбе Ф.Н. Полянского теперь расположен Дом народного творчества, там работают кружки. Жизнь не остановилась.

      Сергей Поземов
      ученик 10 класса Шуйской средней общеобразовательной школы Междуреченского района.
      Научный руководитель - учитель истории Любовь Сергеевна Зайцева
      История деревни Воинское Междуреченского района
      Деревни вологодские - это памятник мужицкому гению, увы, поруганному и утраченному нами за годы исторического беспамятства и нравственного раздора. А нам надо поднять свое утраченное достоинство, сохранить и возродить свои деревенские корни.
      Почему у нас сложилось пренебрежительное отношение к деревне? Почему на протяжении веков она оставалась многострадальной кормилицей, источником средств для города? Почему над ней надругались, а потом забыли? На эти вопросы я старался найти ответ, работая над историей деревни Воинское.
      Существует легенда, что деревня Воинское возникла в XVII веке, в период польско-литовской интервенции. "После отступления польско-литовского гетмана Ходкевича многие из его войска разбежались и пополнили шайки грабителей, которые проникали в самые укромные места. На левом берегу реки Сухоны имеется приток - речушка Войка. По местному преданию, здесь произошло сражение местных крестьян с польскими панами. Крестьяне были разбиты и вынуждены были скрываться. Они бежали за болото и основали там поселение - деревню Воинское в двух км от реки Сухоны. После этого приток Сухоны стали называть речкой Войкой, а деревню - Воинское, от слова "воевать" ..." (записано со слов Е.И. Зайцевой).
      Многое в легенде кажется правдоподобным. Известно, что поляки действительно были в нашем крае, разоряли деревни и села. Прийти в Междуречье они могли только водным путем - по реке Сухоне. По-видимому, чтобы не допустить их в Шуйское (оно возникло в XIII веке), крестьяне решили встретить врага на подступах к нему. Но крестьяне, как известно, не имели ни хорошего вооружения, ни опыта боевых действий, и поэтому были разбиты и вынуждены бежать за болото.
      Жители деревни рассказывали, что и дальше Воинского были деревни (Пустые Горушки), но, по-видимому, в условиях спокойного времени жители перемещались ближе к центру. Если не укрываться от врага, то зачем бы основывать деревню в двух километрах от полноводной реки Сухоны, за болотом, в лесу, где нет даже ручья?
      В книге П.А. Колесникова "Родословие вологодской деревни" Воинское входит в список деревень, письменных упоминаний о которых до середины XVIII века не имелось. С этого времени до начала XX века о деревне ничего не известно. Это характерный пробел в истории русских деревень, Известно, что "по переписи населенных мест Тотемского уезда за 1859 год в деревне было 13 дворов, 41 житель мужского пола и 45 - женского".
      Деревни редко были крупными: обычно 13-15 дворов. Помещичьего землевладения у нас не было, вероятно, крестьяне были черносошными, что характерно для Русского Севера.
      Из опросов местных жителей стало известно, что наши земляки принимали участие и в русско-японской войне. Во время войны, в 1904 году, флагманский корабль "Петропавловск" подорвался на мине и пошел ко дну. Погибли адмирал С.О. Макаров, художник В.В. Верещагин, большинство матросов и офицеров корабля. Среди матросов этого корабля был житель деревни Воинское по фамилии Солнцев. Ему удалось спастись.
      По воспоминаниям старожилов, в 1920-1930 годы в деревне насчитывалось 30 домов, домохозяев было больше, так как в одном доме жила не одна семья. Удаленность деревни от Шуйского, отсутствие дороги (в деревню попадали по деревянному настилу, уложенному по болоту) позволили ей спокойно пережить исторические события начала XX века.
      Из воспоминаний А.А. Солнцевой (1917 года рождения): "Деревенские избы почти все были прочные, просторные, светлые. Много двухэтажных домов. Хозяйство вели единолично, но жили мирно, конфликтов не было, была развита взаимопомощь. Если кто-то приобретал необходимую вещь, например, плуг, охотно делился ею в страдную пору. Деревня ни в чем не нуждалась, все производили сами, покупали только соль, сахар, некоторые промышленные товары. В большинстве хозяйств было по одной-две лошади, по две-три коровы, стадо овец (не считали), куры, козы, некоторые держали пчел, получали мед. Основные продукты: хлеб, мясо, молоко, масло производили сами. Выращивали картофель, пшеницу, рожь, ячмень, капусту, морковь, брюкву. Занимались льноводством. Жили в деревне плохо только "лени" (ленивые), а таких в деревне было немного. Семьи были многодетные (в семье Шатуновых, к примеру, было семеро детей), все трудились.
      Установление Советской власти в деревне не вызвало особых изменений. Родители рассказывали, что во время Гражданской войны в деревню приходили войска (предположительно, красные). Это сопровождалось тем, что население прятало запасы хлеба, дорогие вещи. Можно предположить, что это были действия продотрядов, отбирающих у населения излишки хлеба в условиях политики "военного коммунизма".
      Период 1920-х годов, времени НЭПа, можно назвать периодом расцвета деревни. Крепнут и набирают силу крестьянские хозяйства. В 1930-х годах в деревне (в одной из последних в районе) был создан колхоз "Воинское". В колхоз, как говорит А.А. Солнцева, "многие бы не вступили, если бы не требовало время". Крестьяне и так хорошо жили, но у большинства жителей деревни выбора не было. Либо колхозник - либо кулак, подкулачник.
      Семья Василия Андреевича Солнцева приняла решение вступить в колхоз. Иначе бы все забрали, а их выслали. На колхозный двор были сведены 2 лошади, 3 коровы, овцы, отданы колхозу амбар, плуг. Не обошлось без женских слез, так как все было нажито трудом. И потом не раз бегали женщины на колхозный двор, чтобы проверить, хорошо ли выдоены коровы, накормлены ли лошади.
      А.А. Солнцева: "Но и в колхозе деятельные люди трудились хорошо, проявляли хозяйственную сметку".
      М.И. Шатунова: "Жаль было отцу отдавать корову, лошадь, плуг. Себе остались козы и птица. Работали за трудодни, трудились исправно, недовольства не выражали, хотя жить было трудно и бедно по сравнению с доколхозным строем".
      Почему же люди, вступившие в колхоз без желания, трудились хорошо? Потому, что они не могли на своей земле трудиться плохо, так были воспитаны, так привыкли. Они знали цену горсти зерна, цену охапки сена в дождливое лето. Работа на земле требует великого труда. Это во-первых. А во-вторых, трудиться плохо было нельзя, могли наказать. Колхоз "Воинское" был крепким, одним из передовых.
      Е.И. Зайцева, бывшая учительница Шуйской средней школы, уроженка деревни Воинское, написала стихи о деревне, где есть следующие строки:
      И в колхозе до поту работали,
      Научились молчать и терпеть.
      Получали за труд только палочки:
      Ни поесть мужику, ни обуть, не одеть.
      Но не все молчали... Были в деревне люди, которые не хотели плясать под чужую дудку, думать и говорить то, что требует власть. И тогда срабатывала репрессивная машина Сталина. Вот имена тех жителей деревни, которые стали жертвами политических репрессий: Анна Александровна Воробьева, работала в Госбанке, неизвестно, по какой причине арестована, отсидела 10 лет в лагерях; ее двоюродный брат Николай Андреевич Воробьев; Иван Григорьевич Воробьев.
      На судьбе Ивана Григорьевича следует остановиться поподробнее. Он был рядовым колхозником, но довольно грамотным человеком. Сам для себя вел лицевые счета (доходы и расходы), хотя его об этом никто не просил. И это была одна из причин, по которой он был неугоден властям. Не раз ему грозили тюрьмой, если он не прекратит это. Нужен был конкретный повод, чтобы убрать этого человека, который знал, как председатель и счетовод обманывают людей. Председатель стал давать задания Воробьеву, выполнить которые ему было не под силу (55 лет). По инициативе председателя и местной бедноты на Воробьева был составлен донос в сельсовет. Вечером 18 декабря 1937 года его арестовали.
      Из письма его внучки Н.Н. Веденеевой: "Действительно, в ночь на 18 декабря 1937г. органами НКВД был арестован мой дед Воробьев И.Г., 1878 года рождения. Он был оговорен "тройкой" НКВД и без суда и следствия заключен в лагерь на 10 лет (в город Белозерск, Исправительно-трудовая колония № 14), где он умер в 1942 году. О том, что он умер, было сообщено в деревню моей бабушке Н.В. Воробьевой. Тело забрать не разрешалось. По-видимому, он был похоронен в общей могиле колонии. Сразу после ареста дети пытались узнать, за что посадили отца и где он находится. Дочь Анна поехала в прокуратуру и на вопрос: "Где находится мой отец?" услышала: "Ты дочь врага народа, убирайся, а иначе сама окажешься в тюрьме". Анна писала запросы, жалобы, просьбы Сталину, Ежову, Калинину, Вышинскому, но ответов не было. Позднее из письма отца они узнали, где он находится.
      Помню, уже во время войны, зимой, моя мама Анна Ивановна поехала в лагерь повидать отца, передать посылку. Дорога была трудной, приходилось добираться и пешком, и на попутных машинах. Но свидания не дали, так как для этого нужно взять разрешение в Вологде. Приехала она вся в слезах и рассказала, что видела отца в зарешеченное окно проходной. Он стоял, махал рукой и плакал (видеть ее он уже не мог, так как был уже совсем слепой)".
      Оклеветанный, униженный, оговоренный, с клеймом "враг народа", отсидев в колонии 5 лет, он умер в 1942 году в возрасте 64 лет...
      С началом Великой Отечественной войны все мужское население призывного возраста ушло на фронт. Многие семьи проводили сразу нескольких мужчин. Семья Шатуновых проводила отца и двух сыновей. Всего из деревни ушло 36 (35) человек. В годы войны деревня жила трудной жизнью. Каждый понимал, что работать нужно так, чтобы обеспечить фронт всем необходимым. Трудились все женщины, дети, старики. Однако большого голода в деревне не было. В каждом доме было молоко, хлеб. Делились друг с другом. Много воинчан совершили ратные подвиги. И.В. Солнцев защищал Ленинград, награжден орденом Славы III степени. Н.А. Кузьминов награжден двумя орденами Славы, майор. 18 человек не вернулись в деревню, сложили свои головы кто под Витебском, кто под Харьковом, кто в Германии.
      Долгожданный День Победы прошел в деревне обычно, многие работали.
      ... В глухом лесу, за болотом жила своей жизнью деревенька Воинское, залечивала раны, нанесенные войной, верила, что самое страшное - война - позади и теперь можно надеяться на лучшую жизнь, на светлое социалистическое будущее. Но будущего у деревни не было. Тратить деньги на проведение электричества в бесперспективную деревню власти не хотели. В 50-60-е годы в быту стали появляться телевизоры, холодильники, стиральные машины, а в Воинском, когда смеркалось, зажигали керосиновые лампы. С ними в зимние вечера ребятишки готовили уроки, старики играли в карты, взрослые вели неторопливые разговоры, Попасть в деревню из Шуйского можно было, переплыв реку на лодке, а затем пройдя 2 км по бревенчатому настилу, уложенному по болоту. В сырую погоду ноги скользят и проваливаются в болото. А как было попадать ребятишкам в школу? Но о людях думали меньше всего. Надо было догнать и перегнать капиталистические страны, Города поднимались из руин за счет деревни. Колхозники не имели паспортов, находились в полукрепостном состоянии.
      С.Н. Кукушкина вспоминает, что 1947-й год был очень голодным. Ее семья держала корову, но ее пришлось ликвидировать, нечем было кормить (косить не давали), да и сами голодали. Но колхоз, который в 50-е годы стал называться "Междуречье" (в него вошли колхозы "Воинское" "Малая Сторона", "Баскаково"), все же считался крепким. С планами справлялся и перевыполнял их. Люди работали "от зари до поздна". Сеяли почти все зерновые. Зерно обрабатывали вручную в самой деревне, получали муку, перегоняли молоко через сепаратор. Единственной помощью была колхозная лошадь. Но народ не унывал. Как и всегда, жили дружно. Устраивали праздники, гулянья.
      В 1960-х годах деревня стала неперспективной (не было электричества, социальной базы, хорошей дороги). Молодежь, получив образование, в деревню не возвращалась. И остались в деревне одни старики, которым ехать было некуда. Жизнь приходила в упадок. Совхоз "Завет Ильича" не мог обрабатывать площади, запускались пашни, сенокосы. Посылались в деревню бригады городских "шефов", которые трудиться на земле не умели и не хотели. Все чаще встречались явления лени, недобросовестного отношения к труду. Да это и понятно: люди устали. Показатели хозяйства становятся хорошими только на бумаге. Продолжается сокращение дворов и числа жителей деревни.
      Вот что показывают статистические данные из "Похозяйственных книг" 1954-1990-х годов Междуреченского архива:

Годы	Количество хозяйств	Количество жителей	Поголовье крупного рогатого скота
1954	21	74	5
1957	17	74	-
1960	19	74	8
1970-е	12	29^*(в основном пенсионеры)	3
1980-е	2	6	2
1990-е	2	2	2

      В 1988 году почти пустая деревня была отдана под фермерское хозяйство Александра Михайловича Крайнева.
      Как рассказала его жена О.Э. Крайнева, место под фермерское хозяйство они не выбирали. Так решили власти. Кредиты, данные фермеру, были большие. Купили технику, 15 телят, из которых выросло дойное стадо, распахали под зерновые запущенные пашни, построили ферму.
      Казалось, деревня возрождается. Застрекотали весной трактора, разорвав привычную тишину, замычали коровы. Деревня стала "цивилизованной" - было проведено электричество, построена дорога. Но фермерское хозяйство просуществовало всего 6 лет. В силу разных причин оно оказалось нерентабельным.
      В 1999 году деревню покинула последняя жительница - А.А. Солнцева. Она прожила в деревне без малого век: с 1917 года по 1999 год. Прочувствовала вместе с ней все радости и беды и сохранила о ней самую светлую память. Именно ее воспоминания легли в основу моей работы.
      Сегодня деревня умерла. Семь уцелевших крестьянских изб напоминают о ней. Они недолговечны, как недолговечно дерево, но долговечна память, она в людских сердцах, в народной молве.

      Надежда Кузьмина
      ученица 7 класса Визьменской основной общеобразовательной школы Белозерского района.
      Научный руководитель - учитель литературы Любовь Александровна Чернышева
      Троегубый Борок: история угасшей жизни
      Стоит на горе деревенька,
      Которой названье Борок.
      Давно только в эту деревню
      Никто уж не строит дорог.
      Какая нелегкая доля
      Настигла, родная, тебя!
      Стоишь ты одна там в неволе,
      Не радуешь больше меня.
      И вот я стихи сочиняю,
      Никак не подходят слова.
      И вижу я в этом причину,
      Что грамота очень мала.
      В семь лет нас пасти отправляли,
      В двенадцать - быков запрягли.
      Окончили с горем четыре
      И больше никак не могли.
      Когда-то там были ведь пляски,
      И парни с гармошками шли,
      И девушки в ситцевых платьях
      С собою частушки несли.
      Как ланчика лихо плясали,
      Как русский вели перепляс.
      Потом кто куда разбежались...
      И где вы, плясуньи, сейчас?
      Куда бы судьба не кидала,
      Забыть нам то время нельзя.
      И как по вам сердце скучает,
      Откликнетесь, детства друзья.
      Не знали тогда о кримпленах,
      Не знали, как туфли носить.
      В лаптях мы тогда боронили,
      Босыми ходили косить.
      Росла за деревней морошка,
      И пели везде петухи.
      Теперь не играет гармошка -
      В деревне одни лопухи.
      Ох, трудное было там детство,
      И не было хлеба куска.
      И что нам осталось в наследство?
      Одна по деревне тоска.
      Как дружно мы жили в деревне,
      Делили последний кусок.
      Потом по какой-то причине
      Деревня пошла наутек.
      Там жили рабочие люди,
      Умели и жать, и косить.
      И вдруг по чьему то приказу
      Деревню ту стали сносить.
      Не стало родимого дома.
      Как гордо стоял он тогда!
      И нет уж родного колодца,
      Куда-то исчезла вода.
      Бывало, работаем в поле
      (Работе не видно конца),
      И видим: опять на дороге
      Маячит фигура отца.
      Он скажет: "Трудитесь, ребята,
      Ведь надо нам план выполнять,
      Да надо еще нам на завтра
      Травы на лепешки собрать".
      Работал отец бригадиром.
      Ходил босиком по полям.
      Домой приходил он десятым,
      Опорки чинил по ночам.
      Прошел он войну до Берлина,
      В колхозе трудился, как раб.
      Ушел он из жизни с обидой:
      Не вспомнил никто и никак.
      А матери наши трудились,
      Порой ни минуты не спав.
      Детишек кормили не кашей -
      Баландой из собранных трав.
      Как грустно Борок покидали,
      Как плакали там старики...
      Уехали в дальние дали,
      Деревню забыть не смогли.
      Как долго они тосковали,
      Как верили, Бога моля,
      Но так и не вышло им больше
      Вернуться в родные края,
      Хоть долго надежду держали
      Вернуться в деревню Борок.
      Мы в детстве ее называли
      "Борок наш - Москвы уголок".
      Как горько писать мне об этом.
      Всех льгот мы теперь лишены.
      И очень обидно за это:
      Забыли о детях войны.
      Стоишь ты одна в захолустье,
      И все покосились дома.
      Прости, что к тебе не вернусь я:
      Уж я постарела сама.
      За последние 20-30 лет с территории Визьменского сельсовета исчезли такие деревни, как Васьково, Кодобал, Сенькино, Арпетово, Феофаново, Устье-Андога. А в деревнях Илево, Зининская. Шолгумзь, Пронево, Мыс живут зимой по 3-4 человека. Среди исчезнувших и деревня Борок.
      В начале XVII века из средней полосы России на Север потянулись люди в поисках новых земель и свободной жизни. Такими искателями оказались, как повествуют старожилы, пришельцы и основатели деревни Троегубый Борок - Степан Емельянович Тихомиров с женой и примкнувший к ним Вонифат[ий] Григорьевич Смирнов.
      Среди дремучих лесов, болот и озер они выбрали неплохое место. Во-первых, это глухомань, куда недоступно было попасть властям. Во-вторых, остров покрывал бор — хвойные деревья давали возможность заниматься строительством и разрабатывать землю; в-третьих, природа этих мест благоприятствовала переселенцам: в полутора километрах имелись два хороших озера: Ловозеро и Андозеро, богатые рыбой; в трех километрах - река Андога, соединяющая эти озера с рекой Судой, а далее - с Шексной и Волгой.
      Богаты были эти места лесными дарами. Все это положительно было оценено переселенцами и активно обживалось. К 1800 году деревня разрослась до 18 хозяйств. За два столетия жителями деревни было освоено более 400 десятин пашни. К 1850 году, как сообщили Григорий Вонифатович Смирнов (по прозвищу Барин) и Варвара Самореевна Тихомирова, жители разделились на три группы по родственным признакам. Группа Тихомирова расширяла пахотные земли, сеяла зерновые, овощные, лен. Вторая группа - Смирнова - большей частью занималась рыбной ловлей и лишь частично сельским хозяйством, и третья группа - Соколовы-Поводовы - занималась больше охотой. Но все сеяли зерно, лен, сажали картошку, чтобы обеспечить семью продовольствием.
      Земля находилась в ведении общины и по мере увеличения ее членов перераспределялась с учетом вклада, внесенного каждым в ее разработку. Позднее наделы стали закрепляться за семьями.
      По легенде название Троегубый Борок, данное поселенцами месту своего обитания, исходило из следующего. Впервые на это место прибыли трое человек, три пары губ. А обосновались они в сосновом бору. Отсюда - Троегубый Борок.
      Как и большинство крестьян того времени, жители деревни жили бедно. Урожаи были низкие. Коровы давали мало молока, их называли навозницами. Основные орудия производства - соха, деревянная борона, телега, цепы, которыми молотили зерно. Чтобы жить и обеспечивать семью необходимым, нужно было иметь многое.
      На примере семьи Тихомировых можно показать, как была организована жизнь семейной ячейки из девяти человек. Отец, Еварест Яковлевич Тихомиров, мать, Анна Ефимовна, и семеро детей. Эта семья в 1925 году имела дом-пятистенок, избу зимнюю, двор общий, два хлева, колодец, амбар, ледник, два подвала, две кладовых, сарай для сена, баню, кузницу, овин, ригу и три сеновала. Из животных были лошадь, две коровы, два теленка, около десятка овец, пятнадцать кур. Из орудий производства - две сохи, две деревянных бороны, потом приобрели конный плуг, веялку на три семьи. В 1926 году Еварест Яковлевич построил ветряную мельницу, а еще через год, на паях с соседями, - дегтярный заводик. Еварест Яковлевич был уважаемым человеком в деревне, от природы наделен большим умом и мастерством, считался лучшим кузнецом в округе, а также слесарем и механиком-самоучкой. Был одним из лучших рыбаков, рыболовецкие снасти готовил сам. Сам строил лодки, телеги, мастерил сани, умел шить сапоги, мять кожи, гнать деготь. Все домашние постройки он возвел своими руками. Весь свой огромный жизненный опыт он передавал своим детям.
      Мать, Анна Ефимовна, правила в семье всем. Летом она сенокосила, теребила лен, расстилала и поднимала его со стлищ. Вручную мяла, трепала, пряла, зимой ткала льняные холсты и суконный материал из шерсти для пиджаков, теплых брюк, сермяков. Еварест Яковлевич плел корзины, кузова - до 500 штук. Плел лапти для себя и для продажи двух видов: более мягкие, чтобы летом ходить на босу ногу, и тяжелые для болот, чтобы ходить за ягодами, грибами, косить в болотах.
      Так, как жила и хозяйствовала семья Тихомировых, жило большинство семей деревни Борок.
      Деревня Троегубый Борок к 1930-му году увеличилась до 25 хозяйств. Это была сильная, красивая, дружная деревня, лучшая во всей округе. Люди в ней жили здоровые, работящие, каждый старался умножить достаток своей семьи. Деревня окрепла, подросли дети. Лучше стали справляться со всеми работами, заготовляли торф, щедро удобряли землю. Стали сеять многолетние травы, вручную осушать "низкие" поля.
      Заметно лучше стали одеваться, чаще стали пить чай с сахаром. Но "чаще" это не значит, что каждое воскресенье, а по большим престольным праздникам. Чая, как такового, еще не было, заваривали фруктовый напиток, или, чаще всего, пережженный сочень.
      В Борке была выделена изба, в которой собиралось до 50 человек молодежи. Плясали под балалайку, а позднее - под гармошку. Отдыхали только после окончания работы.
      Часто по воскресеньям организовывали "помочи" - помогали всей деревней маломощным хозяйствам заготовить и привезти строительный лес, срубить сруб.
      В 1926-1933 годах деревня Борок почти вся была перестроена. Каждый второй дом был новый. Размаху строительства способствовало и то, что можно было купить у государства гвозди, продольные пилы для пилки теса. Доски, брусья на дверные проемы и рамы пилили вручную.
      Когда в деревне открыли магазин, товаров первой необходимости еще не хватало и их делили по едокам. Люди в деревне отличались дисциплинированностью и гостеприимством. В праздники ходили в гости друг к другу из близлежащих деревень и независимо от того, приглашали их или нет, заходили в любой дом. Гостей обязательно сажали за стол и угощали, кто чем мог.
      Колхоз состоял из одной деревни, в колхозе держали овец, коров, свиней, была своя конюшня. Были вырыты четыре колодца, в деревне было несколько ключей, там тоже брали воду, для хозяйственных нужд были пруды. Сеяли рожь, пшеницу, ячмень, собирали неплохие урожаи. Сначала рассчитывались с государством, затем откладывали на семена. На трудодень выдавали от 300 до 600 граммов. Этого зерна семьям хватало.
      Какой была деревня Борок в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, рассказали нам потомки трех ветвей основателей деревни. Мы записали воспоминания Александра Яковлевича Тихомирова, Александры Павловны Тихомировой (Смирновой), Александры Осиповны Беляевой (Поводовой), проживающих в данное время в поселке Визьма.
      Александра Павловна Тихомирова (1925 года рождения) до войны успела закончить семилетку. В 1941 году она вместе с другими женщинами была на оборонных работах. Сначала они работали в Белозерске, корчевали лес в районе аэродрома, потом засыпали площадку песком. Хлеб брали с собой. Затем борковских женщин отправили в Вытегру, где тоже работали на заготовке леса. Александра Павловна подвозила на лошади лес к окопам, это было где-то вблизи Ошты, она и сама копала окопы. С осени до весны их ни разу не отпустили домой, за это время им негде даже было вымыться в бане. Затем женщины работали в деревне Урицкое Панинского сельсовета, расширяли дорогу до деревни Рожаево.
      После окончания войны Александра Павловна работала в Борке избачом, затем на почте. Она вышла замуж в большую и дружную семью Тихомировых. Будучи сейчас в пожилом возрасте, Александра Павловна с большим уважением вспоминает своих свекра и свекровь, говорит о том, что это были по-настоящему работящие люди. Затем с семьей Александра Павловна переезжает жить в Визьму, где до выхода на пенсию проработала заведующей промтоварным магазином. Их родной дом долго стоял в Борке, а потом его перевезли в поселок Нижняя Мондома. Вспоминая свои молодые годы, проведенные в Борке, Александра Павловна не раз прослезилась.
      Продолжила воспоминания о своей родине Александра Осиповна Беляева (Поводова). Она родилась в 1934 году и в годы войны была подростком. Как и ее ровесники, до школы и обратно бегала босиком, училась очень хорошо. Хранит похвальный лист как память о тех далеких днях. После окончания начальной школы Александре Осиповне не пришлось учиться дальше. В семье у них было 10 человек, она была старшей, нужно было помогать. С 12 лет Александра Осиповна жала и молотила, пахала на быках, ездила в Артюшино за горючим. Помнит, как купили ей первые туфельки (они ей были маловаты). До клуба и обратно бегала босиком и только в клубе наряжалась в них. Она вспоминает, что в деревне было много молодежи. Престольными праздниками в Борке были Девятая Пятница и Успение, в гости приходили жители других деревень, было очень весело. В 20 лет Александра Осиповна вышла замуж за И.Н. Беляева и уехала жить в деревню Климшин Бор.
      Александр Яковлевич Тихомиров (1937 года рождения), ныне житель поселка Визьма, знает корни своей семьи по отцовской линии. У основателя деревни Степана Емельяновича Тихомирова родился сын Арсентий Степанович (будущий прадед Александра Яковлевича), затем у Арсентия Степановича рождается сын Антон Арсентьевич (дед Александра Яковлевича ), ну а потом появляется на свет Яков Антонович, отец Александра Яковлевича. По рассказам Якова Антоновича, семья Тихомировых никогда не была бедной, потому что все были прекрасными тружениками и умельцами, держали лошадь, коров, овец, сажали много овощей, сеяли рожь, пшеницу, ячмень, лен.
      Со слов отца Александр Яковлевич запомнил, что в годы войны и в первые послевоенные годы жили в деревне 165 человек. В войну не дали развалиться некогда богатому колхозу четыре пожилых человека, которые пользовались непререкаемым авторитетом у односельчан: это Еварест Яковлевич Тихомиров, Ефим Федорович Федоров, Степан Иванович Серебряков, Иван Андреевич Прохоров.
      В личном хозяйстве были коровы, надо было сдать государству от 280 до 360 литров молока от каждого подворья. Правда, возвращали сыворотку, которую выпаивали скоту. Было в то время в деревне 9 овинов, три сеновала, три ветряных мельницы. Было развито небольшое дегтярное производство, гнали деготь для себя и для продажи, работали на этом мини-заводике по очереди. Делали свое льняное масло, торговали рыбой. Рыба спасала людей и в голодные 1946-1947 годы. Было 400 гектаров пахотной земли. Агронома не было, но знали точно, в какое время надо сеять, строго выдерживали севооборот. Жали серпами, была и конная жатка. Но если колос начинал осыпаться, то на жатке работать не разрешалось, чтобы не было потери зерна. Дети собирали колоски, дергали лен. В войну в деревне были открыты два класса начальной школы, потом шли учиться в деревню Рогозино. А у кого была возможность закончить семилетку, те учились в Панинской.
      Александр Яковлевич очень скучал по деревне, тяжело привыкал к новому месту жительства, то есть к Визьме. Сначала он часто навещал Борок. Вспоминает, что когда подходил к деревне, на сердце становилось светло-светло.
      Почему же угасла такая богатая деревня, а жители ее, покинув родное гнездо, разъехались в разные уголки тогдашнего Советского Союза?
      Называют несколько причин:
      1) открытие Визьменского лесопункта, где труд оплачивался деньгами, а не трудоднями;
      2) непроезжие дороги: очень трудно было выбраться из Борка;
      3) подрастали дети, им нужно было учиться, а школа-семилетка была за озером, в Панинской;
      4) вышло постановление об укрупнении населенных пунктов и о ликвидации неперспективных деревень.
      Вот и попала в разряд "неперспективных" некогда красивая, сильная, зажиточная деревня Борок. Началось ее угасание в начале 1960-х годов. Последней покинула деревню Анна Соколова (отчества вспомнить не могли).

      Мария Абросимова
      ученица 11 класса средней общеобразовательной школы № 1 села Верховажъя.
      Научный руководитель - учитель истории Валентина Константиновна Мальгина
      Судьба Покровской Чушевицкой церкви Верховажского района и ее причта в 1930-е годы
      Украшением Чушевиц была церковь. Белая, яркая, с позолоченными главами (куполами) и крестами, которые отражали лучи солнца. Сияла над Чушевицами и деревнями, как маяк, указывающий жителям место, куда они должны стремиться. Пятиглавая церковь с высокой колокольней была построена в честь Покрова Божьей Матери. На колокольне церкви были средние и малые колокола. Внутри церкви на стенах фрески с изображением лиц святых угодников, мучеников, пострадавших за народ. Спаситель был изображен на иконе, поставленной в алтаре за престолом. Вокруг церкви была ограда из кирпича. На кладбище около церкви хоронили умерших священнослужителей и знатных людей. В Чушевицах все священнослужители имели собственные дома и вели исправно свое хозяйство. Имели в собственности скот, пашню. Участок земли, принадлежащий священнослужителям, - это поле между погостом и деревней Сухое. Один из священников имел пасеку в 100 пчелиных семей.
      В развитии Чушевиц большую роль сыграли торговцы. Они строили дома, лавки, занимались скупкой товара у крестьян и мелких производителей. Скупленную продукцию везли в город, а в обмен привозили товары городского производства. В Чушевицах проходила ярмарка - Михайловская, которая длилась три дня. Ярмарочный день начинался с поднятия трехцветного флага. На ярмарке в Чушевицах вели торговлю и приезжие торговцы с бакалеей, иконами владимирских богомазов, с веревками, сошниками, ухватами. Торговцы завлекали покупателей усердной обходительностью. На ярмарку съезжались крестьяне и из деревень других волостей, так что покупателей и продавцов было много.
      Крестьяне Чушевицкой волости находились под влиянием двух властей: церковно-религиозной и гражданской. В центре Чушевиц, на площади, в двухэтажном здании располагалось Чушевицкое волостное правление (в настоящее время этого здания нет). На первом этаже волостного правления в приемной комнате в углу стояло скульптурное изображение императора Александра Второго: когда он ехал в своей карете в Архангельск, то сделал короткую остановку в Чушевицах, пока заменяли лошадей.
      В жизни Чушевиц в 1930-х годах происходили перемены. Образовывались колхозы, закрывались церкви, часовни. Начались раскулачивания, гонения на священников. А вскоре закрыли и довели до полуразрушения жемчужину села - Чушевицкую Покровскую церковь. Многие люди помнят, как яростно власть хотела закрыть церковь, чтобы установить свою монополию в идеологии.
      Из воспоминаний очевидца - Александра Дмитриевича Юрина 1927 года рождения (деревня Савково): "Летом 1935 года, в один из дней все в нашей деревне услышали, как с церкви упал колокол. Он сначала как бы надсадно загудел набатом, а потом раздался глухой и в то же время мощный удар о землю, и, хотя наша деревня находилась на расстоянии пяти километров от Чушевиц, но этот колокольный стон долго стоял звоном в округе и как бы плыл над землей. Еще несколькими неделями раньше мы с матерью отправились в Чушевицы, в церковь, но нас остановили, сказав, что сегодня увезли священнослужителей: отца Василия и отца Алексея, Павла Кирилловича Полоротова - сторожа церкви, и вместе с ними Савватия Ивановича Сивкова с сыном (из деревни Кудрино). Потом стали закрывать часовни в деревнях. Срывали кресты, выкидывали иконы, церковные книги. Ломали ограды. В часовнях устраивали склады, магазеи".
      Обратимся к воспоминаниям дочери Павла Савватьевича Сивкова, который был раскулачен и репрессирован, как уже говорилось, вместе с отцом, Елизаветы Павловны Рогозиной (1925 года рождения). В настоящее время она проживает в деревне Кудрино:
      "Мой отец, Павел Савватиевич Сивков, 1900 года рождения, вместе с моей матерью, Людмилой Яковлевной Сивковой, имел большое хозяйство. Мой свекор имел большую конюшню, выращивал и продавал лошадей, и, когда в дом пришёл мой отец, хозяйство стало очень большим. Была своя мельница, двенадцать коров, амбары, рига, гумно, дом - две избы - и многое другое, все необходимое для жизни. В 1935 году хозяйства Савватия Ивановича и Павла Савватиевича оказались раскулаченными. В деревне была создана тройка, которую называли "комбед". В нее входили три самых бедных человека из деревни. Они никогда не стремились много работать, чтобы иметь прочное хозяйство. Даже дома у них были не похожи на настоящие дома. Сами они были неграмотны, поэтому строгого учета и описи имущества не вели. Я не помню, чтобы у нас составляли опись имущества. Его просто так увозили.
      Однажды мой отец, Павел Савватиевич, шел пешком из Верховажья и ему навстречу попался председатель сельского Совета Кочков. Он сказал отцу о том, что он арестован, не дал дойти до дома, забрал его и привез в Верховажье, куда позднее был доставлен отец Савватий Иванович и чушевицкие священники: Алексей Ильич Спасский и Василий Владимирович Смирнов. Далее все они были отправлены в Вельск, моего отца осудили на семь лет. Отец был оставлен в тюрьме на станции Плесецкая, а Савватий Иванович и священники были увезены на Новую Землю, как нам сказал потом об этом Павел Кириллович Полоротов. Но священников вскоре увезли и с Новой Земли. Скорее всего они были помещены в СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения), куда в те времена и ссылали в основном священнослужителей. Но это всего лишь были разговоры среди осужденных. И сейчас неизвестно, как закончилась жизнь Василия Владимировича Смирнова и Алексея Ильича Спасского. Где они нашли упокоение? Как закончилась их жизнь?
      Павел Кириллович Полоротов (бывший сторож) после 10 лет заключения, в 1946 году, вернулся. Он рассказал нам то, что было ему известно о священниках. А о Савватии Ивановиче Павел Кириллович знал, что он умер в лагере от дизентерии на Новой Земле. Там, в вечной мерзлоте, и лежит один из сотен наших земляков, вина которого только в том, что он был настоящим, крепким хозяином.
      А Павел Савватиевич, находясь в тюрьме на станции Плесецкая, однажды разговорился с одним сотрудником. Он рассказал о том, что всю гражданскую войну воевал на Северном фронте под Архангельском, Котласом, Вологдой, защищая советскую власть. Имел боевые поощрения. Этот сотрудник посоветовал Павлу Савватиевичу подать кассационную жалобу. Через полтора года заключения он был освобожден.
      А мы, моя мать, Людмила Яковлевна, старшая сестра Ольга, 1923 года рождения, и я, были лишены всего. Наш дом был продан в колхоз "Герой труда", у нас забрали весь скот, увезли конюшню, кормовики, амбары, гумна, вымели весь хлеб до последнего зернышка. Не осталось ни крошки. Я помню, как грузили на лошади все, что видели, и увозили по хозяйствам бедняков. Увезли несколько шкафов стеклянных, три стола, двенадцать стульев, всю одежду и обувь - осталось только то, что было на себе. Жить нам было негде, в доме не разрешали, он был заколочен. Оставалась еще маленькая зимовка, очень старая, в которой уже не жили. Нам разрешили поселиться в ней. Зимой было очень холодно. В зимовке ничего не было, только голые стены и лавки. Поэтому мы все ходили собирать милостыню. Очень многие нас жалели, даже те, у кого мы, приходя, видели наши вещи. У старшей сестры Ольги сделался огромный зоб, а я почти все время болела, совсем не было сил. Так мы жили семь лет. Когда через полтора года папу выпустили из тюрьмы, он приехал и сказал, что дом будет откупать. Но денег заработать было негде, и он уехал в Архангельск на заработки. Надо было заработать 600 рублей. Тогда это были огромные деньги.
      Через два года он вернулся, откупил свой дом, и нам разрешили жить в нем. Папу назначили бригадиром полеводческой бригады колхоза "Новая деревня" в 1938 году. Но когда он сидел в тюрьме, у него образовалась язва желудка. В 1940 году его отправили на Девятый участок за пчелами для колхоза. По дороге у дрог слетело колесо. Павел Савватиевич поднял воз, и от натуги лопнул желудок. Папа умер прямо в дороге. Похоронен далеко от дома, в Вельске. Так судьбы всех членов нашей семьи Савватия Ивановича Сивкова, его сына Павла Савватиевича оказались изломанными. И до сих пор не дает покоя вопрос: в чем была наша вина? За что нас лишили родного гнезда? Мы даже не можем поклониться могилам дорогих нам людей, потому что не знаем, где они покоятся. Даже родственникам пришлось тайно уехать из деревни в разные города. И много лет боялись они показаться дома".