При общем низком уровне народного образования в царской России наиболее отставали по степени его развития нерусские национальности. Мы располагаем сплошными показателями грамотности населения России лишь по данным всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. Всего грамотных в стране было в 1897 г. 21,1%. Исключительно резко выступают различия в грамотности мужчин и женщин, городского и сельского населения. Так, среди мужчин грамотных насчитывалось 29,3%, или в два с лишним раза больше, чем среди женщин (13,1%)6. В Вологодской губернии, например, на 10 грамотных женщин приходилось 48 грамотных мужчин7. По уровню грамотности среди 50-ти губерний европейской России северные губернии распределились следующим образом: Олонецкая занимала 13-е, Архангельская – 18-е, Вологодская – 29-е место.
      Тем не менее число грамотных людей в капиталистической России росло. Все более широкий круг населения охватывался обучением в земских школах. До 40% своих средств органы местного самоуправления тратили на просвещение народа, в некоторых сельских районах они вводили всеобщее начальное обучение детей8.
      По переписи 1897 г. в Архангельской губернии оказалось грамотных на 1000 жителей (от 6 и более лет) 289 чел. (455 мужчин и 143 женщины). В городах грамотных было 645 на 1000 жителей (727 мужчин и 477 женщин), в уездах – 251 (421 мужчина и 106 женщин). По грамотности населения первое место занимал Архангельский уезд (389 на 1000), затем шли Александровский, Холмогорский, Онежский, Пинежский, Шенкурский, Кемский, Мезенский и Печорский (126 на 1000 жителей)9.
      В Вологодской губернии с населением около полутора миллионов человек в 1870-1890 гг. было открыто 286 начальных школ. Одна земская школа приходилась почти на тысячу детей школьного возраста. В дальнейшем число школ росло, но крайне медленно. Уровень грамотности оставался очень низким. По сведениям самих земств, даже в начале ХХ в. в шести наиболее «благополучных» уездах грамотность среди мужского населения едва достигала 31%, а среди женщин – 4,5%. Если учесть положение в обширных и малонаселенных восточных уездах (Яренский, Сольвычегодский и Устьсысольский), то грамотность по всей губернии окажется еще более низкой10. В 1889 г. в губернии имелось 640 школ, из них средних учебных заведений – 9, духовных училищ – 5, женских прогимназий – 6, народных земских училищ – 286, церковно-приходских школ – 256, школ грамоты – 78. Во всех школах насчитывалось 27212 учащихся. Губерния не имела ни одного высшего учебного заведения, ни одного техникума. Неграмотность была очень высокой, особенно среди женщин11.
      Обратимся теперь к основным показателям грамотности сельского населения России в 1897 г. Она составляла 17,4%. При этом процент грамотности среди женщин был в 2,6 раза ниже, чем среди мужчин (грамотных мужчин – 25,2%, женщин – 9,8%). Показатели грамотности для отдельных возрастных групп также в значительной степени различны. Так, показатели грамотности в возрасте 10-19 лет (29,1%) и 20-29 лет (25,9%) примерно в два раза выше, чем показатели грамотности в возрасте 50-59 (15,3%) и в возрасте 60 лет и старше (12,1%)12.
      По данным переписи населения 1897 г., в Олонецкой губернии грамотные от 9 лет и старше составляли 27,2%, а в возрастной группе от 9 до 49 лет этот показатель составил 31,3%. Проведенный в 1909 г. Олонецким губернским земством учет грамотности сельского населения выявил дальнейший рост этой тенденции. Доля грамотных среди сельских жителей губернии в возрасте 9 лет и старше за время после переписи 1897 г. повысилась с 24,4 до 36,2%, а среди мужской части населения в группе от 9 до 49 лет приблизилась к 50%. Следует отметить, что уровень грамотности в волостях, населенных карелами, в 1909 г. был вдвое ниже, чем в волостях с русским населением13.
      Несмотря на все усилия земских учреждений в сфере народного просвещения, в России 79% крестьян оставались неграмотными. Большим недостатком в работе земских школ являлись рецидивы неграмотности. Подготовка школьников была настолько низкой, что спустя полгода после окончания школы они не в состоянии были даже написать свою фамилию14. Губернии Европейского Севера России в развитии грамотности не были единичным явлением, уровень развития грамотности был в них типичным.
      Вопрос о народном образовании издавна занимал внимание правительства и русского образованного общества. С открытием земских училищ он стал одним из выдающихся вопросов, но, несмотря на ту энергию, с которой велось дело распространения начального обучения, грамотность среди сельского населения была мало развита. Однако при всеобщности сознания, что грамотность среди деревенских жителей очень низка, не было данных, чтобы судить о том, насколько в действительности распространена грамотность, где она наиболее или наименее развита. Появившийся в 1886 г. выпуск «Статистического Временника» отмечал: «Всеобщая воинская повинность в империи за первое десятилетие 1874-1883 гг. дает сведения о количестве грамотных и неграмотных рекрут, принятых на службу. По этим сведениям мы можем судить лишь о грамотности одной возрастной группы мужского населения империи, относительно же грамотности остальных жителей мы находимся в полнейшем неведении»15.
      Рассмотрим теперь, какие цифры грамотности населения европейского Севера дали переписи 1897 и 1920 гг.
     
      Таблица 1
      Процент грамотности населения в Северном крае
      по данным переписей 1897 и 1920 гг.
     

     
      Как видим, процент грамотности в Северном крае к концу XIX в. был невысоким, особенно среди сельского населения. С этого времени до 1920 г. грамотность увеличивалась, но слабыми темпами: за предшествующие 23 года, с 1897 по 1920 г., она выросла лишь на 16,3%. Необходимо отметить интенсивный рост грамотности сельского населения, особенно женщин16.
      Таблица 2
      Грамотность населения в северных губерниях России в 1920 г.17
     

      * Северо-Двинская губерния образована в 1918 г. из пяти северо-восточных уездов Вологодской губернии.
      Можно отметить, что грамотность мужского населения в трех губерниях Европейского Севера лишь несколько перевалила за половину, женское же грамотным было в Олонецкой губернии – почти на треть, в Вологодской – на одну четвертую, в Северо-Двинской – менее одной пятой части. Даже в 1920 г. уровень неграмотных был выше грамотного населения.
      Общий уровень грамотности по губерниям Европейского Севера России в 1920 г. был таков: на 1000 душ населения в Архангельской губернии приходилось грамотных 419, в Олонецкой – 405, в Вологодской – 366, Северо-Двинской – 303, в среднем же по 51-й губернии – 32718. То есть, помимо Северо-Двинской губернии, во всех северных губерниях уровень грамотности населения был выше, чем в европейской России. Рассмотрим также, какой была грамотность детей школьного возраста.
     
      Таблица 3
      Грамотность детей школьного возраста (8-11 лет)
      в процентах к общему числу детей этого возраста19
     

      На первый взгляд, более высокий уровень грамотности в Архангельской губернии по сравнению с Вологодской кажется несколько странным, ведь правительственные органы не проявляли особой заботы о начальной школе. Количество народных школ в губернии не менялось в течение более 20-ти лет, и число детей, учившихся в них, было невелико. Учитывая близость этих губерний, причину различия в развитии начального образования следует, очевидно, искать в уровне и структуре их социально-экономического строя.
      Вологодская губерния была более сельскохозяйственной, со значительной долей бывших помещичьих и удельных крестьян, тогда как Архангельская – промысловой. Сельскохозяйственная деятельность крестьян Вологодской губернии занимала гораздо больше места по сравнению с другими северными губерниями. Потребность в образовании крестьянина, хозяйничающего на клочке земли, была меньше, чем у промысловика, вынужденного постоянно общаться с владельцами мелких заводов, с подрядчиками20.
      В Архангельской губернии детей обучали грамоте дома или в школах грамоты. Часть населения губернии составляли старообрядцы, их дети были в основном грамотными. Они неохотно отдавали детей в школы, опасаясь влияния священников на их религиозное направление21. В этом отношении много зависело от такта священника. Например, в с. Бугаево Печорского уезда в 1894 г. церковно-приходская школа в первые годы оставалась пуста. Впоследствии с большим трудом священнику О.И.Михайлову удалось собрать 10-15 учеников при помощи родителей, которые со временем убедились, что школа никого в делах веры ни к чему не принуждает, охотно стали отдавать в нее детей, и в 1903 году их уже было более 30-ти человек22.
      Таким образом, можно отметить, что в 1920 г. уровень грамотности в Олонецкой, Архангельской и Вологодской губерниях был выше, чем по европейской России в целом, тогда как в Северо-Двинской – отставал.
     
     
     
     
      Горынцев Д.Л.
     
      ГАЗЕТА СОЛЬВЫЧЕГОДСКОГО РАЙОНА
      «СТАЛИНСКИЙ ПУТЬ»
     
      До революции в Сольвычегодске своей газеты уездные власти не выпускали. Причинами служили, во-первых, особое положение города как места ссылки политически неблагонадежных с точки зрения существовавшего режима людей; а во-вторых, для получения информации о событиях в стране достаточно было «Вологодских губернских ведомостей» и «Вологодских епархиальных ведомостей».
      На заре советской власти первый председатель Сольвычегодского уисполкома, исполнявший также обязанности председателя Сольвычегодского уездного военно-революционного комитета Андрей Алексеевич Горбунов убедил Северо-Двинский губисполком в том, что уездный город должен иметь свою прессу, которая укрепляла бы позиции Советской власти в масштабе всего уезда.
      Летом 1918 года в город доставили типографское оборудование, на котором стали выпускать печатный орган Сольвычегодского уездного исполнительного комитета РКП(б) под названием «Голос бедняка». С 1 июня 1920 года газета стала называться «Борьба и труд». Под этим названием она выходила до 16 октября 1921 года.
      После закрытия редакции газеты «Борьба и труд» Сольвычегодский уисполком был вынужден отправлять материалы о жизни Сольвычегодского уезда в губернскую газету «Советская мысль». Если предоставляемый материал в «Советской мысли» считали неактуальным, его значительно урезали или включали в номер со значительным опозданием. Подобная зависимость от губернской газеты была неудобной и требовала создания своей газеты. Такая, уже районная газета появилась только через 18 лет под символическим названием «Сталинский путь».
      Газета «Сталинский путь» являлась органом Сольвычегодского райкома ВКП(б) – КПСС и райсовета депутатов трудящихся. Печаталась она на типографском оборудовании бывшей газеты «Борьба и труд», использовавшейся в течение 18 лет для выпуска листовок к праздникам и бюллетеней для выборов. Первый номер газеты вышел в свет 29 ноября 1939 года, последний – 1 июля 1956 года. С 5 июля 1956 года газета стала называться «Знамя ленинизма». Если в далеком 1939 году названием своей газеты население как города Сольвычегодска, так и района гордилось (все-таки в этом городе дважды отбывал ссылку И.В.Сталин), то после ХХ съезда партии в 1956 году название печатного издания изменили. Причиной тому послужило разоблачение культа личности.
      Как выглядела газета «Сталинский путь» до начала Великой Отечественной войны, сказать трудно по причине отсутствия в библиотеках и архивах контрольных экземпляров. Известно, что газета была двухполосной. Выходила первоначально один, затем два раза в неделю. Своя цинкография у типографии отсутствовала, поэтому прессклише редакция получала из Архангельска1. Содержание фотоснимков отражало информацию центральной печати. На страницах газеты печатались материалы о важнейших событиях в СССР, Указы Верховного Совета СССР, сообщения о работе лесозаготовительных предприятий и колхозов.
      В начальный период Великой Отечественной войны тираж газеты сократили, периодичность выхода составляла один номер в неделю. На страницах газеты печатались сообщения с фронта (перепечатка материалов центральной «Правды») и традиционные сообщения о работе лесозаготовительных предприятий и колхозов.
      Учитывая значимость местной прессы для населения, особенно в военное время, Архангельский областной литературный отдел обкома партии (обллит) проводил обзор районных газет, который предоставлялся партийному руководству области. Не миновала сия чаша и «Сталинский путь». Доклад о деятельности редакции газеты был составлен 9 сентября 1944 г.2
      На момент проведения обзора «Сталинский путь» имел тираж 2500 экземпляров, периодичность выхода два раза в неделю, формат А3 и объем две полосы. Штат комплектовали три литературных работника (корреспондента) и два работника технического персонала. Должность главного редактора занимал т. Епимахов.
      Осуществляя проверку публикуемых газетой материалов, начальник Архангельского обллита Зинин докладывал в Архангельский обком партии, что редакция «Сталинского пути» в своей работе допускает ряд грубых идеологических ошибок, которые должна исправить. Он считал, что поскольку критикуемая газета является не фронтовой, а тыловой, к тому же освещающей жизнь животноводческого района, она должна уделять больше внимания сельскому хозяйству. То, что газета публикует на передовицах решения райкома ВКП(б) по развитию животноводства, несомненно, положительно: это мобилизует колхозников на решение основной задачи по регулярному снабжению Красной Армии продуктами питания. Но эти материалы за рамки небольших по объему сообщений не выходят.
      Далее говорилось, что информация о принятых в хозяйствах обязательствах и о соцсоревнованиях между колхозами не проверяется. На основании этого создается впечатление, что население района вообще не откликается на призывы передовиков производства, что также является серьезным упущением. К тому же, публикуя материал о жизни колхозов, газета извещает читателей в основном о некачественной деятельности двух близрасположенных хозяйств: имени К.Ворошилова и «Единая сила» Шешуровского сельсовета. Кстати, по информации Сольвычегодского райкома партии, в этих хозяйствах подтверждается падеж скота, нехватка грубых и сочных кормов, низкая продуктивность скота – 50-60% от плановых показателей. Но конкретные виновники сложившейся ситуации не называются ни в райкомовских сводках, ни на страницах газеты.
      Несколько иначе на этом фоне выглядят колхозы, получавшие в 1943 и 1944 годах премии за хорошее состояние животноводческой базы. Так в номере от 13 июля 1944 года в корреспонденции под заголовком «В передовом колхозе» редакция сделала попытку показать работу колхоза «Дружба» Новиковского сельсовета. В заметке говорится о том, что колхоз хорошо провел весенне-полевые работы и подготовился к уборочной страде, но ни одной строчкой газета этого не подтвердила, не упомянула фамилии ни председателя колхоза, ни бригадиров, ни звеньевых. Из этого критик сделал вывод, что работающие в газете корреспонденты просто не знают, как можно осветить подобный положительный опыт.
      Другим перекосом в работе редакции указывается публикация только списков фамилий колхозников и колхозниц, которые на сенокосных и хлебоуборочных работах перевыполняли нормы. Например, колхозницы Жукова, Водкова, Ефтонова и Косикова в 1944 году выполняли нормы на уборке хлеба на 150-200%. А колхозницы сельхозартели «Красный пахарь» Заболотского сельсовета В.М.Жукова, С.А.Жукова и А.А.Волкова, соревнуясь между собой, скашивали по 0,93 га за день, перевыполняя дневные нормы в 2,5 раза. Каким способом удавалось людям постоянно работать такими темпами, газета также не интересовалась.
      28 июля 1944 года газета опубликовала Постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Об уборке урожая и заготовках продуктов в 1944 году». Критик посчитал, что грубейшей ошибкой редакции стало отсутствие в последующих номерах ссылок на этот важнейший, с его точки зрения, документ. Аналогичной идеологической ошибкой в те годы считалось недостаточное количество ссылок в статьях на труды И.В.Сталина.
      Работающие с публикациями газеты местные агитационные коллективы и пропагандисты также обвинялись в том, что повторяли ошибки журналистов «Сталинского пути», поскольку на своих лекциях и собраниях доносили до людей неполные сведения и за отсутствием нужной информации неправильно отвечали на задаваемые вопросы. Чтобы подобного не происходило, журналисты «Сталинского пути» обязаны были не только регулярно перепроверять поступающие из различных предприятий и организаций факты, но и обращать внимание на то, как с ними работают в других изданиях и, в первую очередь, в центральной «Правде».
      Учитывая, что в Сольвычегодском районе помимо сельского хозяйства население занималось лесозаготовками, эта сфера экономики также должна была представляться в нужном ключе. Автор обзора констатировал факт, что с июля по октябрь 1944 года газета не опубликовала ни одной заметки о ходе лесозаготовок в районе. 1 октября в области повсеместно начинался сезон осенне-зимних лесозаготовок, но редакция газеты в номере за 4 октября об этом даже словом не обмолвилась. Немалую долю вины за это упущение, по мнению критика, должен взять на себя райком партии, который не соизволил своевременно проконтролировать сложившуюся ситуацию.
      Сообщения о ходе боевых действий на различных фронтах по степени информативности, с точки зрения критиков, также мало чем отличаются от материалов на сельскохозяйственные темы. Основная задача фронтовых сообщений (даже если это перепечатка материалов «Правды») – «воспитание советского патриотизма в рамках идеологии военного времени и демонстрация зверств немецких захватчиков» – в этом ключе не выполняется. Единственным благом на фоне всей критики газеты являлось соблюдение цензорского порядка.
      Для исправления ошибок обллит внос свои предложения:
      «1. Регулярно передавать статьи и отклики на приказы товарища Сталина.
      2. В каждом номере газеты помещать материал по вопросам Великой Отечественной войны (обзор, оперативные сводки).
      3. Передача опыта и особенно по вопросам животноводства, заметки сделать действенными и оперативными»3.
      В последний год войны периодичность газеты вновь сократилась до одного номера в неделю. Тираж газеты изменялся, но не составлял менее 1210 экземпляров. Цена одного номера была 15 копеек.
      После войны, с назначением на должность редактора газеты А.П.Антропова, качество выпускаемых материалов, по мнению обллита, улучшилось. С точки зрения идеологии тоталитарного общества другого ожидать и не приходилось. На страницах часто появлялись хвалебные статьи существовавшему политическому строю. Для иллюстрации можно привести фрагмент статьи «Нерушимый блок коммунистов и беспартийных» в номере от 29 января 1946 г.: «…под руководством партии Ленина-Сталина мы свергли помещиков и капиталистов. Под руководством большевиков мы создали советскую власть. По плану, предложенному партией, народ построил в нашей стране крупную промышленность, сделал наше государство могучей индустриальной державой. По плану, предложенному партией, мы провели коллективизацию сельского хозяйства…» и т.д.4
      Объективно улучшение можно увязать и с чисто техническим моментом: публикуемые материалы стали выходить под определенными рубриками. Так, в рубрике «Партийная жизнь» регулярно печатались отчеты с пленарных заседаний райкомов партии и комсомола, характеристики работы партийных и комсомольских первичных организаций в деле повышения производительности труда и решения задач пятилетних планов.
      Кроме обращения к «всесоюзным» темам, в газете регулярно печатались сводки о выполнении планов проведения весенне-полевых, уборочных, сенокосных и лесозаготовительных работ по колхозам района. Для оптимизации всех видов сельскохозяйственных работ 27 мая 1946 года решением бюро райкома ВКП(б) и райисполкома в газете учредили Доску почета передовиков социалистического соревнования среди колхозов. Аналогичная Доска почета была учреждена для промышленных (лесозаготовительных и лесосплавных) предприятий района.
      Регулярно в газете сообщались сведения о присуждении переходящих Красных Знамен райкома ВКП(б) и райисполкома передовому сельсовету и передовому колхозу по выполнению сельскохозяйственных работ. Появились статьи, вызывающие бригады как лесозаготовителей, так и колхозников на соцсоревнование «за досрочное выполнение плана новой сталинской пятилетки»5. Немало площади на страницах газета уделяла критике работы предприятий, колхозов и учреждений, чьи производственные показатели значительно отставали от остальных6.
      Немалый интерес представляет публикация решения исполкома Сольвычегодского райсовета депутатов трудящихся «Об установлении дифференцированных норм обязательных поставок молока и мяса государству колхозами района»7. На основании этого документа все колхозы района делились на четыре группы. Поставки молока и мяса определялись в соответствии с площадью земли, закрепленной за колхозами. Как ни странно, при этом ни слова не говорилось о качестве земель (пашня, луг, перелески, заболоченная местность).
      Рубрика «По родной стране» извещала читателей о последних культурных событиях и научных достижениях в СССР. В рубрике «Промышленность – сельскому хозяйству» сообщалось о технических новинках, выпускаемых заводами и фабриками для нужд сельского хозяйства. При этом текстовая информация о той или иной новинке сопровождалась фотографией объекта.
      Немало интересной информации публиковалось к праздникам, знаменательным датам, дням рождения и юбилеям смерти деятелей революции и советского государства. В качестве примера можно упомянуть подбор статей под общим заголовком «И.В.Сталин – великий продолжатель бессмертного дела Ленина…», или подборку статей о Международном женском дне 8 марта8.
      С 1949 года в газете стали появляться статьи очеркового характера, также не лишенные определенной идеологической линии. Например, статья А.Павлова «Сольвычегодск сегодня», в которой рассказывалось о прогрессе социально-экономической жизни района со времен Октябрьской революции 1917 года.
      Большую работу газета проводила накануне выборов депутатов в разные уровни власти: от местных городских и районных до Верховного Совета СССР. Накануне выборов газета представляла читателям биографии кандидатов в депутаты, списки избирательных комиссий и избирательных участков на территории г. Сольвычегодска и района по сельсоветам.
      С 1950 года редакция «Сталинского пути» стала обращать больше внимания на письма читателей, в которых последние делились как своими достижениями, так и злободневными проблемами. Публикацию редакция нередко сопровождала карикатурами в рубрике «Письма читателей».
      Помимо местных тем, с 1950 года газета на основе сообщений центральной «Правды» и ТАСС в рубрике «Международный обзор» публиковала сообщения на международные темы: мировая реакция на вторжение американцев в Корею, положение рабочих и бедного населения в капиталистических странах и т.д.9
      В рубрике «Осенне-зимние заготовки» газета печатала материалы, посвященные работе лесопунктов района, планы сезонных лесозаготовок по колхозам. Рубрика «По городу и району» содержала материал о различных проводимых мероприятиях, а также списки награжденных правительственными наградами «за высокие производственные достижения, выслугу лет и безупречную работу».
      Кроме постановлений местных органов власти, газета на первой полосе публиковала Указы Президиума Верховного Совета СССР. Среди них можно отметить Указ от 12 января 1950 года «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрывникам-диверсантам»10.
      Кроме обычных материалов газета публиковала статьи, которые по своей структуре и направленности в настоящее время могут восприниматься как реклама. К таковым можно отнести статью известного северного тяжелоатлета Василия Шуля «О сольвычегодском курорте», сообщение о выступлении Шуля в Сольвычегодске, пропаганду музея И.В.Сталина, рекламу книг, которые можно заказать по почте в ленинградской книжной лавке писателей11. Дополнением к этой информации можно считать объявления о приеме на работу в различные учреждения и организации ввиду острой нехватки кадров.
      В целях политического просвещения на страницах газеты рассказывалось о жизни деятелей Октябрьской революции12. Достаточно много статей публиковалось на антирелигиозные темы13. Причиной этого стало не только желание идти «в ногу со временем», но и дать своеобразный отпор тем, кто сожалел о разрушенных сольвычегодских храмах и хранил дома спрятанную от властей церковную утварь.
      Публиковались сообщения с районных сельскохозяйственных выставок, списки награжденных с объяснением, какая организация и за какие достижения награждается. В рубрике «На выставке изобразительного и прикладного искусства» публиковались материалы, освещавшие выставки, проходившие в Сольвычегодском историко-художественном музее14.
      Если в опубликованном материале обнаруживалась ошибка технического плана, появившаяся при верстке газеты, редакция приносила автору свои извинения и исправляла допущенную оплошность. Еще одним штрихом газеты того времени является большое количество лозунгов в качестве заготовок статей и рубрик15.
      С 1 апреля 1952 года «Сталинский путь» увеличил периодичность выхода до двух номеров в неделю. При этом розничная стоимость экземпляра газеты снизилась до 10 копеек. Подписная плата на месяц с означенной даты утвердилась 87 копеек на 1 месяц, 66 копеек – на 3 месяца, 1 руб. 54 коп. – на полгода и 7 руб. 83 коп. – на 9 месяцев.
      Редактором газеты в 1952 году был назначен И.Малафеев, в 1954 году газету возглавил П.Любимков. После слияния Сольвычегодского района с Котласским в 1958 году преемник «Сталинского пути», газета «Знамя ленинизма» была закрыта. Типографское оборудование демонтировали и вывезли в Котлас.
      Что касается выпущенных экземпляров сольвычегодских газет, в частности «Сталинского пути», их коллекции находятся в фондах Сольвычегодского историко-художественного музея, в Сольвычегодской городской библиотеке, Архангельской областной научной библиотеке имени Н.А.Добролюбова и Государственном архиве Архангельской области. Это позволяет как любителям-краеведам, так и солидным историкам-исследователям иметь равные возможности доступа к интересному источнику по истории Сольвычегодского района.
     
     
     
     
     
      Зуева Е.В.
     
      КАМЕНОТЁС САМСОН СУХАНОВ
     
      8 июля 2003 года исполнилось 230 лет со дня рождения нашего знаменитого земляка Самсона Ксенофонтовича Суханова – строителя, каменотеса и ваятеля. Его имя было широко известно в Петербурге в 1-й половине XIX века. О Суханове писали его современники (газета «Русский инвалид» №266 за 1820 год, журналы «Сын Отечества» за 1820 год и «Отечественные записки» за 1819-1820 годы), а позднее в разные годы и десятилетия имя Суханова упоминается во множестве научных и публицистических работ различных авторов: в книгах, журналах, газетах.
      Большой вклад в изучение жизни и деятельности С.К.Суханова внесли красноборские краеведы Павел Григорьевич Зашихин и Николай Петрович Борисов. Ими был написан очерк «Самсон Суханов – каменных дел мастер», напечатанный в 1978 году в альманахе «Белые ночи». Это содержательная публикация на основании документальных данных повествует о талантливом северном самородке и о тех архитектурных памятниках, в создании которых он принимал участие. В ходе работы над очерком изучены и проверены ранее опубликованные материалы, в Российском государственном историческом архиве найден целый ряд новых документов о деятельности Суханова на различных объектах в Петербурге; в Архангельском областном архиве обнаружена метрическая книга Евдской Вознесенской церкви, на основании которой были исправлены те неточности, которые допустил П.П.Свиньин, первый биограф Суханова.
      Родился Самсон Суханов в 1768 году в деревне Завотежица (Кулига) Евдской волости, что в восьми километрах от Красноборска, в бедной крестьянской семье. Отец, Ксенофонт Сидорович, из-за слабого здоровья не мог выполнять тяжелые работы. Летом он нанимался пастухом, зимой сторожил торговые заведения в Красноборске. Мать, Ирина Тимофеевна, батрачила у зажиточных соседей.
      Три лета подряд Самсон ходил бурлаком по Каме, Волге и Северной Двине. В 1783 году, попав в Архангельск, нанялся в зверобойную артель, промышлявшую на Груманте (Шпицбергене). Немало страшных, порой смертельных опасностей пережили Самсон с товарищами во время годичной зимовки. После этого в течение нескольких лет он работал в Архангельске у богатого купца, на якорном заводе. Скопив денег, Суханов возвратился домой. Здесь он женился. В жены взял бедную вдову с тремя детьми Евдокию Правдину из деревни Горчинской. Обоим им было в ту пору по 29 лет.
      Около 1800 года Самсон Суханов отправился на заработки в Петербург, к брату жены Григорию Копылову, который в то время работал подрядчиком на строительстве Михайловского замка. Он взял к себе шурина сначала каменотесом, а затем сделал десятником, положив ему жалованье 25 рублей. Так нашел Суханов дело, которое стало для него жизненным призванием. Оно его настолько увлекло, что через непродолжительное время Самсон обогнал в умении своих учителей и стал лучшим мастером по обработке камня. После выполнения самостоятельного подряда по изготовлению балюстрады в Петергофе Суханов окончательно поверил в свои силы и способности. Он решил обосноваться в Петербурге и посвятить жизнь новой профессии. Первые несколько лет работал сезонно, и лишь после смерти родителей перебрался в столицу с семьей.
      Копылов пригласил Суханова на должность главного приказчика строительства Казанского собора, возводимого по проекту архитектора Воронихина, с месячным жалованием 50 рублей. Материально дела семьи пошли хорошо. В 1807 году Самсон записался в петербургское купечество и построил для себя дом (ныне это дом №50 по набережной реки Пряжки). Семь лет отдал Суханов строительству Казанского собора. Он со своей артелью выполнил отделочные и декоративные работы внутри собора, создал знаменитую колоннаду. За долголетний и плодотворный труд на строительстве Казанского собора Суханов был награжден золотой медалью с надписью «За усердие».
      Казанский собор строился с большими перерывами, поэтому Суханов в периоды простоя брал подряды на строительство полукруглой набережной на Стрелке Васильевского острова. Для того, чтобы расширить площадь перед зданием Биржи, возводимой по проекту архитектора Тома де Томона, надо было отвоевать ее у реки. В дно Невы в радиусе 122 метра были забиты тысячи свай, образовавшееся пространство засыпано огромной массой земли. Вся Стрелка была одета в камень и гранит. Одновременно с этим Суханов с артелью возводил цоколь из дикого камня под колоннаду здания Биржи и базы для колонн. Им и его рабочими выполнены две большие скульптурные группы на восточном и западном аттиках здания по моделям И.Прокофьева и Ф.Шадрина.
      По проекту Тома де Томона в 1810 году Суханов завершил сооружение Ростральных колонн-маяков перед зданием Биржи. У основания их были возведены пятиметровые статуи – аллегорические фигуры русских рек Невы, Волхова, Волги и Днепра, выполненные по мотивам неизвестного автора Самсоном Сухановым (некоторые исследователи считают, что автором был он сам). Прекрасное здание Биржи, Стрелка, одетая в гранит и украшенная Ростральными колоннами, гармонично вписались в величественную панораму невских берегов. За огромные заслуги Суханова в создании этого уникального архитектурного ансамбля ему вновь была вручена награда – «царский кафтан». Это особый знак отличия в XVIII-XIX веках. Обычно им награждали крестьян, мастеровых, лиц податных сословий.
      Известность каменных дел мастера Самсона Суханова росла. Именно ему архитектор Воронихин поручил работы по перестройке здания Горного корпуса. Артель Суханова вырубила, отделала и установила двенадцать колонн из пудожского камня для портика здания. Самсон Ксенофонтович одновременно работал во всех ипостасях: каменотеса, ваятеля, гранитчика. Сухановым были высечены из камня монументальные скульптурные группы по моделям скульпторов С.Пименова и В.Демута-Малиновского: «Борьба Геркулеса с Антеем» и «Похищение Прозерпины», украшающие вход в здание Горного института.
      Мировой славой пользуется здание Санкт-Петербургского Адмиралтейства. При перестройке его архитектор Захаров сдал артели Суханова заказ на изготовление 28-ми колонн, которые были установлены вокруг башни под шпилем. Кроме этого, самим Сухановым были высечены по моделям Ф.Щедрина четыре скульптуры античных полководцев, расположенные на углах кубического основания башни Адмиралтейства, а также другие скульптуры, украшающие здание. Все эти работы свидетельствуют о большой одаренности и высоком мастерстве Суханова как ваятеля.
      В 1819 году на строительстве особняка Лобанова-Ростовского С.Суханов познакомился с архитектором О.Монферраном, который в полной мере смог оценить талант Самсона Ксенофонтовича. Архитектор привлек его к работам по сооружению Исаакиевского собора. Артели Суханова было поручено изготовить 48 колоссальных семнадцатиметровых гранитных колонн для портиков собора. Гранитные блоки для колонн добывались в карьере под Выборгом. Каждая обработанная колонна весила 130 тонн. До Суханова еще никто не вырубал таких монолитов, а он добывал их по своей собственной технологии.
      В журнале «Сын Отечества» за 1820 год Н.Бестужев (будущий декабрист) писал: «…Суханов одним опытом дошел до того, что может выламывать такой кусок камня, какой ему угодно, …он выдумал способ раскалывать клиньями целые горы, как будто дерево, чему примером служат колонны Казанского и нынешние для Исаакиевской церкви, им изготовленные…» Далее он подробно описывает этот способ добычи монолитов. П.Свиньин в своей статье в журнале «Отечественные записки» также писал: «Суханов довел способ ломания гранита до чрезвычайной простоты и легкости… Вероятно, петербургские жители не преминут воспользоваться сим важным открытием, и столица наша превратиться вскорости в новые Фивы, позднее потомство будет спорить, люди или исполины создали град сей. Честь и слава Суханову!» О незаурядности Суханова-мастера свидетельствует и то, что в 1823 году художником Тропининым был написан его портрет. Несомненно, художника привлекла личность Суханова – человека творческого и богато одаренного.
      В 1834 году Суханов вновь удивил отечественных и зарубежных специалистов и жителей Петербурга. 30 августа на Дворцовой площади была установлена самая большая в мире гранитная колонна – памятник героям Отечественной войны 1812 года. Уникальный «Александрийский столп», высеченный сухановскими рабочими под его непосредственным руководством, затмил собой знаменитые колонны Траяна в Риме и Вандомскую в Париже, которые составлены из отдельных блоков. Александровская колонна монолитна. Высота ее 47,5 метра, диаметр – 3,66 метра, вес – более 600 тонн. Она поставлена на пьедестал без всяких скреплений с цоколем.
      Все работы, выполненные Сухановым, трудно перечесть, да и не все они названы в литературе. Однако достоверно известно, что он участвовал в строительстве мавзолея «Супругу-благодетелю» в Павловске, постройке Синего моста, моста у Пиль-башни, облицовке диким камнем берегов Крюкова канала и Малой Невки. Им выполнен ряд памятников и надгробий на петербургских кладбищах, крыльца и балконы некоторых особняков знатных вельмож.
      Всеобщее удивление и восхищение вызвали сооруженные Сухановым монолитные гранитные ванны-бассейны для Петергофского, Зимнего, Александровского дворцов. Непревзойденным творением явилась ванна для Баболовского дворца в Царском селе. Из куска гранита в 160 тонн Суханов высек ванну весом в 50 тонн. Высота ее составила 1,95 м, глубина – 1,6 м, диаметр – 5 м. В эту ванну-бассейн входило до 800 ведер воды. Своими размерами, совершенством формы она поражает и современного зрителя.
      Одной из последних работ Суханова стали пьедесталы для памятников Кутузову и Барклаю-де-Толли у Казанского собора. Как раз в это время его постигла большая неудача. Пьедесталы при перевозке через Ладожское озеро затонули вместе с баржой. В счет стоимости затонувшей баржи с пьедесталами и погашения неустойки по договору все имущество Суханова было продано с торгов. К тому же пришлось на собственные средства изготовить новые пьедесталы (памятники были установлены перед Казанским собором в 1837 году). Суханов был полностью разорен.
      Исследователь русского искусства профессор Н.Хомутецкий обнаружил волнующий документ, касающийся последних лет жизни Суханова. Это прошение от 5 октября 1840 года о денежной помощи. В этом документе старый мастер указывает сооружения, в создании которых принимал участие, пишет о том бедственном положении, в котором оказалась его семья, и просит выдать «…для насущного питания семейства всемилостивейшее вспоможение». Судя по всему, просьба осталась без ответа, но этот документ помогает установить примерную дату кончины знаменитого каменотеса.
      Умер Самсон Суханов в полной нищете в сороковых годах XIX века. Так печально закончилась жизнь талантливого народного умельца, но чудные творения его из камня, мрамора, гранита и поныне украшают Петербург, Москву, Ригу и другие города. В Красноборске памятью о великом мастере служит Вознесенская церковь на Евде, которая построена для земляков на средства Суханова в 1829 году.
     
      Источники и литература
     
      1. Материалы научного архива Красноборского историко-мемориального и художественного музея.
      2. Борисов Н. Судьба таланта. // Красный Север. 15.02.1975.
      3. Борисов Н., Зашихин П. Каменных дел мастер. // Белые ночи: Альманах. Л.: Лениздат, 1978.
      4. Добринская Л. Легенда о солнечном мастере, гражданине Суханове. // Смена. 12.06. 1977.
      5. Канн П. Камнетес Самсон Суханов. // Вечерний Ленинград. 15.12.1977.
      6. Насонова Л. Самсон Суханов. Камнетес. // Вечерний Ленинград. 17.07.1974.
      7. Синев Н. Каменный мастер Суханов. // Красный Север. 23.11.1973.
      8. Таракановская Г. Со времен египтян неизвестно. // Смена. 16.03.1968.
     
     
     
      Матафанов Н.Н.
     
      ПЕРВЫЙ САМОЕДСКИЙ ХРАМ
      В АРХАНГЕЛЬСКОЙ ТУНДРЕ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
     
      Самоеды1 с древнейших времен верили в сверхъестественную силу, духов, поклонялись идолам. К первым документальным сведениям об их христианизации можно отнести записки австрийского посла в Московии Сигизмунда Герберштейна, в которых он сообщает: “В 1518 году приняли крещение обитатели устьев Печоры – люди простого ума”2. Несколько позднее в Указе царя Федора Иоанновича от 31 января 1597 года пустозерскому воеводе Василию Ухтомскому уже четко предписывалось “призывать самоедов и иных вер иноземцев и крестьян в православную христианскую веру”3.
      В 1643 году немецкий ученый и писатель Адам Олеарий в Посольском приказе встретился с двумя самоедами, которые рассказали ему, что “приблизительно 23 года тому назад самоеды присылали посольство к великому князю и просили его о присоединении к русской вере”. Далее Олеарий сообщает, что “епископ Владимирский с несколькими попами и священниками были посланы туда, чтобы обучить их вере и крестить”4. В то же время следует отметить, что в XIV-XVII вв. миссионерская деятельность среди самоедов протекала очень вяло и не давала долговременных результатов. Некоторая ее активизация началась в первой четверти XIX в.
      В августе 1824 года царю Александру I были представлены на подпись Правила для миссионеров, работающих среди самоедов, составленные епископом Неофитом (в миру Никифор Докучаев-Платонов). Царь Правила утвердил. После этого Неофит образовал особую миссию для духовного просвещения самоедов и обращения их в христианство. Миссию возглавил настоятель Антониево-Сийского монастыря архимандрит Вениамин (в миру Василий Никифорович Смирнов).
      Согласно утвержденным Правилам, Синодом было отпущено 10000 рублей серебром на устройство двух передвижных церквей (первой – для самоедов Канино-Тиманской тундры, второй – для Большеземельской). Кроме того, на выплату жалования священникам и причетчикам духовной миссии, приобретение и содержание оленей, необходимых для разъездов по тундрам, ежегодно выделялось по 4200 рублей. За пять лет (1825-1830 г.г.) миссионерами было обращено в христианскую веру 3303 самоеда обоего пола5. Перед началом миссии крещенных самоедов было лишь 55. Вениамин овладел самоедским языком, составил “Грамматику самоедского языка” и “Лексикон самоедского языка”. Оба труда сохранились до настоящего времени, но не опубликованы. Также он сделал переводы на самоедский язык из катехизиса, Нового Завета и других богословских книг. По возвращению в Архангельск Вениамин был награжден за миссионерские труды орденом Св. Владимира 3-й степени.
      По мере обращения в христианство все большего числа самоедов Святейший Синод изучал возможность возведения в архангельских тундрах Божьих храмов. Для более детального изучения предполагаемых мест строительства церквей, возможности заготовки там леса, наличия хорошей земли, рыбных и охотничьих промыслов, необходимых для проживания церковнослужителей и их семей, в тундры были отправлены титулярный советник А.Федоров и архимандрит Архангельского монастыря Анастасий. Вернувшись в апреле 1828 года, они сообщили в своем донесении епископу Архангельскому и Холмогорскому Аарону II (в миру Алексей Захарович Нарциссов): “В Канинской тундре для построения церкви оказалось преимущественно удобным и от самих самоедов таковым признано место при селении Несь, в котором обитают мещане города Мезени, пользуются рекой и сенокосами при ней в обилии имеющимися, вносят за оных в Мезенский собор по принадлежности ему сей реки и сенокоса ежегодно по 35 рублей”6.
      15 февраля 1829 года Св. Синод направил Государю императору подробный доклад о необходимости постройки трех церквей и шести домов для священнослужителей в тундрах Мезенского уезда. В одном из пунктов доклада было записано: “Испрашиваемую на то построение сумму 75000 рублей отпустить из Государственного Казначейства в ведомство Архангельского епископа, который составит комиссию из двух благонадежных духовных лиц и чиновника А.Федорова, с жалованьем сему последнему по 1000 рублей в год из сей суммы”7. 17 февраля 1829 года император на докладе Синода начертал: “Быть по сему”. На возведение храмов в тундрах средства в сумме 21428 руб. ассигновал и Синод8. В состав специальной строительной комиссии, созданной 20 декабря 1829 г., кроме советника Федорова вошли архимандрит Платон и игумен Антониево-Сийского монастыря Филарет.
      Докладывая Синоду о начале строительства церквей, епископ Аарон в письме, датированном 24 мая 1830 года, сообщает, что “первоначально лес для строительства церкви в Неси соглашались вырубить и приплавить крестьяне Мезенского уезда Козмогородской волости Григорий Леонтьев и Ефрем Васильев Ружниковы по семь рублей за каждое бревно, но затем отказались, так как плавить лес по морю из Мезени в Несь посчитали очень трудным и опасным”. Далее Аарон пишет: “Будучи опечален таковым донесением… в дом к себе попросил архангельского первой гильдии купца Афанасия Ивановича Амосова, на коего была моя впрочем надежда, чтобы он взял на свое попечение и расход выстроить при селении Неси церковь и два дома священнослужителям из своих материалов, о чем я просил его. Старик, рассматривая дело обще с сыновьями, представил мне свою смету…, настаивал дать ему за все 25000 рублей, затем (при заключении контракта в марте 1830 года – Н.М.) согласился выстроить все оные здания за 20000 рублей”9.
      В этом же письме сообщается, что, поскольку в Архангельске мало мастеров “на дело иконостасов и живописания церковного”, заключен контракт об иконостасах по всем трем церквам самоедских приходов с крестьянином Владимирской губернии Вязниковской округи Степаном Никитиным Козновым. По договоренности Аарона с ярославским купцом первой гильдии Порфирием Григорьевичем Оловяннишниковым колокола “для трех церквей самоедских” были подобраны по голосам и “гужом” отправлены в Вологду. 9 апреля 1830 года они были погружены на баржу вологодского купца Глазнова, на которой благополучно доставлены в Архангельск, а со временем отправлены “по принадлежности”.
      Церковь в Неси была построена в начале 1831 года. По некоторым сведениям, не подтвержденным пока документальными источниками, в ее строительстве принимали участие ссыльные, попавшие сюда за участие в восстании декабристов. 26 февраля того же года церковь была освящена во имя Благовещения, причем высшим лицом епархии – епископом Архангельским и Холмогорским Георгием (в миру Гавриил Алексеевич Ящуржинский). Это был первый построенный и освященный храм для самоедов архангельских тундр. Несколько позднее подобные церкви были построены в Большеземельской и Тиманской тундрах.
      Архангельской духовной консисторией в Несской церкви был образован Канинский приход, к которому приписали кочующих самоедов Канинской тундры (в пределах 900 чел.). Сюда были направлены священник и дьякон с годовым жалованьем соответственно 280 руб. 12 коп. и 112 руб. 4 ? коп. Для разъездов по тундре церковь держала стадо оленей. Количество оленей в стаде в разные годы менялось, но всегда было более 100 голов.
      Хотя Канинский приход был открыт в 1831 году, первые записи в метрической книги о крещениях и венчаниях самоедов обозначены с 1825 года, т.е. со времени духовной миссии Вениамина. Среди них читаем: “8 марта 1825 года духовной миссией была крещена в Неси самоедка крещенного самоедина Феофана рода Тальковых, а при оглашении нареченная Анастасия. Крещена ижемским священником Истоминым, а восприемницей была города Мезени Несского селения мещанина Григория Котькина жена Мелания”; “5 апреля 1825 года венчан канинский крещенный самоедин Никита Сулентьев с канинскою крещенною самоедкою Ириньей Осотиной, оба первым браком, от роду жениху 35 лет, а невесте - 30 лет. Поручители канинские крещенные самоеды Гаврило Ардеев, Максим Канюков, Василий Осотин и тиманский Егор Соболев”10. За первые шесть лет со дня открытия прихода в его метрической книге сделано 135 записей о родившихся и крестившихся, в том числе о 68-ми человек мужского пола и 67-ми женского; 34 – о венчаниях и 125 – об умерших.
      В первые годы священнослужители прихода совершали обряды (таинства) только для самоедов, но уже с 1834 года в метрической книге начали появляться записи о рождении и крещении детей жителей селения Несь, а в 1840 году несяне уже официально, по Указу Архангельской духовной консистории, были приписаны к Канинской церкви. В 1844 году к ней было приписано население Мглы, Вижаса и селений близ реки Омы11.
      После приписки к церкви близлежащих селений необходимо было избрать старосту из числа их жителей, так как кочевники в силу постоянных переездов эти обязанности выполнять не могли. По этому поводу 24 июня 1844 года прошло собрание мезенских мещан, постоянно проживающих в Неси. Они избрали церковным старостой на три года Никиту Григорьева Котькина, “имеющего от роду 34 года, человека в поведении доброго, к прохождению должности способного и к сохранению церковного имущества благонадежного, но неграмотного”12. Никита Котькин дал согласие вступить в должность старосты при условии “устройства в церкви заборки, разделяющей церковь от трапезной, с дверью и надлежащим замком для топления сторожем печей в оной находящихся”.
      Разрешение Архангельской духовной консистории на устройство “заборки” было получено, и в 1845 году она была сделана. Но Никита Котькин не дожил до этого дня, так и не вступив в должность церковного старосты. Выборы нового старосты были проведены 5 мая 1846 года. Им на три года стал Петр Федоров Котькин, 31 года от роду, который обязался “прилагать старание в прохождении возлагаемой должности и всех сопряженных с нею обязанностей”13.
      Первая Канинская церковь просуществовала всего 26 лет. Она сгорела 8 апреля 1857 года. Епископ Архангельский и Холмогорский Антоний II (в миру Александр Иванович Павлинский) предписанием от 5 июня 1857 года поручил протоиерею Мезенского собора Василию Фирсову составить чертеж и смету на устройство новой церкви вместо сгоревшей, что тот и сделал к концу июля того же года. Однако эти документы у епископа, видимо, затерялись, так как в декабре 1858 года Архангельская духовная консистория вновь обратилась к Василию Фирсову с просьбой повторить чертеж и смету на постройку церкви.
      В.Фирсов в рапорте на имя епископа, Александра I (в миру Андронник Иванович Павлович), 6 февраля 1859 года предложил: “Лес на устройство церкви вырубить из дач Мезенского уезда Лебской и Лешуконской волостей, сплавить его до г. Мезени, где обделкою приготовить церковь, скласть в струбы, а потом, уже готовую, на мореходных судах перевезти в селение Несь и окончательно достроить на месте бывшей сгоревшей”14. В марте 1859 года Архангельская духовная консистория отправила проект и смету протоиерея В.Фирсова для доработки в Архангельскую палату государственного имущества. Проект был доработан гражданским инженером палаты Г.Шварцем и утвержден Архангельской губернской строительной и дорожной комиссией. Но потребовалось еще несколько лет, чтобы строительство церкви началось.
      Контракт на ее постройку был заключен 11 февраля 1865 года между крестьянином Мезенского уезда Мелогорского сельского общества Целегорской деревни Федором Сергеевичем Левкиным, знающим “плотническое ремесло”, и священником Канинской самоедской Благовещенской церкви Иосифом Синцовым. Первый этап строительства церкви (в Мезени) был начат в июне 1865 года, закончен в конце августа того же года. В постройке церкви было занято 35 человек, “нанявшихся работать помесячно за условленную каждому свою плату. В середине сентября “струбы” были перевезены “через 100 верст морем в с. Несь на мореходных судах-лодьях”. Хозяевами этих судов были мезенский купец Виктор Шевкуненко, мезенские мещане Иван Яковлев Минькин, Иван Семенов Филатов, братья Алексей и Павел Васильевы Личутины, Андрей Семенов Тихонов, семженские крестьяне братья Василий и Михаил Дмитриевы Масловы. Владельцам судов “без нагрузки и выгрузки” леса, а только за одну его перевозку заплатили от 80 до 85 рублей серебром “в один сход судна”15.
      В архиве сохранились документы, из которых видно, что строилась она основательно и на долгие годы: “Для основания во все здание вырыты канавы, глубиною в два аршина, в оные канавы или рвы положены обтесанные и обожженные брусья-лежни, равные поворотам здания, на эти лежни поставлены сплошные обожженные же прочные стойки вровень с поверхностью земли, такие же стойки утверждены сверх земли под вспомогательные половые балки, под основание печей и под срубы для постановления св. престола, всех стоек ушло более 100 штук.
      Настоящее здание церковное состоит из 30 рядов в вышину, рубленных в 24 угла, из коих 4 прямых, круглых 4, рубленных в гладь и 16 косых, рубленных с потолком в замок. Колокольня выше крыши церковной возведена до звонов осьмериком с гладкими углами, сделанными прочно в замок, с внешней стороны осьмерик с углами обтесан вровень и выструган чисто”16.
      В начале 1868 года строительство церкви было завершено. При пожаре в 1857 году из прежней церкви удалось вынести иконостас, который после небольшой реставрации нашел свое место во вновь построенном храме. В представлении благочинного 1-й части Мезенского уезда, священника Канинского самоедского прихода Иосифа Синцова епископу Архангельскому и Холмогорскому Нафанаилу I (в миру Николай Иванович Савченко) от 20 апреля 1868 года говорится: “Согласно Указу Архангельской духовной консистории от 20 марта за №1732 вновь устроенная церковь во имя Благовещения Пресвятые Богородицы в Канинской тундре при селении Неси – мною, при сослужении двух священников соседних приходов, собрании причтов оных, стечении прихожан и окольного народа, по чиноположению Православной церкви освящена 16 дня апреля 1868 года. О чем Вашему Преосвященству покорнейше доношу”17.
      В акте освидетельствования церкви, подписанном священниками Василием Исадским (Тиманский приход) и Иваном Ивановским (Кузнецослободский приход) отмечено, что “в новоустроенной церкви все приведено в подобающее положение и благообразный вид, недостатка в потребном порядке ни в чем не представляется, но все устроено благочинно и святости храма благоприлично”18.
      Церковь была построена из беспошлинного леса (1225 деревьев). На ее строительство в июне 1864 года поступило из Архангельской духовной консистории 1211 рублей 17 ? коп. После израсходования этих средств строительство продолжалось на деньги, поступавшие от кошелькового сбора Канинского прихода и дохода от оленьего стада, принадлежащего церкви. Причт новой Канинской церкви состоял из священника Иосифа Васильева Синцова, дьячков Михаила и Петра Ивановских, имел 99 десятин 1436 саженей сенокосных лугов.
      К 1886 году прихожанами Канинского прихода являлись жители селения Несь (213 чел.), деревень Нижняя и Верхняя Мгла (35 чел.), 11-ти выселков по рекам Вижас и Ома (200 чел.), а также самоеды Канинской тундры, кочующие со 114-ю чумами (935 чел.). В это время священником церкви был Иоанн Алексеев Ивановский, а причетчиком – его двоюродный брат Петр Георгиев Ивановский. Обязанности церковного старосты исполнял крестьянин Вижасской деревни Андрей Васильев Михеев19.
      Несмотря на то, что Канинский приход по числу прихожан был самым большим в 1-ом благочинии Мезенского уезда, количество проводившихся в нем обрядов на протяжении многих лет увеличивалось незначительно и оставалось небольшим. Так, если в 1832 году обряд крещения в Канинской церкви приняли 21 человек, то спустя почти 50 лет (в 1880 г.) в метрической книге прихода зафиксировано 30 крещений20. Большинство канинских самоедов, приняв обряд крещения во время миссионерской деятельности Вениамина, в церкви бывали очень редко, поклоняясь, как и прежде, своим идолам в сохраненных или вновь образованных жертвенных местах. В отчете Архангельской епархии за 1851 год епископ Варлаам (Василий Иванович Успенский) писал: “Обозрев в феврале месяце истекшего года три самоедские церкви и во всех трех церквах заметив, что очень многие из крещенных самоедов с самых первых годов принятия христианства через 18-20 лет уже совсем не являются ко церкви и сами причты даже не знают, живы ли таковые лица”21.
      На причты самоедских приходов, кроме общих обязанностей по церкви, было возложено обучение детей закону Божьему. В 1893 году в Архангельске усилиями епископа Никанора (в миру Никифор Тимофеевич Каменский) был образован комитет Православного миссионерского общества, который ставил своей задачей “устроить для туземцев школы и церкви, переводить на инородческие языки молитвы и песнопения церковные”22.
      Среди пожизненных членов этого общества были самоеды Канинской тундры Артемий Бобриков и Т.Ванюта (Ламбей). В 1895 году они пожертвовали в пользу миссионерского общества по 100 рублей, за что и удостоились такой почести. Кроме того, А.Бобриков “построил и покрасил на свои средства деревянную ограду к Несской церкви, жертвовал в нее вещами, такую же ограду сделал на кладбище в г. Мезени. Он был награжден двумя серебрянными медалями, одна из которых – “за спасение выкинутых из моря промышленников на Канином носу и перевозку таковых на оленях”, а вторая – “за заслуги по духовному ведомству”23.
      В 1893 году в Неси была открыта школа с приютом, которая содержалась на средства Православного миссионерского общества. Первым учителем в ней был воспитанник Вологодской семинарии Василий Тюрнин. В школе учились в основном дети русских, так как самоеды своих детей отдавали в школу очень неохотно. В 1897 году школа была даже закрыта “из-за отсутствия инородческих детей”, но на следующий год вновь открылась. Однако самоедских детей в ней по-прежнему училось по одному-два человека.
      В 1901 году в Неси открыли церковно-приходскую школу. Размещалась она на втором этаже мещанского дома. Обучение в ней было платное – по три рубля в месяц с ученика. Уже в первый год в школе обучалось 24 учащихся (11 мальчиков и 13 девочек), в их числе было 2 мальчика оседлых самоедов, остальные – дети русских, мещан и крестьян. В течение нескольких лет количество учеников оставалось стабильным.
      К началу XX века Российское государство окончательно утратило стремление к поддержке православной миссии среди самоедов, а после 1917 года Канинскую церковь постигла та же участь, что и многие другие храмы. К началу тридцатых годов она была закрыта. Последний ее священник, отец Александр (в миру Александр Иванович Ивановский), был арестован. Его арестовали с так называемыми местными кулаками (всего 10 чел.) как “главного наставника и вдохновителя кулацкой группы”24. Протокол допроса А.И.Ивановского от 19 февраля 1930 года содержит категорическое заявление: “С кулаками связи не имел, антисоветскую агитацию не вел и виновным ни в чем не признаю”25. Однако, постановлением заседания тройки при Полномочном Представительстве ОГПУ Севкрая от 29 марта 1930 года, он был приговорен к трем годам ссылки. Сведений о дальнейшей судьбе 67-летнего священника в деле по его обвинению нет. В сентябре 1989 года он был полностью реабилитирован.
      Несколько лет после закрытия церковь стояла на замке, в ней ничего не трогали. Растаскивание икон и другого церковного имущества началось в годы Великой Отечественной войны. Церковь стала складом местного рыбкоопа. Колокола, по рассказу жителей Неси Калерии Степановны и Алексея Алексеевича Коткиных, в годы войны были отправлены на переплавку. Жителям села удалось оставить один-единственный колокол, отлитый в конце XIX века по заказу потомков купца Оловяннишникова, того самого, который заказывал колокола для всех самоедских церквей в 1829 году. На нем отлита и дарственная надпись “Рыбакам и промышленникам села Несь из Ярославского собора в 1913 году”.
      В 1971 г. Канинская церковь была объявлена памятником архитектуры и градостроительства областного значения. В начале 1980-х гг. в Несь прибыл представитель Архангельского областного управления культуры, командированный для сбора колоколов. В сельском Совете взяли “под козырек” и решили отдать колокол “за ненадобностью”. Погрузили на сани и лошадкой через все село повезли в аэропорт.
      Увидя такое, сельчане всполошились. Посыпались звонки во все инстанции, в том числе и в партком колхоза, где я в то время работал секретарем. Звонили и старики, и люди среднего возраста. Все требовали оставить реликвию в селе. Позвонил в сельсовет, выяснил ситуацию и предложил заместителю председателя Совета отменить свое решение, а при необходимости вынести вопрос о колоколе на сельский сход. Так колокол и остался в Неси. А через некоторое время он нашел свое достойное место в архитектуре обелиска в память земляков, погибших в годы Великой Отечественной войны.
      В начале 90-х годов внешний облик Канинской церкви был отреставрирован на средства рыболовецкого колхоза “Северный полюс”, а в октябре 1995 года в Неси воссоздана церковная община. В те годы отец Владимир, священник из Нарьян-Марского прихода, снова освятил храм и совершил несколько крещений. Спустя еще несколько лет в церкви силами нефтяной компании “Лукойл” и ОАО “Архангельскгеолдобыча” был проведен комплекс работ по ее внутреннему обустройству, изготовлены новый иконостас и колокола. Так православный храм, построенный много лет назад, обрел свое третье рождение. Следует сказать, что этот храм – единственный сохранившийся и восстановленный из десяти существовавших в Ненецком округе (в нынешних его границах) в начале прошлого века.
      На церемонию освящения восстановленной церкви в село Несь прибыла большая делегация во главе с главным федеральным инспектором в Ненецком автономном округе аппарата Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Северо-Западном федеральном округе Алексеем Викторовичем Бариновым. Народный хор села спел для гостей заздравную на русском, ненецком и коми языках. От набившегося народа в церкви негде было ступить: на богослужение пришли люди самого разного возраста. Среди них было много подростков и детей. “Сегодня я духовно радуюсь вместе с вами тому, что Господь сподобил нас освятить этот древний вновь воссозданный благолепный храм”, – обратился к прихожанам епископ Архангельский и Холмогорский Тихон. “Приятно видеть, что вы прибыли на освящение. Я надеюсь, что этот храм станет вашим вторым домом. Событие для села большое, тем более и нам тоже приятно быть здесь, поскольку последний епископ здесь был в начале прошлого века. Сегодня мы вспоминали всех, кто приложил руку к воссозданию этого храма, и каждый день будут возноситься молитвы за тех, кто вложил в него душу и силы”26.
      Последнее относилось лично к А.В.Баринову, который еще в бытность генеральным директором “Архангельскгеолдобычи” начал реставрировать Канинскую церковь. Епископ Тихон вручил ему орден Преподобного Сергия Радонежского III степени от главы Православной церкви Алексия II. Медалями ордена были награждены заместитель генерального директора по связям с общественностью компании “Архангельскгеолдобыча” Д.А.Несанелис и принимавший наиболее активное участие в реконструкции храма сотрудник компании Владимир Шрейбер. Нефтяники и геологи обязались и в дальнейшем помогать Канинскому приходу. В настоящее время они завершают строительство воскресной школы, которую по словам заместителя главы муниципального образования Анны Егоровны Сулентьевой, предполагают открыть весной 2004 года.
      С октября 2003 года в Канинской церкви ведутся регулярные службы. Священником сюда определен отец Антоний (в миру Антон Антипов), родом из Санкт-Петербурга, имеющий медицинское образование, из интеллигентной профессорской семьи. После освящения церкви он заявил: “счастлив, что буду нести здесь по сути миссионерские труды. Трудиться придется много. В традициях Русской Православной церкви я буду нести свое служение, исполнять свои пастырские обязанности в меру своих сил и с помощью Божьей здесь и во время миссионерских путешествий в другие села. Больше церквей рядом нет, а потребность в духовной жизни у людей, безусловно, существует, и все эти пустоты надо заполнять евангельским словом”27.
      В заключение хотелось бы подчеркнуть, что миссионерские усилия Русской Православной Церкви на Архангельском Севере теснейшим образом переплетались с государственными интересами. В зависимости от обстоятельств эти интересы были либо ускорявшими, либо сдерживающими деятельность православной миссии среди самоедов. Несмотря на усилия священников и миссионеров, христианство усваивалось самоедами только внешне, главным образом с обрядовой стороны. Их религиозные верования в большинстве своем продолжали основываться на анимистических представлениях. В тоже время христианизация внесла в жизнь, быт и сознание самоедов некоторые прогрессивные элементы. Произошло сближение ненецкого народа с народами иной культуры. Важным, на мой взгляд, является и то, что спустя десятилетия забвения православия на канинской земле вновь восстанавливается духовная связь между поколениями.
     
     
     
     
     
      Пластинин А.Н.
     
      ЛОДЬЯ – УШКУЙ – ВЕРХНЕУФТЮГСКИЙ СТРУЖОК
     
      «Аже лодью украдет то 60 кун, а лодью лицем (т.е. натурою) воротити, морскую лодью – 3 гривны, а за набойную лодью – 2 гривны, за челн – 20 кун, а за струг – гривна»1. Гривна равна 50 кун. Все эти, перечисленные в «Русской Правде» начала второго тысячелетия разновидности судов изготовлялись из одного ствола дерева по единой технологии и отличались друг от друга в основном размерами и оснасткой. Чем больше размер украденного судна, тем больше штраф. В 907 году флотилия из морских лодий князя Олега в походе на Царьград состояла из двух тысяч судов по 40 человек на каждом. Примерно о такой же грузоподъемности свидетельствует император Константин Багрянородный, говоря о семи русских кораблях (моноксилах, однодеревках) с 415-ю россами, принимавших участие в 935 г. в греческом походе, где на каждое судно приходилось по 60 человек экипажа2.

К титульной странице
Вперед
Назад