Алчный лязг челюстной и глумленье:
«Волчья сыть, травяной ты мешок,
Кончен пост – вылезай на съеденье!
Что удумали: с хищником – врозь!
От клыков «санитара» – отдельно!
Красномясая черная кость,
Научились – совместно! артельно!
Разжились, развели благодать –
Не задень! Но на то мы и волки,
Чтоб артельным артерии рвать
И кромсать травоядные холки.
Диктатурою вооружась,
Всласть мечтали: «нашли, что искали!»
Будто ваши вожди-сторожа
Вас под нож – для себя – не пускали!
От волков берегли – ой-ё-ёй!
Размычали другому кому бы,
Что на явный падёж и убой
Вас не гнали – безрогих, беззубых, –
В наши ж пасти и когти... Шалишь!
Сколь их спрятано в ямах глубоких,
А как выроешь да покогтишь,
Сторожа ваши – тоже не боги.
Им желательно с нами на «ты»,
Мы мигнули – они уж и рады:
Мы-то звери, но вы-то скоты!
Так что плакали ваши ограды:
Скоро выпорхнем стаей из тьмы,
Возвратим равновесье природе,
Истребляя блаженное «мы»,
Чье упрямство нам брюхо подводит...»
Стыдно – в друге помыслить врага!
Звать убийцу приятелем – глупо!
Эй, когда-то телята! Рога
Налажайте – для волчьих тулупов!
1988
ТОВАРИЩУ
Ты вспомни щек своих пожарища,
Звенящий голос, сердца бой:
«Перед лицом своих товарищей...»
Товарищ мой, товарищ мой!
Сквозь частоколы дней, что минули,
Через холмы и пади лет
Вглядись в высокое, завидное,
Что так похоже на рассвет.
На постаменте ль ты возвышенном
Иль там, где хмелем трын-трава,
Но да не будут не услышаны
И не осознаны слова
«Торжественного обещания»,
Когда, совсем еще малец,
Под шелка алое шуршание
Ты стал повыше на венец.
С заботой ты, до срока старящей,
Иль с забубённой головой,
Перед лицом своих товарищей
Явись как лист перед травой!
И пусть опять румянец пламенный,
Как алый галстук, опалит
Твоей скулы рисунок каменный
И сжатых губ твоих гранит.
И грифель совести всезнающей
Пусть подведет черту-итог
Перед лицом своих товарищей:
Ты в жизни сделал все ль, что мог?
Да повезет душе тоскующей
Раздуть остатки костерка,
И взмах ручонки салютующей
Да повторит твоя рука!
1986
* * *
К экстрасенсам, к йогам прыгая
(Жизнь слепит – айда под тент!),
Ищет новую религию,
Заскучав, интеллигент.
Помянув хлеба Отечества
Не добром (отвис живот),
То он голодом полечится,
То он травки пожует.
То босой по снегу гробится,
Дрогнет в проруби – моржит,
То потеет в аэробике,
То от инсульта бежит.
Кой уж год, болезный, мается,
Будто нет других забот,
То он с духами общается,
То с небес пришельцев ждет.
Не приемля мира голого
(Знаки Истины – грубы!),
Рад он снова в храм под колокол
Устремить свои стопы:
Не земному, а кто выше там
Над земными – Бог – не Бог,
Он ему бы все бы вышептал,
Глядя в пол иль в потолок,
И, с сознанием оплаченных,
Напрочь списанных долгов,
Он, прощенный, снова начал бы
Жить, как жил – не без грехов:
Без вины перед болящими –
Бабкой, матерью, отцом,
Без заботы пред кормящими –
Полем, пахарем, жнецом...
1986
* * *
Вот тебе раз! Не далёко – вчера еще
Благоволили – пускай свысока, –
И задушевное слово «товарищи»
Не предвещало трубы-потолка
Вроде бы... Или – была невнимательна
Я, снисхожденье за братство приняв?
Меж «существительным» и «прилагательным»
Смела впустить запятую, поправ
Те прописные законы грамматики:
Неоднородное – не уравняй?
(Красненьких-беленьких, бедных-богатеньких?)
Двойка! (Но ставлена – кем?!) Вспоминай
Прошлое в свете сегодняшней ясности:
Что потолочинок для «потолка»!
Малости, мелочи, случаи, частности,
Но – безобидны, безвинны пока;
Досочки всё, если вместе не схватятся,
Щепочки, мусор, – лишь веник имей, –
Вымести долго ль? Но вот она – матица!
Лег «потолок!» Холодей и немей,
Бывший «товарищ». Возводится странное
Нечто: с окошком назад, с запашком
Тленья, любимого некими странами,
С ржавеньким флюгером. С белым флажком.
1982
* * *
Это, сплошь сорняковое, поле
Запустили бы, что ли, под луг,
Раз не стало ни силы, ни воли
Доставать да налаживать плуг.
Что им маяться, редким колосьям
Ржи? Тянуться, на цыпочки встав,
Как немилой, не вовремя – гостье
Корку хлеба пытаться достать
Со стола – из-за спин и затылков,
Из-за рук, из-за глаз, из-за ртов?
Вишь, хозяин ее посадил как,
Матку-рожь – ниже всех сорняков!
Не за стол посадил – в подпорожье,
На обмер, на обнос, на хулу,
И открыто глумятся над рожью
Те, кто в Красном сегодня углу:
Хмель-вьюны, метляки-краснобаи,
Хвощ-ползун, прилипалы-репьи –
Те, кого в оны дни вырубали,
Корчевали их корни и пни.
...Поле-полюшко! Вот и свобода,
Ветер свеж, небеса голубы,
Ни тебе от скота огорода,
Ни прополки – тебе – бороньбы.
Поперек борозды хлебороба,
Попирая пласты пахоты,
Всё отчетливей броды и тропы –
Бездорожья, бесправья черты.
Пасрамлен хлебороб. В ротозеи ж,
В погубители поля не гож,
Он уходит, твердя: «Что посеешь,
Что посеешь, брат, то и пожнешь»...
1986
* * *
Наш ячмень заглушала трава,
Но – не жить нам без зернышек хлебных!
И пришлось мне нарушить права
Сор-травинок (возможно, целебных).
Добираясь до вредных корней
Молочая, чернящего пальцы,
Я страдала: чем пальцы черней,
Тем загубленных больше страдальцев.
Знала: после, на Божьем Суде,
Мне не минуть кипящего ада...
Но – не рай ячменю в лебеде,
Понимаю: пропалывать надо!
С утра до ночи поле полю,
Ну, а солнце палит мою спину,
Василёчки-цветочки – люблю,
Но они под рукой моей гинут.
Овода надо мною гудят –
Убиваю иных, как пиратка!
(Вот и маме у кошки котят
Захоранивать – лишних – не сладко...)
О земная греховная жизнь! –
Не очищусь, – кругом очевидцы! –
Но нашло просветленье, кажись:
Не трудиться нам надо – молиться.
Не копаю теперь, не полю,
И не сею, и не собираю,
И дерев не рублю, не пилю,
И поленья в огне не сжигаю.
То грешила, – слепа и глуха!
А теперь поживаю неплохо,
Уважая права: Лопуха,
Хмеля, Лютика, Чертополоха.
Заросла моя пашня: Пырей,
Да Крапива, да Мох с Лебедою –
Результат новомодных идей
Для Руси, – чтоб назваться Святою?
1986
* * *
Злая правда – хуже лжи!
Муки свежи:
Мне нельзя точить ножи –
Руки режу.
Если ран не бинтовать,
Ранам – лучше ль?
Если правду не скрывать –
Тот же случай.
Ну-ка: телу нагишом
В зной? и в стужу?
Ну – ни грана за душой,
Всё – наружу?
Тело враз взрастит покров
Для защиты,
А душа – десяток снов
Шитых-крытых.
Будет метод сей хорош:
Спробуй – стоит!
Назови не ложью ложь,
Но – мечтою.
И когда пора придет
Бредням сбыться,
Правда с ложью – с паром лед –
Помирится!
1988
* * *
То львовство государево, то зайство!
То эти лапки вверх, то те скулят.
В политику, как в сельское хозяйство,
У нас теперь вербуют всех подряд.
Взыскуют завалящие таланты,
При прочих львах задвинутые в кут,
И всех родней выходят эмигранты,
Которые на Родину – плюют.
Прославиться теперь простого проще:
Сваргань «Программу», вызубри слова,
Под вечерок ступай куда на площадь
И заявляй о «попранных правах».
От праздности, от гласности дурея,
Бей в колокол, сжигайся и кричи –
Хотя бы о холодных батареях,
Хотя бы ты и сам их отключил!
Замечен будешь, будешь облюбован:
Теперь в цене такие соловьи!
Мгновения экрана голубого,
Считай, сегодня вечером – твои!
А что? Покавээнишь суперменски,
Покажешь и докажешь, кто почем:
Альтернативный, скажем, Оболенский
И внеальтернативный Горбачев.
Примкнув сегодня к левым, завтра – к правым,
В конце концов выруливай на центр
И будешь каждый день в зените славы,
С тройной улыбкой на одном лице.
Что было «адство», то сегодня – «райство»,
Вся «дрянь» – у нас, все «золото» – у них...
Политика, как сельское хозяйство,
Нуждается в работниках иных.
1990
* * *
Обществу ропщется,
Общество – гнут!
Над бездорожицей
Голода кнут
Свистнул! Зачавкало:
Мы – побрели –
Вспять! Вновь начальники
Крутят рули –
Никельны, лаковы,
Верьво-льняны...
Все одинаковы:
Властью пьяны,
Подвига мнимостью,
Благ миражом.
...Многотерпимости
Узится жом:
Вымяты мякоти,
Хрустко хребту,
Черепу... Плакать ли?
– У-у, сколь в ряду
«Истых» поубыло!
Знамя сменив,
Ухают в рупоры
Вражьи: взгляни,
Вслушайся, – вот они,
Слуги черёв:
Машут «свободами»!
Этих черёд –
Перебегающих
Крысо-иуд!
(Публика та еще:
К миру зовут
Общему,
Собственный дом
Подпалив...)
Обществу – ропщется.
Гнев – справедлив!
1991
* * *
Верхи алкают революций!
И с Президентом Президент,
Того гляди, перехлестнутся:
Вот будет зрелищный момент!
Но мы на зрелища не падки,
В низах сильней иная власть:
Нам диктор «сладкие осадки»
Пообещал, оговорясь.
Потом исправился на «слабые»,
Но, словно дети, рады мы:
Как славно завтра бы, с утра бы –
Сахаропад среди зимы!
О, как желанно, как добро бы
В продмаг – с талонами на чай –
Брести по сахарным сугробам,
Склоняясь к патоко-ручьям,
Через медовые озера
В бисквитной лодке проплывать,
От всесоюзного разора
На Сивке пряничном скакать...
Но есть предел мечтаньям сладким.
Ведь в оговорке – неспроста:
«Местами сладкие осадки», –
Так надо знать еще – МЕСТА!
1991
* * *
Високосный год таким морозом выстрелил
В октябре! – впервые, сколько ни живу:
Околели все березы прямо с листьями!
Теплоходы вмерзли в реки на плаву.
Друг за другом – вести, душу леденящие,
(Участь Золушки за полночь на балу):
На гряде капуста – камешки звенящие,
На полатях лук закуржавел в углу.
И – сосновые, еловые, пихтовые,
Плыть спровоженные на лесозавод, –
Остановлены плоты километровые,
В час полуночный закованные в лед.
Ни вздохнуть, ни повернуться, ни подвинуться,
Ни земли обресть, ни в небо воспылать:
Впору терпящим на Бога с палкой кинуться,
Да высоко Бог – до Бога не достать.
Нам оплакивать беду – в стихах ли, в прозе ли –
Как из запани буксиры-катера
Увели плоты и средь стремнины бросили,
Отобрав у них и «завтра», и «вчера».
Этим брёвнышкам в венцах концы не спаивать,
Кирпичи в печи огнем не согревать,
По-над берегом хоромами не стаивать
И ни палубой, ни мачтой не бывать.
Изотрет их, измочалит между льдинами –
Не бывать им больше плотными, плотам!
Унесет их по бревёшку по единому
В Бело-море, в Ледовитый океан.
Замороженный в Двине-родимой-Северной,
Осуждённый на рассеяние, плот,
То не ты ли – без надежд на воскресение, –
Трудовой, властями преданный, народ?
1992
* * *
Не литьём в огонь воды,
А – впотьмах пошаря –
Не помысли выгоды
Около пожара.
Не польстись, уняв испуг,
Из толпы прохожий,
На незапертый сундук,
Что спасен и брошен.
(Не надолго, на пока –
Под открытым небом
Сундуковые бока –
Лишь бы не в огне бы!)
Что – сундук! Но и гвоздок
(Для тебя – не лишний) –
Не неси на свой шесток,
Если – с пепелища.
Не из страха за грешок,
Вдруг да не простимый, –
Но чтоб ближнего ожог –
И тебя не мимо.
Может, всё и всех простя,
Этот погорелец
В аккурат с того гвоздя
Жизнь начнет, умелец.
1991
* * *
He разлагайте атом:
Энергия – убьет!
...Пока сидим по хатам:
Кто думает, кто пьет,
Кто лозунги малюет
В поддержку и в протест...
Мы прежде были люди,
А нынче – кто мы есть?
Голодные-дурные,
Без принципов-идей,
Простые составные
Гадюк-очередей:
За запахом куриным,
За хрюшкиным мослом...
Зато внедряем рынок,
Зато Союз – на слом!
Зато, не зная брода,
Зовет нас в воду власть,
Зато кругом свобода
Обманывать и красть!
Зато – не «друг для друга»,
А «каждый для себя»,
От севера до юга –
Живи, греби, ребя!
Земной поклон – богатым,
Тройной – на бедных – гнет...
– Не разлагайте атом,
Энергия – убьет!
1991
* * *
Обижались, что были «винтиками»
В механизме родной страны...
Новоявленными политиками
Днесь – во что мы обращены?
В государстве, на лом назначенном,
Остановлен, остыл мотор.
Значит, «винтики», «набатрачились»?
Рви резьбу, ускоряй разор?
Прочь из пары с державой-гайкою?
С новым веянием на ты,
Правовой и цивильный, дай-ка я,
Оболванясь, рвану в «болты»?
Хорошо-то: без всякой нарези!
Без артельных пристрастий – сам!
Не износишься, не запаришься
Вне рабочего колеса.
Не истратишь себя на крошево
Не угодных тебе идей...
Браво, «вольный»: валяйся бомжиком!
Демонстрируйся и ржавей.
1991
* * *
...А государство валится
С пугающей поспешностью,
А «демократы» хвалятся,
Что за посты не держатся.
Трясли с плодами дерево,
Потом хрустели ветками,
Потом ползли на верх его
С супругами и детками.
А чтоб достать последнее,
Не упустить остатнее,
И ствол спилили-срезали –
Теперь поди поставь его!
Теперь собака мочится
На суть яблоконосную,
А яблок снова хочется,
С того и лики постные.
«Не во сто жил...» – устали, мол,
Со пня на пень себя неся,
Не дорожим постами, мол,
Уйдем и не оглянемся.
Ах, антисозидатели,
Ах, «прав-свобод» приверженцы,
Ах, от Отчизны-матери
В ее несчастье – беженцы!
Найдем, мол, благодетелей
С не-хуже-благодатями...
– Всего-всего вам, детоньки, –
С родительским проклятием!
1993
* * *
«Образ минувшего – нужен!
В прах и забвенье – не бросим!»
...Церкви, в которых – не служим!
Лапти, которых – не носим!
Мода на новую «веру»:
Знак комсомольский – и вместе
(Для предстоящей карьеры)
Юному щеголю – крестик
Под: на шнурочке церковном...
Дитятко века, смышленыш!
Быть его тропочке ровной:
Чуть из пеленок, а вон уж –
«Чтоб при любом плюрализме
Не оплошать, – признаётся, –
Ибо течение жизни
Мало ли как повернется!
«Да» прозвучало – поддакнем!
«Нет» – поворот интересен!
Церковь – так в колокол брякнем!
Лапти – на стенку повесим!»
Не мать-земля, но лишь гумус
Нужен-потребен, как травке, –
Не протопоп-Аввакуму
И не Корчагину Павке.
Тут съел и там полакал он!
...Но не пойдет в фарисеи
Этот – ни много ни мало –
Новый «спаситель Расеи».
1986
* * *
Всё на рельсы: подвиг ратный,
Совесть, честь, казна, страна.
Поезд катится обратно,
Стрелка переведена.
Поезд катится вслепую:
Впереди – вагон с людьми,
И, покорен и не буен,
Паровоз в хвосте дымит.
У него стезя такая:
Рельсы – шпалы... Рад – не рад,
Дан сигнал – и он толкает,
Гонит свой состав назад.
Люди, спящие на полках,
Не глядящие в окно,
Ох, не долго вам, не долго
В снах смеяться суждено.
Небо черное беззвездно,
Лес безмолвен, жгуч мороз.
Впереди – опасный, грозный
Узкий мост, за ним – откос.
...Я бегу по коридору,
Рвется крик, но я молчу:
Поезд пятящийся скорый
Я застопорить хочу.
Пусть – в лесу, в пустынном поле,
Пусть в ночной кромешной тьме, –
Не в чужой покуда воле,
На своей пока земле.
Всею силою плеча
Жму-давлю на стоп-рычаг...
– Просыпайтесь, поднимайтесь,
Выпрямляйтесь в полный рост,
На земную твердь спускайтесь,
Убеждайтесь: всё – всерьез!
1992
* * *
Давайте не пережуем!
Давайте не проглотим!
...Но лозунг «Однова живем!»
Уж обрастает плотью.
Идет долбёж, делёж, грабёж,
Растаска монолита.
В ходу предательство и ложь,
В ходу вражда и битва.
Уж не иначе, как с ружьем,
Спит-бдит земли работник...
Давайте не пережуем,
Давайте не проглотим!
Давайте выплюнем, кто взял
Уже – подачку-жвачку:
Негоже братьям и друзьям
В Отчизне сеять драчку!
Над нами тешится вражье:
Самих себя молотим...
Давайте не пережуем,
Давайте не проглотим!
Нам в рот, в глаза и в души льют
Бесовскую отраву,
И опереться не дают
О славу Росс-державы.
Нас покрывают лишаем
Позора... где витаем?
Наживку дохлую – жуем...
Стальной крючок – глотаем...
1992
* * *
Распевали: «Счастье – с нами!»
Настежь – окна без решеток!
...Оказалось, мы не знали,
Что такое хорошо-то!
Оказалось – хорошее,
Лучше, выгодней, надежней,
Чтоб скафандр-броня на шею,
(На макушку даже можно!)
Пусть скафандр – не проницаем
Пуле-воздухо- и водо-, –
И не надобно лица нам –
Истерзались по свободам!
Каждый сам – позастегнемся,
Позавинтимся, чтоб – глухо!
Внутрь скафандра изругнемся
Лишь для собственного слуха.
На проспекте, на мосту ли,
На плацу или на грядке –
Однолично забастуем
В частнособственном порядке.
Было – тьма творцов, поэтов:
Пели – ближнему на благо...
Стало: суверенитетов!
Президентов! Флагов! Магов!
Пистолетов! Автоматов!
Трупов! Взрывов! Рэкетиров!
...И – богатых «демократов»
В зарешеченных квартирах!
1993
* * *
Декабрь уже прожит. Январь уже начат.
И время итожить просчеты-удачи.
Но я не считаю, и я не итожу,
Лишь радостно знаю: декабрь уже прожит!
Декабрьские сводки – они уже смяты,
День самый короткий – давно и когда-то.
И ночь без рассвета – уже миновала,
И злые секреты – за пик-перевалом!
Над лесом алеет заря-заряница,
Ах, не заболеть бы да не залениться!
Все можно наладить, все можно устроить:
Декабрь уже сзади – что многого стоит!
Он все рассекретил: голо, как на блюдце...
Ах, не пожалеть бы да не оглянуться!
1991
* * *
Уголок мой лесной, ключевой!
Мне осталось тобою лишь бредить
И не ждать от тебя ничего,
Кроме новых и новых трагедий.
Не светлеет ничуть на душе
От распоротых наспех просторов,
От растущих твоих гаражей,
От ревущих повсюду моторов.
Жаль мне съеденных кем-то коней,
Сосен, приговоренных к сожженью,
Сытость – лозунг сегодняшних дней –
Угрожает, урча, пресыщеньем.
Человек вне природы – жесток,
Не к труду – к удовольствиям жаден,
Утолщая растущий жирок,
Ко всему, кроме «Я», беспощаден.
Если ж как-нибудь в ком-то одном
Встрепенется забытая жалость,
Он зальет ее горьким вином,
Чтоб она и во сне не являлась.
1980
* * *
Конечно, конечно: сначала – фундамент!
Там – стены, там – крыша, там – пол с потолком,
Там – печка, там – стекла в приставленной раме,
А что до наличников – это потом!
Конечно, конечно: сначала собранье,
Президиум, речи и выводов том,
Негодных сверженье, достойных избранье,
А песни, а плачи, а смерти – потом.
Конечно, конечно: сперва – удобренье,
Там – вспашка, а там – засеванье зерном,
О всхожести, цвете, наливе раденье,
А вот от скота огорожа – потом.
Конечно, конечно: сначала машины,
Гараж и коровы со скотным двором,
Узлы управления, «кнопки», «пружины»,
Отчеты, бумаги... а люди – потом:
«Когда-нибудь», «после», «пускай», «обойдемся»,
«Неважно», «не лезь с пустяком», «недосуг»...
Привычки-обычки, словечки-знакомцы,
Поступки, дела. В завершение – суть:
Я вижу безликую дикую стройку,
Жилища «на первое время», содом
В семействах, слепую, глухую попойку...
А радости жизни? А счастье?!
– Потом...
1986
* * *
Спи-ко усни, государыня-барыня,
Ни сарафанов, ни шалей, ни лент, –
Спикер у нас – председатель парламента!
Скипетром машет над ним – Президент!
Спи-ко усни, промышлять тебе нечего:
Корки сухой не осталось в дому!
Ни СССР, ни царя, ни Отечества, –
Долларный стянут на шее хомут.
Спи-ко усни, не оказывай голоса,
Правящих ныне зазря не тревожь:
Помнить ли стих про несжатую полосу
Посереди не посеянных сплошь?!
Спи-ко усни, просыпаться не велено:
Вздумаешь бдить – не увидишь валют.
Мстят нам за Сталина, мстят нам за Ленина,
Мстят нам за майский Победный Салют.
Семя раздора – кровавого, лютого –
Сеют, чтоб снова – в руках топоры!
Спи-ко усни, одеял ком укутана
Из золотой, из не этой поры.
Отнято дело: не жнется, не сеется!
Свергнута вера. Убита любовь.
Старое небушко ждет и надеется:
Старое солнышко выглянет вновь.
Нынче морозы – но будет и оттепель!
Будут ручьи щекотать и дразнить!
...Только ничто нипочто ни на что тебе:
Видано, ведано! Спи-ко усни.
1993
* * *
Раз ор у жены:
– Разоружены!
(Прозрела на миг,
И – в слезы! И – в крик!)
У мужа раз ор
На Буша: – Разор
В громаде-стране, –
Где ж помощь извне? –
(А батюшка Буш –
На пенсии уж,
И сэр Горбачев –
Давно ни при чем!)
Муж в лоб себя хлоп!
(Ладонью пока):
– Баран! Остолоп!
Все было в руках!
Мне б, дурню, не пить –
Границы крепить!
Подарков не ждать –
На Карьке пахать
Да в пашню мести
Зерно из горсти!..
Жена (при ухвате):
– А ты – демократил!
На что, мол, нам воды
Советской свободы, –
Добыли свободку:
На девок! На водку!
Нате – пейте!
Сплошь – глупейте,
Чтобы бушин
Рот – по уши!
А наш – лейкопластырем
Склеить – и баста:
Кому – о'кей!
А ты – лакей!
1993
* * *
Теоретики – тире – еретики!
Чем вы бредите – не в нас перетеки,
А в таких же, как и вы, еретиков,
Вот тогда и будет видно, кто каков!
Пресыщайтесь, с молодцами молодцы!
Нарывайтесь на иммунодефицит!
И в невежестве, в бахвальстве молодом
Обхохатывайте вопль: – А что потом? –
Дела делатель, от телека – долой!
Зря напяливать нам «опыт мировой»,
Эта ряса миротряса – не про нас:
Бледен в полиэтилене русский квас!
Без кадушки, без дубовой, в обручах,
В каниструшке пол-литровой – он зачах:
Ни простора побродить, поразмышлять!
Ни задора – дно пробить, порасщелять!
...Ненцы, вепсы, мордовины, брат карел!
Если пепси, коли колы захотел,
Не спеша, не торопясь отмеряй-взвесь:
Не закиснет ли родная мери-весь?
1993
* * *
Капиталии всех стран, соединяйтесь!
Пролетарии, а вы – на дно спускайтесь, –
Не про бедного: держаться на плаву!
Продырявлен, пролетарии, ваш парус,
Ваше спаянное братство – пораспалось,
Вам осталось – погибать по одному.
Пролетарии всех стран, вы проглядели:
Смят Союз и раскувалданы артели!
Человек для человека снова – волк.
Вы посулам и посылкам обрадели,
Вы забыли в спекуляциях о деле,
И в войну преображается раскол.
Пролетарии всех стран, дожить готовясь,
Выворачивай карман, в котором совесть,
И вышвыривай ее, как лишний груз.
Вся духовность – на изъятие – под опись!
Воровская, а не нравственная доблесть
Ныне правящим приятственна на вкус.
Пролетарии всех стран, вы, словно крабы,
В норы пятитесь – больны, унылы, слабы,
С думой ноющей: «как выть бы заморить?»
И ухватки, и повадки снова – рабьи!
Пролетарии всех стран, а Ленин прав был:
Вам его придется заново открыть!
1993
* * *
За рекой заря зарумянилась –
Подсветила бор весь до сосенки!
...Был покой да лад – не заладилось:
Загулял топор – стали просеки.
Стал прогал, просвет, просинь-прозелень.
Кто вошел в азарт, не спохватится:
Разломали печь, крышу сбросили,
Потолок протёк! Гнётся матица!
Не к добру труды – в дыме, скрежете,
С воровским душком – гей, работнички,
Вы с какой беды, лютой нежити
Размахнулись так – по-разбойничьи?
Вам почто ломать, коли негде жить?
Вам почто рубить, коль не строиться?
– А купить-продать! Да опять – купить!
Да опять – продать – не заботиться...
1997
* * *
Ненавижу покупать!
Обожаю – покопать,
Посадить, взрастить... потом
Наклониться за плодом.
И плоды, и семена –
Все имеют имена:
Золоты их имена,
Зелены их знамена!
Из стручков, из колосков
Настручу, намолочу
Сто духмяных ворохов:
Всё гумно раззолочу!
Крыт амбар, мешки туги:
Есть мука на пироги,
Есть на хлеб и есть на квас,
Есть про днесь и про запас.
По трудам мои плоды:
С небом – мир, с землей – лады.
И на чёрта мне деньга –
Продувная пустельга!
Мне: – Торгуй! –
А я – копать:
Ненавижу – покупать!
1990 – 1994
* * *
На лыжах мужчина
Аллейкой скользит,
Гулявшая чинно
Старушка грозит
Вослед ему: «Ишь ты!
Не любит лыжни!
А мы-то, без лыж-то –
В сугробы должны?
Кричит – и не стыдно? –
Мол, в сторону, мать!
Не буду тропинок
Таким уступать!»
...В чисте-поле отрок
На змейке-лыжне
Напорист и бодр он:
Огонь в белизне!
И спереди – номер,
И сзади – цифирь.
Ничто ему, кроме
Победы, – весь мир!
Уж близится финиш:
Последний рывок!
Но встрял – и не сдвинешь
С маршрута! – дедок.
– Дорогу! Дорогу! –
Спортсмен вопиет,
А дед хоть бы дрогнул:
Бредет и бредет.
Плетется – уверен:
Нет лучше дорог,
«Глухая тетеря»,
«Бесчувственный крот».
Светило смеется
С крутой высоты:
– Ну, как вам живется
В просторах святых? –
Отцы мы и дети,
Хранясь рукавом
От света, ответим:
– А ты – за кого?
Небось, за ребят?
– За старушек, небось?
...Ох, как бы тебя
Поделить не пришлось
На дольки-кусочки:
Для мамы, для дочки,
Для бабки, для внучки,
Для кошки, для жучки...
Тебя растащить бы
По норкам-конуркам,
В запас насушить бы,
Зарыть бы, зачуркать...
Светило вздохнуло –
Зело тяжело! –
Лучи утянуло
И в тучу ушло.
1993
* * *
Хлопочут с визами.
Зачем мне визы те?
Я испрошу взамен
Бланк о невыезде.
Поставлю росписи –
Не дрогнет рученька!
Клянусь хоть Господом,
Что я не мучима
Тоской по забугру
С его вещицами:
К Востоку, к Западу
Почто стремиться мне?
Не срам ли, граждане,
Жать, где не сеяли?
По Югу грусти нет –
Мне хватит Севера:
Деревни, Вологды!
Вкус – дело личное.
Ничто, что голодно –
«С мальства привычные».
Ничто – «престижа нет»:
Куда с престижами?
Сто раз униженней
Бывали – выжили!
Люблю свои места.
Как заграницею,
Давным-давно сыта
Москвой-столицею.
Приедем с Севера –
«Поем» да «окаем»,
Не до десертов нам,
Десерт не трогаем.
Пути торим-мостим
До сути-истины:
Москва, пойми-пусти!
Но у Москвы – стена.
Ведь мы транзитные,
И простолюдные,
И безвизитные,
И безвалютные.
В обутках бросовых,
В одёжках аховых –
Из Ломоносовых
Да из Писаховых.
На горе странникам
Московский выговор:
Говоря странная!
Пойди пойми кого,
Коль произносится
Не так, как пишется,
А понимается
Не так, как слышится.
...А дома – детоньки,
Да ждут! Да плачут-то!
А дома дела-то:
Перелопачи вай!
А дом – с карнизами:
В дому – что хошь затей!
...Хлопочут с визами.
Зачем мне визы те?!
1989 – 1991
* * *
Всё ж и есть так, как было,
Всё и будет, как есть, –
Ничего не погибло:
Жажда – пить! Голод – есть!
Холод – кутаться в шубы!
Зной – бросаться в поток!
...Но греховно и глупо
Рушить печь и шесток
Обеззубевшим старцам:
Им ли кости варить?
Травяные отварцы
Им полезнее пить!
Наша юная смена,
Проживите не зря,
Те, кому по колено
Океаны-моря,
По приказу бессилых
Не кидайтесь крушить,
Что поило-кормило
И позволило жить.
Гей, мальчонки, девчурки, –
На свои острова:
Растопляйте печурки,
Запасайте дрова!
Кто там сник, и стыдится,
И наладился бечь?
Вам еще пригодится
Эта печь, эта речь,
Эта резвая речка,
Этой песни печаль
И тропа от крылечка
В эту русскую даль.
1993
* * *
«Одним днем»?
Скажи мне,
А что в нем,
В «одном дне»?
На что пыл
Трудов-дел?
Достал – сбыл,
Купил – съел,
Поспал – встал,
И вновь то ж:
Стянул – взял...
С богатств – пьешь.
Кураж твой
Дремуч-дик:
Пляши б, пой!
А ты – в крик,
Крушишь стол,
Стекло бьёшь:
Плачу, мол, –
Плати, что ж!
Герой – ой! –
Удал – смел!
Девиц рой
Вокруг сел:
Товар-тварь.
На день сей
Ты им – царь:
Твои все!
Под трень-брень,
Коль есть мочь,
Пируй день,
Царюй ночь.
Твои дни:
Как хошь, трать:
К земле гни
Отца, мать.
Забыв стыд
И презрев
Детей взрыд,
Жены гнев...
Да что – стыд?
Другим мерь:
Себе-СПИД,
Душе – смерть.
Грядет гром –
Всему срок...
Одним днем? –
Какой прок?!
1994
* * *
День восторженно ясен!
...По такому нему
Я иду, как Герасим,
Утопивший Муму.
Сердце втиснуто в клещи,
Сердцу выхода нет.
Жизнь – не лучше помещиц
Из тургеневских лет:
За капризом – издёвка,
За издёвкой – кураж,
Избавленьем – верёвка:
С камнем в пруд – и шабаш.
Не любовь в заправилах –
Зла и немощи жуть.
Что полюблено было,
То погублено будь.
Из младенческих сказок,
Что вились надо мной,
Не осталось привязок –
Ни к чему, ни одной.
Лишь полынная горечь,
Неизбывная грусть...
На оставленный город
Оглянуться не тщусь.
Ничего не осталось
От привязок былых,
Только боль да усталость,
Только песня да стих.
Не велика поклажа,
Чтоб с собой не унесть:
Руки-ноги не свяжет,
А дороженька – есть!
Шаг широк и размерен,
Замедлять не резон!
За спиною – потери,
Впереди – горизонт.
1991
* * *
Мир зыбок и грозен...
Мы льда наморозим
Над бездной зыбучей,
Чтоб стал он получше!
Под нами глубины –
Закованы в льдины:
Остудно, острожно,
Но жить-таки можно.
Наш лед – в полсажени!
...Рожаем и женим
И снова рожаем,
И род умножаем.
Живем помаленьку!
Но стало тепленько.
Но стали – не мимо
Потоки Гольфстрима,
Проглянул рисковый
Эффект парниковый...
И воды под нами,
Вздохнув, завозились,
На волю – валами,
Воланами – силясь.
Без воли – тоска им!
Но лед – не пускает:
Зловеще искрещен
Лучинами трещин,
Весь в дырах промоин,
Он держится, воин!
И с мужеством мужа –
В отсутствии стужи –
Отчаянно служит
ДОРОГОЙ ДО СУШИ.
...Не слышим, не внемлем:
Мы любим не землю,
Где надобно рыться,
Копаться, грязниться,
А мы – белолицы,
«Цари» да «царицы»!
На что нам коровы?
Мы – голубокровы!
Мы водные птицы,
Нам морем кормиться!
Ну, морем так морем, –
Всяк сам себе волен!
И в полдень воскресный
Лед, твердый и честный,
Под натиском бездны
Раскатисто треснул.
...На льдине, на льдинке
Похвально-отдельно
Плывем поодинке,
Поврозь, неартельно.
Несет нас, качает
Под воплями чаек, –
Не чуем, не чаем,
Куда мы причалим...
1995
* * *
Да, дети-папы-мамы,
Ансамбли и хоры, –
Пора менять программы,
Которые стары.
Да, время взрыло почву,
Слежавшуюся в пласт,
Перегружают почту
Те вести, что – про нас!
Да, оползни возможны,
Поскольку солнце жжет,
Поскольку слухи ложны,
Что вечен древний лед.
Да, реки разольются,
И сверху вольных вод
И лебеди сплывутся,
И мусор поплывет:
Схватиться бы, да рук нет:
Один, что руки, вид...
Все мертвое – да рухнет!
Живое – да стоит!
1988
* * *
Минус, известный хапуга и враль,
Ныне у Плюса стянул Вертикаль:
Знать, нелюбимым наскучило быть,
В Плюсах решил – плюралист! – походить.
В знаковом мире милиции нет.
Но доглядел долговязый сосед –
Знак Вопросительный: сразу ему
Стало раздумчиво: А почему?..
Минус, меж тем, Вертикальную Ось
К Горизонталям снеси да и брось:
Пусть полежит, мол... а там – строгану
И у себя, куда надо, воткну.
Минус, а выглядеть буду, как Плюс,
И развалю плюсоватый Союз:
Ко всесоюзным Плюсам подрулю
И антиплюсовость всю обелю!
После спохватятся – рвать волоса,
А уж везде на верхах – Минуса!
Строй государственный – минусовизм:
Бессовестизм, ограбизм, разоризм!
Запер в сарай, и душа не болит.
Ладно...
А Плюс – без ноги – инвалид!
Без головы – и совсем не жилец:
Сплюснут, растоптан. «Ну, вот и конец», –
Думает, лежа безгласным пластом,
И в Минуса переписан притом:
Что обокрали, что жил не по лжи,
Без Вертикали – пойди докажи!
Ну, а в сарае такие дела:
К Минусам в ряд Вертикаль не легла.
Те ее гнут и не могут понять:
Что за охота дубиной стоять?
В щель, да глядеть: на Серпок со Звездой...
Дали подножку, – мол, падай, не стой!
Не пошатнулась: как бдила, так бдит,
Словно внутри ее – тайный магнит,
Словно она – драгоценностей страж, –
И надоела – до чёртиков аж!
Нечего делать: решили сломать
Не подходящую Минусам стать:
Через колено! И через плечо!
Об пол! Об стену! ...Не всё нипочем:
Справились! В чурочки, в щепочки, в хлам,
В пыль-волоконца, – вот так-то, мадам!
...Угомонились.
Но утречком – глядь:
Чурочка, щепка, хламинка – стоять
Учатся! Скачут – не дуют и в ус:
Каждая щепка – младой полуПлюс!
Минус – большой, отомкнувши сарай,
Так и отпрянул – хоть вновь запирай!
Не удалось, потому – не успел:
Шквал полуПлюсиков вихрем взлетел, –
Смяли, сронили, домой унеслись...
Ну, Минусина, отныне держись.
Плюс воскресает – хорошая весть!
А у него – и младенчики есть.
1991