Северный Край. Журнал, издаваемый Вологодским Обществом изучения Северного Края. Вып. 1-3 (3)

      В 1919 году в Обществе состояло: 3 почётных, 7 пожизненных, 12 членов учредителей и 128 действительных членов; тогда как в предыдущие годы было более 400 действительных членов.
      На годичном Общем Собрании 21 июня 1919 года в члены Правления были избраны: Л.И. Моляков, В.И. Никуличев, Ав. Ав. Снятков. В.Я. Маслеников, С.Н. Самарин, Р.П. Трапезникова, П.П. Шенников, Н.В. Ильинский, Н.С. Шайжин и К.Н. Алексеев. Кандидатами к членам Правления избраны А.Н. Прибытков и А.А. Александров.
      26 того же июня Правление избрало Председателем Л.И. Молякова, тов. Председателя К.Н. Алексеева, казначеем В.И. Никуличева и секретарем С.Н. Самарина. В виду отъезда Молякова из Вологды Председателем был избран Ав. Ав. Снятков, который, не вступив в должность, неожиданно умер. Тогда Правление избрало председателем К.Н. Алексеева и тов. Председателя Н.С. Шайжина. В состав Правления в течение года вошли А.Н. Прибытков и А.А. Александров.
      Деятельность Общества в этом году сосредоточилась около созданного Обществом музея "родиноведения", который был включён в этом же году в сеть Правительственных музеев и перешёл на государственное содержание. При таких условиях увеличилось число платных работников. Ранее платным служащим был только заведующий музеем, с 1919 года утверждены штатные должности учёного ceкретаря, двух научных сотрудников и библиотекаря.
      Пополнение музея платными работниками, состоявшими вместе с тем, за исключением библиотекаря, членами Правления Общества, дало возможность Правлению приступить совместно с некоторыми членами Общества к более систематической и интенсивной работе. Удалось в течение года рассмотреть многотомный архив Грязовецкого казначейства конца 18 и первой, половины 19 века. Рассмотрены 232 убористых рукописей заключённых б. Вологодской каторжной тюрьмы и по ним составлен подробный конспект. Ещё в 1915 году Обществу удалось приобрести литературное наследие после умершего писателя вологжанина П.А. Дилакторского, заключающееся в двух рукописях: одна из них содержит библиографический указатель литературы о Вологодском крае, и другая - "Вологжане писатели". Кроме того приобретён целый ряд мелких работ того же автора. Из этих работ удалось приготовить к печати библиографический указатель литературы о Вологодском крае. На призыв Правления дать средства на издание этого труда дружно откликнулись Кооперативы Северного края. Однако в 1919 году не удалось приступить к печатанию упомянутой книги только вследствие перегруженности работой местных типографий.
      В августе месяце Правлением был командирован член Общества А.А. Шустиков, известный по своим печатным трудам, для собирания этнографических и археологических материалов в Кирилловский, Кадниковский и Вельский уезды. В командировке он пробыл более месяца и за это время записал около тридцати сказок, более шестидесяти песен, до тысячи частушек, много пословиц, поговорок, простонародных слов и выражений.
      Кроме того А.А. купил для музея значительное количество старинных предметов домашнего обихода и женских костюмов; о своей поездке А.А. Шустиков прочитал в заседании Правления доклад, озаглавленный: "По захолустьям Вологодской губернии". Доклад этот даёт много сведений о нравах и быте местного населения. На эту поездку Губернский Отдел Народного Образования дал четырнадцать тысяч шестьдесят рублей.
      Правлению удалось купить для музея очень ценную коллекцию кокошников, головных платков, повязок, штофных и парчёвых сарафанов, душегреек, серёг, посуды и других вещей, собранных в средних и северо-восточных уездах Вологодский губернии, коллекцию эту удалось купить благодаря Правлению Союза Северных Кооперативных Союзов и Обществу потребителей "Вологжанин", ассигновавших: первое двадцать тысяч рублей и второе пять тысяч рублей.
      Правлением была избрана комиссия по организации экспедиций и экскурсий на 1920 год, в состав которой вошли Ав. Ав. Снятков, Н.В. Ильинский, Н.С. Шайжин и Н.А. Тусов, и этой комиссией была выработана следующая программа работ:
      1. Исследование Кубинского озера, в целях подготовки плана полного географического и биологического исследования этого озера и правильной постановки рыбного промысла.
      2. Исследование в Тотемском уезде истоков реки Старой Тотьмы и pек Илезы и Вотчи, на предмет обнаружения в недрах земли органических остатков пресмыкающихся, аналогичных с найденными на М.-Двине профессором Амалицким.
      3. Поездка в Каргопольский край для собирания этнографических сведений.
      На эти работы была составлена смета, но она осталась без утверждения, в виду чего оказалось невозможным приступить к исполнению выработанных проектов.
      В 1919 году было только одно годичное общее собрание; состоявшееся 21 июня; на этом собрании был доложен и утверждён отчёт Правления о деятельности Общества за 1918 год, и произведены выборы Правления и Ревизионной Комиссии на 1919 год. Кроме того Н.С. Шайжин сделал сообщение о найденных им памятниках старины в Олонецком крае и об имеющихся памятниках живой старины - это "сказители былин", которых например в Каргопольском уезде осталось двое - трое. Необходимо также собирать памятники искусства и письменности, чтобы они не ушли в чужие руки.
      12 апреля 1919 года истекло десятилетие со дня открытия Общества, но это осталось неотмеченным, в виду тех неблагоприятных условий, в которых находилось Общество.
      В этом году Общество понесло большую утрату: умер почётный член Общества Лонгин Федорович Пантелеев, известный публицист и издатель книг. В 1915 году Л.Ф. пожертвовал для библиотеки Общества некоторые из своих изданий и тысячерублевую 5 % облигацию Одесского городского Кредитного общества с тем, чтобы на проценты с этой облигации раз в десять лет выдавалась одна или две премии за лучшее сочинение, посвящённое изучению Севера и преимущественно Вологодского края. Но в виду аннулирования всех процентных бумаг воля жертвователя в этом отношении осталась без исполнения. Кроме Л.Ф. Пантелеева умер только что избранный Председателем Правления, пожизненный член Общества, Ав. А. Снятков. По профессии геолог, Ав. Ав., при своих богатых умственных дарованиях, выдающейся энергии и обширных научных познаниях, мог бы оказать большое содействие Обществу в научных работах, тем более что всегда относился к обществу самым доброжелательным образом. На общем Собрании членов Общества 21 июня 1919 года Ав. Ав., выражая добрые пожелания деятельности Общества, высказал ту мысль, что Вологда, являясь в настоящее время центром Северного края, должна играть важную роль в жизни этого края, и Обществу изучения Северного края необходимо взять на себя инициативу по объединению всей научной деятельности Северного края и поставить для себя целию объединение с другими научными Организациями города Вологды и в частности с научно- техническим комитетом при Вологодском Губернском Совете Народного Хозяйства.
      В 1920 году состав Правления, был следующий: Председатель К.Н. Алексеев, товарищ Председателя И.А. Тюрнин, члены П.П. Шенников, Н.В. Ильинский, Н.С. Шайжин, А.А. Александров, В.Я. Маслеников, А.С. Непеин, А.Н. Прибытков и С.Н. Самарин, он же секретарь. В течение года из состава Правления выбыли за отъездом из Вологды А.А. Александров и А.С. Непеин, и за выходом из членов Общества Н.В. Ильинский. Состав Правления за выходом упомянутых членов был пополнен А.А. Веселовским и А.А. Тарутиным.
      В том же году были сделаны два публичных доклада: известным исследователем Русского Севера А.А. Жилинским "О задачах государственной и экономической политики на Севере России", и членом

      Общества Л. И. Андреевским "О фабрично-заводской промышленности на Севере России накануне мировой войны".
      А. А. Жилинский ознакомил слушателей с новейшими данными о Севере России, его путях сообщения, колонизации, лесопромышленности и с экономическим значением Севера. Л. И. Андреевский ознакомил с фабрично-промышленной деятельностью на Севере России. Эта деятельность была всегда слаба, что объясняется громадными пространствами составляющими территорию Севера, малочисленностью населения, плохими грунтовыми дорогами, незначительным количеством железных дорог, слабым оборудованием судоходства, и всей политикой недавнего прошлого. Самая фабрично-промышленная деятельность по значению отдельных отраслей её для народного хозяйства края рассматривалась в такой последовательности: 1) лесообрабатывающая промышленность, 2) выработка пищевых и вкусовых веществ, 3) добыча соли, 4) обработка животных продуктов, 5) обработка льна; пеньки, 6) бумажная масса, 7) обработка минеральных веществ, 8) химическое производство и добывающая промышленность.
      С весны 1920 года Правление приступило к печатанию рукописи писателя - вологжанина П. А. Дилакторского "Библиография Северного Края". В виду перегруженности типографий заказами, печатание этой книги шло медленно и в течение года вышло из печати 18 листов, из 21 печатного листа; редактирование рукописи, ведение корректуры и вся переписка по изданию этой книги лежала на ученом секретаре музея И. А.Тюрнине.
      В течение года Правление принимало все зависящие от него меры к изданию 5 выпуска "Известий" Общества, в котором предполагалось поместить ряд статей историко-этнографического, естественно-исторического и экономического содержания. На издание этого выпуска была составлена смета в сумме 216.000 руб. и представлена в Издательский Отдел Наркомпроса, который, оставив смету без рассмотрения, уведомил Правление, что со сметой следует обратиться в Государственное Издательство, куда и были направлены две сметы, но какое по ним последовало распоряжение, Правлению неизвестно. При отсутствии у Общества своих денежных средств пришлось отказаться от намерения издать очередной выпуск "Известий".
      Правлением была составлена редакционная комиссия, в которую вошли члены общества И. А. Тюрнин, А. А. Веселовский, Н. С. Шайжин, А. С. Непеин и А. А. Тарутин. Этой комиссией был рассмотрен этнографический материал, по объёму около 80 печатных листов, собранный в 1919 году членом общества А. А. Шустиковым. О результатах своей работы комиссия доложила Правлению, которое нашло возможным печатать собранный материал в трудах Общества только при условии соответствующей обработки.
      Общество по возможности поддерживало в 1920 году сношения с другими научными обществами путём переписки и обмена печатными трудами.
      Правление выслало печатные труды и отчёты общества за минувшие годы: 1) Тамбовскому-культурно-просветительному отделу Советов Кооперативных Съездов; 2) культурно-просветительному отделу Союза Кооперативов Смоленского района оптовых закупок; 3) культурно-просветительному отделу Воронежского Союза Потребительских Обществ: 4) Обществу изучения Михайловского уезда Рязанской губернии; 5) Ассоциации экономических исследований Воронежского края; 6) Краснохолмскому бюро по изучению местного края; 7) Череповецкому музею местной природы; 8) Российской Книжной Палате; 9) Научно-техническому отделу Биологической лаборатории при Азовско-Черноморском Управлении рыболовства "Главрыба"; 10) Уральскому обществу любителей естествознания в Екатеринбурге, и многим частным лицам.
      С 27 по 30 августа в Ярославле состоялся Съезд Северных научных обществ, созванный Ярославским естественноисторическим Обществом, на который Правлением был делегирован член общества А. М. Виноградов. По возвращении из Ярославля А. М. Виноградов сделал доклад Правлению о результатах работы Съезда. Между прочим, на этом Съезде было признано желательным установить: 1) связь научных обществ непосредственно с центральными органами Наркомпроса, именно с научным отделом; 2) отношения с местными органами власти на взаимном сотрудничестве; 3) тесную связь с местными университетами и другими научными учреждениями; 4) сохранить за научными обществами их автономность и индивидуальность, служащие залогом успеха их научной работы, причём полное поглощение обществ административными учреждениями, к чему проявлялась иногда тенденция в провинциальных городах, признано мерой вредной для научного развития, и 5) но рядом с этим признано и огосударствление научных обществ в смысле постоянной и планомерной финансовой поддержки их со стороны правительственной власти.
      В 1920 году членам Правления приходилось участвовать в разных научных собраниях и в комиссиях и выступать с докладами. Между прочим с докладами выступал Н.С.Шайжин 18 февраля на Уездно-Городском Съезде по внешкольному образованию и б июня на конференции культурно-просветительных организаций при Губпрофсоюзе на тему об изучении родного края и об организации и значении местных музеев для внешкольного образования. Он же в сентябре и октябре, преподавая на курсах: 1) для учителей и 2) для инструкторов по ликвидации безграмотности по Вологодской губернии, провёл часть бесед в музее родиноведения, пользуясь при этом коллекциями музея.
      Общество в 1920 году пережило самое тяжёлое время своего существования. По неизвестным обществу основаниям Тотемский Уездный П/Отдел Наробраза закрыл в городе Тотьме отдел нашего общества, отобрав в своё ведение музей при Отделе общества. Возражать против таких действий Тотемского П/Отдела Нарпроса обществу не приходилось, так как самому обществу угрожало закрытие или реорганизация помимо воли его. Для рассмотрения всех неблагоприятно сложившихся обстоятельств Правление 25 июня созвало экстренное общее Собрание членов Общества. По выслушании доклада общее Собрание, обсудив все данные этого дела, нашло необходимым реорганизовать общество, с тем, чтобы оно стало более активным, и поручило Правлению выработать новый устав общества.
      Новый устав общества Правлением составлен, но не был в 1920 году внесён на рассмотрение общего Собрания.
      В течении года состоялось 16 заседаний Правления и три общих Собраний членов общества.
      В конце 1920 года состояло в обществе членов: 3 почётных, 7 пожизненных, 11 членов учредителей и 89 действительных членов.
      О деятельности музеев
      При обществе, как уже упоминалось раньше, находятся два музея: "Родиноведения" и "Домик Петра Великого", входящие в сеть правительственных музеев.
      В музее "Родиноведения" сосредоточены отделы: историко-археологический, промышленный, этнографический, естественноисторический и сельскохозяйственный. В Домике Петра Великого собраны разные предметы старины, русские и иностранные монеты и медали, старинные картины, портреты и так далее, относящиеся преимущественно ко времени Петра Великого.
      За три рассматриваемые года музей Родиноведения пополнился многими коллекциями и предметами, из которых одни куплены на средства, ассигнованные правительством и кооперативами, и другие пожертвованы разными общественными учреждениями и частными лицами.
      Оба музея ежедневно, кроме понедельников и некоторых больших праздников, открыты для публики с 12 до 4 часов дня. С каждым годом число посетителей музеев увеличивается. Музей "Родиноведения" посетило: в 1918 году 8100, в 1919 году 12.586 и в 1920 году 14.659 человек. Домик Петра Великого посетило в 1919 году 5158 и в 1920 году 13.733 человека.
      Музеи с 1919 года обслуживаются штатными работниками; состав их следующий: хранитель музеев, учёный секретарь, два научных сотрудника, библиотекарь и два сторожа.
      За отчётное время в разных местных научных комиссиях и на съездах высказывались отдельными лицами пожелания о выделении некоторых отделов и отдельных коллекций из музея Родиноведения и передачи их другим культурно-просветительным организациям города Вологды. Однако с такими пожеланиями невозможно согласиться; прежде всего, потому, что все почти коллекции музея собраны трудами и на средства членов общества и местных кооперативов. Кроме того, сохранение музея в целостном виде даёт возможность каждому посетителю его достаточное представление о местной природе, истории и археологии края, о быте и занятиях местного населения. Сверх того, при таких условиях лицам, интересующимся изучением местного края, не приходится тратить лишнего времени на хождение и розыски музеев при культурно-просветительных организациях, открытых при том некаждодневно. Независимо от сего следует заметить, что популярность музея среди местного населения растёт и его посещаемость ежегодно увеличивается тысячами; в последнее время музей усердно посещается крестьянами. При таких условиях, с положительностью следует сказать, что музей, "Родиноведения" имеет громадное значение в области внешкольного образования, и такой музей, имеющий значение областного, следует не дробить и распылять, а расширять и увеличивать все его отделы новыми коллекциями и предметами, относящимися к прошлому и настоящему Северного края. Для достижения этих задач общество убедительно просит всех своих членов, местное население и культурно-просветительные организации оказывать помошь музею своими трудами, знанием, опытом и доставлением коллекций и предметов, имеющих для музея значение.
      Помимо всего прочего, музей не следует дробить и распылять и потому, что находясь у Общества изучения Северного края в целом виде, он всегда служит ярким доказательством пользы частной инициативы в деле научного исследования местного края, доказательством необходимости тесного и дружного сотрудничества всех, кому дороги наука и интересы родного края.
      Библиотека при музее Родиноведения
      За отчётное время библиотека музея увеличилась значительным количеством книг, приобретённых покупкой, обменом изданиями общества и пожертвованиями. К концу 1920 года в библиотеке имелось книг и периодических изданий 2630 названий и 3436 томов.
      Книгами пользовались в библиотеке члены общества, представители разных правительственных учреждений и общественных организаций, а также и частные лица, интересующиеся изучением Северного Края.
      При библиотеке имеется инвентарный каталог и систематический - по десятичной системе.
      Заключение:
      Из всего изложенного видно, что за истекшее трёхлетие Вологодское Общество изучения Северного края, не смотря на неблагоприятные условия, не прекращало своих научных работ и сохранило свои жизненные силы, и можно надеяться, что по мере того как жизнь входит в нормальную колею, распылённые по разным причинам члены общества вновь вернутся к научной исследовательской работе, Общество пополнится новыми членами, интересующимися Северным краем и что все они дружно и энергично будут продолжать прерванную работу по изучению Севера.

      П. Б-в. В. Г. Короленко в Вологодской ссылке. (По поводу смерти писателя)
      I.
      25 декабря минувшего года в городе Полтаве от артериосклероза и отёка лёгких умер один из популярнейших писателей нашего времени, "последний из могикан русского народнического идеализма", Владимир Галактионович Короленко.
      Сын небогатого и отличавшегося неподкупной честностью провинциального судьи, служившего сначала в губернском городе Житомире, а затем в уездных городах Дубно и Ровно, Владимир Галактионович Короленко рано лишился отца. Однако, героизм матери, до последних сил боровшейся с одолевавшей семью нуждой, помог будущему писателю окончить Ровненскую реальную гимназию, а затем поступить в Петербургский Технологический Институт. По недостатку средств, Института Короленко не мог окончить и в 1874 году перешёл в Петровскую сел.-хоз. Академию, где ему удалось получить стипендию.
      В Академии Владимир Галактионович пробыл до начала 1876 года, когда в связи с студенческими волнениями в ней оставил её вследствие ссылки в Вологодскую губернию.
      В 1879 году Короленко напечатал (в "Слове") свой первый рассказ "Эпизод из жизни искателя", - но новая ссылка (сначала в Вятскую губернию, а затем в Томск, Пермь и Якутскую область) прервала его литературную работу до 1885 года. В 1884 году Владимир Галактионович получил разрешение поселиться в Нижнем Новгороде, где и прожил более 10 лет. С 1895 года по 1900 год писатель провёл в Петербурге, а последние 20 лет почти безвыездно жил в Полтаве.
      Годы сознательной юности и начало литературной деятельности Владимира Галактионовича совпали с тем периодом русской общественно-политической жизни, когда подготовлялась и разыгрывалась драма 1 марта 1881 года.
      Характерную особенность современных этому периоду поколений, отличающую их от "прямолинейного поколения 60-х годов", составляет, наряду с готовностью к самопожертвованию, постоянный душевный разлад.
      Разлад этот вызван был, с одной стороны, теми особенностями происходившей тогда борьбы общественных сил и правительства, которые (особенности) стояли в противоречии с обычным тогда у представителей интеллигенции глубоким чувством любви, составляющим основу всякого порыва к самопожертвованию, - а с другой, тем, что при всей глубине царившей тогда уверенности в необходимости борьбы со злом, поколение современников нашего писателя не всегда надеялось, что начатая им борьба приведет к каким-нибудь положительным результатам.
      Владимира Галактионовича Короленко не коснулся этот разлад "Личная жизнь его, - пишет С. А. Венгеров, - так сложилась, что ему совсем не приходилось переживать разлада, который так угнетал, например, Гаршина... Его (Короленко) в это время всё переправляли с одного места на другое, а когда он, в начале 80-х годов, более или менее прочно осел в якутских тундрах, то уже переживать какие-либо сомнения относительно того, нужна или не нужна борьба, не приходилось: борьба кончилась. Оттого укрепленное перенесёнными лишениями настроение Короленки вполне цельно и никаких колебаний не знает... Вера в будущее и в живучесть своих идеалов лежит в основе всего духовного существа Короленки, чуждого разъедающей рефлексии и отнюдь не разочарованного"1). Недаром профессор Овсянико-Куликовский, резюмируя свою оценку литературной деятельности Владимира Галактионовича, пишет о нём: "Короленко шёл своим путем, пристально всматриваясь в сумрак времени", и, при этом, - "шёл бодро и смело", уверенный, что "а всё-таки, всё-таки... впереди огни"2).
      С первых шагов своей литературной деятельности и до последних написанных им страниц В. Г. является перед нами увлечённым, неугомонным правдоискателем. Страстно искомый им смысл жизни не выливается у него в какое-нибудь несомненное, раз навсегда законченное решение: "Иногда мне казалось, что я нашёл его, потом терял опять, падал и подымался", пишет сам Владимир Галактионович и добавляет: "Но всё-таки я чувствовал, что смысл этот есть, и никогда уже не терял этого проблеска веры" ("С двух сторон").
      II.
      "Его (Короленко) книги - пишет К. Чуковский - как будто созданы для того, чтобы вытравить, искоренить из жизни, из наших душ отчаяние, смерть, кавардак, эту нашу вселенскую темноту, - и вернуть нам идиллию, детство, и папу, и маму, и нежность", её в особенности. "Ужас всякой жизни и ужас всякой смерти (чем напитана теперь литература русская) совершенно для него не существует, - и пускай даже дьявол попадёт к нему на страницы, так и то из самого страшного Мефистофеля, демона, сатаны, он превратится у него в ласкового черта, с хвостом крючком и смешными рожками"...
      Юмор часто побеждает у Короленко "ужасные представления", и самый ад у него кажется нестрашным, смешным и уютным... Такая уж улыбка у Короленко, что на что ни взглянет он, всё становится мило, и иного, не идилличного отношения к явлениям жизни странно было бы и ждать от него.
      Что же удивительного в том, что свою ссылку в Вологодскую губернию3, разрушившую все мечты о помощи матери, измученной борьбой с всё возраставшей бедностью, о дипломе и литературной работе "в уютном домике", Короленко обрисовал в самых идиллических и нежных тонах"?
      "Когда мне объявили формально, что я высылаюсь "по высочайшему повелению" в Устьсысольск Вологодской губернии", признаётся Владимир Галактионович "я испытал, не смотря на исполнившиеся 22 года, мальчишеское чувство гордости".
      С помощником полициймейстера в Ярославле (по пути в ссылку) у Владимира Галактионовича происходит такой разговор: - Вы "государственный преступник". "Ошибаетесь", сказал я: "я только студент, и высылаюсь за коллективное заявление начальству". - "Ну, ну", ответил он с положительной уверенностью. "Это самое и есть... "По высочайшему повелению", батюшка... Как же не государственный преступник"? - И опять должен признаться: что-то при этом слегка пощекотало моё самолюбие".
      Отношение агентов правительственной власти к Владимиру Галактионовичу, от Вологодского губернатора Хоминского и до городового Фёдорова, сопровождавшего будущего писателя по пути в ссылку и обратно, кажется Короленко чрезвычайно гуманным и до безукоризненности вежливым. Даже наиболее суровый из них, "Ярославский полициймейстер, черноволосый, военного вида, с повелительными манерами человек", "отнёсся к просьбе Владимира Галактионовича с видимым участием", вероятно, потому, - не без юмора объясняет Короленко, - что "государственный преступник" имел довольно жалостный вид".
      - "Если вы не побоитесь ледохода - сказал полициймейстер, - то я похлопочу у прокурора, чтобы вас переправили завтра с почтой... Дайте провожатого поприличней", обратился он к одному из подчинённых".
      "Явился провожатый городовой, но он оказался как раз совершенно "неприличным": он напоминал одного из подчинённых гоголевского Держиморды: его шинель была вся в отрепьях, с разноцветными заплатами".
      - Уберите его. Прислать другого, поприличней, - сказал брезгливо полициймейстер.
      "Пришёл другой. У этого заплаты были того же цвета, что и шинель, а сабля висела частью на ремне, и только частью на верёвке. - Полициймейстер посмотрел и махнул рукой: "Ну, не взыщите... Чем богаты, тем и рады. Что делать"?
      Вологодские власти отнеслись к "государственному преступнику" ещё предупредительнее.
      "В Вологде - рассказывает Короленко - губернатором в то время был старик - поляк Хоминский, человек довольно либеральный и очень добродушный. Поэтому, вероятно, меня поместили не в тюрьме, а в дежурной комнате при полицейском управлении... Полициймейстер оказался человеком тоже добродушным: он предложил мне расположиться в дежурной комнате, "как у себя дома", и спросил, не желаю-ли я отправиться в баню. Я отказался: у меня не было белья. К вечеру он прислал мне смену белья, предложив отдать моё для стирки. Его обращение произвело на меня впечатление самое благоприятное".
      В Вологду Короленко прибыл весной 1876 года, на страстной неделе, и последние дни этой недели, а также первые дни праздника должен был провести здесь.
      Первый день Пасхи прошёл для Короленко самым неожиданным образом. Около полудня к нему, в дежурную комнату при полицейском управлении, явился губернатор Хоминский. "Добродушный старик" - объясняет этот визит Владимир Галактионович - "пришел, чтобы ободрить меня и спросить, не нуждаюсь ли я в чём-нибудь". В тот же день пришёл к нему полициймейстер и, похристосовавшись, предложил прогуляться по городу.
      "Вероятно, с провожатыми", спросил я.
      - Со мной, если не имеете ничего против.
      "Я ничего не имел против, и мы пошли".
      Во время прогулки полициймейстер не только показал Короленко камеры арестного дома ("имел в виду только похвастать чистотой помещения", объясняет это Владимир Галактионович), но и "выстроившуюся в порядке, пожарную команду".
      - Где-нибудь пожар? - спросил я".
      "Нет, это я нарочно: может быть вам интересно взглянуть на наши новые машины?
      "Он сделал знак, и команда тронулась со двора. Сытые лошади рвались вперед, звенели колокольчики, развевался пожарный флаг, сверкали новые насосы, блестели медные каски пожарных", а "я с полициймейстером стоял на крыльце, краснея и чувствуя себя в положении Хлестакова".
      Несколько дней спустя Короленко, в сопровождении городового, тронулся в путь. Весна надвигалась, и "хотя ехали быстро, но всё же подъехали к Тотьме по совершенно рыхлой дороге, а местами и по грязи".
      "Провожатый" Владимира Галактионовича "оказался человеком благодушным и разговорчивым", точь-в-точь, как и его начальники - губернатор Хоминский и старичок - полициймейстер. Но у него была одна черта, делавшая его ещё более симпатичным для Владимира Галактионовича: "он питал пламенную ненависть к жандармам".
      - "Жандарма есть самый последний человек, говорил он: ябедники, доносчики, фискалы. Не то что на товарища - на отца родного донесёт".
      По приезде в Тотьму будущий писатель получил предложение немедленно явиться к исправнику, который сообщил ему, что "утром получена телеграмма от губернатора с предложением студенту Короленко на выбор - следовать далее в Устьсысольск, или же под надзор полиции на родину". "Подумав немного", Владимир Галактионович "написал, что предпочитает отбыть ссылку в городе Кронштадте, где жила (тогда) его мать".
      Исправник принял бумагу и дал тут же полицейскому предписание везти Владимира Галактионовича обратно в Вологду и оттуда в Москву и Петербург.
      Вологодская ссылка Короленко окончилась.
      Останавливаясь на вопросе о том, чем объяснить те удивительные для нашего времени отношения к "государственному преступнику", в какие становились к Короленко Ярославские и Вологодские власти" и "чины", В. Г. приходит к тому выводу, что "в ссыльных захолустьях жили ещё, очевидно, смутные воспоминания о тех временах, когда люди попадали в ссылку, чтобы потом, при перемене обстоятельств, сугубо возвыситься".
      Так-ли было в действительности, об этом можно будет судить лишь тогда, когда обследованы будут хранящиеся в нашем местном архиве все относящиеся к политической ссылке и ссыльным дела и когда нарисованная Короленко картина доброжелательнейших отношений к нему агентов правительственной власти окажется одинаковой с отношениями тех же агентов ко всем вообще политическим ссыльным Вологодской губернии.
      А пока этого нет, не мешает помнить, что на отношения полицейской власти к Владимиру Галактионовичу могло в значительной степени влиять и товарищеское знакомство Владимира Галактионовича с сыновьями Хоминского.
      Примечания:
      1) Соч. С. А. Венгерова, т. I, изд. "Прометей", 1911 г., стр. 163-164.
      2) Об "оптимизме" Короленко, о его неспособности видеть "ужас жизни" см. у К. Чуковского "Книга о современных писателях", изд. "Шиповник", стр. 203 и сл.
      3) Воспоминания об этой ссылке см. в его "Истории моего современника", т. II, изд. "Задруга", 1920 г., стр. 51 и сл.

      О новом административном делении Севера
      В центре возникло предположение об изменении границ губерний в виду сокращения числа их. По этому поводу Вологодским губернским исполнительным комитетом получена была телеграмма от комиссариата внутренних дел, с предложением представить свои соображения к первому марта, когда в Москве имеет быть съезд заведующих губернскими отделами управления. По проекту Ларина, упразднить предполагается 22 губернии, в том числе, Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Ярославскую, Пермскую, Костромскую, Пензенскую, Смоленскую, Тамбовскую, Владимирскую, Уфимскую, Калужскую, Курскую, Рязанскую, Олонецкую, Витебскую, Орловскую, Череповецкую, Северо-Двинскую, Тюменскую, Рыбинскую и Гомельскую. Последние пять губерний образованы были Советской властью, а из остальных 17-ти 13 губерний ещё при Екатерине II, около 150 лет тому назад.
      Предложение центра составляло предмет обсуждения особой комиссии при Вологодском губернском экономическом совещании, к участию в которой приглашён был также председатель правления общества изучения Северного края А. А. Колычев. После довольно обстоятельного обсуждения вопроса по докладу Д. И. Деларова, комиссия высказалась за увеличение Вологодской губернии девятнадцатью уездами от соседних, намеченных к упразднению, губерний.
      Важность возбуждаемого центром вопроса радикальной перестройки не только границ губерний, но, по-видимому, самой системы управления, ибо на всём пространстве Великороссии останется только 22 губернии, - важность вопроса и заинтересованность всего Севера в правильном разрешении его побудили Правление общества изучения Северного края созвать по этому поводу общее собрание членов.
      Общее собрание состоялось 19-го февраля. На нём выступили с докладами члены общества Д. И. Деларов, Л. И. Андреевский и А. А. Колычев. Первый подошёл к вопросу с точки зрения состояния, развития и перспектив сельского хозяйства, второй со стороны фабрично-заводской и отчасти кустарной промышленности, третий - касался преимущественно удобств населения и управления на той новой территории Вологодской губернии, какая вытекала из общности естественноисторических и экономических условий нынешней Вологодской и сопредельных с ней губерний.
      После обмена мнений собранием единогласно принята была следующая резолюция:
      Выслушав доклады гр. Деларова, Андреевского и Колычева о новом административном делении Севера по признакам экономическим и естественноисторическим и принимая во внимание удобства населения и управления и финансовые соображения, собрание пришло к следующим заключениям:
      1. Радикальный пересмотр границ губерний жизненно необходим в целях экономического и культурного развития Республики и в интересах населения. В частности, представляется целесообразною мерою сокращение числа губерний в Северной полосе Европейской России.
      2. Вологодская губерния должна быть сохранена при этой реформе в силу её пространства и значительности населения. Увеличение её за счёт соседних упраздняемых губерний вытекает из центрального местоположения Вологды (узел железнодорожных и водных сообщений) и отдалённости от других городов, сохраняющих, при проектируемой реформе, значение губернских (до Москвы 454 в., Петрограда 560 в., Вятки 596 в., Архангельска 595 в.).
      3. Удовлетворительное управление территорией проектируемой Вологодской губернии приблизительно в 265 тыс. кв. вер. с населением в 3 1/2 мил., при прочих нормальных условиях, вполне возможно. Но увеличение территории губерний выдвигает на очередь вопрос об областном начале в управлении Республикой, то есть о децентрализации власти на началах местного самоуправления. Не касаясь частностей этого крупного вопроса, нельзя не признать, что правильное проведение в жизнь принципа самоуправления может обеспечить наилучшее функционирование всех органов областного управления.
      4. К Вологодской губернии бесспорно должны быть присоединены Череповецкий, Солигаличский, Чухломский, Буйский, Галичский, Кологривский, Пошехонский, Весьегонский, Устюженский, Кирилловский и Белозерский уезды, то есть независимо от того, будут ли упразднены, по проекту тов. Ларина, Ярославская, Тверская, Новгородская и Костромская губернии, ибо все эти уезды связаны экономически с Вологдой и такое присоединение безусловно в интересах населения и управления.
      5. Образование в 1918-1921 годах Северо-Двинской, Череповецкой и Рыбинской губерний не вызывалось объективными условиями государственной и местной жизни, а потому намеченное упразднение их, являясь признанием этого факта, можно только приветствовать. С упразднением же их, равно если осуществится упразднение Ярославской и Олонецкой губерний, к Вологодской губернии должны быть присоединены уезды Даниловский, Любимский, Мологский и Вытегорский, так как расстояние от них ближе до Вологды, чем до Москвы, Петрограда либо Иваново-Вознесенска, равно по хозяйственной структуре и естественноисторическим условиям они составляют с остальной территорией Вологодской губернии одно целое. Что же касается Северо-Двинской губернии, то здесь необходимо прислушаться к голосу местного населения. Apriori надо считать её тяготеющею к Вятской губернии, но имеющиеся данные не устанавливают этого факта с бесспорностью. В силу исторических, бытовых, а также и сохранившихся экономических связей, Северо-Двинскую губернию, то есть уезды В.-Устюгский, Сольвычегодский, Никольский и Яренский можно было бы вновь присоединить к Вологодской губернии. Возможно, что отдельные части вышеназванных 19 уездов по географическим, экономическим и иным условиям и в интересах населения целесообразнее будет присоединить к другим смежным губерниям, как, например, юго-восточную часть Никольского уезда и юго-западную Весьегонского и так далее. С этой стороны необходимо дополнительное обследование.
      6. Намечаемая реформа обещает огромную экономию расходов на содержание административных учреждений, а потому желательна и с финансовой точки зрения. Осуществление идеи децентрализации может дать лучшие в этом отношении результаты, так как центр оплачивает все расходы за счёт выпускаемых им денежных знаков, децентрализованные же учреждения принуждены будут изыскивать средства путём самообложения.
      7. Увеличение территории губернии требует пересмотра уездных границ. Если, по финансовым соображениям, сокращение числа губерний должно пройти экстренно, то деление новых губерний на уезды, ближе затрагивающее интересы населения, следует провести после тщательного изучения и опроса волостных учреждений.
      К. Я.

      Библиография
      Л. А. Архив истории труда в России, выпускаемый Ученой Комиссией по исследованию истории труда в России. Книга I, изд. Петрогр. Губ. Сов. Проф. Союзов 1921.
      В феврале минувшего года по инициативе Юл. Гессена при Петроградском Совете проф. союзов образовалась особая учёная комиссия по исследованию истории труда в России. Общую задачу этой комиссии, как говорит её сообщение, составляет разработка архивных материалов по истории труда и тех социальных групп, которые живут личным трудом. Положение трудящихся крестьян и рабочих в рамках данного государственного и общественного строя, экономические и культурные условия их быта - всё это подлежит исследованию Комиссии.
      Участие в комиссии в качестве членов таких известных работников науки, как академик С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков, Е. В. Тарле, И. М. Кулишер и др., живая и энергичная работа, объединившая целый ряд более молодых сотрудников, наконец, внимательное отношение и содействие делу разработки архивов со стороны, как Главного Управления архивов, так и просвет. отдела Петрогр. Совета Проф. Союзов, как выясняется из вступительной статьи Ю. Гессена, позволили комиссии уже в августе прошлого года приступить к изданию своих материалов.
      Размеры заметки не позволяют сделать подробное сообщение о чрезвычайно интересных статьях общего характера, помещённых в первой части книги, именно, Е. Тарле "Об истории труда и её значении", И. Кулишера "Вопросы истории русской промышленности и промышленного труда (в дореформенное время). Постановка их в нашей исторической литературе", и А. Преснякова "Судьбы крестьянства в русской историографии и задачи их изучения". Статьи эти несомненно окажут большую услугу всем местным работникам в архивном деле, намечая вехи для научной работы и выявляя задачи разбора, обработки и изучения материала.
      Однако в той же первой части книги есть работа Юл. Гессена - "Принудительное обращение помещичьих крестьян в горнозаводские рабочие". О ней необходимо сообщить подробнее, так как содержание её касается и Вологодской губернии: в ней изображается эпизод из волнений помещичьих крестьян Вельского и Кадниковского уездов в начале 19 века.
      Известный в свое время миллионер, Александр Иванович Яковлев, владелец Холуницких заводов в Слободском уезде Вятской губернии, в конце 1811 года купил у некоей Щербининой, урождённой княжны Дашковой, селения с насчитывавшимися в них 319 душами в Кадниковском и Вельском уездах, да 1312 душ в селениях Новгородской губернии.
      Прежние владельцы хорошо относились к крестьянам и намеревались или передать их по завещанию в род Воронцовых, или отпустить на волю, а новый владелец пожелал отправить крестьян на свои заводы, вёрст за 800. Ясно, что крестьяне не пожелали подчиниться новому владельцу. Приказчику Яковлева, тоже крепостному человеку Ведерникову, удалось взять из Новгородской губернии 200 человек, но вологодские крестьяне, коих предположено было взять 70 человек, категорически отказались трогаться с места, заявляя о своём желании лучше уйти в солдаты, чем на заводы Яковлева, и подав жалобу Вязмитинову, управлявшему тогда министерством полиции. Вологодскому губернатору не удалось привести крестьян к покорности; они отвечали, что будут ждать решения Государя, до тех пор никому повиноваться не станут и "произвольно живые в руки не дадутся". Вызов воинского отряда решения крестьян не изменил.
      За вологодских и новгородских крестьян хлопотал ходок Тихонов (крестьянин Вологодской губернии), а некто Степанов, из Новгородской губернии, защищал интересы и вологжан. Попытался было Яковлев взять вологжан, в виду войны, в солдаты, но губернатор нашёл это неисполнимым. Ставя себе в пример стойкость вологжан, новгородские крестьяне, уже испытавшие ужас "усмирения" при помощи казаков и башкир, вооружились пиками, бердышами, ружьями и даже двумя пушками, в числе около 600 человек, и подняли восстание, дав клятву не выдавать друг друга и подчиняться только власти государевой. Казаки, как видно, были изгнаны.
      Однако, сенатор граф Хвостов, ехавший из Вологды в Петербург и узнавший о событиях, подавил восстание при помощи воинской команды и арестовал двух вожаков.
      Комитет министров, в виду сообщения Хвостова и новгородского губернского предводителя дворянства о деле, переменил свое первоначальное, основанное на губернаторских рапортах, решение о необходимости требовать от крестьян повиновения и постановил запретить Яковлеву переселять крестьян на заводы, обязав его подпиской вернуть домой 200 человек. Крестьяне выиграли своё дело, но губернаторы, не довольные исходом дела и использовав все ещё остающееся недоверие крестьян и нежелание подчиняться Яковлеву, требовали у правительства предоставления им полноты власти. Новгородский губернатор даже вернул в деревни башкирский отряд, не оповестив крестьян о решении Комитета министров. Отряд долгое время не мог войти в деревни, встречая организованное сопротивление и имея приказ действовать миролюбиво. Распоряжением Комитета министров для ликвидации волнений был послан свиты его величества полковник Чуйкевич, который разъяснил крестьянам решение Комитета министров, и волнение улеглось. Но вернулись в это время собратья с завода, где тяжка была "каторжная" работа, где эпидемия унесла многих в могилы, и крестьяне снова заволновались. Чуйкевич должен был покинуть селение, а убеждения начальства, проповедь командированного архимандрита не имели уже силы. Ночью войска пошли на деревни и завязался бой. Крестьяне "дрались и отражали башкирцев отчаянно", Чуйкевич и многие из его отряда были ранены. Крестьяне потеряли до 20 убитых. Волнение было подавлено, население бежало с насиженных мест.
      В результате этой "победы" вологодская уголовная палата, по распоряжению губернатора, минуя Вельский уездный суд, вынесла следующий приговор: старосту, сотского и ещё одного крестьянина наказать 150-200 ударами, вырезать ноздри, поставить на лбу и щеках "указные штемпелевые знаки" и сослать в Нерчинск в вечную каторгу, ещё одному крестьянину дать 100 ударов и сослать в Сибирь на поселение, а прочих от наказания освободить. Какой приговор вынесла новгородская палата, мы не знаем.
      Крестьяне победили. Купленные Яковлевым для работы на заводах люди остались на своих местах. Это, конечно, не льстило самолюбию помещика и не отвечало его коммерческим интересам. В 1813 году он возобновил было попытку перевести бывших дашковских крестьян на свой завод, но Комитет министров просьбу его отклонил.
      При покупке новых деревень в Вятской губернии и попытке взять оттуда крестьян, тот же Яковлев вызвал восстание и среди Яранских крестьян в 1816 году. В восстании Яранцев принимали участие делегаты вологодских и новгородских крестьян, но подробностей этого участия и связи крестьян между собой мы не знаем.
      Написанная блестящим языком, живо и образно, статья затрагивает очень многие стороны нашего дореформенного быта, освещает историю законодательства о крепостных, отношение государя и высших властей к крестьянскому вопросу и, конечно, должна быть прочтена всеми, для кого не безразлична история труда в России.
      Впрочем, последнее указание должно относиться в равной мере и к статьям других авторов в той же книге, дающих много нового и ценного материала.
      В третьей части книги помещены для сведения и руководства сотрудников сообщения Учёной Комиссии о задачах её, программе её работ, даны указания к составлению архивных каталогов, обработке архивных карточек, а также намечены вопросы, подлежащие разработке по разным отраслям производственного труда. Указанное обстоятельство делает книгу незаменимой и настольной для каждого работника в сфере архивного изучения истории труда в России.

      Из жизни Северного Края
      Из жизни Вологодского Общества изучения Северного Края
      - Правление общества обратилось к кооперативным организациям Севера с просьбой о назначении пособия на развитие деятельности Общества, так как никаких источников доходов оно ие имеет, а из-за отсутствия средств на покупку дров принуждено было даже закрыть для публики "Домик Петра Великого". На просьбу правления отозвались сочувственно собрание уполномоченных Северосоюза, назначившее субсидию в размере десяти миллионов рублей, правление Лесоартели - 3 миллиона, Вожегодское отделение Северосоюза - 3 миллиона рублей. Правление общества приносит названным организациям глубокую признательность.
      - В ноябре прошлого года вышел в свет изданный обществом труд П. А. Дилакторского: "Опыт указателя литературы по Северному Краю с 1766 до 1904 года". Книга напечатана в количестве 2000 экземпляров. К 15-му февраля продано 918 экземпляров. Книгу можно приобретать в книжных магазинах города Вологды и в музее общества (Вологда, М. Петровка, 1) цена 40.000 р.
      - В ближайшем времени общество приступает к переизданию книжки В. Н. Трапезникова "Наш край". Книжка вышла в 1918 году в количестве 3000 экземпляров и вся разошлась. Издание будет значительно дополнено новыми материалами и снабжено иллюстрациями.
      Краеведческий кружок при институте народного образования
      Наш бывший сочлен, неутомимый работник по краеведению Н. В. Ильинский основал среди слушателей своих краеведческий кружок при Вологодском Институте Народного Образования. В этом кружке, состоящем почти исключительно из молодёжи, читаются еженедельно очень содержательные рефераты и сообщения по краеведению (краткие отзывы о заседаниях печатаются в "Красном Севере"). Отрадно думать, что новая фаланга юных краеведов будет со временем рука об руку с нами работать на дорогом нам деле, а пока шлём привет нашему младщему собрату и пожелания успехов.
      Комиссия по библиографии Севера
      В связи с изданием нашим обществом книги П. А. Дилакторского "Опыт указателя литературы по Северному краю" уместно будет ознакомить в общих чертах интересующихся Вологодским Североведением с работой комиссии по библиографии Севера при Вологодской Публичной Библиотеке.
      Основанная с лишним год тому назад, она преследует две главные задачи:
      1. Собрать подробную и систематическую библиографию по Вологодскому и сопредельному Северу. Вологодская губерния в прежнем её объёме (включая Каргопольский уезд) библиографируется пристальнее, а Архангельская, Олонецкая и Череповецкая - лишь в пределах смежных с Вологодской губернией уездов. Это является как бы продолжением и необходимым дополнением труда Дилакторского, не лишенного пропусков.
      2. Учесть и библиографировать весь печатный материал, выходящий на территории нынешней Вологодской губернии. За истекший год просмотрено около 90 периодических изданий, выходивших на Севере в 1921 году, а равно и все газеты и журналы за 1919 и 1920 г.г., выходившие там же и имеющиеся в Библиотеке. Из газет и журналов более интересные статьи и сообщения, относящиеся к Северу и имеющие более перманентный характер, заносятся на карточки; карточки эти классифицируются по международной десятичной системе и поступают в картотеку комиссии, которая надеется со временем её опубликовать.
      Из "Книжной Летописи" вырезывается, наклеивается на карточки, систематизируется, индексируется и поступает в картотеку всё, что касается Вологодского и сопредельного Севера. Кроме того, приступлено к проверке и дополнению "Указателя" Дилакторского. Вторая задача - учёт издающегося на Вологодской территории печатного материала идёт не столь успешно, но это не по вине комиссии. Библиотека, не смотря на обещания учреждений, ведающих издательское и типографское дело в губернии, не получает полностью всё издающееся, хотя принимает к тому все меры.
      Во всяком случае, за истекший год исполнено многое при малом числе деятельных сотрудников и надо пожелать библиографической комиссии удачи в её кропотливой, но полезной работе. Только при полном учёте северной библиографии Североведение будет вполне научным.

      Сообщения с мест
      Вельск
      24 января т. г. в Вельске по инициативе группы членов профес. союза работников просвещения и социал. культуры состоялось организационное собрание по вопросу об учреждении в Вельске общества изучения родного края. На собрании присутствовало 16 человек, преимущественно преподавателей местных учебных заведений. Был заслушан доклад агронома-инструктора Северосоюза Н. П. Леонтьевского "Об изучении Вельского уезда". В результате обмена мнений были приняты следующие положения, предложенные докладчиком:
      1. Хозяйственно-экономические мероприятия государственного характера требуют всестороннего изучения Вельского уезда.
      2. Помимо чисто практического значения, это изучение имеет громадный научный интерес: результаты изучения окажут значительное влияние на характер преподавания в местных школах, как гуманитарных, так и естественноисторических наук.
      3. Выполнение обследований должно быть произведено по известному плану и организовано путём снаряжения экспедиций и создания известных групп лиц, посвятивших себя всецело этой работе.
      4. Для начала осуществления изучения уезда необходима широкая инициатива, проявленная местными общественными организациями, группами и отдельными лицами.
      5. Наилучшим средством продвижения вперёд дела изучения уезда является осуществление общественной организации (научного общества, кружка, группы), могущей объединить начинания отдельных лиц и оказать им, как моральную, так и материальную поддержку в работах по затронутому вопросу.
      6. Главнейшими моментами работы организованной группы на ближайшее время должно быть:
      а) объединение лиц, занимающихся изучением уезда и собиранием всех материалов, касающихся данного вопроса.
      б) проявление инициативы в смысле организованного обследования и изучения уезда на государственные и частные средства.
      в) всестороннее содействие всем начинаниям, как государственного и общественного, так и частного порядка в выполнении уже намеченных и проводимых исследований и обследований в уезде.
      По второму заслушанному докладу "Об организации общества изучения родного края" были приняты следующие положения:
      1. Организовать в Вельске отдел Вологодского общества изучения Северного края.
      2. Вельский отдел общества имеет своей целью развить деятельность в направлении всестороннего изучения Вельского уезда.
      3. Основной задачей организации отдела является объединение всех лиц, интересующихся изучением уезда, и содействие выполнению работ по этому вопросу.
      4. Для заведования делами отдела в Вельске инициативной группой избирается временное правление в числе трёх человек.
      5. До получения материалов от Вологодского общества изучения северного края для вступления в общество устанавливается единовременный взнос - 10000 рублей.
      6. Поступившие в кассу суммы единовременных взносов расходуются по усмотрению правления отделения под его ответственностью до выбора постоянного исполнительного органа согласно уставу общества.
      В состав временного правления избраны В. Е. Кряклин, И. Д. Туров и А. М. Сафонов, кандидатом к ним А. И. Стениловский.
      Постановлено немедленно завязать тесные сношения, как с Вологодским обществом, так и с его отделом в Тотьме.
      При обсуждения вопроса о том материале, который мог бы уже в настоящее время служить для докладов на собраниях общества, выяснилось, что у некоторых участников организации есть возможность сделать доклады о результатах своих работ. В связи с этим постановлено собраться в половине февраля для заслушания докладов: И. Д. Турова "О говорах Вельского уезда", А. М. Сафонова "О данных, касающихся истории города Вельска".
      Н. Леонтьевский.

      Издания Вологодского Общества Изучения Северного Края
      П. А. Дилакторский. Опыт указателя литературы по Северному Краю с 1766 до 1904 года. Ц. 20 к., с пер. 25 к. (в довоен. руб.).
      В. Трапезников. Наш край (печатается 2-е издание).
      Программа для собирания этнографических сведений (печатается 2-е издание).
      "Известия Вологодского Общества изучения Северного края". Вып. I, изд. 1914 г., вып. II, изд. 1915 г., вып. III, изд. 1916 г., вып. IV, изд. 1917 г. (распрод.).
      Готовится к печати "Путеводитель по Музею Вологодского Общества изуч. Северного Края".
      Продаются в Музее Общества (Вологда, М. Петровка, № 1).

      Открыта подписка
      на журнал СЕВЕРНЫЙ КРАЙ, орган Вологодского Общества изучения Северного края.
      В журнале будут помещаться статьи по этнографическим, естественноисторическим, экономическим и историческим вопросам.
      Подписная цена на 1-е полугодие 75 коп., с пересылкой 90 коп. (в довоенных рублях). Один № - 25 коп.
      Подписка принимается и продажа производится в Музее Общества (М. Петровка, № 1).
      Издатель - Вологодское Общество изучения Северного края. Ответственный редактор - председатель правления Общества Ал. Колычев.

      П. В. Засодимский. О крестьянских волнениях в 1905-1906 годах 1
      I.
      В Саратовской губернии вспыхнули крестьянские волнения. Царское правительство стало "успокаивать" крестьян...
      В селе Малой Шитневке казаки при содействии местных черносотенцев жестоко избили крестьян, из которых четыре человека тут же умерли. Из числа избитых отобрали 12 человек и отправили под арест в село Романовку, но один из них дорогой умер и брошен в селе Дурнякине. В селе Сорокине казаки так неистовствовали, что даже вызвали протест одного из своих товарищей; казак вступился за избиваемых и прекратил зверскую расправу. В селе Киндоле, Ивановке и Ключах казаки избивали встречного и поперечного. В Ключах избиение крестьян казаками происходило в присутствии и по указанию земского начальника. (С. От. № 226, 227 и 245).
      Расправа в селе Чирикове (Балашовского уезда) особенно характерна; она может служить иллюстрацией к тем зверствам, какие совершались над несчастным народом. Здесь казаки плетьми истязали крестьян, "били по чему попало", по спине, по животу, по голове, били без счета. Из 70 человек мужского населения 50 подверглись этой пытке. Истязали стариков лет 60-65 и 17-ти летних мальчиков, истязали так, что несчастные не могли на другой день снять рубашку, прилипшую к мясу, так как кожа была содрана плетьми. Казаками командовал полковник Зворыкин, давший честное слово, что - если беспорядки не прекратятся - все село будет разнесено пушками... (С. От. № 240).
      Верим "честному слову" г. Зворыкина, потому что сдержать это честное слово вполне возможно и не только безопасно, но его исполнение может доставить даже полк. Зворыкину генеральские эполеты... Этот доблестный полковник вполне заслуживает того, чтобы его внести в список героев - наряду с Минами, Зыковыми и Фроловыми, отличившимися подобно ему при избиении безоружного народа. Фамилии всех этих опричников и описание их славных подвигов должны быть занесены на черную доску Истории, - да ведают наши потомки "земли родной минувшую судьбу".
      Казаки показали себя достойными своих атаманов. Они не только избивали крестьян, но и обкрадывали их, тащили их последний жалкий скарб, воровали все, что было можно, что попадалось под руку. У нищего крали суму... Так, в селе Боцманове у крестьянина С. В. Арефьева при аресте было украдено белье, двое брюк, столярный алмаз, шапка, жилет... "И это не единственный случай", замечает корреспондент (ib).
      Саратовская губернская земская управа телеграфировала генералу Сахарову о зверствах казаков в Балашовском уезде. "Казаки бьют, калечат, грабят, насилуют женщин, убивают". (ib. № 227).
      Наконец 8 ноября сам генерал Сахаров с казаками и с артиллерией прибыл в село Хованщину "успокаивать" крестьян. Он обратился с речью к народу. Со стороны крестьян с целью выяснить положение дел выступили сельские власти - староста и председатель волостного суда, но они немедленно же были избиты казаками до потери сознания. После того генерал Сахаров удалился в здание волостного правления, перед которым собрался народ. Здесь губернатор стал вызывать крестьян "по списку" и допрашивать: "Признавайся, - поджигал, грабил?" - "Нет!" - А-га! Казаки! "Являлись на сцену казаки и били, били посменно, до потери сознания, отрубали куски мяса с лица, вырывали волосы бороды и затем сажали в кутузку... Били и стариков 70 лет. Казаки были пьяны, варварство их не поддается описанию... (ib. № 236).
      Так генерал Сахаров успокаивал" саратовских крестьян.
      Кровавые подвиги его и его достойных приспешников не остались в тайне. Узнало о них русское общество, возмутилась общественная совесть, и громко заговорили о мучительствах и истязаниях, каким этот генерал-адъютант подвергал несчастное, голодное крестьянское население - всех без разбора, старцев и детей. Узнав, что его злодеяния и издевательства над беззащитным народом всплыли наружу, генерал Сахаров захотел оправдаться перед людьми во взводимых на него обвинениях и, по словам одной газеты, писал своей жене: "В газетах московского происхождения уже пишут, что я утопил в крови Саратовскую губернию, но это конечно вздор, так как по моему приказу не сделано ни одного выстрела и Бог даст сделано не будет"... (Новое Время. № 10 669).
      Даже "самому близкому своему другу" генерал Сахаров не решился сказать всей правды, (так она была ужасна!) и дал объяснение весьма уклончивое. "По моему приказу не сделано ни одного выстрела"... Залить страну кровью можно и не прибегая к выстрелам; людей можно убивать не однеми ружейными пулями или артиллерийскими снарядами. Каин без ружья убил Авеля. До изобретения пороха и до введения огнестрельного оружия земля обильно заливалась человеческою кровью...
      Саратовскую губернию можно было без единого выстрела "утопить в крови", по выражению генерала Сахарова. Крестьян можно было истязать до смерти, пронизывать штыками, рубить саблями, срезывать сабельным ударом часть лица, разбивать головы нагайками... Так и было в действительности.
      Наконец, явился мститель за поруганный, замученный народ. Какая-то неизвестная женщина убила Сахарова и сказала: "Теперь больше не будет мучить крестьян!" Кто бы ни была эта женщина, она - героиня, и саратовское крестьянство с чувством глубокой признательности будет вспоминать о ней - и почем знать, быть может, не далеко тот день, когда ей и ей подобным действительно народным героям - казненным, замученным опричниной - народ поставит памятник. Да! В будущем им станут памятники ставить, а не Муравьевым - вешателям...