|
В последние десять лет в России появилось немало людей, которые, не находя себе достойного и привычного места в наступившей жизни, резко ее изменили.
Мне особенно интересны ученые-исследователи, пусть даже без званий и степеней, по складу характера. Как сложилась их судьба?
Огородник
Десять с лишним лет назад Виктор Иннокентьевич Щемелев, ассистент одной из кафедр Вологодской молочной академии, уволился со службы и решил, что называется, кормиться с огорода. Разбогател! Об этом мне рассказали его бывшие коллеги, добавив, что Щемелев написал несколько статей о своем опыте и ищет возможность их опубликовать.
Дом Щемелева находился в Пьяной Деревне - так в народе прозвали одноэтажный поселок, выросший при академии, за неописуемую извилистость его улиц. Прежде чем показать мне статьи, Виктор Иннокентьевич прочитал своего рода вводный курс хозяйствования, с примерами.
- Сколько, по-вашему, мне лет? - спросил Щемелев.
- Сорок! - ответил я уверенно. Он был румян, статен, подвижен, и я принял его за своего ровесника.
- Ошибка - шестьдесят с лишним! - Щемелев улыбнулся и задал второй вопрос:
- Что за сооружение перед вами?
- Теплица! - сказал я. А как еще можно было назвать каркас, обтянутый сверху и по бокам полиэтиленовой пленкой.
- Опять ошибка - это баня! - поправил Щемелев и пригласил войти. Сухой металлический водосток уходил куда-то под землю. Железная печка была холодной, но казалось, что помещение совсем недавно протопили - так нагрело его солнце.
- По сравнению с деревянной баней дров расходуется намного меньше, - пояснил Щемелев. - Но самое главное: ты моешься на свету, хотя тебя и не видно снаружи. Всякий уход в укрытие, в тень я считаю непоправимым уроном для здоровья. Тянусь к свету - только благодаря этому мне и удается выглядеть моложе своих лет.
С затененностью на своем приусадебном участке он борется так же неутомимо, как с бурьяном. Крыша и стены коптильни-пекарни - тоже из пленки. Глухой деревянный забор заменил на ажурный - из металлической сетки. Стены в горнице оклеил белой блестящей бумагой - когда в окна заглядывает солнце, все сияет.
Не менее важным Виктор Иннокентьевич считает использование света и из чисто экономических соображений. Надоело каждый год красить железную крышу, облил ее битумом. Зимой в битуме появляются трещины, а летом солнце его растапливает, и трещины исчезают. Получается, что крыша как бы сама себя ремонтирует.
- Свет - главная драгоценность Севера, - продолжал вводить меня в курс дела Щемелев. - Фантастика: дикие гуси за полярным кругом вырастают всего за три месяца! Наши белые ночи - это источник дополнительной прибыли для знающего свое дело агрария.
Решив, что основной принцип хозяйствования я усвоил, Виктор Иннокентьевич предложил мне ознакомиться с его статьями. Они показались мне необычайно интересными. Автор позволил сделать несколько выписок. Вот, например: "После 20 марта приношу семенной картофель в мешках в дом. Мою клубни в ванне и раскладываю на полиэтиленовую пленку на полу, плотно друг к другу, глазками к свету. На всю ночь включаю электричество. При круглосуточном освещении яровизация картофеля ускоряется. В середине апреля переношу клубни в баню - под пленку, там светло, как на улице. Теплая печка предохраняет картофель от весенних заморозков".
Таким языком, простым, доходчивым, вполне естественно давать пояснения соседям, землякам. Специалисты обычно вместо слов "картофель в мешках" употребляют выражение "семенной материал в таре", не говорят "мою клубни в ванне", а изъясняются витиевато: "произвожу влажную обработку посадочного материала". Не потому ли в ректорате молочной академии меня предупреждали: "Стиль статей Щемелева воспринимается в штыки. Лучше бы - подредактировать". Правда, в коридорах той же академии мне рассказывали, что коллеги чуть ли не в очередь вставали, чтобы прочитать его статьи.
- Все мы дачники. - резонно заметил профессор Леонид Сергеевич Усов. - Урожайность у Щемелева небывалая. Каждому интересно, как он этого добивается.
Дотошно описав, как он выращивает картофель и овощи, Виктор Иннокентьевич сделал вывод: при их изобилии возникает проблема: куда девать отходы? Волей-неволей всякий толковый хозяин заведет скотину. И тут мысль Щемелева развивалась в совершенно неожиданном направлении. Он доказывал, что животноводство на Севере должно быть баснословно дешевым. В Архангельской области, например, крестьяне применяют очень оригинальный способ откармливания и содержания свиней. Поросят перевозят в лодке на расположенный в пойме реки остров и выпускают в заросли. Раз в неделю доставляют им овощные и картофельные отходы. Но в основном животные содержатся на подножном корму - до глубокой осени.
На Севере болота чуть ли не на каждом шагу. В них пропасть всего полезного, и это глупо не использовать. Щемелев так описывает образчик небольшого, но предельно прибыльного фермерского хозяйства: "Для откорма поросят следует изыскать самый бросовый участок земли, заболоченный, заросший кустарником. Огородить его, срезать бульдозером верхний слой почвы на краю участка. Появится искусственный водоем - а вода возле наших болот почти всегда очень вкусная. В жаркую погоду поросята там не только напьются, но и искупаются. Они охотно поедают - и это давно известно крестьянам - все, что попадается в кустарнике: лягушек, слизней, улиток, ужей, мышей".
Щемелев ничего не выдумывает. Такую воду он сам предпочитает - специально ездит за много километров и наполняет фляги из ручьев, текущих около болот. Он заядлый охотник, рыбак, собиратель ягод - клюквенный морс непременно подается на стол к завтраку, обеду и ужину. Хорошо знает Вологодчину - запоминает и записывает все толковое, что слышит от исконных ее жителей. Не ленится и в библиотеке отыскивать сельскохозяйственные журналы столетней давности. Ведь только там встречаются, как он выражается, описания "народных технологий", сейчас-то они не в моде.
Но главное - подход Щемелева к природе. Он - не преобразователь-мичуринец, он, по складу характера, исследователь, своего рода краевед-экономист и одновременно реаниматор традиций. Щемелев убежден, что куда прибыльнее не губить природу, не пренебрегать обычаями, а учиться у них.
Мысль Щемелева и на животноводстве не остановилась. Ведь по мере овладения северными народными технологиями, считает он, доход крестьян будет расти, опыт хозяйствования - прибавляться, и им станет тесно на клочках земли размером с пятачок. Если расширить наделы до одного-двух гектаров, тут уж потребуется сельскохозяйственная техника. Колхозы-совхозы со временем, наконец исчезнут, и на их базе можно создавать машинно-тракторные станции, только не государственные, а общинные.
- Да у вас целая монография! - воскликнул я, ознакомившись со статьями Виктора Иннокентьевича. - Диссертацию думаете защищать?
- Нет, - твердо заявил Щемелев. - Я давно решил: баловство все эти научные степени и звания. В том-то и проблема, что я как бы на распутье нахожусь.
Семнадцать лет Виктор Иннокентьевич проработал в академии - раньше она называлась Вологодским молочным институтом. Потом, еще в советские времена, погнался за высокими заработками. Устроился в автошколу, на ту службу, которая оставляла много свободного времени, а сам серьезно занялся кролиководством. За двенадцать лет купил две легковые машины, обеспечил детей. Подсчитал, что еще прибыльнее огородничество, и ушел в него с головой. Обзавелся несколькими участками!
Продукцию свою сбывает с толком - от Заполярья до Кубани, оптовые покупатели повалили валом. И вот парадокс: появилось больше свободного времени, и на досуге потянуло его к давнему занятию - писанию статей на сельскохозяйственные темы.
- Я, видите ли, раздираем сомнениями, - медленно говорил Щемелев. - Вот вы мои работы похвалили, да и от авторитетных ученых есть положительные отзывы. С другой стороны, отец, сибирский крестьянин, помню, говорил, что баловство так затягивает, что можно незаметно обнищать. В журналах, наверное, платят негусто?
Я кивнул головой. Он замолчал, потом сказал как о решенном:
- Знаете что, давайте мы с вами встретимся в лучшие времена.
Вот это номер! Уходя, я с грустью думал, что Щемелев - человек чересчур уж практичный. Размышления мои прервал зычный возглас:
- Остановитесь!
Я оглянулся - Виктор Иннокентьевич из-за калитки призывно махал рукой.
- Возьмите вот - сказал он, протягивая мне сверток. Я было обрадовался, что Щемелев передумал и дает свои статьи для публикации. Но выяснилось, что в пакете не рукописи, а два копченых карпа. |
