ОДНОЙ из наиболее массовых и талантливых отраслей советского искусства является книжная графика. Изучение ее традиций и опыта во многом помогает творчеству современных художников.
Изобразительные средства печати были блестяще проявлены уже в первые годы революции и гражданской войны.
Суровое время, нехватка бумаги, красок, потребность в дешевой массовой книге, естественно, выдвинули на первое место гравюру. В гравюре нет места неряшливости или случайности в рисунке. Читатель получает возможность видеть и оценить в массовой печати подлинную руку художника.
"Благородная и давно испытанная техника гравюры,- говорил на Первом Всесоюзном съезде художников Н. Н. Жуков, - плохо прививается в наших издательствах. Между тем, работы последних лет показали, что у деревянной гравюры могучие возможности. Примером этого служат гравюры Фаворского к сонетам Шекспира и стихам Бернса, работы Гончарова к новеллам Мериме и к "Фаусту" Гете, Пикова к рассказам Лу Синя, Константинова к "Гамлету" и к "Ромео и Джульетте", гравюры братьев Ростовцевых, Калиты, Бургункера, Епифанова, Л. Кравченко, Голяховского и многих других...
Однако надо отметить, что книжной ксилографией занимается все-таки очень незначительное число художников из-за организационных неурядиц. А ведь гравюра придает книге четкость и опрятность печати, органическое единство со шрифтом, со всей книжной природой, а бесконечные перовые рисунки вносят в книгу журнальный характер, приучают художников к скорописи, к заучиванию технических приемов" *).
Не случайно в наши дни прекрасные, филигранные гравюры В. А. Фаворского к произведениям нашей классической литературы получили высокую оценку и удостоены Ленинской премии.
Оформляя книги, которые выходят тиражами в сотни тысяч и даже миллионы экземпляров, наши художники должны особенно ответственно подходить к искусству и технике оформления книг, шире использовать богатейшее наследие советской книжной гравюры.
К сожалению, творчество наших графиков и ксилографов исследовано очень мало. В последних книгах и альбомах, изданных по книжной графике, фигурируют имена только ведущих мастеров.
Предлагаемая книга преследует цель изучения творчества незаслуженно забытого советского художника-графика Николая Павловича Дмитревского, который в 1920-х годах обратил на себя внимание иллюстрациями к поэзии Блока, затем мастерскими обложками книг издательств Москвы и Ленинграда, безукоризненным оформлением текстов классиков мировой литературы.
*) Н. Жуков. Содоклад о графике. М., 1957, стр. 18.
Творчество Н. П. Дмитревского интересно и тем, что его искания и приход к реализму, к созданию собственной манеры типичны для многих других периферийных графиков, ставших затем во главе центральных издательств (например, Н. В. Ильина).
Незаконный арест художника в октябре 1937 г., а затем смерть 2 января 1938 г. прервали его творчество в самом расцвете и механически повлекли за собой замалчивание его работ. Реабилитирован Николай Павлович Дмитревский в декабре 1957 г.
Творчество Дмитревского известно лишь узкому кругу специалистов по его ранним работам: автолитографиям в альбоме "Памяти Блока", гравюрам в альбоме "Старая Вологда", к "Двенадцати" Блока и по книжным знакам. Но только в более поздние годы во всю силу развернулось мастерство Дмитревского-ксилографа, типичного и яркого представителя советской школы гравюры.
Автор горячо благодарит за большую помощь в работе друзей художника: члена-корреспондента АН СССР Алексея Алексеевича Сидорова, вологодского краеведа Сергея Васильевича Клыпина и родственников художника Елизавету Федоровну и Петра Федоровича Поповых, предоставивших автору ряд документов, малоизвестных рисунков, гравюр и подлинных досок Н. П. Дмитревского.