Квартира Алексея Сергеевича Шилова

ВОСПОМИНАНИЯ, ДОКУМЕНТЫ, ИССЛЕДОВАНИЯ

Шилов, А. С. Застольные разговоры Николая Рубцова : записаны Алексеем Шиловым в апреле 1970 года // Рубцов : материалы уголовного дела, неизвестные фотографии, новые свидетельства : [документы, фотографии, свидетельства] / М. В. Суров. – Вологда : [б. и.], 2006. – С. 713–719.
Читать полный текст

«Как пишет Дербина в «мемуарах», когда они были в семье А. С. Шилова вечером 17 января, Рубцов перед прощанием что-то выпалил, матерился (ложь № 44 от убийцы, см. ниже – прим. автора), а Алексей уговаривал его, помогал одеться. Член Союза писателей России Валерий Гостинщиков предоставил автору копию письма А. С. Шилова в адрес его отца, Гостинщикова Георгия Васильевича. 14 июня 1981 года, до письма они встречались на теплоходе «Яковлев». У А. Шилова картина этого вечера выглядит иначе, чем у Дербиной: «Итак, о нашей последней встрече с Николаем Рубцовым, которая произошла зимним воскресным днём 17 января 1971 года. Где-то около 6 часов вечера раздался звонок, я открываю двери, смотрю Николай с Людмилой Дербиной. Проходите, раздевайтесь, будьте как дома, без церемоний. Дома был я и моя жена, которую Николай почему-то всегда называл почтительно Нина Андреевна. Николай, помню как сейчас, был в валенках, в толстой рубашке кирпичного цвета (галстуки не любил), выглядел очень милым, добрым, свежим, охотно говорил, острил, галантно ухаживал за дамами (что с ним бывало далеко не всегда). Говорили мы вчетвером за журнальным столиком. Николай сказал: разрешите, я разолью вино сам, сначала женщинам, потом нам. Был это портвейн, который Николай принёс с собой. Как в таких случаях водится, подняли по рюмочке за встречу. Когда немного «потеплело» на душе после тостов, Николай вдруг произнёс как-то просто, с подкупающей откровенностью, за которой угадывалась скрытая грусть: «Давайте сегодня слушать меня, поговорим обо мне. Пусть это вам не покажется странным и нескромным с моей стороны».
У Николая это получилось очень мило, забавно и не обидно, как и бывает у настоящих поэтов, которые всегда и во всех проявлениях вполне естественны и искренни, как дети. Я спросил: «Коля, что это значит? Как это понимать?»
– Да, очень просто, – ответил Коля, – почитаем мои стихи, послушаем песни на мои слова.
Мы с удовольствием стали читать вслух его стихи, какие на память, какие прямо с книжки. Я взял гитару и спел несколько своих песен на стихи Николая. Николай слушал внимательно, молча, не перебивая, был взволнован до слёз. «Спасибо, очень хорошо», – сказал Коля, когда я исполнил всё, что было у меня написано.
Я сказал Николаю: «О тебе в газете «Правда» пишут, хочешь, прочту?»
И я вслух прочитал отрывок из статьи, где тепло говорилось о поэзии Рубцова и Фокиной. Николаю тон статьи понравился. Там было, в частности, сказано: «Рубцов ничего не растерял из своих прежних достоинств, а наоборот, приобрёл новые».
Говорили в тот вечер о разном, больше, конечно, о поэзии, о музыке, вообще об искусстве. Время бежало незаметно. Примерно около 9-10 часов стали прощаться. Я ещё раз поставил на проигрыватель пластинки из Дома Радио с моими песнями на слова Рубцова «Журавли», «Замерзают мои георгины», «Тихая моя родина», «Потонула во тьме отдалённая пристань...», «Звезда полей во мгле заледенелой». На прощание я подарил Коле пластинку (на рентгеновской плёнке), где я пел его песню «Рукой раздвинув тёмные кусты...». Пластинку я подал Людмиле – дескать, это надёжнее, а то Коля забудет или потеряет. Потом эту пластинку, всю заезженную нашли в квартире Рубцова – видимо, Коле она очень нравилась. Я ещё раньше давал ему такую же точно пластинку – от души, на память.
В тот вечер Людмила, попрощавшись, вышла первой, Коля за ней. Он очень долго в дверях не мог расстаться, как будто в предчувствии какой-то неотвратимой беды, хотя при этом храбрился и старался всем своим весёлым видом сказать: У меня всё в порядке, не беспокойтесь. Говорил ласково, нежно: «Нина, Алексей, я вас очень люблю, люблю вашу семью, мне очень хорошо у вас. Заходите ко мне в гости в любое время, только не в 12 ночи». (Видимо, это время Коля считал почему-то неподходящим для встреч).
Людмила ждала его внизу, на первом этаже, и я Коле сказал: «Коля, надо идти, ведь тебя дама ждёт, неудобно, будь ты рыцарем. Не томи её, не заставляй ждать».
Николай послушал, ещё раз пожав друг другу руки, мы расстались, пожелав спокойной ночи».
Кириенко-Малюгин, Ю. И. Тайна гибели Николая Рубцова : (факты, исследования, разгадка тайны) / Ю. Кириенко-Малюгин ; [ответственный за выпуск А. Бандорин]. – Изд. 3-е, доп. – Москва : НО «Рубцовский творческий союз», 2009. – С. 104–105.
Читать полный текст

Шилов, А. С. Песни на стихи Николая Рубцова : [ноты] / А. Шилов ; [вступ. ст.: Э. Кириллова ; предисл.: И. А. Белков]. – Вологда : ИЦ ВИРО, 2011. – 35, [1] с. : ноты.
Читать полный текст

Из стихов Николая Рубцова

ПЕСНЯ

Отцветет да поспеет
На болоте морошка, –
Вот и кончилось лето, мой друг!
И опять он мелькает,
Листопад за окошком,
Тучи темные вьются вокруг...

Заскрипели ворота,
Потемнели избушки,
Закачалась над омутом ель,
Слышен жалобный голос
Одинокой кукушки,
И не спит по ночам коростель.

Над притихшей деревней
Скоро, скоро подружки
В облаках полетят с ветерком,
Выходя на дорогу,
Будут плакать старушки
И махать самолету платком.

Ах, я тоже желаю
На просторы вселенной!
Ах, я тоже на небо хочу!
Но в краю незнакомом
Будет грусть неизменной
По родному в окошке лучу.

Жаль мне доброе поле,
Жаль простую избушку,
Жаль над омутом старую ель...
Что ж так жалобно плачет
На болоте кукушка?
Что ж не спит по ночам коростель?

<1969>