– к столбу крепится и сам коник – этот своеобразный санитарный барьер, отделяющий чистое место, где готовится пища, – шесток – от рукомойника и лоханки под ним, от лежанки и от печур для сушки рукавиц и носков.
      Под самым шестком широкое отверстие в верхнее предпечье – подшесточница. Под ним, почти у самого пола, красивый ритмический ряд небольших отверстий – продухов – для вентиляции подпечья. Они же в зимнее время служат оконцами для кур, через которые куры клюют корм из стоящего тут же узкого и длинного долбленого корытца. Впускают и выпускают кур через небольшое волоковое оконце в подпечье, сделанное у самого входа в избу, чтобы меньше было грязи. Тем же путем выдворяют иной раз и провинившуюся кошку.
      Устроена печь довольно сложно, соорудить ее, или, как в старину говорили, поставить, – дело совсем не простое. Им занимались особенные мастера, которых так и называли – печники. Печник был очень уважаемым человеком в народе, ведь от него зависело, будет ли в доме тепло суровой зимой, хороший ли хлеб будет печься у хозяйки.
     
      Ведь русская печка, как добрая мать, –
      Согреет, накормит, уложит поспать,
      Поможет надолго здоровье сберечь –
      Блажен, кто имеет хорошую печь.
      Б. Николаев
     
      51

    
     
      1 – вьюшка, 2 – загнёток, 3 – запечье, 4 – заслонка, 5 – зеркало, 6 – лежанка, 7 – опечье, 8 – печурки, 9 – под, 10 – припечье, 11 – свод, 12 – труба, 13 – устье, 14 – чело, 15 – шесток
     
      Русская печка — семьи кормилица. Как встанет поутру хозяйка, так первым делом начинает растапливать печку. Ставят в печь три больших чугуна: первый – для щей, второй – для каши, третий – для всех остальных надобностей. Торопилась хозяйка печь затопить да чугуны поставить, чтоб еда для всех была. Елена Васильевна Бунина из деревни Кузьмино Захаровского сельсовета рассказывает из воспоминаний своей бабушки Клавдии Васильевны: «Бывало, бригадир по деревне ходил, наряды раздавал, так кто с утра не успел обрядиться с хозяйством, с печью, у того он водой огонь в печи-то заливал, чтоб на работу шли. И шли ведь, работали! А потом вечером – вся семья и вся скотина голодные...». А еще Елена Васильевна и ее сестра Екатерина Васильевна вспоминают, что все углы и стороны печи свое название имели. Например, правая сторона печки «глядела» на дом соседки Катерины, так эта сторона и называлась «Катерининской». А если левый задний угол «глядел» на угор, то и назывался «Угорным» и т.д. Было это придумано для удобства: чугунов в печи много, кто-нибудь из домочадцев спрашивает хозяйку, в каком чугуне картошка, например, а хозяйка и отвечает: «А в том, что на «Угорном» – это, чтобы во все чугуны заглядывать не пришлось, чтобы нужный чугун быстрей отыскать.
      Весь день печка пыхтит-старается. В ней хозяева и себе картошки наварят, и скотине кормов запарят. Каша в печи кипит, молоко топится, хлебы пекутся-подрумяниваются. В деревенских семьях хлеб на всю семью хозяйка сама пекла, а для малых детишек – сдобные калачи, блины да пироги разные. Ни в какой электрической или газовой духовке таких вкусных, «душевных» пирогов не получится! Вот хлебы поспеют, пора их из печки вынимать. Усадит хозяйка малышей подальше, чтоб не обожглись. Тем, кто в печку заглянуть норовит, пригрозит: «Не лазь, а то Вува укусит — вишь язычком-то грозится!». Потом заслонку отодвинет и начнет вытаскивать хлебы один за другим – весь стол заставит. Под конец самый маленький хлебец из остатков теста вытащит – оскребышек. Он у нее в уголок завалился. Все малыши «оскребышек» ждут не дождутся, просят наперебой: «Мне оскребышек!». Хозяйка никого не обидит – всем даст по кусочку. Ребятенки едят, обжигаются, хлеб нахваливают.
      Овощи и грибы на зиму тоже в печи сушили. Для этого их очищали от земли, мыли, резали на крупные куски, варили до средней готовности. Затем резали на тонкие ломтики, расстилали на металлических противнях и сушили в русской печи после того, как испечется хлеб. Хлеб отнимает сильный жар, и сушки не сгорают и не при-
     
      52
 
     
      Вид русской печи.
      На печи сушили обувь вперемешку, а утром каждый из домочадцев брал свою пару обуви. Это делало семью крепче.
     
     
      Вид русской печи сверху и сбоку
     
      стают к железному листу. Сушка идет день, а порой и ночь. Но сушат не до хруста, а до полутвердого состояния, когда паренки начнут шуметь при сдвигании. После охлаждения их ссыпали в мешок и хранили. Из сушеных овощей и грибов не только супы варили. Морковь, например, вместо заварки настаивали и чай из нее пили. А малыши эти сушечки-паренки любили так просто есть, вместо сладостей, и называли ирисками.
      От печки теплый жар струится, вкусным и сдобным калачом тянет, угольки светятся да горницу освещают.
     
      Зимний день погас, как свечка,
      Будто вовсе не горел,
      На колени перед печкой
      Встану: «Матушка, согрей!
      На тебя одна надежда,
      Печка-матушка, сейчас
      Выручай: зима, похоже,
      Извести решила нас».
      Стоит только чиркнуть спичкой
      Заструится алый шелк,
      Спички хоть и невелички,
      Но в работе знают толк.
      Оживет изба, задышит
      На березовых «хлебах»,
      Вот ведь – стены есть и крыша,
      А без печки не изба ...
      Анастасия Тарбаева
     
      Прижмутся дети к теплой печке да и рассказывают друг другу волшебные сказки. На печи стар и млад длинные зимние вечера коротают, сказками да прибаутками друг друга тешат. А как соберется в избу народ повеселиться, то им сверху на гостей любо-дорого поглядеть. Отсюда и наряды, и уборы хорошо видны, все пляски да игры можно повысмотреть: благо, что многие забавы молодежью у печки затеиваются. Недаром говорят про начало всякого дела: «От печки плясать». Так печка и избу освещала. В жаротоке всегда уголек тлеет, на светце, что к печи прибит, лучина потрескивает. А в печном столбе есть место для огнива или спичек.
     
      53
     
      После мороза да нелегкой работушки всех на печку тянет, как к весеннему солнышку. Вот почему кто ни разу в деревне не бывал и настоящую русскую печь в глаза не видывал никогда не поймет, почему в старину говорили: «На печи – все красное лето!» А про жизнь безбедную да легкую: «Лежи, дескать, на печи да ешь калачи», – все равно, как в раю, значит! Кому же после этого на печи полежать да понежиться не захочется? «Хлебом не корми, только с печки не гони, – скажут. – Так бы весь век на печи и царствовал». Да только тут уж до безделья и лени недалеко. Кто весь век на печке лежит, тому немного почету: «Эх, – говорят про него, – Лень да Отек!»
      Спали на печи, грелись, одежду и обувь на ней сушили. А кого хворь одолеет — нет лучше снадобья, чем на печи лечиться. Печь не только теплом сухим лечила, а еще и глиной своей. Глинолечение – самый древний метод в целительстве. В России глиняный порошок давали детям при изжоге, смоченную в хлебном квасе глину прикладывали к голове и телу от тифозной горячки, при сильном жаре к пяткам ставили компресс из глины с уксусом. Лечатся и желтой, и голубой, и белой, и красной глиной. Наружное применение глины использовалось при кожных заболеваниях, ушибах, вывихах, переломах, артритах, радикулите, остеохондрозе, бессоннице, варикозе, катаракте, головной боли, облысении, даже мастопатии! А внутреннее применение (глиняный порошок в воде) использовали для лечения ангины, кашля, диабета, переутомления, для выведения шлаков, повышения иммунитета, укрепления зубной эмали, улучшения пищеварения ... Теперь становится понятным, почему наши предки были гораздо здоровее и спокойнее современных жителей цивилизованных городов: они жили у печки, спали на ней, дышали ее теплом, а некоторые любители иногда даже «ели» ее – отковыривали и ели глину. Иными словами, они использовали ее для применения наружного и внутреннего.
      Как говорят старожилы, трудно вылечиваемый гайморит русской печке тоже под силу: надо сесть перед затопленной печью, чтоб лицо находилось перед челом, и посидеть так некоторое время. Воздух в печь затягивается, и из носа всю болезнь тоже вытягивает. Я сама пробовала так лечиться – помогает! Да и сидеть перед печью любо-дорого: теплом тело разморит, огонь приятно успокоит. На ум приходят слова А. С. Пушкина: «...трещит затопленная печь. Приятно думать у лежанки...». Видимо, для великих русских поэтов и писателей печка была еще и источником вдохновения.
      Для того чтобы простуду из тела изгнать, в русской печке прогревались, парились. Прасковья Андреевна Канина (92 года) из Сараевского сельсовета рассказывает: «Надевали на себя тужурки, залезали в истопленную печь и сидели там, грелись. Вылезали — пот градом катился. Так вылечивались».
      А еще в русской печке мылись. Только печь та была больше размерами. Таких печек баенных уж мало где можно увидеть. Настелет хозяйка в
      печь чистой соломы, поставит чугунок с горячей водой – и лезут в печку наперегонки детишки, каждому хочется поплескаться в печном пару да потереть друг другу спинку липовой мочалкой.
      Воробьева Софья Алексеевна из деревни Ушакове рассказывает: «Печь топили, закрывали вьюшки, потом она выстаивалась. Стелили на под солому, залезали в печь и грелись. Прямо там и мылись. Заслонку при мытье закрывали. Потом сокатывалисъ на полу у печи – «на улице». У той печи чело было большое, можно было и двоим мыться». А Прасковья Андреевна из Сараева вспоминает, что «ванну подавали на печь, в нее всю лопоть с себя снимали, и лопотъ мокла, пока челядешки в печи мылись. А потом ее стирали тут же щелоком: пепел в платочек завяжут, опустят в воду — и мыла не надо. Для мытья ковер из соломы аккуратненький плели, на нем мылись, его и перед печью стелили, когда споласкивались». Упомянутый Прасковьей Андреевной щелок готовят и сейчас в нашем районе и используют для стирки белья даже в машинах-автоматах вместо рекламируемого «Калгона». Ведь щелок воду смягчает, белье отбеливает, цветное белье делает ярче. Моя мама, Лобанова Елена Аркадьевна, варит его так: берет чистую золу от березовых дров (нельзя, чтоб в печи жгли пластик, целлофан ...), насыпает ее до половины ведра, заливает горячей водой и дает вскипеть. Остужает. Когда щелок отстоится, счерпывает его, не взбалтывая, разливает в стеклянные банки (в пластиковые бутылки нельзя!), а потом использует.
      Маленьких детей мыли в печах с добавлением щелока, парили веником. От щетинки заваривали тесто либо на дрожжах, либо без и лепили колобок. Потом катали по распаренной спинке ребенка, при этом на тесто налипали грубые волоски. Мыть в печи ребенка было удобно: и тесто на кухне, рядом, и по холодной улице из бани нести не надо. Веник считался оберегом от злых сил. Парили, приговаривая заговоры. При ополаскивании, например, такой:
      «Водица-водица, вода-лебеда, с гуся вода, с лебедя вода, с раба Божьего (имя) свались вся худоба!»
      Печь — это своеобразная граница между реальным миром и миром невидимым, потусторонним, миром «нечистых». В избе есть «запечный» житель – Домовой. Он за печкой ухаживает, сковородки серебрит да ночью, когда все спят, сладкие сны навевает. Считается, что надо изредка оставлять возле печки блюдечко с водой и крупой – для домового. Никто, говорят, кроме домового, не знает хорошо домашнего хозяйства. Домовой (его еще «суседком» зовут) в доме главный хозяин. Когда в новый дом переселяются, его тоже с собой зовут: «Суседушко-доброходушко, иди к нам жить, добро копить!» Если «суседке» в доме понравится, у хозяев и скотина хорошо вестись будет, и добро-богатство не будет переводиться.
      Кошки и собаки у домового в любимчиках ходят. Он и сам порой может котом обернуться, да так начнет по подполью шастать – все мышки-воришки со страху по углам позабьются! Да и хо-
     
      54
     
      зяюшке тоже забота – только успевай кринки с молоком от озорства такого подале прятать, а то, глядишь, к утру одни одонки останутся. Кот любит печку, любит спать на ней. Когда в доме печь ставят, для кошки специальный уголок в печке выкладывают. Называется этот уголок печурка. А «живет в печурке кошурка».
      Могли домового вызывать: «Суседушко-батюшко, выйди на Русь!» (Русью светлое место зовется). Ждут-пождут, ничего не видать. Тогда, кто посмелее, скажет: «Суседушко-батюшко, вынь и затаится. Тут уж совсем боязно станет. Все на печку глядят, ждут, когда «суседко» огонек покажет. Долго молча сидят, не шелохнутся, пока кому-либо глаза «суседки» не покажутся. Ворожит ребятня пока понарошку, а вот взрослые девушки, сказывают, настоящее гадание устраивают в «нежировой» избе, где никто давно не живет. Туда в полночь идут не крестясь и нательный крест обязательно снимают, а то не «поблазнит», то есть ничего не увидишь. В избе этой надо залезть на печку, свечу зажечь и ставить ее на голбец (подполье), а потом на свечу через дугу лошадиную смотреть и приговаривать: «Дьяво, дьяво, явись вьяво!»
      А уж если какие коровушки в лесу заплутают и домой к вечеру не воротятся, то хозяйка сначала в печку, в трубу покричит: «Ксыте, коровушки, домой!» Они и придут. А девушке, у которой не получалась пряжа, бабушки советовали: «Ты заутра-то поутру пораньше встань, смотай свои нитоцки в клубоцек, стань спиной к пецке, этот клубоцек церез левое плецо брось в устье и скажи: «Матушка-пець, науци меня престь, нитки мотать, сновать и ткать». Тогда уж тоцно пойдет на лад».
      А еще, чтобы в семье лад был, надо обувь всех домочадцев вечером на печи вперемешку ставить,
      а наутро чтобы каждый сам свою пару обуви брал. Говорят, от этого семья крепче, все друг за дружку держатся. Не зря в старину говорили: «Печь — нам мать родная». Она и накормит, и обогреет, и хворобу прогонит, и спать положит. А коли встретится доброхот, который тебя словом приветливым обласкает да горю твоему поможет, про такого скажут: «Ну словно у печки погрелся, человек-то какой хороший!»
      Вот и получается, что у русской печки много «профессий».
     
      СПИСОК РЕСПОНДЕНТОВ
      1. Балуевская Анна Ивановна, 1931 г. р., д. Мичино Сараевского с/с.
      2. Барболина Екатерина Васильена, 1966 г. р., с. Кич.-Городок.
      3. Бунина Елена Васильевна, 1960 г. р., д. Клепиково Захаровского с/с.
      4. Воробьева Софья Алексеевна, 1934 г. р., д. Ушаково Кичменгского с/с.
      5. Канина Прасковья Андреевна, 1913 г. р., д. Овсяниково Сараевского с/с.
      6. Лобанов Сергей Алексеевич, 1941 г. р., д. Ушаково Кичменгского с/с.
      7. Лобанова Тамара Николаевна, 1949 г. р., д. Замостовица Кичменгского с/с.
      8. Наволоцкий Михаил Васильевич, 1954 г. р., с. Кич.-Городок.
      9. Пуговицына Татьяна Ильинична, 1964 г. р., с. Кич.-Городок.
      10. Рябев Виталий Иванович, 1928 г. р., д. Яш-кинская Сараевского с/с.
      11. Соловьева Вера Александровна, 1962 г. р., д. Данилово Пыжугского с/с.
     
     
      ИСТОРИЯ
     
     
      Дмитрий Бородин
      ученик 11 класса средней общеобразовательной школы № 2 г. Тотьмы
      Научный руководитель – директор школы Любовь Николаевна Соболева
     
      СПЕЦПОСЕЛЕНИЯ В ТОТЕМСКОМ РАЙОНЕ В 1930-е ГОДЫ
      Раскулачивание деревни в 30-е годы XX века – одна из самых драматических страниц нашей истории. Происходило оно по какому-то страшному сценарию, разработанному в кабинетах на Лубянке. В январе 1930 года вышло Постановление ЦК ВКП (б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Кулаков, особенно из числа наиболее богатых, было намечено выслать в отдаленные районы Северного края, в Сибирь, на Дальний Восток. Организаторы террористических актов против колхозного строительства изолировались и подвергались наказанию. Часть кулаков, менее зажиточная, переселялась в границах районов своего проживания, но за пределами колхозов. Пропаганда большевиков доказывала, что и те, и другие, и третьи – классовые враги.
      Число раскулаченных в стране точно не известно. По некоторым данным, оно составляет не менее 5 миллионов человек.
      В общепринятом смысле кулаком считался тот, кто использовал наемный труд, но часто в кулаки записывали тех, кто имел хороший дом или две коровы, две лошади, а иногда и просто был неугоден кому-то из власть имущих.
      Как правило, проводили раскулачивание уполномоченные райисполкомов и представители деревенской бедноты. Е. А. Соболева вспоминает: «Мою бабушку Надежду Зайцеву (она проживала в деревне Молоково Пятовского сельсовета Тотемского района) раскулачили, так как в деревне только у нее был опушен дом, да имела она две коровы. Никто тогда не слушал, что вторая-то корова принадлежала семье сына Андрея».
      По инструкции ЦИК СНК СССР от 4 февраля 1930 года при конфискации имущества кулакам оставляли лишь предметы домашнего обихода, некоторые орудия труда для ведения хозяйства да продовольствие для семьи, денег до 500 рублей.
      «На станции Добрынька Николаевской области всех погрузили в товарные вагоны, – вспоминает А. Ф. Юхник, – а вещи, кто что с собой взял, велели сложить в последний вагон. Все и сложили. Везли высланных на Север. На остановках подолгу стояли, из вагонов не выпускали даже в туалет. В дороге много умирало детей, стариков. Издевались, как хотели. Когда приехали на место, все вышли из вагонов и побежали в конец состава, чтобы забрать свои вещи. А последнего вагона не оказалось, где-то в пути отцепили. И остались люди на морозе кто в чем был! А февраль! Горе-то какое!»[1]
      «В Вологодском крае было намечено поселить 75 тысяч человек из 25 округов южных и центральных районов страны. Уже в феврале 1930 года эшелоны с репрессированными стали прибывать в Вологду. Разместили людей в Спасо-Прилуцком монастыре, в церквях, к тому времени закрытых. Мужчин партиями по 500-1000 человек отправляли в районы постоянного проживания для работы на лесозаготовках, сплаве, строительстве бараков. Женщины, дети, старики еще некоторое время жили в Вологде»[2]. Многие умирали от голода, холода, болезней, тосковали по родине, не понимая, за что и почему их выселили с родной земли.
      Вспоминает Н. Коломоец (Котляр), высланная из Днепропетровской области: «В Вологде поселили в церкви. Там уже были сделаны четырехэтажные нары и находилось большое количество переселенцев. Мужчин вскоре забрали на лесоповал в Тотемский район, а женщины с детьми жили до конца апреля. Когда вселяли в нее, никто не хотел идти под алтарь, но под действием оружия заставили это сделать... Помнится, тогда много
     
      56
     
      умирало маленьких детей, по 15-25 в день. Чем болели – не знаю. Полежат они два-три дня, и ... смерть»[3].
      Трагична была судьба спецпереселенцев, оказавшихся по воле судьбы в Тотемском районе.
      На карте Вологодской области 1947 года красным карандашом подчеркнуты спецпоселения в Тотемском районе[4]. Их, по данным Вологодского областного архива новейшей политической истории, предполагалось выстроить 65, а было построено 45[5]. Документ «Об отведенных участках для расселения спецпереселенцев и количестве людей» свидетельствует, что для строительства поселков спецпереселенцев в Тотемском районе было выделено 47 840 га земли[6]. 19 августа 1930 года заведующий строительно-переселенческим отделом Тотемского ЛПХ Покровский подвел итоги расселения людей по колонизированным участкам: № 6 – Чуриловский участок, № 8, № 15 – Вожбальский, № 13 – Пелыпменский, №14 – Пиньги, № 9 – Раменский, № 17 – Полюгский, № 12 –Толшменский[7]. В этом же документе значится, что в 1930 году подлежало расселить в Тотемском районе 12 800 человек, 2560 семей, а фактически прибыло к месту 7000 человек. Вместо 568 бараков, которые должен был построить леспромхоз (далее – ЛПХ), было сложено в районе 175. Многие до места поселения не доехали.
      В. Г. Смирнова (Юхник), родившаяся в поселке Брусная Чуриловского участка в 1940 году, пишет: «У моего отца Григория Андреевича Юхника была на момент раскулачивания семья – жена (девичья фамилия Крышка) и двое детей-близнецов. При переезде на спецпоселения на Север в Тотемский район жена и дети умерли».
      Поселки в Тотемском районе расположены скученно, кольцом вокруг города. Ближайшими к Тотьме были трудовые поселки Чуриловского участка. Первый поселок, центральный, ближе к Сухоне, имел название Печенжица, так как он находится на берегу реки с таким же названием, второй – Брусная, третий – Лисья Горка и четвертый – Подгорная. «Высланными в основном были украинцы, – пишет в своих воспоминаниях заведующая школой трудового поселка Печенжица Чуриловского колфонда К. Лазарева, – жители Николаевской, Мелитопольской, Мариупольской областей»[8]. Поселки Чуриловского колонизированного участка, по свидетельству А. У. Осовской (Бойко), просуществовали с 1930 по 1947 год.
      В Вожбальском сельсовете расселили «врагов народа» из южных областей в трех поселках: Нижняя Нореньга, Верхняя Нореньга и Еловец. Е. Д. Коренева вспоминает: «Когда нас привезли, поселили в бараке. После в нем были клуб и столовая. Мне очень запомнилось, что было сделано внутри: в три яруса настилы из обледенелых горбылей. Когда мы утром проснулись, одежда у нас была мерзлая. Народу было битком набито. Скамейки и столы были сделаны из этого же горбыля».
      В Никольском сельсовете (участок ВОИСКий) тоже было 3 поселка: Малиновец на ручье с одноименным названием, Войница – на реке Воя и поселок Снежная (1930-1954). «Ссыльных привезли зимой на 30 санях, их расквартировали по деревне. Потом построили бараки, даже печей не было, делали землянки, кругом болота», – вспоминает Д. С. Микляев
      Телеграмма из Усть-Толшмы (Толшменский участок) от 30 мая 1930 года: «Вновь прибыло 1500 человек. Переселенцы плохо устроены, есть вспышки тифа, нет медикаментов, положение со снабжением в ближайшее время будет критическим»[9].
      Муравьеве, Березник, Рябиновец – с такими названиями значатся спецпоселения в Толшмен-ском участке, расположенном на реке Войманге, правом притоке Сухоны (ныне – Великодворский сельсовет).
      «Наша семья была из Херсонской области. Раскулачили в феврале 1930 года, привезли в поселок Рябиновец Тотемского района, высадили в лесу. Жилья не было. Дали топоры и пилы – строили шалаши, потом бараки», – вспоминает прошлое Гусар (Спасская) Нелли Густавовна.
      Вниз по Сухоне, на левом берегу, на реке Б. Пиньга на карте еще один участок с таким же названием, что и река, а за рекой, севернее Пиньги, – Сельменьга.
      Самое большое количество поселков спецпереселенцев (6) было на реке Пелыпме (Пелыпменский участок): Заречье, Холм, Осиновец, Греми-ха, Захаровский, Веселуха. По архивным документам, числится 13 поселков[10]. Е. Мальцева пишет: «В этих поселках жило тогда трое русских: комендант, учитель Николай Васильевич Новоселов да моя мама. Вообще население поселков было многонациональным: украинцы, белорусы, греки, татары, немцы. Мама рассказывала, как в поселки зимой привезли детей казахов, среди которых было много обмороженных. Дети не понимали, куда их привезли, и спрашивали: «Зачем мы здесь?» После перевязки их отправили неизвестно куда»[11].
      Полюгский участок, расположенный на реке Полюг, до 1937 года входил в Тотемский район Северной области, сейчас это Бабушкинский район; бывший Раменский участок спецпереселенцев находится на территории Тарногского района.
      По воспоминаниям очевидцев, архивным документам вырисовывается драматическая картина расселения «врагов народа» из южных областей на Севере, в Тотемском районе. Восстановить происходящее помогают документы:
      «Информация о ходе работ по постройке переселенческих поселков кулаков в Пелыпменском колфонде по состоянию на 25 июня 1930 года.
      Из намеченных к заселению 7 поселков расчистка усадеб, заготовка строительного материала производится в 6 поселках. Из 817 семейств переселенцев, подлежащих расселению, на отведенных участках имеется 250 семейств, остальная же часть раскидана в разных местах от мест расселения: 400 семейств находится в устье реки Пельшмы, в Лохотском сельсовете Кокшенгского района – 160 семейств, в деревне Дмитриевской Матвеевского сельсовете – 100 семейств»[12].
      Далее архивный документ рассказывает, что «непосредственно занято на работах постройки бараков 600 человек, заготовлено бревен 1905 штук,
     
      57
 
     
      Герасим Устинович Бойко
     
      произведены земляные работы и заложено бараков в 3-х поселках в количестве 5-ти штук»[13]. Цифровой анализ позволяет сделать вывод: планировалось расселить людей в 9 поселках на Пелыпменском участке, выстроить 160 бараков, а фактически к моменту расселения не было построено ни одного, а к середине лета 1930 года заложено 5.
      Уполномоченный Тотемского леспромхоза «Се-веролес» Адеев 29 июня 1930 года докладывает: «Снабжение продуктами питания идет бесперебойно ... Заброска основных продуктов питания производится беспрерывно...»[14], а другой документ, датированный 19 июля 1930 года, свидетельствует «о неудовлетворительном положении по снабжению переселенцев хлебом и другими продуктами, обеспечивающими нормальные жизненные условия переселенцев»[15].
      Президиум Вологодской ОК ВКП(б) (протокол № 10 от 19 июля 1930 года), заслушав доклад Кичигина «О спецстроительстве спецпереселенцев, постановил:
      «Категорически предложить правлению Северосоюза под личную ответственность председателя т. Красавцева, уполномоченного Союзхлеба и зам. зав. торготделом т. (фамилия неразборчиво) немедленно устранить имеющиеся недостатки.
      Одновременно с этим в 3-дневный срок выявить действительную потребность хлеба и других продуктов для снабжения спецпереселенцев, наличие остатков хлеба и других продуктов на местах, после чего немедленно командировать представителя Союзхлеба т. Мороз или представителя Северосоюза т. Красавцева в центральные органы для получения специального фонда для снабжения спецпереселенцев, обеспечив немедленную заброску в места постоянного расселения...
      За бездеятельность и непринятие решительных мер по обеспечиванию успешности хода строительства начальника колонизированной партии т. Кичигина с работы снять и просить ОК ВКП (б) выделить более энергичного т[овари]ща»[16].
      Трудно начиналась жизнь переселенцев в трудовых поселках вдали от родины. Выжить могли только сильные.
      «Два дня жили под открытым небом, – вспоминает Н. Коломоец. – Потом соорудили шалаши из тонких елочек, покрыли их еловой корой, дверцы тоже сделали из нее. Вот так и произошло новоселье.
      Кругом был сырой лес. Пришлось расчищать площадь под поселок. Подрубали корни у дерева, затем корчевали его. Только потом нам выделили бригаду из местных мужчин. Начали строить бараки...»[17].
      В ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории» сохранились чертежи бараков на 8 семейств, полезная площадь которых составляет 229,62 м2. Для каждого семейства полагалась 1 комната площадью 22,9 м2». Между комнатами – перегородки из жердей в стояк. Печи: 2 русские – с плитами на очагах, с котлами для кипячения воды – и две голландские»[18]. Такими должны были быть жилищно-бытовые условия переселенцев, но на самом деле «в комнате помещалось по две семьи. Топили русскую печь, находившуюся в коридоре. А по стенам бежали капли воды, т. к. бараки были построены из сырого леса. Пришлось сделать печки..., – продолжает Н. Ко-
     
      58
     
      ломоец (Котляр). – Работали не только мужчины, но и женщины. Организовали женскую бригаду, занимавшуюся переноской кирпича, а затем прорубкой дороги. До этого никто из нас не умел владеть ни топором, ни метлой. Но жизнь заставила – приспособились быстро. До обеда работаем, а потом сядем, поедим печеной рябины, поплачем, да и песню собственного сочинения споем : «На Украине сады цветут, травы зеленеют, а мы живем на севере, где снега белеют ...».
      Была ужасная тоска по родине, словами ее не выразишь ... Недовольство выплескивать было нельзя. Комендатура повсюду наставила своих людей – «шептунов», осведомлявших о настроении спецпереселенцев»[19].
      На самом деле за высланными следили строго. Каждый день переселенцы должны были отмечаться в регистрационном листе. Комендантам для руководства направили «Тезисы для проведения бесед со спецпереселенцами Северного края». Вот некоторые из них:
      «3. Возможности для развития сельского хозяйства в Северном крае весьма велики. Особенно велики они для развития молочного животноводства. Обилие лугов и пастбищ даст возможности разводить лучший молочный племенной скот. Недаром Северный край является родиной холмогорской коровы. Не менее большие возможности в крае имеет льноводство. Северный лен – лучший лен в СССР. Хлебороб Северного края, помимо занятия сельским хозяйством, имеет большие возможности для заработков на промыслах: лесозаготовках, сплаве леса, реки, озера и моря дают возможность переселенцам извлекать значительные подсобные средства на этих промыслах.
      6. Государством на колонизационные работы для вселения спецпереселенцев затрачиваются громадные средства, поэтому ошибочно думать, что спецпереселенцы высланы сюда на время – на год, два – они остаются в Северном крае навсегда.
      7. Никто не скрывает, что в первый год на необжитых участках могут быть трудности и были недочеты первоначального обслуживания: перебои в снабжении в отдельных случаях продовольствием, плохие жилищные условия и т.д., но эти трудности зависят в большой мере от спецпереселенцев. Опыт работы показывает, что имеются спецпереселенцы, которые вполне сознательно для себя работают: строят постройки, производят строительство дорог, работают на освоении колфондов и т. д., бережно (не расхищают) относятся к инструментам и вверенным ценностям. Некоторые спецпереселенцы уже устроили для себя дома и занялись спокойной оседлой жизнью.
      Разъединение семейств с их главами вызвано было тем, что главы семейств переводились ввиду крайней необходимости леспромхозами с места на место и привозимая семья в отдельных случаях попадала не в тот участок, но все без изъятия семьи будут соединены со своими главами в ближайшее время.
      9. Советское правительство, проводя эти мероприятия, ни перед чем не остановится, а если потребуется, то примет решительные меры против пытающихся тем или иным путем подорвать
 
 
     
      Александра Устинова
     
      или сорвать успешное проведение в жизнь мероприятий.
      Со всеми спецпереселенцами, которые бегут с мест вселения, занимаются вредительством, расхищают вверенное имущество, будут приниматься решительные меры – вплоть до заключения в исправдом и лагерь и для особо злостных – вплоть до применения расстрела...»[20].
      Анализ документов позволяет сделать вывод, что жизнь в поселках спецпереселенцев была очень тяжелой. Выстоять могли только сильные и выносливые люди.
      К. Лазарева вспоминает о поселках Чуриловского участка: «На поселке было много молодых, здоровых мужчин, под стать им и парни: Миша Федченко, Саша Цыгельный, Володя Шаповаленко, Гриша Нетреба, Вася Синкевич, Алеша Авдеенко. Не стояли в стороне и деды. Был такой дед по фамилии Хахатва – настоящий богатырь... Жаль, что этого силача постигла нелепая смерть – его убило молнией во время грозы.
      Днем в поселке не увидишь ни одного взрослого: все на работе. Всем спецпереселенцам к тому времени (1934) отвели участки земли, на которых они выращивали помидоры, картофель, кабачки, капусту...»[21].
      К середине 30-х годов почти на всех участках стали организовываться сельхозартели.
      «В декабре 1934 года отменили карточную систему, жить высланным стало легче: хлеб можно было покупать без нормы.
      1935 год. Уже можно было без разрешения коменданта съездить в Тотьму. Многие хозяйки весной побывали в городе, накупили козлят, – пишет К. Лазарева, жившая тогда в поселке Печенжица Чуриловского участка.
     
      59
     
      В распоряжении артели был скотный двор, кузница, мельница и даже небольшая электростанция. Все сделано своими руками. Еще в Тотьме мало кто пользовался электричеством, а у нас поселок освещался полностью!
      Отношение к переселенцам к тому времени заметно изменилось. Началось восстановление их в избирательных правах. Не всех, а отдельных, особо отличившихся. Документы об этом вручал комендант или сотрудник НКВД на общем собрании. Получая их, мужчины не могли сдержать невольно появившихся слез! Это были слезы радости, слезы обиды. За что их сорвали с родных мест, чтобы потом снова вернуть отнятые права?»[22].
      Пребывание на Тотемской земле спецпереселенцев оставило след в экономике и культуре района.
      Уже в конце 1930-х годов большинство высланных семей встало на ноги.
      О жизнедеятельности поселков Усть-Печенгского сельсовета рассказывает А. У. Бойко: «Основное мужское население поселков занималось заготовкой и вывозкой леса, постройкой бараков. Лес вывозили на нижний склад поселка Чуриловка. Была построена подвесная железная дорога на болотах, строились лежневки.
      На полях, разработанных самостоятельно силами спецпереселенцев, выращивали богатый урожай зерновых, бобовых; сажали овощи: морковь, капусту, свеклу. На поселке было большое парниковое хозяйство: выращивали огурцы, помидоры. Парники делали на земле, закрывали рамами и матами из соломы. В личном хозяйстве держали коз, овец, а в общественном были коровы, лошади, быки (для хозяйственных нужд). Мой папа, Устин Григорьевич Бойко, вместе с семьей Крамаренко держал пчелиные улья. Между 3 и 4 поселками была лисья ферма, куда мы, дети, бегали смотреть черно-бурых лисиц. В поселке Брусная была большая кузница, где работал кузнецом Крамаренко дядя Яша с подручными. Помню, спецпереселенцем Федько была построена на поселке украинская хатка с хорошим садом, куда мы бегали за фруктами (угощали всех). А спецпереселенец Хижняк вырастил большой сад в поселке Подгорная: яблони, вишни, сливы, была и клубника».
      «На Толшменском участке в 1934 году были созданы три сельскохозяйственные артели: «Малиновец», «Войница» и «Снежная», а в 1939 году был образован колхоз «Объединение», первым председателем которого был М. А. Воленко. Хозяйство быстро разбогатело. Люди работали не покладая рук...
      Перед войной председателем стал В. Е. Каминский. Это был замечательный руководитель, прекрасный хозяин. При нем колхоз стал одним из лучших в районе. Во время войны оставшиеся на поселках женщины, подростки, старики чем могли помогали фронту. Колхозники собрали 202 тысячи рублей на танковую колонну. Лично В. Е. Каминский внес 15 тысяч рублей. За это колхозники даже благодарность от Сталина получили»[23].
      Как трудились так называемые «враги народа», говорят награды. Павел Александрович Жадан, проживавший в Никольском сельсовете, на-
      гражден орденом Ленина и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». «Спецпереселенец П. А. Жадан трудился в годы войны трактористом в Шахто-Печенгском лесопункте, вывозил с сентября по март по 12 тысяч кубометров леса»[24].
      Таким образом, героическим трудом на благо Родины спецпереселенцы доказали, что они не были «врагами народа», а были большими тружениками, внесшими посильный вклад в экономику Тотемского района.
      О том, как отдыхали спецпереселенцы, вспоминает бывшая учительница школы в поселке Печенжица К. Лазарева: «Вечером собирались в клубе, где всегда было многолюдно: пели, танцевали.
      Ах, как они пели! Женщины и девушки становились в кружок, а Вера Луценко сильным, красивым голосом запевала. А когда доходили до слов: «Я ж тебя, рыбонька, аж до хатыночки сам на руках пиднесу», – вливались мужские голоса (мужчины сидели на скамейках).
      И знаете, какой чудесный получался хор! Казалось, что песня льется, как река в полноводье. Одухотворенные, с задумчивым взглядом, певцы не только выговаривали слова песни, а каждый мысленно видел родную Украину, привольные степи, утопающие в зелени хутора...
      Молодежь ставила спектакли, что было единственным развлечением, кроме танцев.
      Чтобы занять досуг детей, в школе организовали четыре кружка: физкультурный, драматический, хоровой, рукодельный...»[25].
      Впоследствии учащимся школы все это пригодилось. В 1937 году 18 выпускников Чуриловской семилетки подали заявления в Тотемское педучилище, и все поступили, хотя конкурс был большой (поступали абитуриенты из пяти районов).
      Как и все, переселенцы защищали Родину в годы Великой Отечественной войны. Вернулись домой немногие. Смертью храбрых погибли Петя Кравцов, Шура Шматко, Шура Нетреба, Кузьма Авдеенко, Митя Лебедев и многие другие.
      Своим поведением, отношением к делу люди, называемые «врагами народа», доказали преданность Родине, показали могучий дух, высокую культуру.
      После окончания войны переселенцам был дан выбор: хочешь – оставайся в поселке, хочешь – возвращайся на родину.
      В Чуриловских поселках, несмотря на то, что люди жили зажиточно, никто из переселенцев не остался. Уехали в 1947 году. Остались после украинцев разработанные поля, покосы, жилье да могилы.
      По воспоминаниям жителей Никольского сельсовета, «с комендатуры сняли вначале украинцев, немцев позднее. Некоторые уехали еще в 1947 году В 1954 году был разрешен выезд оставшимся. Поселки опустели»[26].
      Сейчас на месте поселков ничего нет: ни на Вожбале, ни в Чуриловке, в других местах — все затянул лес.
     
      60
     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Смирнова В. Г. Здравствуй, Тотьма, боль моя, любовь моя...// Тотемские вести. – 1997. – 26 августа.
      2 Мартюкова Г. Поселки // Там же. – 2004. – 13 июля.
      3 Коломоец Н. Нам поселки эти позабыть нельзя...// Там же. – 1997. – 19 июля.
      4 Тотемское музейное объединение. Карта Вологодской области 1947 г. Научный архив. № 1592.
      5 ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории». Материалы по постройке переселенческих поселков кулаков. 1930 г. – Ф. 1634. – Оп. 1. – Д. 50. – Л.26.
      6 Там же.
      7 Там же.
      8 Лазарева К. Выжить могли только сильные // Тотемские вести. – 1997. – 3 июня.
      9 ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории». – Ф. 1634. – Оп. 1. – Д. 50. – Л. 24.
      10 Там же. – Л. 26.
      11 Мальцева Е. Нам поселки эти позабыть нельзя // Тотемские вести. – 1997. – 1 февраля.
      12 ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории». Материалы по постройке переселенческих поселков кулаков. 1930 г. – Ф. 1634. – Оп. 1. – Д. 50. – Л. 12.
      13 Там же.
      14 Там же.
      16 Там же. – Л. 22 об.
      16 Там же.
      17 Коломоец Н. Нам поселки эти позабыть нельзя ...
      18 ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории». Материалы по постройке переселенческих поселков кулаков... – Л. 20.
      19 Коломоец Н. Нам поселки эти позабыть нельзя...
      20 ГУ «Вологодский областной архив новейшей политической истории». Материалы по постройке переселенческих поселков кулаков. – Л. 42 об.
      21 Лазарева К. Судьбы людские // Тотемские вести. – 1997 – 3 июня.
      22 Там же.
      23 Мартюкова Г. Поселки // Там же. – 2004. – 13 июля.
      24 Материалы из личного архива Д. М. Рябкова, жителя г. Тотьмы.
      25 Лазарева К. Выжить могли только сильные...
      26 Мартюкова Г. Поселки...
     
      СПИСОК РЕСПОНДЕНТОВ
      1. Соболева Е. А., жительница г. Тотьмы Вологодской области, 1927г.р., родилась в д. Молоково Пятовского с/с Тотемского района.
      2. Смирнова (Юхник) В. Г., жительница г. Новомосковск Тульской области, 1940 г.р., родилась в п. Брусная Усть-Печенгского с/с Тотемского района.
      3. Коренева (Зленко) Е. Д., жительница г.Тотьмы Вологодской области, 1930 г.р., родилась в п. Еловец Вожбальского с/с Тотемского района.
      4. Микляев Д. С, житель д. Калинине Никольского с/с Тотемского района, 1928 г.р.
      5. Спасская (Гусар) Н. Г., жительница г.Тотьмы Вологодской области, 1930 г.р., родилась в п. Рябиновец Маныловского с/с Тотемского района.
      6. Осовская (Бойко) А. У., жительница г. Тотьмы Вологодской области, 1937 г.р., родилась в п. Брусная Усть-Печенгского с/с Тотемского района.
      7. Козлов Б. А., житель г. Тотьмы Вологодской области, 1937 г.р., родился в п. Нижняя Но-реньга Вожбальского с/с Тотемского района.
     
     
      Ольга Даниловская
      ученица 11 класса, станция юных туристов г. Тотъмы
      Научный руководитель – педагог дополнительного образования Наталья Ивановна Коренева
     
      ИЗ ИСТОРИИ САМОУПРАВЛЕНИЯ г. ТОТЬМЫ 1872—1918 гг.
      Тотемское городское общественное управление в сентябре 1870 года возбудило перед правительством ходатайство о введении в Тотьме Городового положения согласно принятому Городовому положению 1870 года, Вологодский губернатор 24 марта 1871 года уведомил городское общественное управление, что на введение в Тотьме Городового положения препятствий не встречается[1].
      8 января 1972 года в Тотьме была открыта городская дума. А уже в феврале того же года была открыта и начала работу городская управа в составе городского головы и двух членов[2]. По городской реформе 1870 года гласные в городскую думу избирались плательщиками налогов, владевшими недвижимостью, держателями купеческих, промысловых и приказчичьих свидетельств, имевшими постоянное жительство в городе, а также ведомствами, учреждениями, обществами, монастырями и церквями. Избиратели делились на три курии: крупных, средних и мелких налогоплательщиков; каждая курия платила треть городских налогов и избирала треть гласных. Город был разделен на три разряда, и от каждого разряда избрано до десяти гласных. Всего тридцать гласных заседало в Тотемской городской думе[3]. Гласные сохраняли свое звание в течение трех лет. Вскоре после выборов они собирались в городской думе. Председательствовал городской голова, который избирался из первостатейного купечества, в основном купцов первой гильдии, имеющих в городе собственность не менее чем на 15 тыс. руб.[4]
      Во время заседания думы гласным раздавались печатные доклады с подробным изложением каждого дела. Далее каждый доклад обсуждался. Предложение, изложенное в нем, ставилось на голосование. Решение принималось по большинству голосов и тут же записывалось выбранным секретарем в журнал собрания. Иногда вопрос оказывался очень сложным, и в большом собрании решить его было трудно. Тогда выбиралось из нескольких гласных особое совещание – «комиссия». Обсудив в небольшом кругу такое сложное дело, комиссия снова вносила его со своим заключением в думу, которая принимала окончательное решение. В период сессий приходилось решать до ста и более дел. Затем постановления городской думы издавались отдельной брошюрой с указанием правил по различным вопросам, которые имели свое действие.
      Исполнительным органом являлась городская управа. Управа избиралась на три года из гласных или лиц, имеющих право быть гласными. Тотемская городская управа состояла из председателя и двух членов. За свой труд они получали жалованье по назначению собрания. Согласно смете расходов Тотемскои городской управы на 1909 г., на содержание личного состава за год было израсходовано 1160 руб.[5]
      Управа заседала в городе в особом здании, которое так и называлось «Городская управа». Такое здание было и у Тотемскои городской думы. Это каменный двухэтажный дом с барочным декором (он и по настоящее время находится в центре города – на Пробойной улице), с прилегающими к нему строением и землей: «мерою с лицевую сторону 47 саж. 1 арш., а с другую сторону по Закузнечной улице 45 саж., в заднем конце – 40 саж.»[6] (в настоящее время ул. Советская, д. 6). Данный дом был куплен в 1808 году тотемским купеческим и мещанским обществом у макарьевского купца Гаврилы Ивановича Кокорева за семь тыс. руб. В верхнем этаже здания располагалась городская управа, нижний этаж занимали торговые лавки.
      С согласия думы члены управы делили между собой все городские дела (каждый заведовал своей частью). Некоторые дела решались сообща, «коллегиально». Управа была обязана выполнить в течение года все поручения думы, записанные в виде постановлений в журнал. Она должна была также составлять отчет о том, что сделано ею за год и сколько на что израсходовано городских денег. Одна из главных забот управы – подготовка отчета думе. Кроме составления отчета, необходимо было изложить в докладах все вопросы, возникшие в городском хозяйстве за год. Нужно было наметить решения этих вопросов и показать, почему предлагаемые решения управа считает правильными.
      Судя по отчетам о доходах и расходах Тотемскои городской управы за 1909 г., городская казна формировалась за счет сборов с недвижимых имуществ, с торговли и промыслов, сборов с лошадей, экипажей частных лиц и с собак, пошлин
     
      62
 
     
      Вид г. Тотъмы
     
      разных наименований (за совершение, засвидетельствование и предъявление к взысканию разных актов); пошлин с городских имуществ и оброчных статей, с городских сооружений; пособий по городу; разных поступлений (штрафы, пени, взыскания), пожертвований.
      В 1872 году от прежнего городского общественного управления был принят городской управой капитал в размере 31 523 руб. 88 коп.
      Каждое действие управы было связано с расходом: открыть школу или больницу, построить мост и т.п. Все это требовало определенных денежных затрат. Ниже перечислены основные статьи расходов городского бюджета второй половины XIX – начала XX века:
      - содержание правительственных учреждений: полицейское управление и Вологодское губернское присутствие;
      - содержание городского общественного управления и сиротского суда: содержание думы и членов городской управы;
      - воинская квартирная повинность: наем помещения для ВОИСК, хозяйственные расходы;
      - содержание городской полиции, пожарной команды: квартирные деньги, содержание личного состава, покупка лошадей и т.п.;
      - благоустройство города: ремонт тротуаров, мостовых, набережных, содержание бульваров, общественных садов, мостов, колодцев и сточных труб, освещение города керосиновое и др.;
      - содержание городских сооружений и предприятий: плотов и прорубей, содержание и ремонт скотобойни;
      - нужды народного образования: пособие на содержание женской гимназии, городского училища, ремесленного училища;
      - общественное призрение: содержание богаделен;
      – медицинская, ветеринарная и санитарная часть: содержание врачебного персонала, мероприятия, направленные на улучшение общих санитарных условий и др.;
      – уплата налогов, долгов;
      – содержание и устройство принадлежащих городу имуществ: общественных памятников и зданий; прочие расходы: пособия на поминовение, учебу отдельным гражданам и т.п.[8]
      В первое десятилетие существования органов городского самоуправления в Тотьме городской думой были сделаны следующие расходы на различные нужды города:
      - 30 мая 1872 года городская дума пожертвовала 100 руб. на образование капитала для открытия ремесленного училища, а с 1883 году выделяла ежегодно по 100 руб. на его содержание;
      - с 1872 года городская дума ежегодно выделяла для Тотемской мужской учительской семинарии по 260 руб., которые расходовались на содержание приходского училища[9];
      - 22 июня 1878 года городская дума пожертвовала 100 руб. на приобретение морских судов добровольного флота10;
      - 17 февраля 1880 года городская дума пожертвовала на постройку нового дома для Тотемской женской прогимназии 2500 руб.[11];
      - 18 декабря 1881 года городская дума выделила 100 руб. на развитие деятельности общества улучшения народного труда в память царя-освободителя Александра II[12];
      - в 1883 года городская дума выделила 2500 руб. на постройку деревянного двухэтажного здания для Мариинской женской гимназии[13];
      - 17 октября 1883 года городская дума постановила вносить ежегодно с 1884 года в городскую роспись по 50 руб. на устройство сада с прудом на площади между 3 и 9 кварталами[14];
     
      63
 
     
      Зал заседаний городской думы
     
      Из вышеизложенного становится понятным, что входило в компетенцию городской думы: вопросы просвещения, медицинского обслуживания, социального призрения, благоустройства, снабжения продовольствием.
      Идейными творцами и созидателями всех городских дел являлись конкретные люди. Именно они претворяли в жизнь важные дела местного и государственного значения. Вызванная самоуправлением самодеятельность зажгла в них святое чувство высокого долга и деятельную любовь к родине. Они работали во имя любви к делу и ответственности перед родиной и отдавали делу всю душу свою. Итак, кто были эти люди?
      Карпов Василий Васильевич. Городской голова с 1881 по 1887 год. Купец второй гильдии, потомственный почетный гражданин. На личные средства В. В. Карпова был построен деревянный мост на каменных столбах через Дмитриевский ручей. На постройку моста было израсходовано 2949 руб. Являлся попечителем городской Александровской богадельни.
      Замятин Константин Иванович. Городской голова с 1887 по 1890 год. Купец второй гильдии, потомственный почетный гражданин. Попечитель Тотемской учительской семинарии, Никольской земской больницы.
      Кокорев Александр Михайлович. Городской голова с 1893 по 1902 год. Купец второй гильдии. Владелец Тотемского солеваренного завода.
      Киренков Александр Михайлович. Последний городской голова. Возглавлял городскую думу и управу с 1908 по 1917 год. Купец второй гильдии. Принимал активное участие в жизни города Тотьмы и уезда. Был членом комиссии, в обязанности которой входила выработка текста телеграмм, адресованных различным чиновникам (1907); гласным городской думы (1905-1908); секретарем Тотемского уездного земского собрания (1908); членом библиотечной, ревизионной комиссии, попечителем Тотемской городской земской больницы. В 1912 году А. М. Киренков был произведен в первый гражданский чин коллежского регистратора. А. М. Киренков увлекался фотографией. Участвовал в духовом оркестре при общественном собрании города. Он был патриотом родного края. В 1915-1916 годах он становится членом Тотемского отделения Вологодского общества изучения Северного края. В связи с событиями 1917 году жизнь последнего городского головы резко изменилась. 26 июня 1918 года из Тотьмы увезли заложников, в число которых входил и А. М. Киренков. С этого момента о его судьбе ничего неизвестно. Можно предположить, что Киренков был отправлен в ссылку в один из отдаленных уголков России[15].
      События 1917 года внесли свои коррективы в экономическую и политическую жизнь всей России. После Февральской буржуазно-демократической революции в Тотьме 12 марта был создан Временный исполнительный комитет. 26 марта того же года он выразил полное доверие Временному правительству. 29 марта на заседании комитета с участием представителей от волостей председателем комитета и уездным комиссаром Временного правительства был избран учитель из Кокшенги, член трудовой народно-социалистической партии М. Н. Басов, а его заместителями – А. Н. Камкин и Р. В. Лисовская, члены этой же партии[16].
      В этот период ранее существовавшие органы местного самоуправления – уездное земское собрание и земская управа, городская дума и городс-
     
      64
     
      кая управа – продолжают работать. Городскую думу возглавлял А. М. Киренков. На 6 августа 1917 года были назначены выборы в Тотемскую городскую думу, но ввиду целого ряда причин они так и не состоялись. Все вышеперечисленные органы власти поддержали Временное правительство и его лозунг: «Война до победного конца!», а также идею созыва Учредительного собрания. Тем не менее в этот период продолжает усугубляться продовольственный кризис, ощущается нехватка промышленных товаров, рост цен на продукты питания, продолжается Первая мировая война.
      Летом 1917 года в Тотьме созданы Советы: 17 мая – Совет рабочих и солдатских депутатов в количестве 17 человек и 23 июня – Совет крестьянских депутатов[17].
      30 сентября 1917 года Временное правительство принимает постановление о созыве Учредительного собрания. (Итоги выборов в Учредительное собрание по Тотемскому уезду см. в таблице).
      Приняли участие в выборах 43,6 тыс. жителей Тотемского уезда[18]. Выборы показали, что значительным влиянием пользуется Совет крестьянских депутатов. Этот факт легко объясним, так как основное население края именно крестьяне.
      Представители купечества, мещане на общегородском собрании, состоявшемся 23 ноября 1917 года, обсудив вопрос «Об отношении к политическому моменту и к существующей власти», отказались признать власть Совета народных комиссаров[19].
      18-19 декабря 1917 года состоялось последнее очередное заседание городской думы. Управа ввиду общего вздорожания жизни представила дополнительную смету, и дума разрешила произвести заем в 11 250 руб. на городские нужды. На этом же заседании была избрана комиссия по надзору за торговлей города. В связи с последним вопросом обсуждалось и положение с продовольствием в городе. Был рассмотрен вопрос о принятии в ведение города приходских училищ. Введен налог в пользу города с публичных зрелищ и увеселений, избраны два члена мирового суда, три члена в уездный комитет по призрению увечных воинов; представлено ходатайство перед губернским земством о присылке городу бесплатно пожарной трубы и
     
      Таблица
      

 
     
      А. М. Киренков
     
      др. Как видно из данного источника, городская дума и управа активно продолжали трудиться на благо Тотьмы, несмотря на изменившиеся в стране политические условия[20].
      В декабре 1917 году началась подготовка к уездному съезду Советов. В преддверии его Совет солдатских и рабочих депутатов подготовил и разослал по всем волостям Тотемского уезда воззвание, в котором говорилось: «Товарищи! Тотемский Совет рабочих и солдатских депутатов на своем за-
 
     
      А. М. Кокорев
     
      седании 29 декабря 1917 года об обсуждении вопроса о власти постановил: созвать 20 января 1918 года съезд представителей, которому будут предложены для обсуждения следующие вопросы:
      1. Как должна будет организована центральная власть?
      2. Как организуется местная власть?
      3. Отношение крестьянства к переговорам о мире, которые ведутся народными комиссарами.
      4. О контроле над производством и о регулировании производственного дела в уезде.
      5. О слиянии Тотемского Совета рабочих и солдатских депутатов с местными Советами крестьянских депутатов[21].
      Первый уездный съезд Советов открылся 20 января 1918 года в актовом зале Петровской ремесленной школы и продолжал свою работу до 24 января. На съезде был представлен 161 делегат от 15 тыс. граждан, участвовавших в выборах. Главный итог съезда был таков: вопрос о власти был решен в пользу Советов. На съезде был избран исполком в составе 20 человек. В него вошли 12 представителей от крестьянства, 8 – от рабочих, военной организации, союза инвалидов и других учреждений города. Председателем исполкома уездного Совета избрали большевика А. И. Носырева, а комиссаром уезда назначили А. П. Помазова[22].
      Несмотря на роспуск Учредительного собрания и признание власти за Советами, уездное земское собрание и городская дума не торопились передавать свои функции местному Совету и продолжали работать в прежнем режиме.
      24 февраля 1918 года исполком Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов постановил: названия разных общественных учреждений отменить и именовать впредь их отделами при исполнительном комитете. Названия должностных лиц (председатель, воинский начальник, городской голова) упраздняются, и эти лица именуются заведующими отделами. Избраны комиссары: в отдел городского самоуправления – Панов (почтальон); в земельный лесной отдел – Замараев (солдат); в учетный отдел – Романов (солдат)[23].
      Но несмотря ни на что, городская дума продолжает работать. Из хроники 1918 г.:
      26 февраля – городская дума постановила выдать в марте по 14 фунтов овсяной муки, 10 фунтов ржаной муки и по 1 фунту овсяной крупы на человека[24];
      10 марта – городская дума постановила организовать общественный огород и определить пособие на март беднейшим жителям города (282 семейства) на сумму 5295 руб. 4 коп. и детскому приюту в сумме 80 руб.;
      11 марта – произведена проверка продовольственных карточек у населения города[25];
      апрель – в городской думе заслушан доклад управы по продовольствию населения; при городской думе образована комиссия по обследованию торговли городской лавки. Председателем комиссии избран Н. Н. Юрьев;
      14 мая – городской думой предоставлены пособия для беднейших жителей города 5635 руб. 70 коп. Пайка муки на май составила 15 фунтов;
      24 мая – городская дума вследствие предложения передала богадельню в ведение коллегии призрения;
      июнь – городская дума принимает ряд мер к поднятию благоустройства города; жителям города выдано по 7 фунтов муки[26];
      17 июня исполнительный комитет на основании постановления Крестьянского съезда избрал особую комиссию по ликвидации дел Тотемского уездного земства. Тотемское земское самоуправление ликвидируется. Дела принимаются комиссией под председательством Н. Соколова, который всем и руководит[27].
      Второй уездный съезд Советов (июнь 1918 г.) окончательно распустил земское собрание. В августе приказом полевого штаба была распущена городская дума и упразднена городская управа. Вся власть в городе и уезде перешла в руки исполнительного комитета Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Начиналась новая эпоха в развитии городской власти...
     
      ПРИМЕЧАНИЯ
      1 Попов В. Т. Город Тотьма Вологодской губернии. – Вологда, 1886. – С. 87.
      2 Там же. – С. 88
      3 Там же. – С. 87
      4 Беловинский Л. В. Российский историко-бы-товой словарь. – М., 1999. – С. 99.
      5 Отчеты о доходах и расходах Тотемской городской управы за 1909 год. – С. 20.
      6 Попов В. Т. Город Тотьма Вологодской губернии... – С. 90.
     
      66
     
      7 Там же. – С. 88.
      8 Отчеты о доходах и расходах Тотемской городской управы за 1909 год. – С. 20.
      9 Попов В. Т. Город Тотьма Вологодской губернии... – С. 90.
      10 Там же. – С. 97.
      11 Там же. – С. 102.
      12 Там же. – С. 108.
      13 Там же. – С. 112.
      14 Там же. – С. 112.
      15 Киренков А. М. как одна из выдающихся личностей города Тотьмы. ТМО. н/а 1701/16.
      16 Соболев И. А. Тотьма: Очерки истории города и района. – Архангельск, 1987. – С. 77.
      17 Там же. – С. 79.
      18 Тотемский народный социалист. – 1917. – 23 декабря.
      19 Соболев И. А. Тотьма: Очерки истории города и района... – С. 77.
      20 Тотемский народный социалист. – 1917. – 23 декабря.
      21 Соболев И. А. Тотьма: Очерки истории города и района... – С. 83-84.
      22 Там же. – С. 86.
      23 Тотмич. – 1917. – 22 февраля.
      24 Там же.
      25 Там же. – 1918. – 15 марта
      26 Там же. – 1918. – 28 июня.
      27 Там же.
     
     
      Надежда Женихова
      ученица 10 класса средней общеобразовательной школы № 3 г. Тотъмы
      Научный руководитель – учитель истории Светлана Михайловна Чезлова
     
      ИЗ ИСТОРИИ СТАНОВЛЕНИЯ ТОТЕМСКОЙ ПОЖАРНОЙ СЛУЖБЫ
      (начало XX века)
      Тотьма, как и другие русские города, часто страдала от пожаров. За свою историю город помнит многие крупные пожары[1]. В 1743 году сгорела деревянная крепость, соборные храмы в ней с прочими городскими постройками[2]. 14 июня 1815 года пожаром было истреблено 2/3 города[3]. От пожара, возникшего 7 июня 1843 года в северо-западной части города, сгорело 143 дома, 2 деревянных моста и обгорели 3 каменные церкви, в том числе пострадал Богоявленский собор. Убытки, понесенные казной, обществом и частными лицами, достигли 108 842 руб. Пожар произошел от неосторожности при топлении печи[4]. В XIX веке в Кокшенгском Спасо-Преображенском приходе от удара молнии вспыхнул холодный деревянный храм (памятник северного народного зодчества, построенный в 1683 г.). Сгорело все имущество, церковный архив и другие документы, а также обгорел каменный храм[5].
      В Тотьме, небогатом городе, имелась небольшая городская пожарная команда, состоявшая из трех человек. Тушением пожара обыкновенно занимались граждане, явившиеся на пожар. При этом не было ни единства, ни порядка в противопожарных действиях, кроме того, ощущался недостаток в рабочей силе. В тушении пожаров и охране имущества принимал участие местный военный гарнизон. Но с 1900 года, с упразднением гарнизонной службы в Тотьме, город лишился и этой помощи. Ввиду такого состояния городских противопожарных средств, мещанин Шилов в конце 1900 года подал в городскую думу докладную записку с предложением учредить в городе Тотьме Вольную пожарную дружину. Городская дума, не отрицая полезности учреждения Вольной пожарной дружины, но принимая во внимание, что подобные учреждения имеют частный характер, разрешила учредить в городе пожарное общество. Это решение было утверждено вологодским губернатором. Он подписал резолюцию губернского правления об учреждении общества с целью тушения и противопожарных действий в пределах Тотьмы[6]. Добровольное пожарное общество было разрешено к открытию 6-го июня 1902 года. С этого момента начинается история Тотемской пожарной службы.
      Тотемское пожарное общество имело свой устав, согласно которому ему предоставлялось право содержать пожарную команду, особый отдел трубочистов для очистки труб и дымоходов, приобретать недвижимое имущество, а также содержать хор и устраивать гулянья, балы, концерты, спектакли.
      Общество могло иметь знамя, которое бы выносилось в случае смотров и парадов, свою печать. В состав общества входили охотники, жертвователи, почетные и действительные члены. Охотниками могли быть лишь лица мужского пола, которые принимали непосредственное участие в тушении пожаров. Другие члены общества – жертвователи (ими были не только мужчины, но и женщины) не действовали сами на пожарах, а вносили денежное или иное полезное пожертвование, размер которого определялся собранием. Неуплата взноса в срок приводила к снятию его с должности и переименованию в охотников. Лица, принесшие огромную пользу обществу, становились пожизненными почетными членами.

К титульной странице
Вперед
Назад