XVII век, являясь рубежным в истории России, открывает новую страницу в летописи города Белозерска. Некогда цветущий торговый центр России приходит в упадок, польско-литовское разорение 1612 года ускорило процесс запустения. Белозерск начинает жизнь рядового тихого провинциального городка, ничем особым, кроме своего прошлого, не выделяясь. Исследования, посвященные этому новому периоду в истории Белозерска немногочисленны. Малоизученными остаются и проблемы городских органов власти. Между тем именно эта тема приобретает особую актуальность в последнее время в связи с реформой системы местного самоуправления.
Документы, хранящиеся в Государственном архиве Вологодской области, содержат обширную информацию о деятельности учреждений городского управления Белозерска. Так, в архивном фонде Белозерской городской думы насчитывается 1489 единиц хранения. Документальные материалы фонда охватывают период с 1787 по 1917 год. Однако, несмотря на столь обширный временной промежуток, который, казалось бы, охвачен хронологическими рамками фонда, основной и наиболее полный комплекс документов относится ко времени, ограниченному двумя реформами городского самоуправления: "Жалованной грамотой городам" 1785 года и "Городовым положением" 1870 года (введено в Белозерске в 1872 году). Остается только гадать, чем вызвано практически полное отсутствие документов городской думы второй половины XIX - начала XX века. Фонд поступил в ГАВО из Государственного архива Новгородской области в 1950 году. Тематически документы фонда распадаются на несколько больших групп в соответствии с функциями, выполнявшимися городской думой.
К числу распорядительных документов общего характера следует отнести журналы заседаний Белозерской городской думы, докладные журналы Белозерского городского головы и книги для записи приговоров городского общества.
Журнал городской думы - это документ, дающий наиболее полное представление о ее деятельности. Здесь вкратце указана суть всех слушавшихся думой вопросов и решений, принятых по ним, состав участников заседаний (обычно это городской голова и 4 гласных: 2 - от купеческого общества и 2 - от мещанского), а также время начала и окончания заседаний. На думу возлагалось ведение всего городского хозяйства. Наряду с благоустройством города, содержанием городских учебных, благотворительных и административных учреждений, контролем за работой торговых и промышленных заведений, использованием городской недвижимости и капиталов, проведением противопожарных и санитарных мероприятий, дума решала вопросы, связанные с рекрутскими наборами, сбором налогов и недоимок.
Открытие Белозерской городской думы состоялось 26 января 1813 года. В первом думском заседании участвовали белозерский городничий, бургомистр и двое избранных городским обществом гласных. С 18 мая с приведением к присяге вновь избранного городского головы купца Михаила Ивановича Горина дума начала работу в полном составе. До 1813 года решение вопросов, находившихся в компетенции городской думы, распределялось между городским головой, городовым магистратом и городническим правлением. Из сохранившихся докладных журналов городского головы за 1788 и 1802 годы, по форме идентичных журналам городской думы, следует, что чаще всего городской голова принимал решения единолично, а указы из вышестоящих органов по некоторым вопросам (отопление казарм и лазаретов, доставление сведений о городских расходах, городской торговле и др.) он отсылал для исполнения городовым старостам или обществам (купеческому и мещанскому) "за неимением в здешнем городе Белозерске городской думы".
Другим важнейшим органом городского управления являлось собрание городского общества, состоявшее, согласно "Жалованной грамоте городам" 1785 года, из "городовых обывателей". К последним относились жители города, которые имели доход не менее 50 рублей ассигнациями. Заносившиеся в книгу приговоров городского общества решения собраний касались использования городского имущества (отдача в аренду принадлежавших городу земель, рыбных ловель, лавок и т. д.), распоряжения капиталами (утверждение различных статей городских расходов, введение сборов и так называемых раскладок - распределения подлежащей к выплате на те или иные городские нужды суммы среди купцов и мещан, "с каждого купеческого капитала и окладной мещанской души"), проведения выборов в органы городского управления и т. д.
Наиболее типичными образцами выборной документации думы являются баллотировочные списки, в которых приводятся имена кандидатов на общественные городские должности с указанием того, "сколько высыпано избирательных и неизбирательных шариков". В самых ранних списках, датированных 1787 годом, напротив фамилий кандидатов имеются пометки: "Не баллотировался по нежеланию общества" или "за неумением в грамоте". Выборы в те или иные городские учреждения проводились ежегодно "под начальством" городского головы.
Гласные думы, городской голова, бургомистр городового магистрата и ратманы, а также кандидаты на эти должности избирались на три года, а судьи словесного суда, старосты, тюремные и лесные надзиратели, ночные сторожа и др. переизбирались ежегодно. Впрочем, в большинстве случаев (за исключением выборов на высшие посты городской администрации) слово выборы можно поставить в кавычки, так как на исполнение всех городских общественных должностей существовала определенная очередность, поэтому процедура выборов превращалась часто в простую формальность. Исполнявшие высшие городские должности получали жалованье от казны (позднее - из городских доходов), а занимавшим низшие ступени городской иерархии назначалась "подмога" - денежное вспомоществование, которое избранный в порядке очередности горожанин обязывался выплачивать человеку, реально исполнявшему ту или иную городскую общественную должность. Естественно, что служба на городских выборных должностях была крайне обременительна, и горожане стремились избежать ее под любым предлогом. Далеко не каждому подмога была по карману. Кроме того, исполнение служебных обязанностей накладывало определенные ограничения на свободу передвижения, и это в городе, где мужское население большую часть года было вынуждено проводить в разъездах по торговым делам и судовому промыслу. Среди документов фонда прошения с просьбой о переизбрании или освобождении от должности по причине нездоровья или крайней бедности, а также жалобы на несоблюдение очередности избрания встречаются довольно часто. Однако перспектива оказаться избранным на место жалобщика никого не устраивала, поэтому случаи удовлетворения подобных просьб были крайне редки. Примером того, насколько трудно иногда было заполнить вакантную выборную должность, является дело об отказе избранного в 1841 году мещанским старостой по сбору казенных повинностей посадского Пилигина Ивана Федоровича исполнять свои обязанности в связи с болезнью. Даже после проведения медицинского освидетельствования, подтвердившего факт заболевания, Пилигина продолжали считать в думе уклоняющимся от должности. Интересно, что из трех избранных поочередно на его место кандидатов двое также отказались от вступления в должность (1).
Впрочем, горожанам предоставлялось право подыскивать доверенных лиц, которые исполняли бы службу по выборам вместо них. Такие доверенные лица чаще всего нанимались за определенную плату.
Иногда это были близкие родственники доверителя. Ясно, что воспользоваться таким правом могли лишь состоятельные люди.
В связи с особыми требованиями, которые предъявлялись к кандидатам на высшие городские должности, из городового магистрата в думу к каждым выборам доставлялся список купцов и посадских, "бывших прежде под судом, штрафованных и находящихся ныне под судом, также о банкротах и оказавшихся к платежу долгов несостоятельных". Среди наиболее часто встречающихся наказаний - содержание на хлебе и воде, а также лишение честного имени. О нравственных критериях отбора претендентов на ответственные посты можно судить по характеристике, данной посадскому Кириллу Алексеевичу Ширяеву, избранному в 1833 году церковным старостой: "... поведения хорошего, жизни трезвенной, в домостроительстве своем не ленивый, не клеветник, не сварлив, не любодейца и всякого порока чужд" (2).
Городская дума участвовала в формировании сметы городских доходов и расходов, вела приходо-расходные книги подведомственных ей городских учреждений (сиротского суда, учебных заведений, инвалидной команды, богоугодных заведений и др.).
Основной статьей городских доходов были поступления от сдачи в арендное содержание принадлежавшей городу недвижимости. Ежегодно дума объявляла торги на право аренды зимних и летних ловель в Белом озере и на реке Шексне, сенокосных и выгонных земель, городской важни (весовой), конного перевоза через Шексну, городских дач, в которых производилась рубка леса, и т. д.
Дума знакомила всех заинтересованных купцов и мещан с условиями (кондициями) арендного содержания или подряда и особым объявлением под подпись оповещала их о дате торгов. Ход конкурентной борьбы отражался в особых торговых листах, где указывались предлагавшиеся соперникам денежные суммы. По результатам торгов победитель заключал с думой соответствующий контракт, в котором фиксировались его обязательства по выполнению условий аренды и оплаты.
Как показывают документы фонда, на конкурсной основе в форме торгов осуществлялись не только аренда принадлежавшей городу недвижимости, но и заключение подрядов на поставку дров и свечей для общественных и казенных зданий, "строительство" белья для городской больницы, снабжение фуражом пожарных лошадей и т. д.
Городское общество и дума весьма снисходительно относились к арендаторам, которые не могли выплатить взятые на себя обязательства в силу объективных обстоятельств. Так, в 1827 году собрание городского общества, заслушав объяснения арендовавших рыбные ловли крестьян о вынужденном отказе от своего промысла из-за малых уловов (доходы от продажи рыбы не покрывали транспортных издержек на ее вывоз), приговорило согласиться на прекращение ловли и освободить крестьян от возмещения причиненного городу ущерба.
Нечто подобное произошло с белозерским купцом Алексеем Ивановичем Шадриным, арендовавшим в 1830 году зимние рыбные ловли на Белом озере и понесшим убытки по случаю открывшейся "заразительной болезни холеры" в Ярославле, Рыбинске и Вологде - городах, куда более всего вывозилась рыба для продажи. "...Как сии города, так и самые уездные селения оных, на тракте лежащие, находились в оцеплении, а на границах уездов установлены были долговременные карантины, по причине чего провоз всех продуктов из здешнего края остановился даже до половины января месяца; рыболовы, взявшие часть здешних рыбных ловель на зиму, видя худой сбыт вылавливаемой ими рыбы, отказались совершенно от ловли еще в половине декабря м-ца". "Оброчная сумма", сполна выплаченная Шадриным, невзирая на "худой и бесполезный лов рыбы", собранием горожан была сокращена почти на четверть (3).
В ведение думы входил сбор денег с купеческих капиталов, осуществление контроля за правильностью ведения городской торговли. Для этого в думе велись книги для записи объявленного купцами капитала, в которых приводятся посемейные списки белозерского купечества, с собственноручной записью сведений главой каждого семейства о размере своего состояния. Собранные суммы, как показывают приходо-расходные книги, частью расходовались на городские и земские повинности, частью отсылалась в Белозерское уездное казначейство для передачи в казну. Встречаются в них и записи такого рода: "...на основании приговора купеческого и мещанского обществ выдано 20 руб. государственному крестьянину Белозерского уезда дер. Бутаново Сергею Борисову Соколову за наем работницы для исполнения хозяйственных и домашних его работ во время болезни жены его Капителины Панфиловой, ушибленной общественным быком" (4).
Для получения права на ведение торговли каждый купец или посадский обязан был после уплаты всех земских, городских и подушной повинностей (о чем городская дума выдавала соответствующее удостоверение) обратиться в городовой магистрат, где ему, а также участвовавшим в семейном деле родственникам продавались свидетельства на право торговли и билет на содержание лавки. Билет должен был вывешиваться в лавке на видном месте. Свидетельства и билеты, в свою очередь, подлежали регистрации в городской думе. По ведомостям о числе торгующих лиц, выданных билетов и свидетельств на право торговли, книгам записи объявленных купеческих капиталов можно судить о численности купеческого сословия Белозерска в разные годы.
В зависимости от того, насколько удачно складывался год для проведения торговых операций (а такие неожиданности, как уже упоминавшаяся эпидемия холеры 1830 года, могли превратить в прах годами нажитое состояние), менялось как общее количество купеческих капиталов, так и их распределение по гильдиям. Так, в 1825 году число зарегистрированных купцов по сравнению с предыдущим годом выросло с 11 до 30 , а через год упало до 21. В среднем же число купцов постепенно увеличивалось от 25-30 в 1820-1830-е годы до 45-50 в 1840-1850-е годы. Основная масса белозерских купцов принадлежала к 3-й гильдии, во 2-й гильдии состояли 1-2 (редко 3) купца, а купеческие капиталы, соответствовавшие 1-й гильдии, явление для Белозерска первой половины XIX века очень редкое. Из известных нам двух первостатейных купцов один, Горин, быстро разорился и перешел во 2-ю гильдию, а другой, Шадрин, хотя и был тесно связан с Белозерском, а одно время даже избирался городским головой, но числился купцом другого города (см. прим. 14).
Сохранившиеся годовые отчеты о проверке торговли в Белозерске, где приводятся списки купцов и мещан, имевших лавки и промышленные заведения, а также указан ассортимент продававшихся товаров, характеризуют состояние внутренней торговли в городе. Наиболее показательны в этом отношении четыре отчета, охватывающих период с 1842 по 1852 год, и два отчета, относящихся к 1869 и 1870 годам. В 1842 году из 45 имевшихся в городе лавок 15 торговали хлебом и съестными припасами, 15 - шелковым и бумажным товаром. Кроме того, имелись 3 овощные, 1 кожевенная и 1 мелочная (товары крестьянского быта) лавки, а 9 лавок осуществляли торговлю калачами, сайками, печеньем, ржаным и белым хлебом, сбитнем и, как сказано в одном из отчетов, "прочими лакомственными фруктами". Через 10 лет число лавок выросло до 51, причем структура торговли практически не изменилась, а общий рост торговых заведений произошел за счет мелких лавок, принадлежавших посадским и осуществлявших торговлю в небольшом объеме.
Информацию о промышленных заведениях стали указывать в более поздних отчетах, но отрывочные сведения на эту тему, относящиеся к первой половине XIX века, в фонде имеются. В 1802 году белозерским купцом Чмутовым и посадским Грошниковым построен колоколенный завод, в 1819 году на стеклянной фабрике, принадлежавшей купцу Шадрину, проходил обучение один из обитателей воспитательного дома, а в 1827 году 8 стоявших на городской земле кирпичных заводов, или, как их еще называли, кирпичных сараев, произвели в общей сложности 116 тысяч штук кирпичей (5). К 1818 году относятся прошения об отводе земли под строительство кожевенных заводов, а к 1842 году - прошение об открытии, судя по всему, первой гостиницы в собственном доме.
К началу 70-х годов XIX века ассортимент предлагавшихся товаров и услуг значительно вырос. При некотором увеличении количества лавок, торгующих съестными припасами, бросается в глаза преобладание питейных заведений - 25. Появляются "цирульня", аптека, фотография, часовые мастерские, расширяется торговля кожевенными товарами. Кроме того, в городе насчитывалось 3 постоялых двора, 7 сапожных, 6 столярных и 5 портновских мастерских. Общее количество торговых и промышленных заведений превышало 150. В 1869 году наемный труд применялся на 10 промышленных предприятиях города, где в общей сложности трудилось 37 рабочих. Наиболее крупными в этом отношении были: гармонная мастерская - 8 наемных рабочих, портновская мастерская - 6, курень - 5 и сапожная мастерская - 4 наемных рабочих.
На проходивших в городе ярмарках (Рождественской - в декабре, Сорока Мучениках - в марте и Преображенской - в августе) главным предметом торговли в 1830-1850-е годы был шелковый, бумажный, галантерейный, шерстяной и кожевенный товар. Иногородних купцов приезжало мало. Как на ярмарки, так и на еженедельные торги (в зимнее время - по понедельникам, а в летнее - по воскресным дням) съезжались в основном жители соседних городов и уездов, привозившие хлеб, говядину, различную деревенскую посуду и крестьянские изделия для розничной продажи. На наиболее значительных базарах, проходивших 5 января и 24 декабря, их число достигало в 1852 году 150, а в 1853 - 350 человек (6).
Серьезным подспорьем в обеспечении бедных жителей города служили "огородные овощи, коих родится в умеренном изобилии, особенно огурцов, луку, чеснока, капусты, редьки, моркови, свеклы, картофеля, хмеля и частью яблоков..." (7).В середине 20-х годов XIX века в Белозерске начинается строительство каменного гостиного двора, так как существовавшие деревянные лавки обветшали, были опасны в пожарном отношении и подлежали сносу. (Утвержденный задолго до этого начальником губернии план каменного гостиного двора за недостатком городских доходов не находил себе применения.) И только в 1820 году во время посещения Белозерска новгородским губернатором белозерские купцы Иван Игнатьевич Шадрин, Михаил Горин и Яков Локтев вызвались начать строительство "одной от северной стороны 2-й колонны торгового ряда". Три года ушло на отведение места, получение официального одобрения губернских властей и заготовку необходимых материалов. К 1824 году относится прошение белозерского купца 2-й гильдии Алексея Ивановича Шадрина (8) о разрешении приступить к строительству.
Сохранившиеся в фонде маклерские книги для записи договоров, условий и контрактов по торговым вопросам, где в основном фиксировались сделки белозерских купцов и посадских о найме на работу и транспортировке товаров, статистические отчеты о состоянии торговли, отсылавшиеся думой в распоряжение губернского правления, содержат информацию о внешней торговле города и торговых связях с другими регионами России в 1820-1850 годы. Так, в одном из отчетов говорится, что "граждане города все вообще занимаются судопромышленностью, богатые из них имеют свои суда, на которых перевозят казенную и частную кладь из Рыбинска до Санкт-Петербурга по Мариинской системе, а бедные нанимаются на суда в шкиперы и рабочие; промышленность сих последних обеспечивает только содержание их семейств и служит уплате податей и других повинностей" (9).
О том, насколько массовый характер носило занятие горожан торговлей и судоходством, свидетельствует тот факт, что городские власти зачастую не могли созвать собрания городского общества, "ибо большая часть граждан находятся в отлучках по судовой промышленности и занимаются доставкой разных тяжестей от Рыбинской и Крохинской пристани до города Вытегры и Санкт-Петербурга и ранее октября и ноября месяца в город возвратиться не могут" (10). О том же говорит и запись в книге общественных приговоров за 1864 год: "... промышленность граждан преимущественно заключается в отлучках с места жительства в особенности в летнее время. Дома остаются одни женщины, малолетние и престарелые..." (11).
Окончание в 1808 году строительства Мариинской водной системы внесло некоторое оживление в торговую жизнь Белозерска. Понимая перспективность этой важной водной артерии и выгодное положение города, белозерские купцы "употребили большие капиталы на постройку судов своих в значительным количестве. Но встретив в последние лета, особливо же в 1826 году, большие неудобства от крайнего мелководья по реке Шексне по неусовершенствованию оной ... они в промысле сем не видят никакой надежды к будущей пользе своей" (12).
Поэтому городское общество в лице наиболее активных своих представителей ходатайствовало об устройстве белозерского обводного канала с пристанью в Белозерске, пытаясь тем самым превратить город в крупную перевалочную базу на важнейшем водном пути, снабжающем хлебом и другими товарами северную столицу. Тем более, что "позднее вскрытие весны, большие весенние воды в реке Шексне" замедляют приход судов с хлебом из Рыбинска, тогда как те же запасы, будучи помещенными на зимовку в Белозерске, достигали бы Санкт-Петербурга гораздо быстрее (13).
Одним из инициаторов строительства был белозерский почетный гражданин ловисский первостатейный купец Иван Игнатьевич Шадрин (14). Датированные 1834 годом общественные приговоры, уполномочивающие Шадрина действовать от имени городского общества, памятные записки думы, его письма городскому голове с отчетами о прохождении дела по инстанциям показывают, что еще в 1816-1818 годах, когда шли проектно-изыскательские работы, Шадрин участвовал в определении будущей трассы канала, ходатайствовал о прокладке его через Белозерск (15), первым в 1819 году "открыл начальные по оному каналу работы". В 1834 году, спустя 13 лет после приостановки работ по обводному каналу, Шадрин, движимый как общественной пользой, так и личной выгодой, заключавшейся в получении от казны выгодных подрядов на производство работ, взял на себя инициативу по возобновлению ходатайства о продолжении строительства.
Рост деловой активности, последовавший вслед за открытием в 1846 году судоходства по Белозерскому обводному каналу (в городе в 1850 году в продолжение всего лета проживало "коммерческих лиц" до тысячи человек и рабочих людей - до 20 тысяч), не принес особого достатка большинству горожан, что подтверждается столь часто встречающимися отказами городских обывателей выделить дополнительные средства на те или иные городские нужды сверх сумм, установленных городским бюджетом, "по немочному состоянию граждан". Да и торговля в городе далеко не у всех шла блестяще. Вот как в том же 1850 году белозерский мещанин Александр Свешников обосновывал необходимость снижения взимавшегося городом акцизного сбора с содержавшейся им "ресторации": "Заведение это открывается мной в одно только лето с наступлением июня месяца и продолжается по 1 октября; в прошедшие два лета имеет торговлю весьма скудную по главной причине: судоходство проходило безостановочно, и мало имелось перегрузки кладей, и цены на фрахты существовали низкие, отчего и самая торговля моя терялась от недостатку в народе, пользы в промышленности" (16).
Значительную часть дел фонда составляют документы, связанные с выполнением городом рекрутской повинности, целиком лежавшей на мещанском сословии. Рапорты городовых старост о поставке рекрутов, сведения о приходе/расходе денег на производство рекрутских наборов, выписки из общественных приговоров, утверждавших эти расходы, а также жалобы на неправильную отдачу в рекруты - таковы основные категории дел, содержащих эту информацию.
Как и служба по выборам, набор в рекруты производился по очереди. Для этого в городской думе велись списки семей, обязанных поставлять рекрутов. Кроме того, посадское общество должно было нести расходы "на покупку для рекрут одежды, их содержание до сдачи, прогоны на доставление в рекрутское присутствие и на платеж в казну за провиант, жалованье, соль, амуницию и рекрутам в награждение..." (17).
Посадские, не желавшие служить в армии, освобождались от рекрутской повинности, купив так называемую зачетную рекрутскую квитанцию и представив ее в думу вместе с прошением. Немногочисленные добровольцы регистрировались в книгах для записи лиц, пожелавших поступить на воинскую службу. Выразивший такую готовность посадский обычно заключал договор с кем-либо из имущих жителей города на поступление в рекруты вместо одного из членов его семьи. В соответствии с таким договором, фиксировавшимся в книге для записи условий найма в рекруты, доброволец получал денежное вознаграждение, причем часть оговоренной суммы выдавалась в виде задатка, другая часть шла родственникам рекрута и на благотворительные цели (обычно делались пожертвования церкви). Окончательный расчет производился в рекрутском присутствии после зачисления на военную службу. Кроме того, наниматель обязывался содержать добровольца на свой счет до поступления того в рекруты и платить за него в казну все подати и повинности до очередной ревизии (18).
Попечение об общественной нравственности также было одной из забот городской думы. (На рассмотрение собраний городского общества дума вносила такие вопросы, как учреждение опеки над имением белозерских мещан за расточительность и нетрезвый образ жизни). В думе велась особая тетрадь, или как ее еще называли "Черная книга", о пороках граждан и мерах, употребленных на их исправление. Пьянство, кражи и буйства - таковы наиболее часто встречающиеся преступления белозерцев, внесенные в эту книгу. Видимо, в расчете на такие книги в думу из различных инстанций поступали запросы о наведении справок о лицах, желавших занять те или иные должности, как это делал, например, городовой магистрат, запрашивавший в 1819 году, "хорошего ли поведения желающая быть винопродавицею посадская жена Чмутова, не замечена ли в худых поступках и не была ль за что судима и наказываема" (19).
Сведения о богоугодных заведениях Белозерска рассеяны в документах, которые носят в основном финансовый и статистический характер. Это приходо-расходные книги на содержание воспитательного дома, богадельни и больницы, рапорты смотрителей и ведомости о несчастнорожденных младенцах, о прибыли и убыли людей в богадельном доме, о движении больных в городской больнице (большей частью это касается больных военного ведомства), расчеты на содержание в больнице одного среднестатистического больного и т.д.
Судя по рапортам попечителя белозерского воспитательного дома, в 1820 годы в нем находились дети в возрасте от одного месяца до 16 лет, их количество варьировалось от 5 до 18 человек. С 11 лет девочки обучались женскому рукоделию, а мальчики - ремеслу. Шестилетние обучались "складам и чтению российской грамоты" .
В 1830-е годы форма содержания сиротских детей меняется (по крайней мере, это следует из представленного думе в 1835 году рапорта городового старосты): сироты за определенное вознаграждение отдавались на воспитание в семьи солдатских и посадских вдов и жен. В каждой такой семье находилось от 1 до 5 детей (21).
Впрочем, сухие цифры и отчеты мало что говорят о действительном положении дел, да и доверять им, как показывает отношение белозерского городничего от 1822 года, можно не всегда. "Больница несколько поправляется, но все еще далека от должного устройства; богадельни, учрежденной на десять человек, и совсем не существует, о которой, однако, городская дума в месячной ведомости пишет, что в оной находятся три человека, каковыми ведомостями обманывается начальство. А между тем некоторые в городе семейства [пребывают] в крайней бедности и, быв увечными, не в состоянии себя пропитывать ни работой, ни иным чем, кроме прошения у соседей дневной пищи, что по добродушию и мне небезызвестно. В воспитательном доме видел я как бы нищенство в оборванном неопрятном платье или лохмотья[х] и лежащую на полатях больную. Нечистота же, так сказать, избы, подобной смрадному хлеву, ясно показала мне то закоснелое невежество, в каковое градская дума ввергнула оный благодетельный человечеству дом" (22). Эту удручающую картину дополняют следующие сведения о состоянии белозерской больницы:
"В оной больнице печи крайне худы, к отапливанию не способны, а как ныне наступило осеннее и холодное время, то по невозможности топить больные должны претерпевать в оной великую нужду и жительство теперь имеют только в одной кухне, в которой также печь худа, из всех тех печей трубы розны, особливо по неимению ни в одной печи сводов опасаются оных отапливать, дабы не сделалось пожарного случая" (из письма городничего думе за 1815 год) (23).
"...Больные же из воинской и инвалидной команды... должны претерпеть стужу ныне наступающей холодной осени и зимы, ибо состоящий под больницей дом не конопачен, и окна по сие время не исправлены, равно и крыльцо, очень опасное, чего Боже сохрани, кого бы не ушибло..." (из отношения заведующего больницей за 1821 год) (24).
"В Белозерске недостает и нужнейшего белья и имелось... на 12 человек больных всего десять рубах годных, ибо об остальных нельзя уже было сказать, к какому роду белья они некогда принадлежали. Совершенная негодность домика, в котором помещена больница и где днем нужно топить необыкновенно жарко, дабы ночью больным не мерзнуть, заставляет желать скорейшей достройки нового помещения" (из указа губернского правления от 1843 года) (25).
Положение усугублялось еще и тем, что в 1822 году в белозерском сиротском суде были вскрыты факты "ненадлежащего использования денег", принадлежавших городу. Речь идет о пожалованных Екатериной II в 1780 году Белозерску 200 рублях на "построение в оном школ и богаделен". Поскольку денег для этого не хватило, то решено было отдавать их желающим под проценты. С 1786 года распоряжение этой суммой перешло белозерскому сиротскому суду. Деньги продолжали отдавать в рост, а с 1812 года, когда сумма с процентами составила более 5000 рублей, она вообще перестала показываться в отчетах, хотя деньги из обращения изъяты не были. Таким образом, в доход города в течение многих лет не поступало ни копейки из этих денег, в то время как богоугодные заведения в Белозерске пребывали в самом жалком состоянии (26).
Не всегда, однако, думцы были столь пассивны и равнодушны к здоровью окружающих. Зимой 1830 года во время упоминавшейся уже эпидемии холеры, распространившейся до Устюжны, когда Белозерск был отрезан от зараженных районов кордонами и заставами, городской голова Логин Меркушин развил кипучую деятельность, выполняя предписание городничего "...развести в разных частях города огненные пожоги из небольших груд можжевельника состоящие, ... для сохранения в них денно и нощно надлежащего пламени и добавления вместо сгоревшего можжевельника свежего. Должно представить к каждому пожогу по 2 человека, ... коим и следует находиться при тех пожогах безотлучно и на ответственность их возложить, чтобы из всех приходящих и проезжающих к городу сухим путем и водой людей каждого останавливать и пропускать в город не иначе как по надлежащем окуривании можжевеловым воздухом..." (27).
Костры жгли усердно, можжевельника не жалели. Когда опасность холеры миновала, а можжевеловый дым рассеялся, выяснилось, что "должны производить курива при таких только селениях, кои поражены будут холерой и подвергнутся оцеплению, да и то навозом или гнилой соломой... Но как Белозерск находился в благополучном состоянии, то и производить около него курива не было никакой надобности, кроме как надлежало соблюдать предписанные по предохранению от заразы меры..." В результате расходы на сожженные дрова и можжевельник "как по пустому истребленные" дума предложила отнести на счет городничего и городского головы (28).
К сожалению, эпидемию 1848 года, которая вспыхнула в то время, когда в должности городского головы вновь находился Логин Меркушин, дымом отогнать не удалось. В течение июля - сентября заболели 64 человека, были смертельные случаи. Денег, отпущенных казной на устройство холерной больницы и уход за больными, не хватало. Объявленный думой сбор пожертвований большой суммы не принес, так как белозерские граждане потерпели большие убытки от мелководья ("нынешнего лета суда, коими главное имеют занятие, остались без действия"). Недостающую сумму городской голова оплатил из собственных денег, а переписка по поводу компенсации расходов на борьбу с холерой длилась шесть лет - вплоть до 1854 года (29).
Этот случай, а также другие свидетельства о недостаточности городских доходов (30) говорят о том, что бедственное положение богоугодных заведений, содержавшихся за счет города, не всегда было следствием нерадивости и бездушия отдельных выборных лиц, но, может быть, в большей степени являлось результатом ущербности системы городского самоуправления.
Состояние народного образования в Белозерске документами фонда освещается довольно однобоко. Дума главным образом занималась изысканием средств на содержание городских учебных заведений. Отсюда преобладание такого рода документов, как приходо-расходные книги и ведомости, где указаны источники поступления и статьи расхода денег (чаще всего это жалованье учителям, оплата книг и учебных пособий, средства на отопление и ремонт зданий), рапорты городских старост и гласных думы о состоянии школьных зданий, переписка с учителями по вопросам повышения и выплаты жалованья, переписка с вышестоящими губернскими органами, приговоры собрания городского общества об устройстве новых учебных заведений в городе и т. д.
К числу самых ранних документов фонда относится "предложение" Новгородского наместнического приказа общественного призрения от 1787 года, в котором сообщается о решении открыть малые народные училища в Старой Руссе, Боровичах, Тихвине и Белозерске. Училище должно было помещаться в общественном доме (для этой цели был снят дом одной мещанской вдовы (31)) и содержаться на городские доходы. Сообразуясь с числом учеников, предполагалось открыть один только первый класс. Для исполнения учительской должности в Белозерск направили "из тамошних мещан в главном народном училище приготовленного по желанию ево Василея Локтева" (32). В Новгороде определили и церемонию открытия училища, состоявшуюся 22 сентября 1787 года.
Здесь же приводится и реестр книг, отправленных в Белозерск для открытия училища (33). Среди учебных пособий для первого класса значатся азбучные таблицы церковной и гражданской печати, таблицы для складов, буквари, тетради, сокращенные ученические катехизисы, руководства к чистописанию, Священная история и др.
Документы за 1820-1850-е годы свидетельствуют о том, что вся деятельность думы на ниве народного образования проходила под знаком хронической нехватки средств. Более 16 лет - с 1821 по 1837 год - велась переписка сначала по поводу ремонта, а затем и отстройки нового каменного здания для уездного народного училища. Между тем уже в 1827 году, судя по рапорту гласного думы, здание училища пришло в совершенную негодность: "... осмотрев означенный училищный дом, я нашел оный в таком положении, которое не токмо требует одних поправок, но почти совершенной перестройки, ибо внутри оного большая часть потолков и часть полов разрушились, а снаружи один угол дома расселся, крыша же пришла в совершенную ветхость, и, как видно, по причине гнилости сей крыши и происходившей от того течи в доме последовали все ветхости и повреждения..." (34).
В ответ на предписание новгородского губернатора от 1841 года о необходимости содержать приходское училище не за счет городских доходов, а на средства городского общества (что означало введение новых сборов с горожан), городское общество просило оставить прежний порядок финансирования по столь уже хорошо известной причине - "по немочному положению граждан" (35).
В мае 1842 года отказано было в дополнительной сумме на закупку учебных пособий для введения в Белозерском приходском училище преподавания по методу Ланкастера (36) (два экземпляра таблиц словесного и арифметического разрядов) (37).
В штыки восприняли белозерцы и идею открытия женской школы. Не вняли даже такому проникновенному посланию смотрителя белозерских училищ Чоглокова: "В настоящее время, милостивые государи, все внимание высшего начальства обращено на образование женского пола, умы всех заняты этой неоценимо благодетельной мыслью. Я вполне сочувствую этой живой современной потребности женского образования. По моему мнению, первый источник, из которого вытекают для человека все прекрасные умственные и нравственные качества, есть образованная мать. Чтобы убедиться в этом, стоит только вспомнить, как всегда велико влияние женщины на общественную нравственность. От умной, нравственно образованной женщины только и можно ожидать благотворного влияния на характер семейства... В отдельных женских школах девушки, не стесняясь возраста, могут продолжить свое учение, чтобы получать то религиозное, нравственное и умственное образование, которое должна иметь каждая женщина, в особенности будущая мать семейства. Привожу здесь, кстати, слова господина директора [училищ]: "Объехав в сентябре месяце губернию, я везде находил девочек 7, 8 и 9 лет, не знающих решительно никаких молитв, единственно потому, что их матери сами ничего не знают и не понимают"" (38).
В августе 1859 года городское общество приговорило: "На устройство и открытие в Белозерске женской школы мы не имеем никакого свободного капитала, сделать же раскладку мы признаем для многих отяготительной" (39).
Не повлияло даже то, что создание женских школ инициировалось губернскими властями и на думцев наверняка оказывалось давление. В итоге провалилась и вторая попытка протащить через думу этот вопрос в январе 1861 года. Собрание городского общества не дрогнуло и подтвердило предыдущее решение (40). Впрочем, что говорить об открытии новых школ, если в течение года (1852/1853) городское общество отказывалось повысить на 34 рубля жалованье преподавателя приходского училища, получавшего меньше своих коллег из других городов губернии (41).
С теми же трудностями столкнулась в 1860 году и попытка создания в Белозерске воскресной школы "для всех вообще городских и ближайших сельских обывателей разного пола и возраста, грамотных и неграмотных, а также для приходящего в города и посады рабочего класса народа", где предполагалось обучать чтению и письму, началам арифметики, закону Божию, причем все преподаватели уездного и приходского училищ готовы были работать бесплатно (42).
При этом белозерцы прекрасно осознавали пользу распространения школьных знаний. В 1826 году градским обществом была даже вынесена благодарность преподавателю городского уездного училища Якову Шереховскому: "... особым рачением к использованию обязанностей службы, на него возложенных, менее нежели в год привел училище по всем частям в должный порядок и тем самым совершенно удовлетворил ожиданию общества, не имевшего более 2 лет наставника детям. Деятельность его и ревность особенно заметны в преподавании учения, ибо дети, находящиеся в училище в то краткое время, успехами своими в преподаваемых предметах в полной мере наградили потерянное время и удовольствовали приятное ожидание родителей, нетерпеливо желающих видеть первые плоды образования" (43).
По всей видимости, активное нежелание горожан обременять себя дополнительными сборами действительно было вызвано тяжелым экономическим положением большинства, составлявшего собрание городского общества, а ссылки на немочность вовсе не были призваны отвести обвинения в крайней скупости белозерцев, которые готовы сорваться с языка после чтения приведенных выше документов. Напротив, щедрость, широта души были также свойственны жителям Белозерска, как и всякому русскому человеку. Материалы фонда являются лишним тому доказательством. Общественные приговоры о раскладках в пользу незаконнорожденных сирот, прошения граждан, исполнявших службу по выборам, о передаче части полагавшегося им пособия на благотворительные цели, уже упоминавшиеся контракты добровольцев на военную службу, жертвовавших часть полученных денег церкви, подписные листы на пожертвования открывшемуся в 1831 году новгородскому попечительскому комитету о тюрьмах - таков их далеко не полный перечень. Содержащиеся в этих документах сведения о благотворительной деятельности горожан свидетельствуют о том, что стремление поделиться своим достатком, помочь церкви, неимущим было присуще не только богатейшей части населения Белозерска, но и рядовым обывателям. Размеры благотворительных взносов при этом колебались от нескольких копеек до нескольких сотен, а иногда и тысяч рублей.
Среди наиболее крупных жертвователей необходимо назвать посадских Ивана Даниловича Панькина и Ивана Яковлевича Серого, пожертвовавших в 1823 году крупные суммы в 500 и 300 рублей соответственно для раздачи желающим гражданам своего города под проценты, которые в свою очередь должны были тратиться на богоугодные заведения; купцов Михаила, Федора и Дмитрия Ивановичей Гориных, подаривших в 1806 году каменный дом под Белозерское уездное училище, а позже еще и 700 рублей (500 - на поддержание училищного дома и 200 - по случаю испытания их детей при поступлении в училище) (44). Еще один дом был подарен ими для духовного училища. Кроме того, на средства Гориных был покрыт железом Преображенский собор, а городская Свято-Троицкая церковь, заложенная их отцом, украшена "сверх церковных утварей стенным писанием" (45).
Однако с наиболее масштабным благотворительным проектом выступили купцы Шадрины - Алексей Иванович и его племянник Иван Игнатьевич. В 1826 году белозерский городской голова А. И. Шадрин вместе с другими представителями города был приглашен в Новгород для сопровождения тела скончавшегося императора Александра I. Там же в порыве верноподданнических чувств он предложил новгородскому губернатору построить в Белозерске общественную богадельню "с наименованием ее из благоговения к достопамятному имени незабвенного усопшего Александровской" для содержания в ней не менее 4 человек. В подписке на сбор средств для строительства богадельни приняли участие 58 горожан. Самые крупные пожертвования сделали, кроме самого Шадрина, купец Михаил Иванович Горин - 100 рублей и купчиха Ирина Фокична Локтева - 200 рублей. Остальные подписались на суммы от одного до 25 рублей. В 1831 году Шадрин заменил свой первоначальный благотворительный взнос в размере 500 рублей на принадлежавший ему старый каменный корпус, где, кроме богадельни, решили разместить еще и больницу. В 1833 году в дело включился Иван Игнатьевич Шадрин, предложивший вместо одноэтажного дома выстроить двухэтажный с церковью, для которой предполагалось использовать часть убранства разобранного по причине ветхости храма Архангела Гавриила. Расходы, превышавшие смету на строительство одноэтажной богадельни, Шадрин взял на себя. В связи с увеличением площади здания туда планировали перевести и уездное училище. Летом 1835 года И. И. Шадрин начал строительство здания, а к осени 1836 года оно было подведено под крышу. Строительство велось практически на деньги Шадрина. Дума из-за нехватки средств всячески затягивала выдачу предусмотренных сметой денег. В результате Шадрин отказался от продолжения строительства богадельни. Здание, в котором нужно было провести только отделочные работы, осталось без всякого применения. После смерти Шадрина, последовавшей между мартом 1842 и августом 1843 года, дела его пришли в упадок, имущество наследников было описано, а невыплаченный думой долг в 11 тысяч рублей остался за казной. Недостроенное здание богадельни постепенно ветшало, а заготовленные Шадриным для его отделки материалы разворовывались. Только в 1868 году - через 33 года после начала строительства - оно было продано казне под помещения уездных присутственных мест за 5600 рублей, в то время как одна только сметная стоимость одноэтажной богадельни составляла 44 000 рублей.
Плачевная судьба задуманного с таким размахом, но увязшего в бюрократической трясине предприятия, в осуществлении которого участвовали многие горожане, ничуть не умаляет заслуг И. И. Шадрина, сделавшего для Белозерска немало других добрых дел. В фонде думы имеются документы о том, что он вносил пожертвования в сумме свыше 10 000 рублей на завершение начатого его отцом строительства колокольни при Христорождественской церкви, в продолжение работ по белозерскому обводному каналу сделал за свой счет "водоотводный кувет" от Ямской слободы по городовой меже, предохранив тем самым от паводковых затоплений городские кварталы, провел осушительные работы по "большой дороге" к деревне Маэкса.
Еще одной категорией документов, составляющей важную часть фонда, являются указы, предписания, запросы и другие руководящие указания, направлявшиеся в городскую думу вышестоящими инстанциями, осуществлявшими контроль и руководство ее деятельностью (главным образом, это губернское правление). Сформированные в отдельные дела и включенные в число документов, освещающих какой-либо один вопрос, решавшийся думой, они являются едва ли не самой многочисленной группой документальных материалов, отложившихся в фонде. Одно это говорит о том, насколько плотно опекалась деятельность городской думы. И действительно, буквально каждый свой шаг, каждое решение дума предварительно согласовывала с губернским правлением, а чаще всего просто выполняла те указания, которые приходили из Новгорода. По указам губернского правления дума проводила выборы, а избранные утверждались в своих должностях; губернские власти проявляли искреннюю заинтересованность в размере сбора, взимавшегося в пользу города с владельцев питейных заведений, и пытались диктовать цены на арендное содержание городской недвижимости, рассматривали и утверждали городской бюджет, внося в него произвольные изменения.
Степень зависимости думы, а значит и состояния городских дел, от решений губернского правления показывает не только активность последнего, но и его бездействие. В 1821 году белозерское уездное училище почти не финансировалось, а учителя остались без зарплаты только потому, что смета на этот год была утверждена новгородским гражданским губернатором лишь в октябре, а предложена к оплате в декабре (46).
Во многом благодаря позиции, занятой губернским правлением, тормозилось финансирование Александровской богадельни, в результате чего это благое начинание было загублено. Вместе с тем, как показывают документы фонда, опека деятельности городской думы со стороны губернских властей в 1820-1830-е годы не была настолько мелочной, как в последующее время.
Немногочисленные документы фонда, относящиеся к периоду 1872-1917 годов (21 дело) дают представление о тех изменениях, которые произошли в функциях городской думы после введения в Белозерске Городового положения 1870 года. Списки лиц, имеющих право голоса при выборе гласных думы, с разделением избирателей на 3 разряда (собственники недвижимых имуществ, содержатели торговых и промышленных заведений, обладатели купеческих, промысловых и приказчичьих свидетельств) отражают перемены в избирательной системе. В журналах заседаний городской думы, заменившей собой собрание городского общества, кроме журнальных записей о слушавшихся вопросах имеются доклады думских комиссий и городской управы, вновь учрежденного исполнительного органа, выносившего наиболее важные вопросы городского хозяйства на обсуждение думы.
Проблемы, стоявшие перед городом в 80-е годы прошлого века, в связи с упадком судового промысла, вызванным развитием железнодорожного сообщения и приведшим к "страшному экономическому кризису", а также пути выхода из этой ситуации рассматриваются в докладах городского головы по народному образованию за 1885-1889 годы. Поскольку географическое положение города, удаленного от железных дорог, не позволяло, по мнению городского головы, развивать здесь фабричную, заводскую или другую промышленность, предполагалось сделать упор на обучение горожан хлебопашеству, внедрение кустарных и сельскохозяйственных промыслов, правильную организацию кружевоплетения, развитие женского и профессионального образования (47).
Таковы основные категории документов, отражающих специфику работы Белозерской городской думы и повествующих о некоторых сторонах городской жизни. Естественно, рамки данной публикации не позволяют охватить все многообразие материалов, составляющих архивный фонд. Тем не менее, надеемся, нам удалось показать, что собрание документов Белозерской городской думы может послужить основой для глубокого исследования деятельности органов городского управления первой половины XIX века, а также представляет значительный интерес в плане краеведческих изысканий.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. ГАВО. Ф. 917. Д. 700. Л. 473.
2. Там же. Д. 1239. Л. 3.
3.Там же. Д. 581. Л. 6-7.
4 Там же. Д. 891. Л. 16.
5.Там же. Д. 931. Л. 3.
6. Там же. Д. 737. Л. 8; Д. 1387. Л. 13-13о6.
7. Там же. Д. 619. Л. 6.
8. А. И. Шадрин (1774- 7837) - белозерский почетный гражданин, купец 2-й гильдии. В 1819-1824 гг. - бургомистр городового магистрата, в 1825-1827, 1831-1833 гг. - городской голова.
9. ГАВО. Ф. 917. Д. 1387. Л. 9 об.
10. Там же. Д. 1203. Л. 3 (1830 г).
11.Там же. Д. 889. Л. 15-16.
12. Там же. Д. 501. Л. 4 о6.-5; в докладном журнале городского головы за 1802 г. имеется запись о получении предписания, составленного по поручению генерал-лейтенанта, члена Департамента водных коммуникаций, Мариинского канала инспектора и разных орденов кавалера Франца Павловича Деволанта, "учинить мнение здешнего гражданства о сооружении в озере Белозерском островов с пристанями к способному перебегу из Шексны в Ковжу судов" (ГАВО. Ф. 917. Д. 12. Л. 4).
13. ГABO. Ф.917. Д.727. Л.ЗO.
14. И. И. Шадрин (? - март 1842/авг. 1843) - белозерский почетный гражданин, ловисский первостатейный купец. По меньшей мере до 1827 г. состоял в одном капитале с белозерским купцом А. И. Шадриным, своим дядей. После выделения причислен к ловисскому купечеству. В 1837-1839 гг. - белозерский городской голова. Ловиса - небольшой город Нюландской губернии в Финляндии. До революции 1917 г. входил в состав Российской империи.
15. ГАВО. Ф. 917. Д. 618. Л. 27; Д. 619. Л. 8-9.
16. Там же. Д. 802. Л. 10-10 об.
17 Там же. Д. 551. Л. 35.
18. Там же. Д. 715. Л. 6-7.
19. Там же. Д. 213. Л. 1-1 об.
20. Там же. Д. 214. Л. 21; Д. 1029.
21 Там же. Д. 1261.
22. Там же. Д. 385. Л. 7-7 об.
23. Там же. Д. 956. Л. 1.
24 Там же. Д. 333. Л. 3.
25. Там же. Д. 1350. Л. 3.
26 Там же. Д. 1237. Л. 5-5 об.
27. Там же. Д. 554. Л. 58-58 об.
28. Там же. Л. 64-64 об.
29. Там же. Д. 801. Л. 6, 8, 18.
30. Там же. Д. 895.
31 Там же. Д. 334. Л. 1.
32.Там же. Д. 2. Л. 13 об.
33. Там же. Л. 18.
34. Там же. Д. 527. Л. 8.
35. Там же. Д. 686. Л. 3.
36. Система взаимного обучения в начальной школе, при которой старшие и более успевающие ученики (мониторы) под руководством учителя вели занятия с остальными учащимися.
37. ГАВО. Ф. 917. Д. 731. Л. 1.
38. Там же. Д. 878. Л. 3,4.
39. Там же. Л. 14.
40 Там же. Л. 18.
41 Там же. Д. 1384.
42. Там же. Д. 1429. Л. 5, 8, 10,11.
43 Там же. Д. 522. Л. 10.
44. Там же. Д. 666. .Л. 10.
45 Там же. Д. 607. Л. 22.
46. Там же. Д. 475. Л. 1,2.
47. Там же. Д. 1443.
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
ААЭ - Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук.
АИ - Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией.
АО - акционерное общество.
АО - Археологические открытия.
АСЭИ - Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI вв.
АТСЛ - Архив Троице-Сергиевой Лавры.
АФЗХ - Акты феодального землевладения и хозяйства XIV - XVI вв.
АЮ - Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства.
ВГИАХМЗ - Вологодский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.
ВГПУ (ранее ВГПИ) - Вологодский государственный педагогический университет.
ВИД - Вспомогательные исторические дисциплины.
ВНИОРХ - Всесоюзный научно-исследовательский институт организации рыбного хозяйства.
ВОАНПИ - Вологодский областной архив новейшей политической истории.
ВОКМ (ныне ВГИАХМЗ) - Вологодский областной краеведческий музей.
Временник ОИДР - Временник Общества истории и древностей российских при Московском университете.
ВХК - Вотчинные хозяйственные книги.
ГАВО - Государственный архив Вологодской области.
ГБО - Государственное ботаническое общество.
ГИМ - Государственный Исторический музей.
ГКЭ - Грамоты Коллегии экономии.
ГосНИОРХ - Государственный научно-исследовательский институт организации рыбного хозяйства.
ГПИБ - Государственная публичная историческая библиотека.
ДАИ - Дополнения к Актам историческим.
ДРВ - Древняя российская вивлиофика.
ИА РАН - Институт археологии Российской академии наук.
ИБВВ - Институт биологии внутренних вод.
Известия ВГО - Известия Всесоюзного географического общества.
КСИА - Краткие сообщения Института археологии.
ЛПХ - лесопромышленное хозяйство.
МГПИ - Московский государственный педагогический институт.
МИА - Материалы и исследования по археологии.
МТС - машино-тракторная станция.
НИИ - научно-исследовательский институт.
НКВД - Народный Комиссариат внутренних дел.
НПЛ - Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов.
НIVЛ - Новгородская четвертая летопись.
ПДК - предельно допустимая концентрация.
ПКМГ - Писцовые книги Московского государства.
ПСРЛ - Полное собрание русских летописей.
РАН - Российская академия наук.
РГАДА - Российский государственный архив древних актов.
РИБ - Русская историческая библиотека.
РК 1475-1598 - Разрядная книга 1475-1598.
СМУ - строительно-монтажное управление.
СПбГУ - Санкт-Петербургский государственный университет.
СПб ФИРИ РАН - Санкт-Петербургский филиал Института российской истории РАН.
ТКДТ - Тысячная книга 1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х годов XVI в.
ФЗУ - фабрично-заводское училище.
ХII. II - Каштанов С. М. Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в. // Археографический ежегодник за 1960 г. Ч. П. М., 1962.
ЦК ВКП (б) - Центральный Комитет Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).
ЦК КПСС - Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.