Еще совсем недавно в советских издательствах из года в год выходило огромное количество "исторических трудов", обливавшие грязью уже давно побежденного врага, навязывавших лживые образы давно скончавшихся белогвардейских вождей. В разгар перестройки, когда в нашей стране шло разрушение социалистического строя, о белогвардейцах заговорили по-другому. Но, желая восстановить историческую правду, авторы нередко идеализировали их. Какими же были на самом деле вожди Белого дела, которое постигла черная участь?
В ряду наиболее трагических, колоритных личностей времен Гражданской войны по праву стоит имя нашего земляка - белогвардейского генерала Александра Павловича Кутепова. Советская историография немало потрудилась над тем, чтобы представить генерала Кутепова как "лютого врага всего прогрессивного, палача рабочих и крестьян, бешеного врага советской власти...". А соратники и единоверцы равнялись на него, видя в Александре Павловиче образец для подражания.
Факты биографии легендарного генерала, известные нам сегодня, скупы. Родился 16 (28) сентября 1882 года в городе Череповце Новгородской губернии. Отец его - личный дворянин Константин Матвеевич Тимофеев, мать - Ольга Андреевна (во втором замужестве - Кутепова). Приемный отец, Павел Александрович Кутепов, был губернским секретарем, а с 1898 года - лесничим Пинского уезда Архангельской губернии. Это был достойный человек, вызывал уважение пасынка, поэтому своего сына, родившегося в Париже 27 февраля 1925 года, генерал назвал Павлом [1].
Начало пути
После окончания гимназии в Архангельске Александр Кутепов поступил на военную службу вольноопределяющимся. Вскоре он был направлен во Владимирское военное училище. В русско-японской войне принимал участие в рядах 85-го Выборгского полка, за боевые отличия в 1907 году был переведен в лейб-гвардии Преображенский полк. Первую мировую войну Кутепов начал в чине штабс-капитана. Был три раза ранен. Награжден орденом Святого Георгия четвертой степени.
Офицерская среда, в которой он сформировался как личность, наложила неизгладимый отпечаток на его мировоззрение. Воспитанный в духе верности присяге, в духе патриотизма, он не хотел видеть Россию слабой, погруженной в безбожие, в беззаконие, изнемогавшей в смутах, поэтому к революционной пропаганде в армии он относился враждебно. Александр Павлович понимал, что армия - это главная опора государственности, последний оплот правопорядка. Русская армия была для него так же свята и дорога, как и сама Россия. Своим убеждениям он не изменял никогда.
В 1917 году полковник Кутепов - командир лейб-гвардии Преображенского полка. 2 декабря того же года он приказом расформировал свой полк и вступил в Добровольческую армию генерала Корнилова. Так началась для Александра Павловича братоубийственная Гражданская война.
Ледяной поход. В армии Деникина. Новороссийск
Движение Белой гвардии зародилось на юге страны. 15 ноября 1917 года генерал Алексеев поднял в Ростове-на-Дону знамя контрреволюции.
Прибыв в Ростов, полковник Кутепов сразу же начал принимать участие в боевых действиях. Генерал А. П. Богаевский вспоминал: "Дела на обоих наших фронтах становились все хуже и хуже. Полковник Кутепов, доблестно дравшийся с большевиками под Матвеевым Курганом, под напором превосходящих сил противника вынужден был постепенно отходить назад[2]. В Ростове стояла пришедшая с фронта казачья батарея... в особенно тяжелую минуту для Кутепова я, по просьбе генерала Корнилова, приказал батарее выступить в его распоряжение, казаки передали мне, что они на фронт не пойдут..."[3]. О своих ближайших соратниках Богаевский с горечью писал: "...видя этих украшенных боевыми наградами недавних героев Великой войны, главкомов, командармов, комкоров без фронтов, армий и корпусов в роли начальников крошечных частей, в общей сложности едва равных трем батальонам боевого состава, я с глубокой печалью думал о родном Доне..."[4].
Потеряв всякую надежду удержаться в Ростове, генерал Корнилов, возглавивший Добровольческую армию, принял решение уйти из города. Так начался 1-й Кубанский поход Добровольческой армии. В эмигрантской литературе за его тяжесть он по праву был назван Ледяным походом. Полковник Кутепов начал его будучи командиром 3-й роты 1-го офицерского полка.
Вот один жуткий эпизод этого похода, описанный молодым офицером С. М. Паулем в книге "С Корниловым": "...был убит в станице Каменской донской партизан есаул Чернецов. Большевики у убитого отрезали голову и потом возили ее на конце пики ... наша вторая рота, идя в атаку, попала под заградительный огонь пулеметов... Взятые в плен, убитые и раненые офицеры были раздеты, и над ними надругались: выкалывали глаза, отрезали языки, вместо погон вбивали гвозди и чуть ли не живых еще закапывали.
И мы мстили за это. В этом бою мы потеряли четырех офицеров убитыми; потери "товарищей" достигали полутораста человек..."[5]. Другой участник похода свидетельствовал: "Погода еще злее. Снег валит сизыми хлопьями... Обоз растянулся... В темноте первые крики: "Да подождите же! Помогите подводу вытащить!" Но все спешат... Утром заговорили: "Подводы не все!" Поехали искать... Поздно... Восемнадцать раненых замерзли..."[6].
Во время неудачного штурма Екатеринодара был убит командир Корниловского полка полковник Неженцев. Командовать корниловцами стал Кутепов, Это был один из лучших полков Добровольческой армии, развернутый впоследствии в дивизию. Со времени своего возникновения корниловцы выдержали 570 (!) боев, то есть практически бессменно находились на передовой всю Гражданскую войну. При этом потери их составили: 13 674 человека убитыми (в том числе 4 командира полка, 64 командира батальона, 472 командира роты), 34 328 человек ранеными (среди них 2 начальника дивизии, 15 командиров полков, 125 командиров батальонов, 1100 командиров рот)[7].
Летом 1918 года А. П. Кутепов стал начальником 1-й пехотной дивизии Добровольческой армии. После занятия белыми Новороссийска в августе 1918 года он был назначен Черноморским военным губернатором. В этот период Кутепов был известен как сторонник жестких карательных мер по наведению "белого порядка" на подчиненной ему территории. Произведенный в генералы, в январе 1919 года он назначается командующим Первым армейским корпусом Добровольческой армии и наступает с ним до Курска, а после поражения Белой гвардии на московском направлении и стремительного отступления в Новороссийск эвакуируется в Крым.
Но даже в самые тяжелые минуты генералу Кутепову были присущи мужество и твердость духа. Вот один из примеров проявления этих замечательных качеств русской души.
Холодное утро 14 марта 1920 года. Новороссийск. Части разгромленной Белой гвардии спешно на судах эвакуируются из города. В своей книге "Поход на Москву" генерал А. И. Деникин писал, что эта эвакуация скорее походила на беспорядочное бегство. Директивы главнокомандующего не выполнялись начальниками войск, а войска, в свою очередь, были деморализованы и не желали драться. К тому времени А. И. Деникин твердо решил после эвакуации оставить пост главнокомандующего и прекратить борьбу с Советской Россией. Он вспоминал тот день: "Прошла бессонная ночь. Начало светать. Жуткая картина... очертания Новороссийска выделялись еще резко и отчетливо. Что творилось там?.. Какой-то миноносец повернул вдруг обратно и полным ходом полетел к пристаням. Бухнули орудия, затрещали пулеметы: миноносец вступил в бой с передовыми частями большевиков, занявшими уже город. Это был "Пылкий", на котором генерал Кутепов, получив сведения, что не погружен еще 3-й Дроздовский полк, пошел на выручку...".
Что же случилось в то туманное утро в бухте Новороссийска? В момент завершения эвакуации Кутепов неожиданно получил донесение, что в суматохе и неразберихе брошены на произвол судьбы его боевые товарищи, находившиеся в арьергарде. Положение отчаянное. В этой обстановке Александр Павлович принимает решение: атаковать! Последний раз над пристанью Новороссийска взметнулся прославленный в боях Андреевский флаг Русского Императорского флота. Горстка офицеров и моряков экипажа "Пылкого" вступила в неравный бой. В этом порыве была суть характера Александра Павловича, человека с обостренным чувством долга, верного офицерской чести.
Крым и Таврия. Перекоп
В конце марта 1920 года в Крыму генерал П. Н. Врангель принял должность главнокомандующего Добровольческой армии. Насколько тяжелым было тогда положение Белой гвардии можно судить по высказыванию самого Петра Николаевича Врангеля: "По человеческим соображениям почти нет никаких надежд на дальнейший успех добровольческого движения. Армия разбита. Дух пал. Оружия почти нет. Конница погибла. Финансов никаких. Территория ничтожна. Союзники ненадежны. Большевики неизмеримо сильней нас и человеческими резервами, и военным снаряжением"[8]. Несмотря на такую безотрадную картину, Белая гвардия еще более полугода продолжала удерживать полуостров Крым и даже развернула наступление в северной Таврии, разгромив 13-ю Армию и конный корпус под командованием Д. П. Жлобы. Но силы были слишком неравные.
Именно в это время, на заключительном этапе Гражданской войны, генерал А. П. Кутепов был назначен командующим Первой армией и стал в сущности "правой рукой" П. Н. Врангеля, который так описывает впечатление, произведенное на него Александром Павловичем при первой встрече: "В вагоне главнокомандующего познакомился я с генералом Кутеповым. Последний уезжал для принятия добровольческого корпуса. Небольшого роста, плотный, коренастый, с черной густой бородкой и узкими, несколько монгольского типа глазами, генерал Кутепов производил впечатление крепкого и дельного человека"[9]. В дальнейшем П. Н. Врангель так характеризовал своего ближайшего соратника: "Генерал Кутепов был начальник, хорошо разбирающийся в обстановке, большой воинской доблести, совершенно исключительного упорства в достижении поставленных целей, умевший близко подойти к офицерам и солдатам, прекрасный воспитатель войск..."; "Люди сутками не спали и не ели, однако, несмотря на все лишения, руководимые железной рукой генерала Кутепова, доблестные полки сохраняли свой высокий дух"[10]. Показательно и то, что в самые последние дни Гражданской войны именно Александру Павловичу Кутепову главнокомандующий доверил оборону Перекопа, объединив в его руках руководство всеми воинскими частями. Измотанные в бесконечных боях, эти части упорно сражались до последней возможности.
Можно привести немало примеров личной храбрости руководимых генералом Кутеповым людей. Известен случай, когда буденовцы изрубили почти весь арьергард отступавшей к Перекопу белой армии. В этом бою отличился капитан В. Ларионов, офицер личного конвоя Кутепова. Видя отчаянное положение своих товарищей, он вступил в неравную схватку с целым отрядом буденовцев, двоих сразил из винтовки. Бой продолжался. Лошадь под В. Ларионовым была убита, но он не растерялся и, пересев на коня одного из сраженных им красных бойцов, продолжал драться, уходя от погони. Буденовцы так и не смогли ничего с ним сделать и прекратили преследование.
Митрополит Вениамин в своих воспоминаниях писал, что во время обороны Перекопа встретил одного полковника, который поразил его своим хладнокровием и храбростью: раненный четырнадцать раз (!), тот говорил, что завтра первым пойдет в бой. И еще митрополиту запомнились там же, на Перекопе, молодые солдаты у тлеющего костра, которые все время спрашивали его: "А что, мы победим? Ведь мы за Бога и Родину..."[11]. Личный шофер командира Дроздовской дивизии генерала Туркула оказался чекистом. Привязавшись к своему "белому" командиру, он сам признался ему во всем со слезами на глазах. Это случилось уже на пристани в Севастополе во время эвакуации белых из Крыма. "Кто бы ты ни был, Господь тебе судья. Ступай с Богом", - ответил ему растроганный и обескураженный генерал. Бывало и такое...
Эвакуация. Галлиполийский лагерь
С 11 по 16 ноября 1920 года примерно на 130 судах Крым покинули около 150 000 военных и гражданских лиц. Они не считали, что борьба проиграна окончательно, но Франция и Англия сочли себя свободными от союзнических обязательств. Англичане вообще отказались помогать, настаивая на немедленной репатриации эмигрантов в Советскую Россию, где в это время происходил крымский террор Белы Куна и Землячки: были казнены многие десятки тысяч сдавшихся белогвардейцев. Французский премьер Клемансо заявил, что "России больше нет", но все же Франция согласилась некоторое время обеспечивать снабжение оставшейся части белой армии, а в качестве компенсации французы просто реквизировали все имущество, вывезенное из Крыма. Это были торговые и военные суда, остатки денег врангелевского правительства в парижском банке, личные счета лиц из окружения Врангеля. Наряду со всеобщей нищетой давала о себе знать и полная политическая бесправность. В ответ на все унижения даже умевший владеть собой генерал Врангель вспылил и заявил французам, что, если французское правительство настаивает на том, чтобы уничтожить русскую армию, наилучшим выходом было бы высадить ее с оружием в руках на берег Черного моря, чтобы она могла по крайней мере достойно погибнуть.
Войска временно расположились в лагерях почти без всяких средств для обустройства; самым крупным из них был лагерь в Галлиполи, начальником которого и был назначен генерал Кутепов. Здесь нашли пристанище так называемые "цветные" части - коренные добровольческие полки. У каждого полка была фуражка своего цвета: у корниловцев - черно-красная, у марковцев - черно-белая, у дроздовцев - бело-алая, у алексеевцев - белая с голубым. Черно-красный цвет корниловцев означал зарождение полка в пламени революции, черно-белый цвет марковцев был символом трагической судьбы России и надежды на ее возрождение, голубой цвет Алексеевского полка был выбран в честь "белой" молодежи, гимназистов и студентов, откликнувшихся на призыв генерала Алексеева, алый цвет дроздовцев был напоминанием боев и пожарищ во время их похода от Ясс до Новочеркасска. С этими частями генерал Кутепов в невероятно тяжелых условиях восстановил в галлиполий-ском лагере военную дисциплину, поднял моральный дух людей и создал своеобразный уклад жизни. Сторонние наблюдатели называли лагерь "галлиполийским чудом", "крошечным русским государством на берегу Мраморного моря". Надо сказать, что ни Врангель, ни Кутепов к тому времени уже не имели бесспорных юридических прав принуждения. Подчинение им было добровольным. "Галлиполийское чудо", длившееся около года, закончилось переездом остатков вран. гелевской армии в основном в Югославию и Болгарию. Вместе с ними отправился в Болгарию и генерал Кутепов, где и находился до 1924 года, а затем переехал в Париж. В дальнейшем армейские структуры сохранялись в виде рассеянного по разным странам Русского общевоинского союза (РОВС).
Во главе РОВС. Операция "Трест"
1 сентября 1924 года последний главнокомандующий Русской армии, Петр Николаевич Врангель, преобразовал ее кадры в новую организацию - Русский общевоинский союз. Известный философ И. А. Ильин писал, что РОВС никогда не был политической партией. "Политическая партия делит свой народ на своих и чужих и ищет успеха именно своим... Этот партийный интерес она стремится выдать за всенародный и тем навязать его всему народу... Всем этим РОВС никогда не занимался... Он искал не власти, а служения; отстаивал не партийное дело, а национально-государственное; объединял, а не разделял; жертвовал, а не приобретал. Он носил в себе дух национальной, патриотической армии...", - писал И. А. Ильин в своей работе "Что такое Русский общевоинский союз"[12].
Деятельность РОВС первоначально мыслилась как вынужденный перерыв в открытой вооруженной борьбе в ожидании нового "весеннего похода". Однако ни одна западная страна не поддержала попытки белоэмигрантов развязать новую войну против Советской России, поэтому уже с начала 1920-х годов генерал Кутепов решительно настаивал на организации широкомасштабной подпольной работы на территории СССР. Барон Врангель не верил в успех подобных методов борьбы и отошел от руководства.
Однако существует и другая версия описываемых событий. По ней уход Петра Николаевича Врангеля в частную жизнь был лишь ширмой, тщательно продуманным конспиративным маневром. На самом же деле им предпринимались большие усилия по созданию секретной организации для работы в Советской России - организации, не имевшей никаких связей с предшествовавшими ей разведывательными учреждениями и построенной на принципах жесткой конспирации. Эта версия объясняла подозрения белоэмигрантов о причастности чекистов к смерти "черного барона".
Опасения же барона Врангеля в отношении планов генерала Кутепова оказались не напрасными. В течение нескольких лет ГПУ обманывало руководство РОВС с помощью подставной монархической организации ("Трест"). Советской стороной этот план был разработан уже в 1921-1922 годах и успешно апробирован на известном террористе Б. В. Савинкове. Стремительно развивая свою деятельность, "Трест" вступал в контакты с крупными белоэмигрантскими организациями и прежде всего с РОВС. "Трестовцы" навязывали мысль, что в России зреют антисоветские настроения, но не все еще готово для переворота и нужно ждать, не вмешиваясь, избегая открытой борьбы. Судьба распорядилась так, что чекисты "переиграли" Александра Павловича. Кутепов поверил им и даже передавал "Тресту" денежные средства, которые в результате получил иностранный отдел ГПУ. В 1927 году агент ГПУ Э. Опперпут сбежал за границу и разоблачил "Трест". Это известие деморализовало многих белоэмигрантов. Новым ударом для них стала загадочная смерть барона Врангеля. Это случилось в Брюсселе 25 апреля 1928 года в 9 часов утра в результате тяжелой и скоротечной болезни генерала. Многие его соратники считали это делом рук советской агентуры, но прямых доказательств не было[13].
После этих событий во главе РОВС встал генерал Кутепов. Он проявил себя как сторонник радикальных террористических методов борьбы. Делались попытки установить связи с высшими чинами Красной Армии (в то время многие из них были бывшими царскими офицерами) для привития им национально-освободительной идеи, создавались подпольные группы на территории Советской России, ставилась задача организации так называемого "среднего террора": под удар подводились отдельные видные советские руководители, а также некоторые учреждения.
Одним из самых громких дел боевиков РОВС был взрыв парт-клуба в Ленинграде в 1927 году. Акция была организована группой В. Ларионова. Он возглавил тройку белых террористов, в которую вошли под его руководством два двадцатилетних ученика Гельсинг-форсской русской гимназии - Сергей Соловьев и Дмитрий Мономахов. 1 июня 1927 года эта группа с помощью финского проводника перешла пограничную реку Сестру и пробралась на советскую территорию. Вблизи Левашова, в известном ему с юных лет лесочке, Ларионов устроил "базу" для своей группы. Приведя в порядок оружие и боеприпасы, боевики в течение нескольких дней вели разведку в Ленинграде. Первая попытка террористического акта была неудачной. Однако 7 июня им удалось ворваться во время заседания в Агитпропагандный отдел Ленинградской коммуны на Мойке (№ 59) и забросать помещение бомбами и гранатами. 26 заседавших там коммунистов были ранены. Завершив акцию, боевики благополучно вернулись в Финляндию. В 1931 году Виктор Ларионов выпустил книгу "Боевая вылазка в СССР", в которой подробно описал эту террористическую операцию.
Другая тройка кутеповских боевиков, возглавляемая Марией Захарченко, готовила подобную акцию в общежитии чекистов на Лубянке, но группа была раскрыта из-за предательства одного из участников.
Многие "походы" боевиков в СССР были неудачными, но люди, шедшие на террор, сознавали, на что шли, и морально были готовы к смерти. А. А. Анисимов, один из боевиков, во время очередного "похода" сломал ногу и застрелился, чтобы не быть обузой своим товарищам. Такое отношение к собственной смерти граничило со столь же легким отношением к смерти других, если это было необходимо для дела. И генерал Кутепов немало потрудился для воспитания подобных качеств у своих единомышленников. Его авторитет боевого генерала был непререкаем для белогвардейской молодежи, считавшей, что беспощадная Гражданская война не закончилась, а лишь переросла в новую стадию.
Среди активных единомышленников Кутепова была тридцатитрехлетняя М. В. Захарченко-Шульц. Своей самоотверженностью она заражала молодых людей. Но если первоначально применялся только избирательный террор против носителей власти, то впоследствии Захарченко-Шульц, В. Ларионов и другие видные лидеры боевиков-кутеповцев стали считать допустимыми такие акции, как потопление судов, отравление продовольствия, заражение инфекционными болезнями работников партийных учреждений, войск ГПУ.
Надо помнить, что в это время в Советской России проводилась коллективизация, шли партийные чистки, гонения на церковь. Уничтожались духовенство, зажиточное крестьянство и некоторые другие социальные группы. Часто вспыхивали восстания. Наибольшим размахом отличались Кронштадтский мятеж и движение крестьян на Тамбовщине. Сразу же после эвакуации белогвардейцев из Крыма Красная Армия расправилась и со своими недавними союзниками - махновцами. Сам Нестор Махно был даже награжден орденом Красного Знамени за победы над деникинцами, но это его не спасло. После тяжелых боев с Красной Армией уже в 1921 году он эмигрировал и вскоре оказался в Париже.
В 1920-х годах по многим регионам страны прокатилась волна крестьянских восстаний, которые были беспощадно подавлены. РОВС воспринимал в то время вооруженную борьбу как свой долг помощи борющемуся народу. Террор являлся продолжением только что закончившейся Гражданской войны. Советская сторона с эмигрантами тоже не церемонилась: убийства и похищения были обычным делом.
Смерть генерала Кутепова
Несмотря на отдельные удачные вылазки боевиков на советскую территорию и агитационную работу, потери в рядах РОВС были более ощутимы, чем урон, нанесенный противоположной стороне. видимо, ГПУ имело немало агентов в различных отделениях РОВС. "ак следствие - гибель кутеповской агентуры в Советской России (многие погибали в перестрелках с чекистами и пограничниками при пересечении границы), срыв террористических акций уже на начальном этапе их подготовки, смерть многих лидеров движения. Вследствие неудач росли взаимные обвинения и расколы в РОВС, обострялись противоречия между старшим поколением и молодежью; образовывались новые белоэмигрантские организации: "Национально-трудовой союз нового поколения", "Народный союз защиты Родины и свободы", "Борьба за Россию". Но РОВС по-прежнему продолжал играть ведущую роль в антисоветской работе, а генерал Кутепов по праву считался его идейным вдохновителем. Вот какую-характеристику дал ему в своем отчете один из агентов ГПУ, принимавший участие в похищении генерала: "Главной задачей было устранение Кутепова из РОВС. Генерал без преувеличения был мозгом РОВС, главным генератором идей и бесспорным вождем эмигрантского офицерства, особенно молодежи. Он был кумиром молодого поколения белых офицеров. РОВС во многом держался на его энергии, инициативе и личном авторитете. Кутепов же лично руководил всей боевой работой РОВС. Убрав Кутепова, мы серьезно ослабили РОВС. Его преемник генерал Миллер был слабее Кутепова и не пользовался популярностью среди молодых офицеров"[14].
Кроме внедрения своей агентуры в белоэмигрантские организации, чекистами проводилась вербовка некоторых их сотрудников, разочаровавшихся в своей деятельности. Самым крупным успехом ГПУ на этом поприще было вовлечение в антиэмигрантскую работу генерала Скоблина в сентябре 1930 года. Получая около 200 американских долларов ежемесячно, генерал предал бывших своих соратников, веривших ему. На основании предоставляемой им на протяжении нескольких лет секретной информации были ликвидированы дружины кутеповских боевиков, арестована группа агентов и террористов РОВС, находившихся в СССР, раскрыты явочные квартиры в Москве, Ленинграде и Закавказье. Видимо, основной целью похищения чекистами генерала Миллера в 1937 году было продвижение Скоблина в руководство РОВС.
Но вернемся к трагической судьбе генерала Кутепова. Несколько десятилетий подробности его загадочного исчезновения были засекречены, и только в 1989 году их впервые опубликовали[15]. Вот как развивались события, если верить преданным широкой огласке материалам КГБ.
Александр Павлович Кутепов в то время жил в Париже на улице Руссель в доме № 26. Советская агентура подробно изучила распорядок дня и привычки обитателей дома. Вместе с генералом здесь жили его жена с пятилетним сыном Павлом и вестовой Федоров, выполнявший в доме обязанности уборщицы, кухарки и няньки при малыше. Дверь своим многочисленным посетителям генерал открывал почти всегда сам. Это было продиктовано необходимостью конспирации. Даже жене было запрещено заходить в его кабинет и столовую во время таких приемов. Дом Кутепова тайно охраняли бывшие офицеры Добровольческой армии. Те из них, кто работал таксистами, по очереди возили его, чтобы он не пользовался общественным транспортом. Однако круглосуточной охраны, телохранителей у главы РОВС не было. Это обстоятельство и позволило ГПУ осуществить свой план.
25 января Александр Павлович получил записку с предложением о встрече. Текст записки неизвестен. Предположительно речь шла о финансовой поддержке РОВС. Прочитав записку, Кутепов уничтожил ее. Умение генерала хранить свои тайны сыграло на руку чекистам.
Само похищение состоялось 26 января 1930 года - на следующий день после получения послания. Место встречи было определено с учетом обычного маршрута Кутепова. Александр Павлович часто посещал Галлиполийскую церковь. Жене он пообещал после своего возвращения поехать вместе с ней за город. Никогда не опаздывавший, генерал пришел на встречу в условленное время, но назначивший ему встречу не явился. Убедившись, что свидание не состоится, Александр Павлович с задумчивым видом покинул условленное место. Он не заметил двух легковых машин с пассажирами и полицейского, которого выставили здесь предусмотрительные чекисты. Вот как описывал дальнейшие события один из чекистов - участников похищения. "Когда Кутепов поравнялся с одной из машин, из нее вышли два человека и остановили его: "Мы из полиции. Вам придется поехать с нами в префектуру. Вопрос важный и не терпит отлагательства". Кутепов плохо говорил по-французски, поэтому вступать в длительные переговоры не стал. Он явно не мог понять, что произошло, почему парижская префектура, с которой РОВС пытался поддерживать наилучшие отношения, приглашает его таким образом. Секунду он колебался. Но фигура полицейского в форме снимала сомнения.
Дверца была предусмотрительно распахнута... Кутепов даже не оглянулся и потому не увидел, как полицейский уселся во вторую машину, и мы рванули вслед за ребятами... Кутепов сидел молча, не пытаясь ни о чем расспрашивать своих неожиданных спутников. Довольно равнодушно смотрел в окно. Машина ехала по знакомым ему улицам, сворачивая с одной на другую, - проверяли, нет ли "хвоста"... Наконец повернули от центра к южным пригородам. Кутепов забеспокоился: "Куда мы едем?" - на плохом французском спросил он. Сидевший рядом с ним "Михаил" не без удовольствия ответил: "Можете говорить по-русски, генерал. Мы сотрудники Объединенного государственного политического управления СССР"... Дали ему успокоительного из моих запасов, и до самого Марселя он проспал. В порту стояло советское судно, там была наша группа из Москвы, включенная на этот рейс в состав команды. На борт Кутепова провели под видом загулявшего на берегу старшего механика. Это была версия для французской полиции на тот случай, если она заинтересуется пожилым стармехом, выделявшимся на фоне молодой команды.
РОВС поздно спохватился. Один из помощников Кутепова по Общевоинскому союзу, тщетно ожидавший генерала в Галлиполий-ской церкви, вечером позвонил ему домой. Когда выяснилось, что Кутепов домой не вернулся, стали подозревать несчастный случай. Начальник контрразведки парижской штаб-квартиры РОВС Зайцев обратился в полицию. Вместе с полицейским он весь день ездил по парижским госпиталям и моргам. Версия похищения родилась позже, когда следы уже были заметены... На пароходе Кутепов впал в глубокую депрессию, отказывался от еды, не отвечал на вопросы. Выйдя из Марселя, судно взяло курс на Новороссийск. Весь рейс Кутепов провел в состоянии странного оцепенения. Пришел в себя, лишь когда судно приблизилось к Дарданеллам и Галлиполийскому полуострову, где после эвакуации из Крыма в 1920-м году в лагерях разместился 1-й армейский корпус, которым он командовал... Он умер от сердечного приступа на судне, когда до Новороссийска оставалось сто миль"[16].
Умер ли генерал Кутепов от сердечного приступа или был убит похитившими его чекистами, с полной уверенностью этого нельзя сказать до сих пор. Из общих соображений первая версия больше подходила для отчета агента ГПУ...
На русском кладбище Сент-Женевьев де Буа в Париже среди могил соратников-добровольцев установлен памятник (символическая могила) Александру Павловичу Кутепову.
* * *
Более восьмидесяти лет назад полыхал в России кровавый огонь Гражданской войны. За такой срок страсти, как правило, утихают, Свидетели событий уходят в мир иной, уносят с собой свои идеалы и ошибки, свою любовь и свою ненависть. Но наша история - особая история. Два года по югу страны волнами прокатывались белые и красные войска, несшие разорение и смерть сотням тысяч людей. У тех и у других были отвага и жестокость, идейность и шкурничество. За будущее России боролась и "красная" и "белая" молодежь, шедшая на смерть "за власть Советов" или "за Русь Святую". Брат шел на брата, сын - на отца. В такой войне не может быть героев. Но скольких отважных, сильных духом русских людей, воевавших в рядах Красной Армии и Белой гвардии, потеряла страна!
Память о них, о трагических событиях тех далеких лет поможет нам выбрать правильные ориентиры в теперешней нашей жизни, поможет не допустить новой вражды... Последнее, о чем хотелось бы сказать: память должна иметь какие-то материальные, зримые очертания. Необходимо хотя бы установить памятную доску в Череповце, а может быть, и назвать одну из новых улиц города именем нашего земляка - русского генерала Александра Павловича Кутепова.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. ГААО. Ф. 127. On. 1. Д. 646. Л. 33 - 37.
2 Белое дело. Избранные произведения в 16-ти книгах. Книга вторая. Ледяной поход. А. П. Богаевский. 1918 год. М.: Голос, 1993. С. 26.
3 Там же. С. 29-30.
4 Там же. С. 35.
5 Там же. С. М. Пауль. С Корниловым... С. 186.
6 Там же. Р. Б. Гуль. Ледяной поход... С. 284.
7. Ларионов В. Последние юнкера. Франкфурт: Посев, 1984. С. 220.
8 Цит. по: Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. М.: Отчий Дом, 1994.
9. Врангель П. Н. Воспоминания. Южный фронт. Часть первая. М.: Терра, 1992. С. 230.
10 Там же. С. 468.
11. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох... С. 247.
12. Ильин И. А. Собрание сочинений в десяти томах. Т. 2. Книга первая. Что такое Русский Общевоинский Союз (РОВС). М.: Русская книга, 1993. С. 200-202.
13. Бортневский В. Генерал П. Н. Врангель на чужбине: загадка смерти Белого вождя // Кадетская перекличка. [Нью-Йорк], 1998. № 64-65. С. 45-51.
14 Млечин Л. Сеть Москва - ОГПУ - Париж. М.: Конец века, 1991. С. 25.
15. Неделя. 1989. № 49, 50.
16 Млечин Л. Указ. соч. С. 26-28.