Вошедший в практику русской церкви чин многолетствования князей представляет для исследователя двоякий интерес: с одной стороны, он дает пример перенесения на местную почву константинопольского обряда многолетствования императора, с другой - косвенно отражает на страницах богослужебных книг факты политической истории.
Излишне здесь подробно описывать все формы выражения византийцами почтения к императору, которого рассматривали как высшее должностное лицо, поставленное Богом для того, чтобы проявлять заботу о подчиненном народе и вести его ко благу 1. И хотя императоры, как известно, далеко не всегда выполняли добросовестно возложенную на них миссию, это обстоятельство не препятствовало византийцам слагать в их честь гимны, прославлять в различных формах музыкального и изобразительного искусства и приветствовать с большой торжественностью в наиболее значительные церковные праздники2. В частности, чин величания императора был внесен в Типикон и совершался практически повсеместно. Один из обрядов величания был приурочен к Навечерию праздника Рождества Христова и к Навечерию праздника Богоявления. Он вел свое начало из Константинополя, но с течением времени этот чин величания царя, архиерея и настоятеля (в монастырях) получил повсеместное распространение в практике греческой церкви. В славянских уставах, как заметил уже И. Д. Мансветов, он временами осуждается, а поздравление игумена и принятие от него угощения считается делом совершенно неприличным3.
Обряд многолетствования в греческих типиконах изложен в следующем виде: после литургии зажигают выносные свечи среди храма и ставят их рядами, затем певчие поют кондак праздника, после чего монах или диакон славит царей, архиерея и настоятеля монастыря4. В Константинополе в этот день совершались и иные обряды приветствия императора5.
Вместе с богослужебными текстами чин многолетствования византийского императора был занесен на Русь, где митрополиты-греки пытались узаконить и возглашение царского имени на митрополичьих богослужениях. Против этого в 1393 году, при митрополите Киприане, стал решительно возражать московский великий князь Василий Дмитриевич. Его протест по поводу возглашения "божественного имени" императора перед именем патриарха и лишь потом великого князя и митрополита достиг Константинополя. Патриарх Антоний IV (1389-1390, 1391-1397 гг.) в грамоте к великому князю укоряет его за неуважение к патриарху и царю: "С огорчением слышу еще, что твоим благородием сказаны некоторые слова о высочайшем и святом самодержце-царе. Говорят, ты не позволяешь митрополиту поминать божественное имя царя в диптихах, то есть хочешь дела совершенно невозможного и говоришь: "мы-де имеем церковь, а царя не имеем и знать не хотим". Это нехорошо. Святой царь занимает высокое место в церкви; он не то, что другие, поместные князья и государи... На всяком месте, где только имеются христиане, имя царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей или местных правителей... и если язычники окружили землю царя, то христианам не следует презирать его за это; напротив, это самое да послужит для них уроком смирения и заставит их подумать, что если великий царь, господин и начальник вселенной, облеченный такою силою, поставлен в столь стеснительное положение, то что могут потерпеть разные другие местные властители и мелкие князья?"6. Византийским императором в указанное время был Мануил II Палеолог (1391-1425 гг.). Именно при нем в 1394 году турки овладели Фессалоникой и блокировали столицу Византии. В 1398 году этот император пытался найти поддержку на Руси, которая сама находилась в тяжелых условиях.
После падения Константинополя в 1453 году московские государи начинают считать себя наследниками византийских базилевсов и их титулов, но при этом усвоением подобного же положения в церкви тем не менее они никогда не занимались7. О том, как совершался чин многолетствования князей на Руси в Навечерие праздника Рождества Христова, дает наглядное представление его изложение, содержащееся в Требнике из Кирилло-Белозерского монастыря (РНБ, Кирил.-Белоз. собр. 817 (1074)). Рукопись относится к началу XVI века, но воспроизводит текст более раннего оригинала без каких-либо существенных изменений. Сначала речь идет о порядке совершения чина в Софии Константинопольской, затем дано указание на формулу, применимую в русской богослужебной практике:
"Став на среде церкве канонарх прочитает велегласно сию стихироу:
Днесь раждаеть от Девица, до конца. Потом глаголеть сице, такожде велегласно: многолетне створи Бог святое царство их на многа лета. Паки сие глаголет поряду: многолетне створит Бог державное и святое царство и[х] на многа лета: многолетне сътворит Бог боговенчанное. Богом (л. 84) нареченное. Богом съблюдаемо деръжавное и святое царство их на многа лета. Таже и патриарха. Сице субо творимое [в]ъ царствоующем граде, в Святей Софии. В нашей ж Росии подобаеть инако пременити глаголы, занеже не[сть] царства тамо, ниже царей. Глаголати же сице подобает: князей наших на многа лета; таже сице: многолетны створит Бог благородных князей наших на многа лета. Многолетны оустроит Бог благородных, христолюбивыя, богоизбранныя князя наша еа многа лета. Посем же и митрополитоу сице: многолетна оустрои Боже преосвященнаго господина нашего митрополита киевського и всея Роуси имя рек на многа лета. Таж[е] славить (л. 84 об.) пръвая страна в глас 6. Потом левая страна..." (л. 85).
Титулование митрополита "киевским" косвенно указывает на датировку оригинала до середины XV века. В 1437 году прибыл в Москву последний митрополит-грек Исидор, бежавший из нее в 1441 году, а в декабре 1448 года был поставлен уже московский митрополит Иона.
В той же кирилло-белозерской рукописи многолетия в Навечерие праздника Богоявления имеют следующую формулу:
"Многолетна устрой. Боже, благовернаго и христалюбиваго и Богом избраннаго, великаго князя имя рек8 владимеръскаго и новгородскаго и всея Руси, самодержца на многа лета. Многолетна устрой, Боже, преосвя-щеннаго господина нашего митрополита киевъскаго и всея Руси имя рек на многа лета. Многолетны устрой. Боже, благоверных и христолюбивых10 (л. 114) князей наших на многа лета. Спаси, Господи, и помилуй отца нашего имя рек и всю яже о Христе братию нашу с святым храмом симъ 11 на многа лета" (л. 114 об.). Второе приведенное в указанном Требнике многолетие царю имеет тот же вид, что и в цитированном тексте, но многолетие патриарху здесь представлено не упоминанием о нем, а установленной формулой: "Таж[е] и патриарха славить сице: многолетна сътворить Бог всесвятаго нашего владыкоу и господина вселенъскаго патриарха на многа лета" (л. 116).
В цитированных текстах для нас представляют особый исторический интерес возглашения с указаниями имен князей. В одном случае они опущены, в другом - приписаны. Кстати, в том же собрании Кирилло-Белозерского монастыря есть еще один Требник (Кирил.-Белоз. собр. 519 (776)), датированный первой половиной XVI века, с многолетиями князьям, включающими их имена в текст возглашений. Одно из них предписано произносить на девятом часе в канун праздника Рождества Христова:
"Многолетна оустрои. Боже, благовернаго и христолюбиваго и Богом избраннаго велнкаго князя Василиа Ивановича владимеръскаго и новгородскаго, и всея Роуси самодеръжца, на многа лета. Многолетна оустрои, Боже, пре[о]священнаго господина нашего митрополита имя рек всея Роуси на многа лета. Многолетны оустрои. Боже, благоверных христолюбивых князей наших князя Георгия, князя Андрея Ивановичов на многа лета" (л. 70). В той же форме многолетия показаны и в Навечерие праздника Богоявления, где, кроме того, читается еще многолетие игумену и братии по установленной форме.
Этот Требник, как отмечено в приписке, переписал "клирошанин чернец Пимин, иже бысть архиепископ великого Новаграда". Он был хиротонисан митрополитом Макарием 20 ноября 1553 года, по-видимому, как выдвинутый царем Иваном Грозным12.
Длительный период объединения русских земель под властью великого князя московского в сущности завершился в княжение Василия III. Великий князь Иван Васильевич пожаловал своего сына Василия по благословению митрополита Симона, посадив на великое княжение Владимирское и Московское 14 апреля 1502 года. Присоединение к Москве некоторых русских княжеств и земель произошло очень быстро: в 1478 году капитулировал Новгород, и титул "новгородского" был немедленно принят великим князем, который с ним уже упомянут в тексте рассматриваемых многолетий. По завершении борьбы за создание единого Русского государства (с уничтожением уже при Василии III в 1521 году самостоятельности Рязанского княжества) исчезают и имена удельных князей из многолетий.
Так, в одном случае, кроме имени великого князя Василия Ивановича, упомянуты имена князей Георгия, Дмитрия, Семена и Андрея Ивановичей и в другом - только Георгия и Андрея. Что же случилось с Дмитрием и Семеном, имена которых опущены?
Дмитрий Иванович, по прозванию Жилка, приходился братом великому князю. В год вступления последнего на великокняжеский стол осуществил поход на Смоленск, откуда, по причине недостатка в продовольствии, вернулся в Москву, не взяв города. В 1505 году Дмитрий получил в удел Углич и несколько других городов, но без права чеканить монету и заключать договоры. В следующем году он безуспешно ходил в поход на Казань: его конница не подоспела вовремя, а пехота, "не осмотряся", подошла к городу и поэтому была разбита наголову. Князь Дмитрий, в нарушение приказа великого князя не подступать к Казани до подхода подкрепления, все-таки пошел 22 июня 1506 года, и на этот раз успешно. Однако через три дня по странной причине князь и его воеводы бежали прочь "никим не гоними". После этого Дмитрий уже не руководит войсками, но принимает участие в походах на Смоленск в 1513 и 1514 годах. Умер он в 1521 году, оставив интересное завещание с подробной описью принадлежавшего ему имущества13. Вполне возможно, что кирилло-белозерский Требник переписан уже после смерти князя Дмитрия.
Семен Иванович, князь Калужский, имел удел из нескольких городков и волостей и получал часть доходов с судных пошлин в Москве. Он также принимал участие в походе на Смоленск. В 1511 году до Василия III дошло известие о намерении Семена бежать в Литву, и поэтому последовал приказ явиться в Москву. По ходатайству митрополита и епископов великий князь, однако, простил его, но при этом сменил всех советников опального князя. Скончался Семен в 1518 году.
Не слишком счастливо сложилась жизнь и князя Георгия (Юрия) Ивановича Дмитровского14. Обвиненный правительством Елены Глинской в мятежных замыслах, он был заключен в тюрьму. Не излишне отметить, что его довольно продолжительное княжение (1505-1533 гг.) явилось периодом экономического и культурного расцвета Дмитрова. Из всех удельных князей XVI века Георгий был самым могущественным и популярным15.
Самой же горестной оказалась судьба Старицкого удельного князя Андрея, младшего сына Ивана III, который со своим старшим братом - великим князем Василием III - прожил в мире и согласии. Обошли его и подозрения в сообщничестве со старшим братом Георгием, обвиненным в крамоле. В марте 1534 года, собравшись уезжать к себе в удел, Андрей стал просить новых городов, но получил отказ со своеобразной компенсацией в виде шуб, кубков и коней. Неудовлетворенный, он уехал в Старицу, и тут посыпались на него доносы, послужившие причиной недоразумений, уладить которые не смогли никакие личные переговоры с Еленой Глинской. Через некоторое время в Москву пошли слухи о том, что князь Андрей намерен бежать. И действительно, в 1537 году, опасаясь, очевидно, участи своего старшего брата Георгия, скончавшегося "гладною нуждею" в тюрьме, он бежал в Новгородскую землю и поднял открыто восстание против малолетнего Ивана Грозного. Андрей, которого искусно заманили в Москву ложными обещаниями, был посажен в тюрьму, где и скончался "гладною смертью" в 1538 году. Одновременно подверглись опале его жена - княгиня Евфросиния - и трехлетний сын Владимир16. Однако в декабре 1539 года они были освобождены из-под стражи, а через год восстановлен и их удел17.
Таким образом, Требник из Кирилло-Белозерского монастыря переписан будущим новгородским архиепископом Пименом скорее всего между 1521-1533 годами.
В другом Требнике XVI века (№ 518/775) той же кирилло-белозерской монастырской библиотеки форма княжеских многолетий более лаконична и, очевидно, фиксирует более раннюю богослужебную практику:
"Многолетны сътвори Бог князя наша на многа лета: многолетны оустрои. Боже, благородныя князя наша на многа лета. Многолетны устрой, Божи, благородныя, и христолюбивыя, и богоизбранныя князя на многа лета" (Л. 47).
Любопытной выглядит по сравнению с приведенной иная формула, уже царского многолетия Ивана Грозного, отличающаяся пышностью титула:
"Устрой, Боже, благовернаго и христолюбиваго царя и государя великаго князя Ивана Васильевича на многа лета. Устрой, Боже, благовернаго и христолюбиваго царя и государя, великаго князя Ивана Васильевича на многа лета. Многолетна.
Устрой, Боже, благовернаго и благороднаго и христолюбиваго царя, Богом избраннаго и Богом почтеннаго и Богом возлюбленнаго, Богом венчаннаго и Богом соблюдаемаго и Богом превознесаннаго, государя нашего, великаго князя Ивана Васильевича Владимерьскаго и Московъскаго, и Смоленьскаго, и Тверьскаго, и Новгороцкаго, и Псковьскаго, и Болгарьскаго [и] иныя всея Русския земли самодерьжца. Государю нашему многа лета. Многолетна...".
Подобной пышности нет и в тех византийских царских многолетствованиях, которые проникли на страницы русских богослужебных книг. Новая эпоха сказалась здесь во всем. По сравнению с последним из цитированных здесь текстов многолетия русским князьям поражают своей простотой, может быть, более уместной, когда речь идет о молитвенном обращении к Богу о ниспослании долголетия кому-либо, не исключая правителей, архиереев и игуменов. Однако содержащаяся в них, при всей краткости формул, информация вполне достойна внимания как показатель того, что отголоски реальной жизни закономерно проникали на страницы литургической книги. Собрать их и систематизировать в более широком объеме - настоятельная задача будущих исследований.
1. Об этом подробнее см.: Б а р в и н о к В. Никифор Влеммид и его сочинения. Киев, 1911. С. 232-239; Вернадский Г. Византийские учения о власти царя и патриарха // Сборник статей, посвященный памяти Н. П. Кондакова. Прага, 1926. С. 143-154; Острогорский Г. Отношение церкви и государства в Византии // Seminarium Kondakovianum. T. IV. Praha.1931. С. 119-134.
2 В частности, см. :G г а Ь а г A. L'empereur dans I'art byzantin. Paris,1936; Wa I-t e г С h r. Art and Ritual of the Byzantine Church. London, 1982; M о r a n N. K. Singers in Late Byzantine and Slavonic Painting. Leiden, 1986.
3. Мансветов И. Церковный устав (Типикон), его образование и судьба в греческой и русской церкви. M., 1885. С. 212.
4 Там же. Ср.: Дмитриевский А. Богослужение в русской церкви в XVI веке. Ч. 1. Казань, 1884. С. 158.
5. Каневский П. Выходы византийских императоров в церковь св. Софии в праздники Рождества Христова и Богоявления // Труды Киевской духовной академии. 1872. № 8; Б е л я е в Д. Ф. Ежедневные приемы византийских царей и праздничные выходы их в храм св. Софии в IX-Х вв. // Записки Императорского Русского Археологического общества. Нов. сер. Т. V. Вып. I-II. СПб., 1892.
6 Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 // Русская Историческая Библиотека. Т. 6. Изд. 2-е. СПб., 1908. Стлб. 271-274.
7 См.: С а в в а В. Московские государи и византийские василевсы. Харьков, 1901. С. 60.
8 Затерто имя и поверх написано: "Ивановича".
9 Титул митрополита зачеркнут и на полях приписано: "всея Руси".
10 Вверху приписано: "умер князяи Георгиа, князя Дмитров, Семена, князя Ондрея Ивановичов".
11 Надписано: "в векы веком".
12 См.: Тихомиров П. И. Кафедра новгородских святителей. Т. II. Вып. 1. Новгород, 1895. С. 171 сл.
13 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. M., 1950. С. 409-414.
14. Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. Т. III. СПб., 1891. С. 13,191, 286, 363; Тихомиров M. Н. Россия в XVI столетии. M., 1962. С. 35-36.
15 Тихомиров M. Н. Россия в XVI столетии. С. 132.
16 Царственная книга, то есть летописец царствования Иоанна Васильевича от 7042 году до 7061. СПб., 1769. С. 72.
17. Тихомиров М.Н. Записки о регентстве Елены Глинской и боярском правлении 1533-1537 гг. // Исторические записки. Т. 46. 1954. С. 285.
18. Малышев В.И. Отчет об археографической командировке на Печору 1958 г. // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XVI. Л., 1960. С. 519.