Второй. Цельнокроеный верх, шов сбоку, подошва с закругленным носком и пяткой второго типа кроя (всего - 142, но мягкой конструкции - 11 (прил. 2)). Башмаки второго типа кроя в XIII веке очень распространенная форма в городах северо-западной Руси (Новгород, Гродно, Полоцк, Минск).
К обуви более сложной конструкции ряд исследователей относят полусапоги. Но вопрос об интерпретации обуви этого типа спорный. Термин "полусапожки" был использован в работах С. А. Изюмовой [16] и Г. П. Латышевой [17], но исследователи Л. А. Голубева [18] и М. Г. Рабинович [19], ссылаясь на то, что письменные источники эпохи средневековья такого термина не знали, рассматривают полусапоги как разновидность сапог. Однако конструкции полусапог и сапог существенно отличаются. Поэтому с точки зрения технологии изготовления обуви полусапоги можно рассматривать как один из типов обуви.
В конструкции полусапог использовались: цельнокроеная заготовка верха, более короткие, чем у сапог, голенища, мягкий, без берестяной прокладки задник и подошва. Всего в коллекции 11 деталей полусапог (прил. 2). Полусапоги различны по пошиву задника: есть простые и с разрезом книзу, аналогичные новгородским вытяжным полусапожкам.
Наиболее распространенная находка в культурном слое XV- XVII веков среди деталей обуви - остатки сапог (прил. 2). Само название - "сапоги", встречающееся в древнерусских источниках уже в Х веке, исследователи, однако, не считают исконно русским, возводя его к древнетюркскому или пробулгарскому корню [20]. В конструкцию сапог входят: головка сапога, поднаряды, задник, подошва, голенище, с XVII века присутствует каблук.
Головка сапога представлена в коллекции тремя видами, которые соответствуют различным видам кроя подошв. Первый вид - с треугольным вырезом в носковой части, в который вшивалась удлиненная восковая часть подошвы соответствующего кроя. Украшалась поперечным линейным тиснением и продольной стяжкой. Второй вид - округлый носок, иногда присутствуют декоративные прорези. Третий вид - остроугольный носок. Головки, как правило, имели поднаряды, которые нижним краем входили в основной шов, а по остальному периметру прикреплялись швом "через край". Узкие поднаряды повторяли только контуры головки, а широкие дублировали почти всю головку. Для сапог характерны подошвы второго и третьего вариантов кроя. Второй - округлая пятка, округлый или слегка заостренный носок, как правило, из двух-трех слоев кожи. Третий - это округлая пятка и удлиненный носок.
Среди этого вида подошв встречаются специфичные подошвы со сквозным швом по периметру и рядом несквозных отверстий до пяточной части подошвы, причем на некоторых подошвах есть еще и разрез между двумя рядами отверстий. Возможно, он предназначался для облегчения отгибания края, так как эти подошвы отличаются большей толщиной - 2,5-3 миллиметра - и жесткостью. Интересны также жесткие подошвы толщиной 3-5 миллиметров, широкие в пучках и резко зауженные в перейме, кроились со слегка вытянутым или округлым носком. В конструкции подошв второго и третьего видов присутствуют подпяточные прокладки со следами использования гвоздей (а в некоторых экземплярах гвозди полностью сохранились) с широкой шляпкой, предназначавшихся для предохранения подошв от стирания. Кроме того, коллекция насчитывает 200 подметок. Они использовались для ремонта обуви.
Следующий конструктивный элемент сапог - задники. У сапог был двойной задник, состоящий из двух кусков кожи, которые сшивались с внутренней стороны потайным швом, образуя при этом карман. Для большей прочности в карман задника вставляли прокладки из кусков бересты и кожи, как правило, 5-6 штук. Для прочности прокладки задника скреплялись железными гвоздиками в центре .
Среди различных деталей сапог меньше всего голенищ (прил. 1). Наиболее целая часть - задняя половина голенища - зафиксирована во втором пласте при раскопках 1994 года. В верхней части голенища имеются декоративная обшивка края и круглые декоративные вырезы, всего фрагментов голенищ с такими же вырезами в коллекции 7 экземпляров (прил. 1). Аналогично декорированные голенища встречены в слоях XVI века Пскова и Иван-города [21]. Вместе с деталями обуви найдены три накладки, по-видимому, они использовались в качестве декоративной отделки голенищ или задника. Голенища представлены и более простой конструкцией, без декоративных вырезов. Найдена и целая задняя половина сапога, в конструкции которой задник и голенище представляют одно целое. Эта находка свидетельствует о высоком профессиональном уровне мастера и о развитии сапожного дела в целом.
Таким образом, подводя итог вышеизложенному, можно выделить четыре типа обуви: поршни ("уледи" как разновидность поршней), башмаки, полусапоги, сапоги - и обозначить время их бытования в рамках хронологической классификации.
Конец XIII - начало XIV века: поршни не встречены, но были распространены в это время; башмаки, полусапоги - приблизительно равное, но небольшое количество; сапоги - самая распространенная обувь, без каблуков, подошвы подбиты гвоздиками.
XIV - начало XVI века: поршни, башмаки, полусапоги - нераспространенная, но употребляемая обувь; сапоги - стандартизация кроя, появляется каблук.
XVI - середина XVII века: поршни, башмаки - нераспространенная, но употребляемая обувь; полусапоги выходят из употребления, единичные находки; сапоги - самая распространенная обувь, декоративные элементы в конструкции - линейное тиснение на головке сапога, украшение голенища, набойки.
В заключение необходимо отметить еще один немаловажный факт. При раскопках, сосредоточенных в центральном районе древней Вологды, в культурном слое рассматриваемого периода не встречено обуви, плетенной из лыка или бересты (лаптей). Единичные находки лаптей зафиксированы в верхних, более поздних слоях, которые трудно датировать из-за их перемешанности. Лапти из бересты - берестеники - упоминаются в приходо-расходных книгах вологодского архиепископского дома за 1664-1665 годы: "Купил лаптей берестеников тритцетеры", "купил три кошеля сенных, да три ступни берестеников, дал два алтына" [22]. Археологические находки лаптей в слоях до XVII века известны даже в таких крупных городах, как Великий Новгород и Москва. Находят также и инструменты для плетения - кочедыки. Все это говорит о том, что лапти в городе бытовали, хотя их было значительно меньше, чем кожаной обуви. Лапти были рабочей обувью, а постоянно их носить вынуждала лишь крайняя бедность. Непременным атрибутом городского костюма для всех слоев средневекового населения Вологды была кожаная обувь. Этот яркий штрих свидетельствует о достаточно высоком уровне развития кожевенного и сапожного ремесел в Вологде, что являлось неотъемлемой частью материальной культуры ряда древнерусских городов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гepбepштeйн С. Записки о московитских делах. СПб., 1906. С. 123.
2 Флeтчep Д. О государстве Русском. 3-е изд. СПб., 1906. С. 126-127.
3 Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 177-179.
4 Дозорная книга посада Вологды князя П. Б. Волконского и подьячего Л. Софонова. 1616-1617 г. (Публикация Ю. С. Васильева) // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 333-370.
5 Писцовая книга города Вологды (Публикация Н. И. Суворова) // Источники истории г. Вологды и Вологодской губернии. Вологда, 1904. С. 11-27.
6 Изюмова С. А. К истории кожевенного и сапожного ремесел Новгорода Великого // МИА 65, 1959. С. 209.
7 Рабинович М. Г. Материалы по истории великого посада Москвы // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 1954. С. 57-94.
8 Введенский А. А. Значение Вологды в XVI-XVII вв. // Север [Издание ВОИСК]. 1928. № 7-8.
9 Изюмова С. А. К истории кожевенного и сапожного ремесел...
10 [Савваитов П.] Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, в азбучном порядке расположенное, Павла Савваитова. СПб., 1896. С. 155.
11 Рабинович М. Г. О древней Москве; Очерки материальной культуры и быта горожан XI-XVI вв. М., 1964. С. 228.
12 Рабинович М. Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988. С. 176.
13 Судаков Г. В. И заговорили безмолвные свитки... // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 319-321.
14 Оятева Е. И. Белозерская кожаная обувь [Приложение] // Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере в Х-XIII веках. М., 1973. С. 199-205.
15 Изюмова С. А. К истории кожевенного и сапожного ремесел... С. 214.
16 Там же. С. 205, 213.
17 Латышева Г. П. Раскопки курганов у станции Матвеевская в 1953 г. (Материалы к изучению подмосковного села XIII-XIV вв.) // Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 1954. С. 39-56.
18 Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере... С. 205.
19 Рабинович М. Г. Очерки материальной культуры... С. 175.
20 Вахрос И. С. Наименование обуви в русском языке. Хельсинки, 1959. С. 207.
21 Курбатов А. В. Опыт исторической интерпретации кожевенно-обувного производства // Древний Псков. Исследование средневекового города. СПб., 1994. С. 127-131.
22 Судаков Г. В. Указ. соч. С. 321.
Приложение 1.
Классификации археологических находок деталей кожаной обуви (из коллекции ВГИАХМЗ)
| Наименование деталей обуви | Количество находок | |||||||
| 1948 | 1955 | 1956 | 1957 | 1987 | 1993 | 1994 | Всего | |
| Головки сапог: | ||||||||
| I вида | - | 1 | 1 | - | - | - | 123 | 125 |
| II вида | 1 | 5 | 2 | 4 | 1 | 1 | 7 | 21 |
| III вида | - | 1 | - | - | 1 | - | 19 | 21 |
| Задники | - | 2 | 1 | - | 4 | 3 | 441 | 451 |
| Поднаряды: | ||||||||
| узкие | - | 7 | - | - | 1 | - | 51 | 59 |
| широкие | - | 3 | - | - | 1 | 2 | 60 | 66 |
| Подошвы: | ||||||||
| I вида | - | 3 | . | - | - | . | 2 | 5 |
| II вида | 1 | 10 | 7 | 3 | 2 | 1 | 118 | 142 |
| III вида | - | 1 | - | 1 | 2 | 2 | 123 | 129 |
| Голенища сапог | 1 | - | - | - | - | - | 25 | 26 |
| Поршни | - | - | - | - | - | - | 10 | 10 |
| Башмаки: | ||||||||
| I вариант кроя | - | 2 | - | - | - | - | 5 | 7 |
| II вариант кроя | - | 7 | - | - | 1 | - | 23 | 31 |
| Части полусапог | - | 7 | - | - | - | - | 4 | И |
| Прокладка каблука | - | 7 | 7 | - | 1 | 4 | 226 | 245 |
| Подметки | 2 | 6 | 9 | . | - | 1 | 180 | 198 |
| Обрезки: | ||||||||
| со следами шва | 1 | 14 | - | - | 2 | 1 | 781 | 799 |
| без следов шва | 3 | 20 | 3 | - | 1 | 2 | 726 | 755 |
| со следами шерсти | - | 2 | - | - | - | - | - | 2 |
| Всего: | 9 | 98 | 30 | 8 | 17 | 17 | 2924 | 3103 |
Приложение 2. Коллекция кожи из раскопа 14. 1994 г.
| Наименование деталей обуви | Количество по пластам | ||||||
| I | II | III | IV | V | Всего | Итого | |
| Головки сапог: | |||||||
| I вида | 24 | 36 | 37 | 22 | 4 | 123 | 149 |
| II вида | _ | 2 | 2 | 2 | 1 | 7 | |
| III вида | 1 | 7 | 3 | 7 | 1 | 19 | |
| Задники | 73 | 147 | 135 | 70 | 16 | 441 | 441 |
| Поднаряды: | 111 | ||||||
| узкие | 6 | 7 | 10 | 17 | 11 | 51 | |
| широкие | 16 | 23 | 15 | 3 | 3 | 60 | |
| Подошвы: | |||||||
| I вида | . | . | 1 | 1 | _ | 2 | 243 |
| II вида | 5 | 39 | 16 | 51 | 7 | 118 | |
| III вида | 14 | 19 | 31 | 49 | 10 | 123 | |
| Голенища сапог | 4 | 9 | 6 | 4 | 2 | 25 | 25 |
| Поршни | 2 | 2 | - | 6 | - | 10 | 10 |
| Башмаки | 4 | 18 | 3 | 3 | - | 28 | 28 |
| Голенища | 2 | 2 | - | - | - | 4 | 4 |
| полусапог | |||||||
| Прокладки каблука | 23 | 38 | 36 | 122 | 7 | 226 | 226 |
| Подметки | 35 | 20 | 39 | 80 | 6 | 180 | 180 |
| Обрезки: | |||||||
| со следами шва | 114 | 188 | 315 | 158 | 6 | 781 | 1507 |
| без следов шва | 58 | 138 | 412 | 95 | 23 | 726 | |
| Всего: | 381 | 695 | 1061 | 690 | 97 | 2924 | 2924 |
И. П. Кукушкин
К ВОПРОСУ О РЫБОЛОВСТВЕ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ВОЛОГДЕ
Рыболовство - промысел, обеспечивающий население ценным белковым продуктом питания. Вплоть до конца XIX века мясо было редкостью для населения севера - "питались большей частию соленой рыбной" пищей [1]. Закономерен вопрос о роли рыболовства в структуре хозяйства.
В настоящей статье проблема рассматривается на материалах города Вологды. Цель работы - дать характеристику орудий, способов лова, попытаться показать место рыболовства в структуре занятий горожан в средневековье. Источниками исследования послужили коллекции из археологических раскопок автора 1992-1997 годов с привлечением данных письменных источников.
Сети - наиболее уловистая рыболовная снасть. Плелись они из органических материалов (лен, конопля, осока), поэтому собственно сети в культурном слое Вологды не сохраняются. Судить об их широком применении можно на основании находок элементов оснастки, в первую очередь грузил, которых в слоях XIII-XVI веков найдено более 40 экземпляров. Все они керамические, изготовлены кустарным способом. Преобладают грузила шаровидной формы диаметром 4-6 сантиметров, несколькими экземплярами представлены овальные и биконические. Эти грузила относятся к типу легких: форма позволяла им катиться по дну, не цепляясь за препятствия. Этими грузилами могли сгружаться волоковые сети (бродцы, курицы) и небольшие ставные сети, используемые в водоемах с медленным течением, в том числе и для подледного лова.
Из слоев, датируемых XVII-XVIII веками, и подъемного материала происходят находки массивных керамических грузил трапециевидной, овальной, подквадратной форм, уплощенных в сечении. Они использовались для огрузки широких ставных сетей, которыми облавливалась значительная площадь водоема в придонной части, на небольших реках ими перегораживалось все русло. Подобные грузила использовались деревенскими рыбаками на реках Сухоне, Леже и других вплоть до середины XX века. Широкие ставные сети являлись более уловистыми, но изготовление, починка этой снасти и промысел требовали больших трудозатрат и профессионализма. Судя по отсутствию утяжеленных грузил в слоях до XVII века, можно предположить, что распространение лова широкими ставными сетями происходит в последующие века.
Лов сетями, которые изготавливались из быстрогниющих органических материалов, носил ограниченный, сезонный характер. До появления сетей из синтетических волокон в 50-х годах нашего столетия "рыбаки берегли сети на зиму, опасаясь, что они износятся и сопреют во время летнего лова, применяли немногие сети лишь весной и осенью по "холодной" воде" [2].
К колющим орудиям (ударного действия) относится пока единственная находка остроги, датируемая второй половиной XIII - серединой XIV века. Острога трезубая, составная. Два зуба расположены на основном стержне, нерабочий конец которого отогнут для фиксации в пазе древка. Третий зубец приставлялся к основному стержню и приматывался при креплении орудия к древку. Общая длина остроги - 31 сантиметр, длина зубьев - 15,5 сантиметра, площадь поражения (расстояние между крайними зубьями) - 9 сантиметров. Лов острогой возможен круглый год (за исключением периода паводка, когда мутная вода). Благоприятными для строжения считаются зимнее время, когда рыба привлекается светом и кислородом, поступающими через прорубь, и период нереста. Вероятно, рыба, пойманная таким образом, шла непосредственно в пищу, так как поврежденная зубьями остроги, она имела незначительный срок хранения и была непригодна для заготовки или продажи. Кроме того, строжение требует соответствующих навыков и подготовки. Видимо, эти обстоятельства ограничивали использование остроги населением, о чем свидетельствует редкость находки.
Крючные снасти представлены находками двух блесен. Обе выкованы вместе с крючком из цельных железных пластин. Меньшая по размеру блесна датируется второй половиной XIII - серединой XIV века. Длина - 9,6 сантиметра, пластина плоская в сечении, выполнена в форме "рыбки" с закругленными краями, крючок квадратного сечения, диаметр изгиба - 2,8 сантиметра, имеет хорошо выраженный противошип бородки. Вторая блесна найдена в слоях, датируемых XIV-XV веками. Ее длина - 11,7 сантиметра, пластина плоская в сечении, подпрямоугольной формы, крючок квадратный в сечении, диаметр изгиба - 3,2 сантиметра, имеет хорошо выраженный противошип бородки. Подобные "средневесные" блесны универсальны, могли использоваться для лова на дорожку, в проводку (при помощи длинного удилища по аналогии с современным спиннингом), с лодки или при подледном лове.
Выявленные археологически орудия лова не ограничивали круг использовавшихся снастей. В источниках XVII века упоминаются "мережи" [3] - плетенная из прутьев рыболовная снасть. Использовались и различные преграды-заборы, "которые устраиваются следующим образом: обыкновенно поперек всей реки или части ея делают перегородку из свай и кольев, к которым приставляют особый плетень; в нескольких местах этой перегородки оставляют отверстия, против которых прикрепляют ловушки. Когда рыба поднимается вверх по реке для икрометания и доходит до забора, она ищет в нем прохода и попадает в ловушки" [4].
О повсеместном распространении рыболовства среди вологжан свидетельствуют археологические находки орудий рыболовства и элементов оснастки. Они обнаружены на 80 процентах объектов (шурфов, раскопов, траншей), где проводились археологические изыскания. Интересным представляется следующее наблюдение: в слоях XIII-XVI веков пока не найдено ни одного предмета, относящегося к земледелию, и лишь несколько единиц орудий охоты обнаружено на одном из раскопов.
Наиболее доступными для рыбного промысла вологжан были близлежащие водоемы, в первую очередь река Вологда. В конце XVIII века в ней водились "окуни, плотва, уклей, ерши, сорога, тарабары и другая мелкия, а в реке оныя ж и лещи, налимы, щуки, язи и головли, которыя уловляются того города [Вологды. - И. К.] жителями для себя и на продажу" [5] .
Однако по меньшей мере с XVII века местные рыбные ресурсы и соответственно уровень добычи не обеспечивали потребности города, что компенсировалось поставками из районов, специализирующихся на рыбном промысле. Белозеры - основные поставщики этого продукта на рынки Вологды - одновременно продавали и рыболовные снасти [6].
Таким образом, рассмотренные материалы позволяют говорить о существовании рыболовства в Вологде на протяжении всего средневекового периода, а также об использовании различных снастей, лов которыми можно было вести в течение всего года. С достаточным основанием можно предположить, что рыболовство являлось составной частью хозяйственного уклада значительной массы горожан, обеспечивало "единственный по своей дешевизне и питательности чисто народный пищевой продукт" [7].
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Пахолков Хр. Город Вологда и окрестности. Вологда, 1896. С. 20.
2 Рыболовство на Белом и Кубенском озерах. Вологда, 1955, С. 93.
3 Булгаков М. Б. Вологодско-белозерские торговые связи в первой половине XVII века // Белозерье: Историко-литературный альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 80.
4 Рыбные промыслы русского севера. СПб., 1914. С. 39.
5 Вологда 1780-х годов в описаниях современников (А. А. Засецкий. Историческия и топографическия известия; Экономические примечания к Генеральному межеванию. Публ. А. В. Камкина) // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 298.
6 Булгаков М. Б. Указ. соч.
7 Россия: Энциклопедический словарь / Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. Репринт. изд. Лениздат, 1991. С. 260.
СОСЛОВИЯ, ЧИНЫ, ДОЛЖНОСТИ
В. Н. Захаров, М. С. Черкасова
ИНОСТРАННЫЕ КУПЦЫ И ИХ ДВОРЫ В ВОЛОГДЕ В XVII - ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА*
Вологда имела особое значение в деятельности иностранных купцов в России в XVII и в первой четверти XVIII века. Это был период расцвета Сухоно-Двинского торгового пути, который связывал центр страны с Архангельском, главным в то время внешнеторговым портом России. Иностранные купцы, державшие в своих руках внешнюю торговлю Архангельска, были заинтересованы в проникновении на внутренний российский рынок. На всем пути от устья Северной Двины до Москвы не было для них пункта важнее Вологды, поскольку именно здесь заканчивалась водная часть пути и начинался сухопутный тракт к центру России, происходила перевалка грузов в ту и другую сторону. Поэтому иностранцы стремились обосноваться в Вологде, чтобы контролировать прохождение грузов, встречать импортные товары из Архангельска, препровождая их в Москву, принимать экспортные товары, поступавшие со всей страны для отправки их по водному пути в Архангельск. По возможности они могли заняться здесь и другими видами предпринимательства. Для этого иностранцы старались обзавестись в Вологде домами и дворами. Так в Вологде на Нижнем посаде возникла своя
_____________
*Работа подготовлена при поддержке РГНФ (проект № 98-01-00119).
"немецкая слобода", которая была намного меньше Немецкой слободы в Москве, не имела особого статуса и четко очерченных границ, в отличие от столичной иноземной слободы была по преимуществу населена купцами. По данным Н. Суворова, в начале XVIII века здесь находилось 17 дворов, принадлежавших иностранцам [1]. Посетивший Вологду в 1701 году известный художник Корнелий де Бруин писал, что "в настоящее время здесь находятся 3 или 4 склада для товаров наших голландских купцов" [2].
До нас дошло немного источников, раскрывающих жизнь и деятельность иностранных купцов в Вологде. В массе своей такого рода источники утрачены, вероятно, навсегда. Что-то еще хранится в центральных и местных архивах и не стало пока достоянием науки. В данной статье приводятся некоторые документы, относящиеся к концу XVII - первой четверти XVIII века - наиболее яркому и продуктивному периоду деятельности торговых иноземцев в России вообще. Они углубляют наши представления о положении западноевропейских купцов во внутренних городах России, их взаимосвязях с местным, по преимуществу посадским, населением, а также крестьянами окрестных сел и монастырей, пользовавшихся на Севере большим влиянием. Это арендная запись голландского купца Ивана Гутмана на дворовое место Троице-Сергиева монастыря в Вологде 1693 года, несколько закладных (заемных) кабал 1692-1704 годов, дела по взысканию долгов с монастырских крестьян 1703 и 1723 годов, жалоба князя В. Ф. Елецкого 1704 года на Ивана Гутмана (см. приложения 1-10). Кроме того, сообщаются сведения об иностранных купцах и принадлежавших им дворах из переписной книги Вологды 1711-1712 годов, хранящейся в ГАВО и доселе не опубликованной.
Предваряя эти публикации, авторы посчитали необходимым познакомить читателя с пребыванием иностранных купцов в Вологде в период, предшествовавший петровским преобразованиям. Информацию об этом можно почерпнуть как из неопубликованных источников ГАВО (приходо-расходных книг Вологодского архиерейского дома за 1615-1626 годы, документов из Коллекции столбцов XVI-XVIII веков), так и из напечатанных и уже введенных в научный оборот памятников (Сотной 1629 г. с писцовой книги Вологды 1627/28 г., Таможенной книги Вологды 1634-1635 гг., записок иностранных путешественников).
Появление дворов иностранных купцов в Вологде относится ко времени не позднее 60-80-х годов XVI века. Английский путешественник А. Дженкинсон пишет о "наших конторах" и "наших служащих" (т. е. английских) в Вологде в 1561-1564 годах. В Сотной упоминается двор английского гостя Фабиана Ульянова Смита "с товарищи", располагавшийся на старинной посадской выгонной земле "лет с сорок", следовательно, с конца 1580-х годов [3]. Под двором следует понимать не просто какой-то дом, а определенный земельный участок, имевший жилые и хозяйственные постройки, нередко бани, сады, огороды, лавки и пр. О пребывании английских и голландских купцов в Вологде в тревожные 1608-1609 годы писал очевидец тех событий купец Исаак Масса. Он отмечал, что находились иностранцы в Вологде в каком-то "английском доме", "столь обширном, как крепость". Безопасность их обеспечивала надежная охрана, а затем они были переведены в Кремль [4]. Что же касается Фабиана Ульянова, он, по-видимому, продолжал жить в России и после Смуты. В приходо-расходной книге Вологодского архиерейского дома имеется запись от 29 мая 1615 года: "Заплачено немчину Хабану [Фабиану (?). - М. Ч.} Ульянову 10 рублев денег по кабале, что у него займовали на Москве Иван Акулов и Петр Озеров [владычные дьяки. - М. Ч.] на домовой обиход" [5]. Дворы Фабиана зафиксированы в Сотной 1629 года: один находился на Всполье, а другой - в приходе церкви Федора Стратилата (на Нижнем посаде)[6]. Думается, именно Фабиан Ульянов Смит вообще возглавлял группу английских купцов в Вологде в 1620-е годы.
По мере стабилизации внутриполитического положения в России во втором и третьем десятилетиях XVII века в Вологде заметным становится пребывание иностранных коммерсантов. Отчасти это было связано с тем, что во время "вологодского разорения" поляками 22-25 сентября 1612 года погибло много посадских людей и запустело много их дворов. Наглядную картину такого запустения рисует дозорная книга посада Вологды 1616-1617 годов, опубликованная Ю. С. Васильевым [7]. В ней встречаются такие сведения: "...д[вор] пуст Томилка прядилщика; оклад ему был полденги; и Томилко умер во 120-м году, а жена его пошла замуж за иноземца... д[вор] Первушки Моры; оклад ему был пирог; и Первушка от литовского разореня сшел безвесно во 121-м году, а двор свои продал немчину Исаку Яковлеву [голландцу Моту. - М. Ч.] [8]".
Следы разорения были еще ощутимы и спустя 10 лет: по подсчетам А. Е. Мерцалова, сделанным по Сотной 1629 года, в Вологде в это время было 374 двора и места дворовых [9]. С 1613 года известны случаи, когда этими дворами завладевали и "московские торговые иноземцы", и англичане, и голландцы. Московскими торговыми иноземцами называлась в XVII веке особая группа иностранных купцов, принявших российское подданство и имевших право торговать по всей стране [10]. Немцами же в Московской Руси именовались вообще все выходцы из стран Западной Европы, иногда с указанием национальности ("английский немчин", "галанский немчин" и т. п.).
Принадлежавший к группе московских торговых иноземцев Андрей Юрьев Бук в 1613 году владел в Вологде на посаде, в Большой улице, двором и дворовым местом, право на которые было закреплено жалованной грамотой из Посольского приказа за приписью Думного дьяка Петра Григорьева [11]. Другой московский торговый иноземец, Роман Юрьев, в 1614 году приобрел двор в приходе церкви Петра и Павла (имеется в виду церковь, располагавшаяся на посаде, в нижней его части, поскольку одноименный храм находился еще и в городе). Ранее двор Романа Юрьева принадлежал посадским людям, погибшим в Смуту [12].
В 1613/14 году голландским гостям Марку Маркову сыну де Фогеляру (Девогелярд в Сотной 1629 года) и Юрию Иванову Клинкину (Кленку) была выдана жалованная грамота за подписью посольского дьяка Петра Григорьева, согласно которой их двор в Вологде освобождался от всяких податей. Это было частью обширных привилегий торговой фирмы де Фогеляра-Кленка, полученных ею от правительства царя Михаила Федоровича. Участники фирмы могли приезжать в Усть-Колу, на Двину, к Москве, Новгороду Великому и Пскову, платить таможенные пошлины в половинном размере [13].
По-видимому, в 1610-1620-е годы в Нижнем посаде, в районе церквей Федора Стратилата, Петра и Павла и будущей улицы Новинки, шло формирование "немецкой слободы" Вологды. В 1616/17 году бывший посадский двор здесь приобрел голландец Петр Фанбергенс (Фамбаргин в Сотной 1629 года), а его племянник и приказчик Исак Яковлев Мот с 1620/21 года владел другим посадским двором в Большой улице по какому-то судебному документу ("исковой отписи")[14]. С 1618/19 года англичанин Елисей Ульянов в приходе церкви Петра и Павла тоже обзавелся двором, хозяева которого погибли в "лихолетье" [15]. С 1619/20 года Юрий Кленк имел двор в приходе церкви Герасима Вологодского Чудотворца, хозяева которого тоже погибли в Смуту, "а после них жен и детей не осталося"[16].
Чаще всего торговые иноземцы не сами жили в своих дворах, а оставляли там слуг, приказчиков, дворников. В описании Вологды 1627/28 года отмечалось, что иностранные купцы находятся: один - "за морем", другой - в Москве, третий - еще где-то по делам и т. д. Во дворах писцы зафиксировали дворников из числа посадских людей, бобылей, вдов, делавших "черное дело", а то и вовсе кормившихся подаянием. Иногда описание сопровождалось отпиской на государя некоторых дворов у торговых иноземцев. Так случилось с дворами, расположенными на Большой улице: один принадлежал голландцу Ивану Выдрусу (Выдергузену), другой его соотечественнику Константину Корнилову [17].
Дополнительные сведения об иностранных купцах получаем из приходо-расходных книг Вологодского архиерейского дома 1615-1626 годов. Две расходные записи 1620 года упоминают "немчина Карпа", которого безошибочно можно отождествить с голландским купцом Карлом де Моллином (Демулин в русских источниках). 1 октября 1620 года в приходо-расходной книге Вологодского архиерея было помечено: "Дано Антипе Данилову [владычный конюший. - М. Ч.] на колачи 2 алтына, а отнесены те колачи немчину Карпу в почесть" [18]. Согласно записи от 17 ноября 1620 года, у "немчина Карпа куплены стопа бумаги за 4 гривны и пуд ладана за 4 рубля" [19]. Как увидим дальше, это были вполне обычные товары, предлагаемые иностранцами на внутреннем рынке России, в том числе и в Вологде. О несомненно привилегированном положении Карпа Демулина говорит тот факт, что он единственный из всех иностранных купцов имел двор не на посаде, а в самом городе, как о том свидетельствует Сотная 1629 года [20]. Его торговую компанию в Вологде представляли племянник Иван Фамбек и Елисей Бурманс, упоминаемые в Таможенной книге 1634-1635 годов [21].
Иногда архиерейская кафедра оказывала услуги зарубежным коммерсантам. В приходо-расходной книге встречается запись от 11 декабря 1626 года о том, что казначей старец Митрофан и дьяк Яков Ефремов приняли 200 рублей, "что взяли по кабале у немчина Англиские земли у Томаса Деча" [22].
Судя по Вологодской таможенной книге 1630-х годов, самой многочисленной группой иностранных купцов в Вологде в это время были голландцы (40 человек). Далее фигурируют "московские торговые иноземцы" (7 человек), англичане (5 человек) и впервые применительно к вологодским документам появляются выходцы из города Гамбурга (5 человек). В русских источниках этот город передавался как Анбур, Анбор. Наряду с уже упоминавшимися коммерсантами, в книге называется немало и новых имен: голландцы Аврам Горький, Андрей Петров и Петр Петров де ла Далле (Ладалы, Делевалы), Томас Романов Сван (Зван, Шван), Павел Кашпаров Старлинкс, Вельямин Ром (Романов), Яков Андреев Фандаватер, Андрей Фанринген (Фандрыгин), англичане Томас Иванов Рыцарь, Иван Иванов Асборн (Асболда) [23]. Через своих посредников торговые операции в Вологде осуществляли такие хорошо известные по русским источникам того времени особо активные купцы, как Андрей Андреев Келдерман-отец, Павел Иванов Вестов-отец, Еремей Пантелеев и Иван Еремеев Марсовы (все - московские торговые иноземцы) [24]. В группе гамбургских купцов следует отметить знаменитого владельца железоделательного завода, голландца по происхождению, Петра Гаврилова Марселиса (Марселя), а также его родственника Петра Иванова Марселя [25].
Ассортимент провозимых иностранными коммерсантами товаров был весьма разнообразен и по составу своему в научной литературе выяснен. Это были, конечно же, вина ("романея", "ренское", "уксус ренский", французское белое и красное церковное), съестные припасы (сало, рыба, окорока, сахар-леденец и сахар головной, масло коровье, сухари, мед), деликатесы и пряности (сандал, "инбирь", перец, винные ягоды, чернослив, изюм, лимоны, финики), ткани (разные сорта сукон - "настрафиль", "каразея", немецкий и венецианский шелк, бархат гладкий, атлас гладкий, камка индийская), оружие и боеприпасы (пушки, ядра, мушкеты, латы, фитили, зелье пищальное, порох, свинец), металлы (железо белое и прутовое, медь), материалы и красители (стекло, щетина, проволока, нефть, клей, купорос, скипидар, "чернильные орешки", белила, краски), драгоценности (пряденое золото и серебро, янтарь), меха (бобер, лисица, белка, горностай), кожи, бумага, карты, перья, ладан, церковная утварь (паникадила и даже медные колокола).
Таможенная книга 1634-1635 годов зарегистрировала несколько торговых сделок, осуществленных иностранными купцами с вологодскими торговцами. Активнее других в этих сделках выглядят англичане - Томас Иванов Рыцарь, Резин Иванов (Джон Рейли), Иван Асборн (Асболда), Иван Блян (Джон Юлянт), голландцы Андрей Петров Делевал, Томас Романов Сван, Исак Яковлев Мот, Филимон Филимонов. Они покупали оптом пряжу пеньковую и пеньку, сало топленое и сало-сырец, икру черную у таких известных вологодских купцов, как Третьяк Желвунцов, Филипп Леденцов, Афанасий Лягушкин, Иван Кропанец, Стефан Башаровец [26]. На вологодском рынке иностранные коммерсанты осуществляли оптовые закупки и у приезжих из других городов - Галича, Чухломы, дворцового села Дунилова (Суздальского уезда). При этом иностранные купцы (из числа названных) или вовсе не платили таможенных пошлин, или делали это в половинном размере, поскольку имели государевы жалованные грамоты за приписью дьяка Максима Матюшкина.
В ходе своей торговой деятельности иностранные дельцы иногда могли конфликтовать друг с другом. Один из таких конфликтов устанавливается по документам, выявленным вологодским краеведом А. А. Колычевым. Спор произошел в 1650-1651 годах между англичанином Томасом Рыцаревым сыном Войчем и московским иноземцем Иваном Еремеевым сыном Марсовым. Томас заложил Ивану свой дощаник за 24 рубля 20 алтын "московских ходячих". Закладная кабала оформлялась вологодским площадным подьячим Ларкой Плотниковым, "а позади Томасова рука, писано по-аглецки" [27]. Случилось так, что в 1651 году Томас Рыцарев умер, не заплатив долга, а дощаником завладели власти Спасо-Прилуцкого монастыря. Возник конфликт между ними и Иваном Еремеевым Марсовым который составил челобитную на имя царя Алексея Михайловича [28].
После того как Английская компания в 1649 году была лишена права торговать во внутренних городах России, эту возможность сохранили некоторые голландские и гамбургские купцы. У нас пока имеется немного сведений о торговле иностранцев в Вологде в середине XVII века. Известно, что в 1667 году здесь был двор гамбургского купца Кондратия Нодермана, сожженного в Москве вместе с Квирином Кульманом по обвинению в ереси в 1689 году [29] . Во второй половине XVII века происходит заметное обновление и самого персонального состава иностранных коммерсантов, связанных в своей деятельности с Вологдой. Существенной ее стороной становятся кабальные операции иноземцев по предоставлению денег в долг местным горожанам и крестьянам. Наиболее ранний документ такого рода - это заемная кабала голландца Юрия Лаврентьева стряпчему Спасо-Прилуцкого монастыря М. Я. Коптяеву в 60 рублей, оформленная 20 мая 1671 года [30]. Деньги предназначались "на монастырской московской росход для монастырских дел". Судя по записи на обороте документа, 12 октября 1672 года деньги эти были возвращены, но в отсутствие Ю. Лаврентьева их принял известный вологодский купец Я. В. Лягушкин [31].
Нередко взятые крестьянами в долг деньги у иноземцев не возвращались им в срок. В 1696 году голландец Елизарий Борисов Фанвелин бил челом вологодскому архиепископу Гавриилу на должников Глушицкого монастыря (всего 10 человек из 5 деревень), занявших у него 20 рублей и не вернувших [32].
В 1670-1680-е годы в источниках отражены сведения о подрядах на изготовление колоколов для вологодской архиерейской кафедры, которые брали голландские купцы. В 1670 году Данила Артман взялся организовать отливку трех колоколов-благовестников и их доставку в Вологду через Архангельский порт. Т. М. Воропановой была опубликована целая подборка документов 1670-1671 годов, связанных с этим делом [33]. В 1671 году вологодский владыка Симон обращался с челобитной на имя царя Алексея Михайловича и одновременно думного дьяка А. С. Матвеева, чтобы с уже доставленных в Архангельск колоколов не взимали таможенных пошлин. В 1686 году аналогичный заказ, стоимость которого составляла 1000 рублей [34], взял голландец, некий Балсырь Былсырев.
Среди хорошо известных иноземцев, имевших дворы в Вологде на протяжении многих десятилетий, в первую очередь следует отметить голландских купцов Гутманов (Houtman). Выходцы из Девентера, они во второй половине XVII века вошли в число амстердамских купцов, поддерживавших регулярные торговые контакты с русским рынком [31]. В 1652 году в Россию прибыли братья Адольф и Иван Алферьевы Гутманы. К концу XVII века бывали здесь и их братья Адам и Родион, сыновья Адольфа - Авраам и Исаак. Вероятно, старшим в этом семействе был Адольф. Он уже с 1661 года ездил с товарами в Москву, обзавелся там собственным двором в Немецкой слободе. Здесь он встретился с юным царем Петром I, которому вскоре оказал немалые услуги. Так, в 1690 году по приглашению Адольфа Гутмана в Россию прибыли восемь корабельных плотников из Акмара и Зандама (город, где царь сам плотничал в 1697 году) [36]. В 1699 году он вызвал 10 шлюзных мастеров. Наконец, именно по приглашению А. Гутмана приехал в Россию в 1702 году знаменитый впоследствии врач Николай Бидлоо [37]. Гутманы оказывали различные услуги правительству и ранее. Например, они продавали в казну заморские товары "с уступкой в цене". Во время недорода 1671 года ввозили хлеб из-за границы [38]. В последние годы XVII века Адольф возвращается на родину в Амстердам. Там он оказывает содействие Великому посольству из России, а в первые годы XVIII века сотрудничает с русским послом в Гааге А. А. Матвеевым. В России остается его брат Иван, чья деятельность достаточно тесно связана с Вологдой.
Еще в последние десятилетия XVII века, когда Адольф подолгу проживал в Москве, Иван обосновался в Вологде. Наиболее ранние документы, фиксирующие пребывание здесь Ивана Гутмана, сохранились от 1692 года. Это две заемные кабалы (20 февраля и 18 марта) крестьянам Спасо-Прилуцкого монастыря в 20 рублей каждая [39]. Всего в них названо 15 человек из 8 деревень - коллективный характер кабальных сделок и в дальнейшем будет весьма заметен в отношениях Гутмана с монастырским населением. Весьма выразительна челобитная других крестьян Спасо-Прилуцкого монастыря своим властям, написанная ими из тюрьмы, в которую они попали из-за невыплаты долгов И. Гутману в 1697 году [40]. Феноменальная сохранность фондов Спасо-Прилуцкого монастыря и Вологодского архиерейского дома позволяет полнее всего осветить именно эту сторону в деятельности И. Гутмана - предоставление им денег в долг. В фонде Вологодской духовной консистории удалось обнаружить приходо-расходную книгу Корнильево-Комельского монастыря 1702 года. Там встречается такая запись: "...Да в нынешнем же 205 году на Вологде у торгового иноземца у Ивана Гутмана занято денег 200 руб., а отданы те деньги в корабельное строение за монастырских своих крестьян, которые крестьяне из монастырской нашей вотчины в прошлом 204 году и в нынешнем 205 году от хлебной скудости сошли безвесно з женами и з детми, покиня свои тяглые жеребьи" [41]. В январе 1703 года Иван Гутман пытался взыскать долги с крестьян монастырских вотчин, подчиненных Вологодскому архиепископу (см. приложение 6). В январе 1723 года его сноха Екатерина "била челом" о взыскании кабальных долгов с крестьян Спасо-Каменного монастыря. Это дело тянулось еще с 1704 года (см. приложение 10). В январе 1704 года была оформлена прямо-таки "массовая" заемная кабала спасо-прилуцких крестьян И. Гутману в 1200 рублей, предназначавшихся "на всякие великого государя подати и на мирские всякие расходы и на платежи" [42]. В документе поименно фигурируют 73 человека (старосты и выборные) из 58 сел и деревень! В мае 1715 года все долги спасо-прилуцкого населения перед И. Гутманом были как будто погашены [43].
Что же касается самого проживания Ивана Гутмана в Вологде, то об этом интересные сведения находим в его подлинной записи властям Троице-Сергиева монастыря 9 марта 1693 года на приобретение в аренду дворового монастырского "порозжего места" в Новинковской улице (см. приложение 3). Срок аренды определялся в 50 лет и был обусловлен поставкой И. Гутманом монастырю по "полубеременной" бочке церковного вина ежегодно. Это наиболее типичный товар, продаваемый иностранными купцами в монастыри. При отсутствии вина нужно было платить 8 рублей (примерно столько это вино и стоило, в Архангельске в 1710 г. оно продавалось по 11- 12 рублей, нужно учесть еще падение стоимости рубля почти за 20 лет).
Неизвестно, когда и каким образом сама Троицкая корпорация приобрела данное дворовое место в Вологде. Первые покупки городских дворов здесь совершаются Сергиевым монастырем с 1549 года, а в конце XVI - первой трети XVII века они становятся особенно интенсивными [44]. Располагались его дворы в основном на Вознесенской улице, в Пречистенском приходе, "внутри города за воеводским двором" и на Пробойной улице в Новинках. В перечневой выписи о городских владениях Лавры середины XVIII века дворы эти отнесены к концу XVI века, и вряд ли их можно связывать с тем местом, которое в 1693 году было дано И. Гутману в аренду.
Именно этот дом в краеведческой литературе однозначно связывается с "домиком Петра I", который представляет собой изящный особняк небольших размеров, сохранившийся и доныне в Вологде. По преданию, Петр I останавливался здесь в 1724 году, когда дом принадлежал невестке Ивана Гутмана - Екатерине Гутман [45]. [В одной из моих работ "домик Петра I", может быть не вполне обоснованно, отождествлен с домом Адольфа Гутмана, а не Ивана [46]. Впрочем, двор Адольфа Гутмана находился рядом с домом его брата, как это видно из записи 1693 года. - В. З.]
В переписной книге города Вологды 1711-1712 годов Ивана Шестакова, Василия Пикина и комиссара И. Ф. Тяпкина находим не только обстоятельное описание самого двора И. Гутмана, но и тех сделок, в результате которых ему удалось сколотить себе целую резиденцию на правом берегу реки Вологды. Приведем здесь это описание полностью: "Двор Галанской земли торгового иноземца Ивана Алферьева сына Гоутмана, в длину 64, поперег по лицу 70 сажен с аршином, на дворе палата каменная о трех житьях, под нею погреб, среди двора 4 светлицы, в одной связи, низмянные, у них двои сени, под сенми погреб, по правую сторону от ворот 3 светлицы, у них двои сени низмянные ж, по левую сторону у ворот изба с сенми, среди двора погреб каменный кладовой, на том же дворе позади хором о анбаров кладовых, пивоварня, на левой стороне 8 стай конских с сенницами, на правой же стороне 7 стай конских с сенницами ж, 2 сарая на передней улице, подле переулка лавка. Подле двора Ивана Гоутмана переулок Проезжий к реке Вологде. По сказке ево, иноземца, оным двором владеет по жалованной великого государя милостивой из Посольского приказу, грамоте из Монастырского приказу, да по грамоте Троицы Сергиева монастыря властей, да по крепостям посадских людей - Алексея Кочюрова со 186 году по закладной кабале, Александра Михайлова сына Попова с Григорьем да Иваном по поступной со 188 году, вдовы Ненилы Ивановы дочери Тимофеевской жены Холщухина с сыном Федором по поступной со 189 году, Ивана Петрова сына Салникова по закладной кабале со 190 году, Ивана Григорьева сына Москвы по закладной же со 197 году, Алексея Калистратова сына Красильника с сыном Козмою по закладной же с 202 году, Степана Калинина сына Артенинова по закладной же со 206 году, Галанской же земли иноземки вдовы Марьи Корниловы дочери Андреевской жены Микулаева сына Пытлина по купчей со 207 году, вдовы Евдокеи Сидоровы дочери Григорьевской жены Комарова с сыном Харитоном по закладной со 207 году, Алексея Иванова сына портного швеца по купчей с 703 году. Постою и никаких статей в наем нет и с земли посаженно не платит, а податей по жалованной грамоте платить с него не велено" [47].
В приведенном отрывке перечислено не менее 12 документов (в основном закладных, поступных, купчих грамот), по которым Иван Гутман и приобрел себе обширное место в Новинках на протяжении 1670-1700-х годов. Упомянутая в перечне грамота властей Троице-Сергиева монастыря Ивану Гутману может быть отождествлена с публикуемой в приложении 3 записью от 9 марта 1693 года, но не исключено, что существовал и монастырский противень записи, составленный от имени троицких властей. Именно он и мог быть выдан И. Гутману как контрагенту корпорации, а в монастырском архиве оставался его экземпляр записи.
О торговой деятельности И. Гутмана в Вологде подробных сведений нет. Однако известно, что за заслуги своей семьи перед правительством он в 1702 году получил жалованную грамоту, где ему предоставлялось право торговать в Москве, Вологде, Ярославле, Новгороде, Архангельске, а также держать суда и дощаники и на них возить товары (свои и других купцов) к Архангельску и обратно к Вологде. Его двор объявлялся свободным от постоя, он мог иметь дворника [48]. На основании этой грамоты Гутман развернул операции по скупке пеньки на внутреннем рынке. В 1703 году он закупил в Дорогобуже у различных торговцев 8 тысяч пудов пеньки, которую всю следовало свезти зимним путем к Вологде для отправки весной по воде к Архангельску [49]. В 1703 году Гутманы получили еще одну привилегию - им разрешалось закупить 15 тысяч четвертей ржи во многих городах Русского Севера, в том числе в Вологде, Тотьме, Великом Устюге, и вывезти в Голландию в течение 1703-1704 годов [50]. Грамота была дана на имя Адольфа Гутмана, но, видимо, в Вологде и прилегающем регионе закупкой и отправкой хлеба к Архангельску занимался его брат Иван.
Имея подобные привилегии, зная о связях своей фирмы при дворе, ее заслугах перед правительством, Иван мог вести себя довольно заносчиво и самоуправно. Об этом свидетельствует его поведение по приезде в Вологду князя В. Ф. Елецкого, присланного с каким-то поручением из Семеновской канцелярии (см. приложение 8). Это вновь созданное ведомство находилось под управлением А. Д. Меншикова и, кроме всего прочего, занималось взысканием разного рода специально изобретенных налогов, устанавливало новые оброки с бань, рыбных ловель, мельниц, мастерских, постоялых дворов, других объектов и промыслов, которые вполне мог иметь в Вологде и Иван Гутман. Может быть, князь В. Ф. Елецкий явился к нему из упомянутой канцелярии с указом об этих новых оброках или сборах. Но иностранные купцы были подведомственны Посольскому приказу. А такие, как Гутман, могли непосредственно обратиться к царю или кому-то из высших сановников в столице, недаром он заявил: "Я-де Москву и сам знаю!". Кроме того, Гутман не принадлежал к кругу торговых иноземцев, которым покровительствовал А. Д. Меншиков, а напротив, мог конкурировать с ними.
В последующие годы мы уже не видим Гутманов среди иноземцев, получивших привилегии от правительства. Гутманы тем не менее продолжали обширные экспортно-импортные операции. В 1710 году в Архангельске действовал Андрей Гутман, сын Ивана. С оборотом в 32 тысячи рублей он вошел в первую десятку голландских фирм, торговавших тогда в России [51].
Где-то в это время или чуть позже Андрей возглавил дело своей семейной фирмы в России, поскольку его отец Иван последний раз упоминается в источниках в 1712 году. Жена Андрея Гутмана Екатерина, урожденная Ферколен (Verkuylen), была дочерью голландского купца Ивана Ферколена, торговавшего в России в течение нескольких десятилетий в конце XVII и начале XVIII века [52].
Как и многие другие иноземцы, подолгу проживавшие во внутренних городах страны, Гутманы не ограничивались деятельностью, связанной с торговлей. Так или иначе у них появились свободные капиталы, которые они могли применить в менее хлопотной отрасли предпринимательства - в ростовщичестве. Приводимые здесь документы показывают, что Иван Гутман занимался выдачей ссуд в течение многих десятилетий. Среди его должников - посадские люди Вологды и, как уже говорилось, крестьяне Вологодского уезда, принадлежавшие различным монастырям (Спасо-Прилуцкому, Спасо-Каменному, Корнильево-Комельскому).
Крестьяне занимали как крупные, так и сравнительно небольшие суммы на "мирские расходы", на уплату податей, в том числе за беглых, "на корабельное строение" и т. п. Такого рода сделки Гутманов в Вологде свидетельствуют о некоторых сбоях в их торговле, поскольку они не всегда могли задействовать свои капиталы в основной сфере деятельности. В условиях тяжелого налогового гнета, крайне неустойчивой финансовой и торговой конъюнктуры периода петровских преобразований и Северной войны кредитные операции также были чреваты осложнениями, разорения должников всех уровней случались очень часто. Так и Гутманы не только приобретали в виде залога какую-то недвижимость, но и теряли свои капиталы в безвозвратных ссудах.
Посадские люди брали ссуды часто под залог недвижимости, при неуплате долга залог переходил к кредитору. Это был еще один путь расширения дворовладения Гутманов в Вологде. В той же Новинковской улице Ивану Гутману принадлежало еще одно обширное дворовое место, приобретенное также в результате многочисленных купчих и закладных операций. Переписная книга 1711-1712 годов упоминает данные грамоты из Посольского приказа с 1704 года, данные из Вологодской приказной избы с 1697/98 года, закладную кабалу на вдове Н. И. Холщухиной 1683/84 года, закладную на К. К. Митрополове 1694/95 года, закладную на П. Т. Клишиной 1693/94 года, закладную на москвитине-кадашевце С. Ф. Плотникове 1695/96 года, купчую К. Е. Рогожина 1696/97 года, купчую М. Калистратова Крашенинника (без даты), закладную на вдове Ф. Г. Чювагиной 1697/98 года, купчую И. М. Рыкина 1699/1700 года.
Переписная книга 1711-1712 годов отметила аналогичные сделки Ивана Гутмана с вологжанами не только в Новинках, но и других частях города. "Анбар косебный" был получен им по закладным кабалам посадских людей К. Г. Дьяконова и А. И. Фокина 1695- 1696 годов и двум закладным кабалам братьев Якима и Алексея Городчиковых 1705-1706 годов. В Проезжем переулке Гутману принадлежало "порозжее дворовое место", полученное, как отметили переписчики, по закладным от неизвестных посадских людей неизвестных годов. Там, где это было возможно, владельцы дворов и дворовых мест старались предоставить писцам владельческие документы. В Верхнем посаде на улице Ильинке И. Гутман владел пустым двором с сараем по закладной кабале посадского человека Артемия Обалдина. Стремясь расширить сферу приложения капиталов, Гутман передает имеющиеся у него дворы на различных условиях местным жителям. Посадский человек А. К. Митрополов купил у него "место амбарное порозжее", братья Г. Б. и И. Б. Оконешниковы по крепостям И. Гутмана владели дворовым и амбарным местом "лет с 40" [53]. Возможно, они были торговыми партнерами Гутмана, их имена достаточно известны среди купечества Вологды начала XVIII века. Иногда переписная книга не сообщает источник приобретения И. Гутманом его владения: "Двор с анбаром и кожевней Ивана Гутмана" [54].
К началу двадцатых годов XVIII века семейная фирма Гутманов в России оказалась в сложном положении. В то время рядом указов Петра I архангельская торговля была ограничена бассейном Северной Двины, связь Архангельска с центром страны была прервана, а вместе с тем и Вологда утратила свое особое значение. Деятельность многих иностранных купцов в Архангельске резко сократилась. Андрей Гутман к началу 20-х годов еще сохранял свои дворы в Вологде. Около 1721 года он умер, его вдова Екатерина могла рассчитывать на помощь Якова (брата Андрея), проживавшего в Амстердаме. Он направил ей в помощь своего компаньона Дирка ван Линена (van Linen, в русских источниках - Тимофей ван Ленин). Тот вскоре стал совладельцем фирмы в России вместе с Екатериной Гутман [55]. В 1722 году вдова подала челобитную с просьбой разрешить ей доставлять товары из центра России к Архангельску через Вологду, как это дозволялось ее свекру по жалованной грамоте 1702 года. При этом она сообщала, что у нее осталось после смерти мужа восемь малолетних детей. Старший ее сын Иван отправился в Голландию для обучения коммерции. Ее просьба рассматривалась в Коммерц-Коллегии, которая объявила, что позволения дать не может, поскольку это противоречит указам Петра I об ограничении торговли Архангельска. Челобитная была передана в Сенат. Что решил Сенат, неизвестно, видимо, ходатайство осталось без удовлетворения. Тем не менее фирма вдовы Гутман и Тимофея ван Ленина действовала в Архангельске до конца 30-х годов XVIII века, в дальнейшем ее операции не прослеживаются [56]. Иван Гутман-младший в Россию так и не вернулся.
Переписная книга 1711-1712 годов содержит сведения и о закладных и купчих сделках других торговых иноземцев. Упоминаются купчие грамоты иноземки вдовы Катерины Андреевой дочери Андреевской жены Андреева Дебоса посадским людям В. Я. Сычугову от 1680/81 года, М. А. Аргунову от 1696/97 года, купчая грамота Козьмы Дебоса посадскому человеку Н. М. Пушникову (тоже известному в Вологде купцу) от 1690/91 года. Давали иноземцы деньги в заклад и крупным русским купцам: гость Гаврило Фетиев отдал по кабале свой двор голландцу Андрею Володимерову сыну де Юнгу с братьями в 1678/79 году [57]. Корнелий де Бруин пишет, что во время посещения Вологды он останавливался в доме своего соотечественника де Юнга (Woater Ewouts de Jongh), которого он знал еще по Архангельску и "который принял нас весьма почетно" (см. примечание 2). Семейство де Юнгов (de Jongh) появляется в России не позже 1668 года и спустя десять лет обзаводится двором в Вологде. Но их торговля через Архангельск развивалась неровно. И в конце XVII века, и в 1719 году никто из де Юнгов не упоминается среди купцов, торговавших в северной гавани [58]. Напротив, в 1710 году Корнилий Владимиров де Юнг (очевидно, внук Андрея Владимирова) с оборотом почти в 70 тысяч рублей занимал одно из ведущих мест среди голландских купцов, торговавших тогда в Архангельске [59]. Деятельность его братьев Владимира и Андрея отмечается в начале англичанина Томаса Гебдена двором в Вологде владели "Анбурской земли иноземка Улита Андреева дочь Андреевская жена Римчнендера с сыном Андреем", "а то писмо руки иноземческой" [67]. Андрей Римшнейдер-старший и Андрей Римшнейдер-младший действительно упоминаются среди иностранных купцов в России во второй половине XVII и начале XVIII века. В 1710 году товарооборот Римшнейдера в Архангельске составил 11 тысяч рублей. В большинстве источников он именуется гамбургским купцом. Но, скорее всего, эта семья происходит из Бремена, выходцев из которого, как и из других севернонемецких портовых городов, в России не всегда отличали от собственно гамбуржцев и часто называли "Анбургской земли торговыми иноземцами" [68]. В январе 1717 года два крестьянина Авнежской волости Спасо-Прилуцкого монастыря Л. Сергеев и В. Михайлов порядились у А. А. Римшнейдера на изготовление 300 "судовых бабаек" (разновидность руля или весла). Стоимость работ оценивалась в 4 рубля с полтиной, за невыполнение на указанный срок (Петров день того же 1717 г.) - неустойка в 9 рублей [69]. Любопытно, что в анализируемом документе всюду крестьяне-подрядчики называют А. А. Римшнейдера своим "хозяином".
В середине первого десятилетия XVIII века иноземное население Вологды неожиданно пополнилось за счет жителей Нарвы и Дерпта, выселенных из родных мест в глубь России после взятия их городов русскими войсками. Были среди них и купцы. В 1710 году им разрешили ездить для торговли в другие города, в том числе в Архангельск. Наибольшую активность развернул выходец из Нарвы Николай Местьмакер, он закупал товары на внутреннем рынке и отправлял их в Архангельск, аналогичной была деятельность его земляка Каспара Кервидера, дерптских уроженцев Сидора Крапа, Иоганна Ланга, Иоганна Гера и других. По окончании Северной войны они выехали из Вологды, а в дальнейшем кто-то вернулся в родной город, кто-то оказался в Петербурге [70].
Таким образом, в конце XVII - первой четверти XVIII века в Вологде находились многие торговые иноземцы. В большинстве своем это были англичане и голландцы, нередко встречались гамбуржцы, а также выходцы из остзейских провинций. Большинство иноземцев, даже имевших дворы, останавливались здесь во время прохождения товаров к Архангельску (в начале весны) и обратно (осенью). В остальное время они находились либо в Архангельске, либо в Москве. Некоторые иноземцы останавливались в Вологде на более длительное время, как, например, де Босы или де Юнги.
Чем могли иноземцы заниматься в Вологде? Во-первых, те, кто имел проезжие или жалованные грамоты, могли вести здесь торговые операции по закупке русских сырьевых и продаже импортных товаров оптом. Но конкретные сведения на этот счет за рассматриваемый период не сохранились. Можно предположить, что к началу XVIII века собственно торговые операции иноземцев во внутренних городах сокращались из-за высоких проезжих пошлин, установленных Новоторговым уставом 1667 года, и в связи с тем, что все в большей степени торговля на внутреннем рынке концентрировалась в руках русских купцов. Вести розничную и мелочную торговлю иностранные купцы, не являвшиеся российскими подданными, не имели права. Во-вторых, находившиеся в Вологде иноземцы занимались разного рода деятельностью, так или иначе связанной с их внешнеторговыми операциями: организацией поставок русских сырьевых товаров из внутренних районов к Вологде для вывоза по воде к Архангельску, препровождением импортных товаров, сбором информации о ситуации на внутреннем рынке (цены, конъюнктура, спрос, предложение) для своих партнеров в Архангельске и за рубежом. В-третьих, иноземцы могли заняться предпринимательством, вовсе не связанным с торговой деятельностью, например, судовым промыслом, выдачей ссуд посадским людям и крестьянам (ростовщичество), операциями с недвижимостью, сдачей в наем жилых помещений и дворов. Последний род деятельности характерен для иноземцев, постоянно проживавших в Вологде, особенно в том случае, если они имели свободные капиталы и из-за плохой конъюнктуры не могли применить их полностью в торговле.
С введением ограничений торговли Архангельска количество иноземцев в Вологде существенно сокращается. В послепетровский период здесь проживали те, кто продолжал поддерживать контакты со своими родственниками в Архангельске, вдовы некоторых иноземцев.
ПРИМЕЧАНИЯ
1Суворов Н. Вологда в начале XVIII столетия. Топографический и статистический очерк // Памятная книжка для Вологодской губернии на 1861 год. Вологда, 1861. С. 12. См. также: Трапезников В. Расцвет Вологды и завещание вологодского гостя Фетиева как памятник былой культуры // Известия ВОИСК. Вып. IV. Вологда, 1917. С. 56-61; Трапезников В. Торговые сношения англичан с Россией через Северный край в XVI-XVII вв. // Северный край. Кн. I. Вологда, 1922. С. 5-21.
2 Путешествие через Московию Корнелия де Бруина. Перев. с франц. П. П. Барсова // ЧОИДР. 1872. Кн. I. Отд. IV. С. 35.
3 Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. М., 1937. С. 197; Источники истории г. Вологды и Вологодской губернии. Вологда, 1904. С. 112; Демкин А. В. Западноевропейское купечество в России в XVII в. Вып. 2. М., 1994. С. 87. (Фабиан Ульянов показан в 10-40-е годы XVII в.). См. также: Посольская книга по связям России с Англией в 1613-1614 гг. / Под ред. В. И. Буганова. М., 1979. С. 165-166, 175-176.
4 Масса Исаак. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М., 1937. С. 178.
5 ГАВО. Ф. 948. (Вологодский архиерейский дом). Оп. 1. Кн. 1. Л. 40.
6 Источники истории г. Вологды... С. 112, 114.
7 Дозорная книга посада Вологды князя П. Б. Волконского и подьячего Л. Софонова. 1616-1617 гг. (Публикация Ю. С. Васильева) // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 333-370.
8 Там же. С. 347-348.
9 Мерцалов А. Е. Очерк г. Вологды по писцовой книге 1627 г. Вологда, 1885. С. 11, 37, 51. См. также: Васильев Ю. С. Борьба с польско-шведской интервенцией на Русском Севере в начале XVII в. Вологда, 1985. С. 62-63.
10 Демкин А. В. "Московские торговые немцы" в первой половине XVII в. // Вопросы истории. 1984. № 8. С. 171-174.
11 Источники истории г. Вологды... С. 111. В 1604-1627 гг. известен Андрей Юрьев Бук-старший, а в 1634-1648 гг. - Андрей Бук-младший, который полностью разорился и бежал из Москвы (Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 95; Демкин А. В. "Московские торговые немцы"... С. 174.)
12 Источники истории г. Вологды... С. 113; Демкин А. В. Западноевропейское купечество. С. 97.
13 Трапезников В. Торговые сношения англичан... С. 15; Источники истории г. Вологды... С. 121-122; Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 73, 80. См. также: Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Федору Алексеевичу. СПб., 1900. С. Х-ХI. (Род Кленков происходил из Нассау-Деленбурга, сын Юрия Кленка был известным дипломатом, а с именем Юрия была даже связана одна из пристаней в Архангельске - Klinkebrug).
14 Источники истории г. Вологды... С. 112-113: Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 78; А. Е. Мерцалов ошибочно отождествлял Исака Яковлева Мота с Исааком Абрамовым Массой (Мерцалов А. Е. Очерк г. Вологды... С. 42).
15 Источники истории г. Вологды... С. 113.
16 Там же. С 121.
17 Там же. С. 111.
18 ГАВО. Ф. 948. Oп. 1. Кн. 3. Л. 103 об.; Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 71-72 (Карл Демулин действовал в 10-40-е годы XVII в., а с 1639 г. известен его сын Иван Карпов Демулин).
19 ГАВО. Ф. 948. Oп. 1. Кн. 3. Л. 108.
20 Источники истории г. Вологды... С. 82 (Сотная 1629 г. ошибочно называет Карла Демулина "английским гостем").
21 Таможенная книга города Вологды 1634-1635 гг. / Сост. Е. В. Французова. М., 1983. С. 66, 79, 86 и др.; Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 69, 78.
22 ГАВО. Ф. 948. On. 1. Кн. 5. Л. 2.
23 Таможенная книга г. Вологды... С. 59, 65, 77, 92, 232, 280, 299, 314, 401, 421, 438.
24 Там же. С. 42, 57, 64, 89, 272, 375, 401, 404.
25 Там же. С. 82.
26 Там же. С. 60, 212, 232, 239, 258, 267, 292, 358, 365, 367, 403, 406, 415, 439, 444, 456.
27 Колычев А. А. Сборник актов Северного края XVI-XVII вв. Вологда, 1925 (машинопись. Обл. науч. биб-ка им. И. В. Бабушкина). № 320. С. 273-274. Титул "рыцарь" указывает на дворянское достоинство его носителя. Окончание деятельности Томаса Рыцаря относится как раз к 1651 г. (Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 13-14, 81, 83).
28 Колычев А. А. Сборник актов... № 321. Иван Еремеев Марсов (Ганс Мерсонали) действовал в 1626-1685 гг. (Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 96.).
29 Западноевропейские купцы и их товары в России XVII века. Сб. док. / Сост. А. В. Демкин. М., 1992. С. 76; Демкин А. В. Немецкое купечество в Москве в XVII в. // Немецкие предприниматели в Москве до 1917 года. Междунар. научн. конференция. Тезисы докладов. М., 1998. С. 19.
30 ГАВО. Ф. 1260 (Коллекция столбцов XVI-XVIII вв.). № 1211. Авторы выражают глубокую признательность научному сотруднику ГАВО Тамаре Михайловне Воропановой за возможность ознакомиться с описями и документами фонда № 1260 и ценные консультации.
31 По нашей просьбе угасающий текст на обороте документа № 1211 был прочитан Т. М. Воропановой: "По сей кабале Всемилостивого Спаса Прилуцкого монастыря вологодского соляного двора службы старец Деонисей платил деньги все сполна вологжанину Якову Васильеву сыну Лягушкину, что он, Яков, те деньги взял вместо иноземца Юрья Лаврентьева. На кабале подписал по Яковлеву веленью вологодский площадной подъячей Ивашко Рычков".
32 ГАВО. Ф. 1260. № 5902.
33 К истории софийских колоколов (Публикация Т. М. Воропановой) // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вып. 1. Вологда, 1994. С. 326-332.
34 ГАВО. Ф. 1260. № 4486; Грамотки XVII-начала XVIII в. М., 1969. № 471.
35 AmburgerE. Die Anwerbung auslaendischer Fachraefte fuer die Wirtschaft Russlands vom 15. bis ins 19. Jahrhundert. Wiesbaden, 1968. S. 48
36 Scheltema Jacobus. Rusland en de Nederlanden beschouwd in derzelver wederkeerige bettrekkingen. Deel 2. Amsterdam, 1817. S. 259.
37 Amburgеr Е. Op. cit. S. 67.
38 ПСЗРИ. Т. IV. СПб., 1830. № 1911. С. 195-196.
39 ГАВО. Ф. 1260. № 2146, 2147.
40 Там же. № 2402.
41 Там же. Ф. 496 (Вологодская духовная консистория). Oп. 1. Д. 16. Л. 40-40 об.
42 Там же. Ф, 1260. № 2800.
43 Там же. № 2842.
44 OP РГБ. Ф. 303 (Архив ТСЛ). Кн. 532. Л. 806 об.-807; кн. 533. Л. 790 об.-791 об.; РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ по Вологде). № 1791; Ф. 248 (Сенат.). Кн. 809. Л. 253-255; Источники истории г, Вологды... С. 46, 94, 95, 114, 120, 123 (в Вологде владели дворами и крестьяне Троице-Сергиева монастыря).
45 Суворов Н. Вологда в начале XVIII столетия... С. 12; Арсеньев Ф. А. Петр Великий в Вологде и на Севере России. Вологда, 1880. С. 29-30; См. также: Домик Петра Великого в Вологде. СПб., 1887; Исторический уголок г. Вологды. Вологда, 1911; Лукомский Г. К. Вологда в ее старине. Репринтное воспроизв. Изд. 1914. С. 262-264; Коновалов Ф. Я., Панов Л. С., Уваров Н. В. Вологда. XII - начало XX в. Краеведческий словарь. Архангельск, 1993. С. 168-169; Кедров Н. Под парусами согласия. 400 лет содружества России и Нидерландов. Вологда, 1997. С. 14-15.
46 3ахаров В. Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М., 1996. С. 31.
47 ГАВО. Ф. 652 (Вологодское общество изучения Северного края). Оп. 1. Кн. 37. (машинописная копия). С. 4-5. Подлинник (?) переписной книги 1711-1712 гг. (ГАВО. Инв. 7847. Л. 2 об.-3).
48 ПСЗ. Т. 4. № 1911.
49 РГАДА. Ф. 282 (Юстиц-коллегия). Oп. 1. Д. 1032. Л. 200 об., 237, 500-501.
50 РГАДА. Ф. 158 (Приказные дела новых лет). Oп. 1. 1703 г. Д. 44.
51 Архив СПб ФИРИ РАН. Ф. 10 (Архангельская губернская канцелярия). Оп. 3. Д. 145. Л. 684-709.
52 Veluwenkamp Jan Willem/ Familienetwerken binnen de Nederlandse
koopliedengemeenschap // Bijdragen en mededelingen betreffende de gesschiedenis der
Nederlanden. Deel 108. Aflevering 4. 1993. S. 662.
53 ГАВО. Ф. 652. Oп. 1. Кн. 37. С. 110, 124, 139, 238, 306.
54 Там же. С. 335.
55 Amburger Е. Ор. cit. S. 100.
56 РГАДА. Ф, 276 (Коммерц-коллегия). Oп. 2. Д. 553; Veluwenkamp Jan Willem. The Purchase and Export of Russian Commodities in 1741 bu Dutch Merchants Establiched at Archangel // Entepreneurs and Entrepreneurship in Early Modern Times. Den Haag, 1995. P. 95.
57 ГАВО. Ф. 652. Oп. 1. Кн. 37. С. 13, 14, 316, 317.
58 3ахаров В. Н. Иностранные купцы в Архангельске при Петре I // Архангельск в XVIII веке. СПб., 1997. С. 182-184, 208.
59 Архив СПб. ФИРИ РАН, Ф. 10. Оп. 3. Д. 145. Л. 894-915.
60 Там же. Д. 39. Л. 12, 16.
61 Там же. Ф. 36 (Воронцовы). Оп. 1. Д. 570. Л. 253; Veluwenkamp J. W. The Purchase and Export... P. 93.
62 Архив СПб. ФИРИ РАН. Ф. 10. Оп, 3. Д. 145. Л. 812-824.
63 ГААО. Ф. 1 (Архангелогородская губернская канцелярия). Оп. 1. Д. 2906. Л. 140; Veluwen-kamp J. W. Familienenwerken... S. 662.
64 Архив СПб. ФИРИ РАН. Ф. 10. Оп. 3. Д. 39. Л, боб.
65 РГАДА. Ф. 291 (Главный магистрат). Оп. 1. Д. 7865.
66 Таможенная книга... С. 95, 225, 268, 341, 416. Возможно, первым из этой фамилии в России действовал (с конца XVI в.) Микулай Андреянов, которого Б. Н. Флоря считает фактором итальянской компании Луццио. Размер капитала Микулая Андреянова составлял 10870 рублей, и он входил в крупнейшую пятерку голландцев, торговавших в России в конце XVI - начале XVII века. (Флоря Б. Н. Торговля России со странами Западной Европы в Архангельске в конце XVI - начале XVII в. // Средние века. Сб. Вып. 36. М., 1973. С. 143).
67 ГАВО. Ф. 652. Кн. 37. С. 5-6.
68 Архив СПб. ФИРИ РАН. Ф. 10. Оп. 3. Д. 145. Л. 1349-1357; Демкин А. В. Западноевропейское купечество... С. 98.
69 ГАВО. Ф. 1260. № 2843.
70 РГАДА. Ф. 248 (Сенат). Оп. 3. Д. 71. Л. 1112-1117, 1145-1150.
Приложения
Ниже в хронологической последовательности приводятся документы конца XVII - первой четверти XVIII в., отражающие деятельность в Вологде голландского купца И. А. Гутмана. Тексты передаются полностью, выносные буквы вводятся в строку, знаки препинания расставляются по смыслу, буквенные написания цифр заменяются на современные, орфография источников сохраняется. Некоторые комментарии и примечания к публикуемым документам даются по валовой нумерации в конце приложения. Авторы благодарят своего коллегу Яна Виллема Велувенкампа (г. Гронинген, Нидерланды) за помощь в прочтении голландских автографов в документах № 3 и 9, а также научного сотрудника ГАВО Тамару Михайловну Воропанову за помощь в чтении трудных мест документа № 7.