АНТОЛОГИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО БАТЮШКОВА
      Ю. Н. Чумаков
     
      Чем глубже и детальнее изучается поэзия Батюшкова, тем запутаннее и сложнее становится вопрос о принадлежности поэта к определенному стилю. В "невыравненной" поэтике Батюшкова легко выделяются как стилевые доминанты почти взаимоисключающие контексты. Многие из них аналитически обособляются столь отчетливо, что общая характеристика целостной поэтической системы Батюшкова не складывается; все выглядит слишком дробным и рассыпается. В этих условиях антологическое чувство Батюшкова может послужить хотя и не вполне рационализированной, но объемлющей основой для интегрального определения стиля поэта.
      "Муза Батюшкова была сродни древней музе", - писал Белинский. В первую очередь, это музы греческая и латинская, но не только они. Батюшков отзывался и на северную мифологию, идущую от Оссиана и скальдов, отчасти и на древний Восток, В его время лирическое "я" поэта еще не выступало впрямую, и поэтическая личность Батюшкова всегда опосредована масками и масками масок.
      Так, антологические мотивы у Батюшкова, в особенности в ранний, эпикурейский период, не просто переведены в национальные формы, но испытывают двойное преломление сквозь лирику и лироэпику Возрождения, итальянскую и французскую легкую поэзию XVIII века и пр. Все это означает, что антологическое чувство Батюшкова не прикрепляется к определенной эпохе, а свободно скользит по исторической шкале вперед и назад, содержательно возрастая в своих стилистических проекциях и смещениях.
      Подвижность и гибкость антологического чувства Батюшкова как раз и зависит от стилистической неустойчивости, "вибрации" его лексики, несмотря на ее пластическую выраженность. Лучше всего ото видно на перепаде между твердо поставленными композиционными опорами стихотворения и стремительной динамикой словесного слоя ("Выздоровление", "Вакханка", "Мой гений", "Из греческой антологии", "Подражания древним" и др.).
      Свободное содержательное движение Батюшкова по эпохам от Греции и Рима через оссианизм, Возрождение и рококо к современности, его историзм и "всемирная отзывчивость" придают ему, в конечном итоге, черты романтической эстетики и поэтики, сохраняя в то же время в его творчестве имперсональный характер лирики как таковой. В сочетании с мифологической константой возникает сложная, не всегда уравновешенная стилистическая амальгама, которую все же можно свести к единому, но многоаспектному определению, выводимому из антологического чувства поэта. Это определение - "эллинистический романтизм", которое, кроме Батюшкова, применимо к А. Шенье, Гёльдерлину, а в исторической перспективе - к О. Мандельштаму в "Tristiae".
     


К титульной странице
Вперед
Назад