Использование монастырей в пенитенциарных целях (то есть как мест наказания и исправления преступников, нарушителей общественного порядка) было распространенным явлением в истории России, корнями уходившим еще в православную традицию Византии. Сам термин "пенитенциарный" в переводе с латинского означает "покаянный, исправительный". Он указывает на особенности церковного наказания по месту жительства или в условиях изоляции (в монастырях) в целях приведения преступника к раскаянию и исправлению. Однако в конце XIX века понятие "пенитенциарный" было перенесено на тюремную систему в целом и наполнилось "уголовно-карательным" содержанием, что не совсем соответствовало его изначальному пониманию. Вместе с тем до конца XIX века церковь сохранила за собой право наказывать правонарушителей, используя по отношению к ним различные методы воздействия. Ссылка в монастырь на раскаяние и исправление принадлежала к одному из видов духовного наказания, активно назначавшегося церковными властями1. Использовало ссылку в монастырь и государство, законодательно оформив ее правовое поле в XVIII веке и заметно усилив в ней карательную сторону2.
Наиболее широко была распространена практика ссылки в монастыри Европейского Севера, отличавшиеся отдаленностью от Центра, строгостью быта, уставным порядком и суровыми условиями существования. Не был исключением и Вологодский край. Достаточно назвать такие обители, как Кирилло-Белозерский, Спасо-Каменный и Павло-Обнорский монастыри, которые чаще других использовались для наказания преступников и на основе деятельности которых сложилось общее представление о монастырской ссылке. В разные годы XVII-XIX веков 29 монастырей и пустыней на территории Вологодского края использовались в таком качестве. Между тем о городских монастырях самой Вологды, которые назначались для ссылки, известно гораздо меньше.
К началу XX века в Вологде имелись три православные обители: Спасо-Прилуцкий мужской монастырь 2-го класса, Свято-Духов мужской монастырь 3-го класса и Горний Успенский девичий монастырь 3-го класса3. Три мужских монастыря города (Герасимов Троицкий, Ильинский, Воздвиженский), существовавших в Вологде со времен Средневековья, были упразднены по штатам 1764 года4. Историческая литература и архивные источники позволяют утверждать, что монастыри Вологды использовались для наказания, но с различной степенью интенсивности, причем во все указанные монастыри ссылали как светских лиц, так и духовных.
Попытаемся кратко описать пенитенциарную деятельность указанных трех вологодских обителей. Источниками для такого описания будут служить документы фонда Вологодской консистории и монастырских фондов Государственного архива Вологодской области. Использовались также материалы периодической печати, краеведческой литературы дореволюционного и советского периодов. Общий объем выявленных документов в силу фрагментарности не дает возможности в полной мере осветить все стороны пенитенциарной практики вологодских обителей, но в то же время позволяет реконструировать ее некоторые особенности.
Раньше других для ссылки стал использоваться Спасо-Прилуцкий монастырь. С XV века в нем содержались опальные представители знатных княжеских родов. В конце XV века в него заточили детей удельного князя Андрея Большого (Углицкого) - Иоанна и Димитрия5. Об этом заключении имеются весьма скудные сведения. Известно, что они были сосланы в монастырь по приказу Ивана III6. Причиной конфликта стала борьба сыновей Василия Темного за великокняжеский престол. Опасаясь захвата трона, старший сын Василия Темного Иван III в 1491 году приказал взять под стражу в Москве своего брата Андрея с сыновьями Иоанном и Димитрием7. По собственному признанию Ивана III, это была вынужденная мера, так как "Андрей неоднократно замышлял против него зло, а потом каялся". Дети князя Андрея были арестованы из-за опасения, что они могут стать причиной новой феодальной войны с сыновьями Ивана III. Церковь пыталась заступиться за князя Андрея, но Иван III был непреклонен, подчеркивая, что дети и внуки княжеских родов будут воевать друг с другом, а татары в это время "сожгут и погубят русскую землю"8. Удельный князь Андрей Углицкий умер в темнице в 1493 году9. Наибольшие испытания выпали на долю его детей. Иоанну Углицкому к моменту ареста исполнилось 12 лет, Димитрию - 13. Братья были сосланы сначала в Переславль-Залесский, затем в Кирилло-Белозерский, а после смерти отца окончательно переведены в Спасо-Прилуцкий монастырь10. Содержание их в Спасо-Прилуцком монастыре было очень тяжелым, они находились в "узкой темнице" и были скованы тяжелой цепью11. Проводя целый день в молитве, они стойко переносили мучительное заключение. Иоанн Углицкий провел в заточении 32 года и скончался в обители 19 мая 1522 года на 45-м году жизни. Перед смертью он был пострижен в схиму под именем Игнатия12. Димитрий же провел в заключении в общей сложности более 50 лет. Он тяжело переживал смерть брата и надеялся на освобождение. В 1528 году в Вологде побывал великий князь Василий Иванович со своей супругой, но он не только не облегчил страданий своего близкого родственника, но даже не поинтересовался его судьбой. Лишь после смерти великого князя Василия Ивановича Боярская дума по настоянию И. Ф. Бельского облегчила положение князя Димитрия: с него сняли оковы и разрешили выходить из темницы на территорию монастыря. К этому моменту ему было уже более 60 лет. Но свободы он так и не получил13.
В данном случае монастырскую ссылку можно рассматривать как форму внесудебной политической расправы, осуществляемой государственной (великокняжеской, царской) властью. Она была рождена вне поля церковного права. Не случайно поэтому Церковь, видя старание и смирение узников, признала их святыми14. Практика применения монастырской ссылки в качестве формы внесудебной расправы была широко распространена в России вплоть до конца XVIII века. Такие случаи описаны в исторической литературе15. Кроме того, некоторые государственные учреждения (Преображенский приказ, Тайная канцелярия) могли ссылать в монастыри без суда16, что искажало христианский смысл наказания и вызывало справедливую критику со стороны Церкви.
Еще одним известным узником Спасо-Прилуцкой обители был Иван Неронов - один из противников книжного исправления, проводимого под руководством патриарха Никона. В первый раз за причастность к расколу его сослали в 1653 году в Спасо-Каменный монастырь, что на Кубенском озере, но вскоре освободили. В 1665 году Неронова во второй раз выслали из Москвы в качестве колодника в распоряжение Вологодского архиепископа Симона, чтобы тот наказал его по своему усмотрению, что и было выполнено. В том же году Ивана Неронова поместили "под начало"17 в Спасо-Прилуцкий монастырь, из которого он был освобожден в 1666 году18.
С начала XVIII века Спасо-Прилуцкий монастырь стал играть особую роль в региональной церковно-пенитенциарной практике. Здесь шел разбор следственных дел в отношении духовных и светских лиц, обвинявшихся в совершении различных преступлений19. Подследственные находились в специально оборудованных помещениях под охраной солдат или штатных сторожей. Во время следствия им запрещалось встречаться с родственниками, посетителями. Лишь настоятель монастыря, увещеватель и духовные лица, назначенные консисторией для ведения следствия, могли общаться с подозреваемыми. Само следствие шло обычно несколько месяцев и отличалось тщательностью делопроизводства. За это время опрашивались свидетели, собирались отчеты о поведении обвиняемого лица от благочинного, церковного старосты и приходского священника. Свидетелей могли вызывать на допросы непосредственно в сам монастырь. Так, в 1709 году по обвинению в прелюбодеянии и незаконном рождении мертвого ребенка было опрошено 14 свидетелей, часть из которых была вызвана на допрос в Спасо-Прилуцкий монастырь20. Материалы следственных дел передавались непосредственно в консисторию, где и выносилось соответствующее решение о наказании виновного лица.
С начала XIX века Спасо-Прилуцкий монастырь реже используется как место проведения следственных мероприятий. В источниках встречаются по этому поводу лишь отдельные факты. В 1812 году Вологодская консистория направила казначея Спасо-Прилуцкого монастыря в Арсеньево-Комельский монастырь для расследования дела по факту "буйства и хулиганства" четырех послушников, которые ранее были сосланы в данную обитель в "черные труды" на исправление. Казначей обнаружил, что, помимо выдвинутых обвинений, послушники причастны к краже просфор, о чем был составлен подробный рапорт и направлен архимандриту Спасо-Прилуцкого монастыря, а затем в консисторию21.
В том же году в Спасо-Прилуцкий монастырь был временно помещен казначей Спасо-Каменного монастыря Вениамин по подозрению в сокрытии монастырских денег в сумме 209 рублей 22 копейки. Ему было запрещено священнослужение, он находился в отдельной келье "под особым надзором гражданского правительства"22. Это означало, что его охрану осуществляла воинская команда. Подобная практика продолжалась и в последующие годы.
Остановимся несколько подробнее непосредственно на самой ссылке в данную обитель. Спасо-Прилуцкий монастырь редко использовался для наказания светских лиц, хотя именно он в большей степени соответствовал требованиям исправительного учреждения и обладал необходимыми условиями для изоляции. Мощные стены, специальные каменные помещения, надежная охрана не давали возможности совершать побеги и укрывали ссыльных от посторонних глаз. Однако отправляли сюда провинившихся лиц в основном из духовной среды за нарушения по службе, непристойное поведение, проступки. Например, в 1805 году были сосланы два священника за неисполнение службы23 и пьянство24. В 1812 году сюда был направлен иеродьякон Корнилиево-Комельского монастыря Виктор с запрещением священнослужения под строгий надзор настоятеля за то, что "по буйству своему не соблюдал правил братства"25.
Известны и более ранние случаи ссылки в данную обитель. В Государственном архиве Вологодской области сохранилась папка документов начала XVIII века о заключении в северные обители различных лиц за прелюбодеяние. В одном из документов говорится o попе Григории, направленном в Спасо-Прилуцкий монастырь на исправление26.
Сроки ссылки в этот монастырь были небольшие и составляли несколько месяцев. Пьянство являлось отягчающим обстоятельством и автоматически вело к увеличению продолжительности ссылки. В приговорах обязательно указывалось содержание церковного наказания: выполнение "черных работ"27 и ежедневных поклонов, чтение духовной литературы и увещевания. Непосредственный контроль над ссыльными возлагался на архимандрита Спасо-Прилуцкого монастыря. Он ежемесячно был обязан докладывать в консисторию о поведении лиц, содержащихся в обители на епитимье28. В некоторых случаях (например, при нарушении режима) рапорты посылались в консисторию два раза в месяц29.
Ссылали в Спасо-Прилуцкий монастырь и провинившихся монахов. В данном случае перевод из монастыря в монастырь можно рассматривать как форму временной ссылки, так как он сопровождался понижением или отстранением от должности, выполнением предписаний консисторий. Так, в начале февраля 1766 года по рапорту настоятеля Арсеньево-Комельского монастыря Пахомия Вологодская консистория начала следствие в отношении казначея этой обители Феофилакта по обвинению его в служебных злоупотреблениях. Были опрошены свидетели и прихожане монастыря. В отчете настоятеля указывалось, что "Феофилакт непорядочно своему званию всех ругает и бранит в церкви, дерется, из монастыря неведомо куда волочится"30. Судебное разбирательство длилось месяц и закончилось ссылкой Феофилакта в Спасо-Прилуцкий монастырь. В Государственном архиве Вологодской области по этому делу сохранилось четыре документа. В одном из них предписывалось провинившегося казначея Арсеньева монастыря "за безграничные и наглые поступки, за произносимые на настоятеля поносительные слова отрешить от казначейской должности и определить в братство Спасо-Прилуцкого монастыря, а на его место избрать достойного человека"31.
В документах Государственного архива Вологодской области сообщается о ссылке в Спасо-Прилуцкий монастырь настоятелей за "упущения по службе" и семинаристов за плохую учебу и лень. Провинившихся семинаристов могли сослать временно (на несколько недель) на исправление либо исключить из семинарии вообще и зачислить в состав послушников с предписанием выполнения определенных монастырских работ. Непосредственный контроль над ними осуществлял опытный старец-монах32. В 1826 году в Спасо-Прилуцкий монастырь был направлен настоятель Белавинской пустыни за "неспособность быть настоятелем и управлять монастырем"33. В 1851 году игумен Николаевского Коряжемского монастыря Сольвычегодского уезда Нафанаил за "непорядочное поведение" был отстранен от должности и указом консистории отослан в Спасо-Прилуцкий монастырь34. Обращение к данным случаям интересно потому, что наказание за такого рода правонарушения не предусматривалось нормами церковно-канонического права.
В качестве ссыльных в Спасо-Прилуцком монастыре было небольшое количество и гражданских лиц. Архивные материалы говорят том, что в 1841 году в монастыре под охраной находились три paскольника: штабс-капитан П. Масленников, бывший священник Ф. Савельев и некто Ф. Иванов (социальное происхождение не указано). Нахождение их в обители доставляло монастырским властям немало хлопот. В донесениях архимандрита Спасо-Прилуцкого монастыря указывалось, что "раскольник Масленников не подает надежды к исправлению и обращению в Православную церковь и пытается внушить свои заблуждения лицам, посещающим монастырь"36. Настоятель даже предложил перевести его в более отдаленный монастырь. Жаловался настоятель и на несвоевременную выплату денег на содержание раскольника. Напомним, что содержание раскольников и сектантов шло за счет пожертвования граждан и средств, выделенных казначейством.
Наибольший пик активности ссылки гражданских лиц в эту обитель приходился на первую половину XIX века. По указам Святейшего Синода или решениям губернского уголовного суда практически все они ссылались за отступление от православной веры. В ряде случаев ссылка в Спасо-Прилуцкую обитель проходила в условиях строжайшей секретности. Например, в 1837 году по личному секретному распоряжению обер-прокурора Синода Н. А. Протасова в Спасо-Прилуцкий монастырь был тайно переведен из Валаамского монастыря руководитель секты молокан отставной поручик Богданов. Он был помещен под охраной в изолированное помещение каменной башни за "ложное мудрствование своей секты"37. На его содержание было отпущено 120 рублей в год. Архимандриту Спасо-Прилуцкого монастыря давалось предостережение "входить к нему с благоразумной осторожностью и христианской любовью для беседы об истинах веры"38. Несколькими годами позже по секретному распоряжению Синода под № 15068 от 20 октября 1841 года в Спасо-Прилуцкий монастырь был помещен раскольник Ф. Соловьев - бывший священник, лишенный сана за отступление от веры и многократные побеги с места жительства. В секретном письме на имя настоятеля указывалось, что он очень опасен, так как занимается сочинительством и способен "обращать" других людей в свою веру. В этом вскоре убедились и сами монастырские власти. Настоятель через полгода в рапорте указывал, что Ф. Соловьев - "ожесточенный фанатик, поэтому его пребывание вредно для приходящих в монастырь богомольцев", и просил перевести его в другое место. В том же году Соловьева перевели в качестве арестанта в суздальский Спасо-Евфимиевский монастырь39. Перевозку и охрану его осуществляло Министерство внутренних дел.
Среди ссыльных лиц гражданского звания в Спасо-Прилуцком монастыре находились не только раскольники и сектанты. В "Ведомостях о лицах всякого звания, состоящих под надзором в Спасо-Прилуцком монастыре в 1852 году" указываются три человека, приговоренных к бессрочному пребыванию в обители: бывший тридцативосьмилетний учитель Кишиневской семинарии, расстриженный монах Авксентий, заключенный по распоряжению Синода за "нетрезвую жизнь, грубость и беспокойный характер"; отставной губернский тридцатичетырехлетний секретарь Петр Навдачин, помещенный по личному приказанию исполняющего обязанности военного прокурора и гражданского губернатора города Вологды И. В. Романуса; шестидесятитрехлетняя крестьянка, отправленная сюда за "исправление духовных треб, распространение религиозных заблуждений и явное противление правительству"40. Их охрану осуществляли несколько надзирателей из полицейского управления.
Спасо-Прилуцкий монастырь всегда отличался атмосферой высокой духовности и строгостью нравов, поэтому и ссыльные были окружены вниманием со стороны братии монастыря41. Здесь мало было заключенных, наказанных за уголовные преступления. Большинство виновных помещалось сюда за различные правонарушения. К каждому из них назначался духовник, который должен был наставлять их жить по христианским заповедям, способствовать раскаянию. О своих наблюдениях духовник сообщал настоятелю, а иногда отправлял письменные отчеты и в консисторию. Известны случаи, когда ссыльных досрочно освобождали из Спасо-Прилуцкого монастыря за хорошее поведение42.
Широко использовались для назидания ссыльных духовные книги. В 1822 году Спасо-Прилуцкий монастырь и епархиальное начальство выступили с инициативой собрать денежные средства на закупку духовной литературы. С этой целью было выпущено 100 печатных листов, где обосновывались цели проводимой акции. Деньги планировалось собрать с "духовенства, благородного дворянства, купечества и прочих сословий", чтобы с помощью книги "назидать ближних наших... для пользы душевной"43. В том же году в Вологодскую духовную консисторию поступили из Московской синодальной типографии 19 книг под названием "Добротолюбие", предназначенные для увещевания тех, кто находился в монастырях на епитимье или был наказан церковными властями. Один из экземпляров этой книги попал и в Спасо-Прилуцкий монастырь44. Такое внимание к вопросам духовного назидания ссыльных было вызвано тем, что в 1822 году в данной обители отбывало наказание 12 человек. Все они принадлежали к сословию духовенства и были наказаны за всевозможные нарушения, причем некоторые из них "содержались неделю на хлебе и воде"45. Настоятель монастыря заботился, чтобы не только в монастыре, но и на прилегающих к нему территориях царили тишина и спокойствие. В прошениях к исправнику Вологодского уезда он жаловался на местную молодежь, которая устраивала около монастыря гуляния и не реагировала на его замечания46.
В связи с пенитенциарными функциями Спасо-Прилуцкого монастыря отметим еще одно любопытное обстоятельство. Наибольшее количество вопросов у исследователей вызывают маленькие отверстия в башнях северо-восточной стены монастыря. Построенные в царствование Алексея Михайловича, башни имели так называемые "каменные мешки" - небольшие помещения, куда якобы помещали преступников. С середины XIX века, когда были приоткрыты многие архивы и началось активное изучение памятников старины, ими стали интересоваться любознательные посетители. Один из них писал: "Внутри башен устроены каменные мешки. Я видел потом знаменитые мешки-темницы в башнях Кириллова монастыря. Прилуцкие отличаются от последних круглою формою (кирилловские - восьмиугольные) и гораздо теснее их, отчего казались мне более страшными. Непонятно, с какой целью строились они в кроткое царствование Алексея Михайловича..."47. Неполнота архивных материалов не позволяла историкам определить назначение этих каменных помещений. И многие ученые стали расходиться во мнениях. Если одни утверждали, что "каменные мешки" действительно предназначались для особо важных государственных преступников48, то другие исследователи предполагали, что эти помещения использовались для хранения оружия и пороха49. Противоречивые оценки дают и современные исследователи50. На усиление споров вокруг этого вопроса в значительной степени повлияла позиция историка А. С. Пругавина, который одним из первых занимался изучением монастырских тюрем. По его мнению, Спасо-Прилуцкий монастырь входил в число 21 обители, куда ссылали преступников51. Его выводы подтвердила и Императорская археологическая комиссия, составлявшая описания северных обителей. В ее заключении указывалось: "В юго-восточной и северо-восточной частях сохранились так называемые "мешки" - каменные столбы с узкими внутри их помещениями, куда заключались важные преступники"52. Однако архивными документами этот вывод не был подкреплен. Изучение имеющихся в нашем распоряжении документов показывает, что государственных преступников в "каменные мешки" не помещали, а к сосланным лицам духовного звания такая мера не применялась.
В западной части города на правом берегу реки Вологды некогда располагался Горний Успенский женский монастырь, который также служил и местом ссылки провинившихся христианок. Созданный в 1590 году, он с XVI по XIX век применялся в пенитенциарных целях. Известно, например, что в 1651 году по царскому указу в него была сослана "под начало" настоятельница Семигородней пустыни Мариамна53. В чем состояла ее вина, неизвестно.
Сведений о ссылке в данную обитель в начальный период ее существования известно немного. В 1925 году местный исследователь А. А. Колычев собрал и опубликовал 354 акта периода 1558-1707 годов из бывшего Вологодского епархиального древнехранилища. Экспертом их выступил Н. И. Суворов - краевед и специалист в области церковной истории. Среди множества документов есть и такие, которые непосредственно относились к ссылке женщин в Вологодский Успенский монастырь в XVII веке. Так, в 1685 году из приказа Большой казны сюда была выслана Евдокия Шаншина за "незаконную винную продажу и воровство". Первоначально ее приговорили к ссылке в Сибирь, но ввиду ее раскаяния решение было изменено. Преступница сама просила постричь ее в монахини, чтобы искупить свои грехи. 3 марта того же года в сопровождении пристава Ивашки Боровицкого ее доставили в указанный монастырь, а через некоторое время постригли под именем Елены и отдали "под начало" старице А. Скорбиевой54.
Как и в других обителях, в Успенском женском монастыре имелась охрана для надзора за ссыльными, так как иногда происходили случаи бегства. 12 декабря 1751 года Вологодская консистория издала указ о поимке сбежавшей из Успенского монастыря монахини. В указе сообщались ее приметы: "...росту высока, круглолица, смугла, нос широкий, глаза серые, у руки персты кривые..."55. Предписывалось ее поймать и доставить для расследования в консисторию.
В 1700 году из Преображенского приказа в распоряжение архиепископа Вологодского и Белозерского Гавриила были отправлены еще две "колодницы" - Авдотья Никитина и Анна Полосухина. В указе о них говорилось: "Велено за непристойные слова сослать к Вам в монастырь и быть им в монастыре до кончины живота своего, и велеть над ними смотреть накрепко, чтобы они от вас из монастыря не ушли и над собою дурного не сделали и всегда были на лицах". В указе также звучало грозное предупреждение, что в случае бегства "колодниц" из монастыря епархиальное руководство и настоятель монастыря, в который они ссылались, будут "подвергнуты великой опале Великого государя". По распоряжению архиепископа они были помещены под особый надзор в Вологодский Успенский монастырь56. Ровно через год, в 1701 году, из Преображенского приказа в этот же монастырь была сослана вдова Акулина "для держания до кончины живота своего". Ее вина не указывалась, но настоятелю предписывалось "держать ее в трудах, чтобы всегда была на лицах"57. Ссылка в эту обитель за прелюбодеяние и проституцию была наиболее распространенной. Решения о ссылке за такого рода преступления выносила консистория. В 1709 году за "блудовство была бита плетью" и заключена в Успенский монастырь местная крестьянка. Борясь с этими общественными пороками, Вологодская консистория даже опубликовала выписку из правил Святых Отцов о наказании лиц за прелюбодеяние, где говорилось, что виновные за совершение такого рода преступлений могут быть наказаны урезанием носа и ссылкой в монастырь58. Вероятно, издание такого указа можно рассматривать как определенную профилактическую меру, напоминающую о неизбежной ответственности за содеянное и суровости наказания. Отметим, что архивные данные не подтверждают фактов урезания носа перед ссылкой в монастырь, однако практика наказания кнутом была распространена достаточно широко. Обычно назначалось не более 25 ударов кнутом59, причем сама консистория решения о телесных наказаниях выносила крайне редко. Такая мера определялась светским уголовным судом при вынесении приговора о назначении церковного покаяния за преступления, повлекшие смерть (например, рождение и смерть незаконнорожденного младенца). Светский суд приговаривал виновного к телесному наказанию, а форму церковного покаяния назначала консистория60.
Ссылка в Горний Успенский монастырь за прелюбодеяние и проституцию практиковалась до конца XIX века. Об этом говорят формулировки судебных решений Вологодского окружного суда, где подробно описывались преступления и давалась ссылка на гражданские законы, предусматривающие заключение в монастырь. Например, в 1886 году в Горний Успенский монастырь была помещена на четыре месяца "крестьянская девица" М. В. Соколова за "плотское сожитие". Указывалось, что она ссылается на церковное покаяние под строгий надзор монастырского начальства. Присмотр за ней должны осуществлять штатные монастырские сторожа и прочие служители. Ей запрещено было держать деньги, кроме той суммы, которая необходима для питания61.
В Горний Успенский монастырь ссылали за прелюбодеяние даже представительниц дворянства. В 1836 году помещица В. Комаровская, проживающая в Кадниковском уезде Вологодской губернии, была приговорена к семилетней церковной епитимье за "прижитие блудно детей". Святейший синод постановил, что один год помещица должна находиться в Новгородском Свято-Духове монастыре на собственном содержании, а остальные шесть лет - под присмотром приходского священника по месту жительства. В. Комаровская подала два прошения (в Синод и министру внутренних дел) о прощении ее, так как в случае ссылки дети ее остались бы без присмотра, а она лишилась бы средств к существованию62. Синод лишь частично учел просьбу помещицы и направил ее в Вологодский Горний Успенский монастырь на собственное содержание.
В первой половине XIX века Горний Успенский монастырь стал активнее использоваться для борьбы с расколом. В 1837 году Синод издал распоряжение "О мерах борьбы с расколом". Основанием для такого документа послужил доклад министра внутренних дел о распространении в столице и на Севере (называлась Олонецкая губерния) раскольничьих сект. Наряду с многочисленными профилактическими мерами, которые намеревалась предпринимать Православная церковь, значилась и отсылка сектантов, особенно хлыстов, в дальние северные монастыри - "подальше от Московской и Поволжской губерний"63. Вследствие исполнения этого указа по подозрению в причастности к хлыстам трое человек были отправлены в различные вологодские монастыри. Среди них была "мещанская девка М. Калугина", сосланная бессрочно в Горний Успенский монастырь. Через полгода от благочинного в Вологодскую консисторию поступил рапорт, что М. Калугина "ни в каких заблуждениях не сознается, не приносит раскаяния и утверждает, что к секте хлыстов отношения не имеет". В 1843 году ее, как полностью раскаявшуюся, освободили и разрешили вернуться на прежнее место жительства64.
Помимо прелюбодеяния и причастности к расколу в Горний Успенский монастырь ссылали женщин и по другим обвинениям: за длительное отсутствие на исповеди, сквернословие, клевету, драку65. В то же время были случаи, когда ссыльных из этого монастыря досрочно освобождали на основании каких-то веских причин, которые указывались в прошении, например по причине расстройства здоровья и невозможности пребывать в обители66. Надо полагать, что содержание ссыльных не было обременительным для этого монастыря. Например, в 1843 году помимо трех ссыльных в Вологодском Горнем Успенском монастыре на пропитании находилось 16 человек сверх штата67.
В Горнем Успенском монастыре по отношению к ссыльным широка применялись исправительно-покаянные меры: монастырские работы, обязательная исповедь перед духовником, поклоны. Исполнение поклонов было одной из форм прохождения епитимьи в монастыре68.
Активно использовался для ссылки и Вологодский Свято-Духов монастырь. Расположенный практически в центре города, на берегу реки Золотухи, он меньше всего походил на пенитенциарное учреждение69. В XVIII веке его в основном использовали для наказания провинившихся лиц духовного звания Вологодской епархии. Обычно судебные решения о помещении духовного лица выносило присутствие консистории или епископ.
Свято-Духов монастырь был основан в 1554 году преподобным Галактионом70. Его отец, знатный боярин, потомок литовских князей И. Ф. Бельский в результате вражды с князьями Шуйскими был сослан в 1542 году в Кирилло-Белозерский монастырь и там же умерщвлен по приказу Ивана Грозного71. Как место ссылки Свято-Духов монастырь стал использоваться наиболее активно только в XIX веке. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, в 1800 году была построена каменная ограда, что создавало необходимый режим изоляции. Во-вторых, в 1774 году произошел пожар в Спасо-Каменном монастыре на Кубенском озере по вине одного из колодников. Здесь находилась монастырская тюрьма, которая охранялась караульными солдатами и куда ссылали как государственных преступников, так и провинившихся лиц духовного звания72. Ссылка в Спасо-Каменный монастырь - это отдельная тема исследования. С давних пор сюда помещали не только лиц за уголовные преступления, но и подозреваемых в государственной измене, жертв политических интриг. Например, в 1730 году в него отправили преосвященного Георгия Дашкова - архиепископа Ростовской епархии и вице-президента Святейшего синода73, который стал жертвой закулисной борьбы Феофана Прокоповича74. После пожара в Спасо-Каменном монастыре на Кубенском озере 8 декабря 1775 года последовал указ Святейшего синода об упразднении обители и переводе его братии в Свято-Духов монастырь75, который становится правопреемником карательной традиции. С 1775 года он получает новое название-Вологодский Спасокаменский Духов монастырь, которое сохранялось до 1892 года, пока полностью не восстановили сгоревшую обитель на Кубенском озере76.
С первой половины XIX века Вологодский Свято-Духов монастырь активно используется как место ссылки духовных лиц. С 1821 по 1830 год сюда было отправлено 40 ссыльных. Только в 1824 году в данной городской обители находились 14 ссыльных за разного рода правонарушения. В этой связи уместно напомнить, что 9 июля 1823 года был распространен доклад Святейшего синода "О принятии безотлагательных мер в отношении духовных лиц с целью искоренения преступлений и улучшения их нравственного состояния"77. Пункты второй и третий доклада санкционировали ссылку не только провинившихся, но и "сомнительных лиц, которые не знают духовных обязанностей". Для наблюдения за ними назначался "достойный протоиерей или священник для суждения в назидательной позиции"78. Спустя полгода последовал указ Святейшего синода, где рассматривались деяния духовенства, предусматривающие ссылку в монастырь за нарушение внутрицерковной дисциплины79. Таким образом, в 20-е годы XIX столетия вводится практика более строгого наказания священников, ужесточается режим пребывания в ссылке. Этим можно объяснить тот факт, что именно в этот период интенсивность ссылки в Вологодский Свято-Духов монастырь усиливается.
Спектр преступлений, за которые лица отбывали ссылку в Свято-Духовом монастыре, был самый различный: убийство, сектантство, укрывательство беглого, кражи, раскол. Самую большую группу составляли правонарушения дисциплинарного характера: неповиновение начальству, грубость, самовольные отлучки, неисполнение обязанное тей, незаконное венчание, непозволительные связи и др. Вместе с Teм были случаи ссылки в данный монастырь, которые не предусматри вались законодательством80. Это говорит о том, что ссылка в монастырь по-прежнему рассматривалась как элемент традиционного права, основанный на принципах внесудебной расправы.
Чаще всего в Свято-Духов монастырь ссылали за пьянство. От общего количества правонарушений и преступлений ссылка за пьянство составляла 28 процентов. Пьянство служило и отягчающим обстоятельством. Например, при повторном совершении проступка в нетрезвом виде режим содержания ужесточался: запрещалось священнослужение, назначалось дополнительное наказание, не определялся срок ссылки или ссыльного могли задержать81. В этом случае особое внимание уделялось контролю над ссыльными. Как правило, после указа о ссылке конкретного лица следовала подробная инструкция, в которой сообщались данные о нем, вина, срок и режим пребывания, содержалось предписание настоятелю ежемесячно рапортовать в консисторию о его поведении82. В особых случаях ссыльных отправляли и содержали под стражей, о чем также сообщалось в письменной форме83. Ссылка в монастырь за пьянство могла иметь профилактический характер - для "страха другим"84 или "чтобы не давать соблазн другим"85. Такие указы доводились по всем инстанциям. В 1825 году в Свято-Духов монастырь сослали бессрочно одновременно пять человек за пьянство и самовольные отлучки86.
Любопытно то, что и среди братии Свято-Духова монастыря было много таких, кто ссылался ранее: в 1823 году из десяти монахов двое прежде когда-то подвергались монастырскому заключению87, в 1824 году из десяти - один88, причем некоторые ссылались дважды89 и трижды90. Напротив фамилии каждого из них делалась приписка о том, исправляется человек или нет.
В 1825 году в Свято-Духов монастырь был помещен "дьячок ... за позволение беглой в кандалах ночевать в своем доме..."91. Укрывательство беглых являлось тяжким уголовным преступлением и подлежало ведению гражданского судопроизводства, поэтому по данному факту шло совместное разбирательство. Земская полиция, проведя собственное расследование, направила "доношение" в консисторию, в котором сообщалось, что "крестьянка Окулина Никитина в кандалах бежала с господских работ. Дьяк Алексей не только дал ей переночевать, но и помог снять кандалы с одной ноги топором"92. Однако сам подсудимый своей вины полностью не признал.
Среди ссыльных Свято-Духова монастыря были и лица, совершившие уголовные преступления. Характерно, что ссылка за уголовные преступления имела место и тогда, когда в целом роль монастырей в пенитенциарной системе государства стала заметно падать и происходило освобождение лиц, заключенных в обители на основании приговоров светских судебных инстанций. В 1850 году среди арестантов Спасокаменского Духова монастыря обозначены три человека: "1. Крестьянин Ульян Антипов, замешанный в хлыстовской секте и сосланный сюда по решению Святейшего синода. 2. Сын мещанина Ермоген Богданов, осужденный за убийство по определению консистории на покаяние. 3. Крестьянин Григорий Иванов, сосланный на покаяние на полгода с отлучением от причастия святых таинств за убийство по определению Вологодской консистории"93. Подчеркнем, что ссылка гражданских лиц за уголовные преступления в данный монастырь больше нигде не встречается, ибо он не был специально предназначен для этого. Однако суд находит смягчающие обстоятельства и направляет ссыльных именно сюда. Из документов видно, что ссылка в монастырь назначалась церковными и светскими судами, причем наказания за религиозные преступления являлись более тяжкими: не указывался срок заключения, жестко регламентировалась доставка. В частности, Ульян Антипов был отправлен из Москвы под охраной жандарма С. Шатилова. Последнему выдали сопроводительное письмо с грифом "Секретно. Министерство внутренних дел", в котором описывались обстоятельства преступления сектанта, давались предписания настоятелю, например самостоятельно определить количество ежедневных поклонов94. По прибытии настоятель выдал жандарму квитанцию с распиской о доставке арестованного. Другого же арестанта (Григория Иванова), осужденного в 1847 году по решению Вологодского совестного суда за неумышленное убийство "крестьянской девки Ирины Трапезниковой"95, предварительно наказали плетью (сорок ударов). Он содержался за собственный счет, находился в монастыре пять лет, из них шесть месяцев-на епитимье под стражей, а остальное время - в качестве послушника96.
Таким образом, городские монастыри Вологды использовались в качестве мест наказания вплоть до конца XIX века. В них ссылали представителей различных сословий: духовенства, дворянства, купечества. Однако преобладали крестьяне и мещане, наказываемые как за пороки, так и за преступления. Но еще чаще в монастыри ссылались провинившиеся лица духовного звания. Ссылка светских лиц была менее распространена и практически прекратилась во второй половине XIX столетия. Характерно, что и в советское время эти монастыри в ином качестве были связаны с реализацией пенитенциарных задач или с деятельностью силовых структур НКВД97, но это уже другая страница истории.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Основные законоположения православной христианской церкви / Сост. С Покровский. Тула, 1890. С. 71, 107.
2 Суворов Н. О церковных наказаниях. СПб., 1876. С. 214-220; Российское законодательство X-XX вв. Т. 6. М., 1986. С. 21, 218, 332; Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1885. Ст. 114, 116, 160-162.
3 Список монастырей, соборов и церквей Вологодской епархии, с подразделе нием их на благочиннические округи и с указанием (по округам) благочинных. Вологда, 1908. С. 17-18.
4 Вологодская старина. Историко-археологический сборник / Сост. И. К. Степановский. Вологда, 1890. С. 53-54.
5 Путевые письма с Севера графа М. Толстого. М., 1869. С. 31-32.
6 См.: Пашков Б. Г. Генеалогическое древо основных русских родов 826-1917 гг.: Учебная схема. М., 1997.
7 Зимин А. А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 211.
8 Верюжский И. Исторические сказания о жизни святых, подвизавшихся в Вологодской епархии, прославляемых всею церковью и местночтимых. Вологда, 1880. С. 392.
9 Пашков Б. Г. Россия. Российская империя. Хроника правлений событий. 862-1917 гг. М., 1997. С. 166.
10 Сойкин П. П. Православные русские обители. СПб., 1910. С. 72-75
11 Верюжский И. Исторические сказания о жизни святых... С. 392
12 Савваитов П. И. Описание Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря. Вологда, 1914. С: 54.
13 Н. Б. Монастыри Север? как места заключения. Историческая справка //Вологодская жизнь. 1923. 19 января (№ 54). С. 2.
14 Низовский А. Ю. Самые знаменитые монастыри и храмы России. М., 2000. С. 400.
15 Семевский М. Н. Слово и дело. СПб., 1889; Семевский М. Н. Тайная служба Петра I: Документальные повести / Сост. О. Я. Яновский. Минск, 1993; Максимов С. В. Год на Севере. М., 1890. С. 140-150, 600-605; Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы в борьбе с сектантством. М., 1905. С. 10-35; Пругавин А. С. В казематах. Очерки и материалы по истории русской тюрьмы. СПб., 1909. С. 5-24.
16 ПСЗ-I. Т. 8. № 6803. С. 576-577; Т. 10. № 7793. С. 768.
17 В формулировках указов о ссылке лиц в монастыри, как правило, сообщалось о цели и форме ссылки: "под начало", "на смирение", на епитимью, на церковное покаяние, на исправление. Сослать "под начало" фактически означало определить провинившееся лицо под особый надзор кого-либо из числа братии монастыря.
18 Следников Н. Краткие сведения по истории раскола в Вологодской губернии. Вологда, 1905. С. 1-4.
19 ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 284. Л. 14 об.-15.
20 Там же. Л. 18-22.
21 Там же. Ф. 512. Оп. 1. Д. 411. Л. 1-1 об.
22 Там же. Л. 11-11 об.
23 Там же. Д. 394. Л. 2.
24 Там же. Д. 307. Л. 9-10, 15.
25 Там же. Д. 411. Л. 17.
26 Там же. Ф. 496. Оп. 1. Д. 135. Л. 6-8 об.
27 Термин "черные работы" очень часто встречается в приговорах судов и указах о ссылке в монастыри. Он означал, что ссыльный в период нахождения в монастыре должен выполнять определенную физическую работу: убирать территорию, работать в поле, печь хлеб, просеивать муку. Спектр таких работ был весьма значителен. Выбор их определялся не только практической целесообразностью, но и зависел от вины ссыльного. За более серьезный проступок назначались более тяжелые работы.
" ГАВО. Ф. 512. Оп. 1. Д. 394. Л. 52-53.
29 Там же. Д. 447. Л. 2-3.
30 Там же. Ф. 519. Оп. 1. Д. 42. Л. 59.
31 Там же. Л. 42.
32 Там же. Ф. 512. Оп. 1. Д. 411. Л. 8-8 об., 16.
33 Там же. Д. 448. Л. 5-5 об.
34 Николаевский Коряжемский монастырь Сольвычегодского уезда Вологодской губернии. Вологда, 1901. С. 18-19.
35 ГАВО. Ф. 512. Оп. 1. Д. 556. Л. 1-2.
36 Там же. Д. 551. Л. 8.
37 Там же. Д. 516. Л. 9-10, 18-19.
38 Там же. Л. 40-40 об.
39 Там же. Д. 551. Л. 4-7.
40 Там же. Д. 675. Л. 1 об.-2.
41 Святая обитель (без автора) // Церковное слово. 1907. № 48. С. 755-756.
42 ГАВО. Ф. 512. Оп. 1. Д. 448. Л. 38.
43 Там же. Л. 21-22.
44 Там же. Л. 4.
45 Там же. Л. 10-10 об.
46 Там же. Д. 956. Л. 5.
47 Прилуцкий монастырь. Из дорожных записок (без автора) // Луч. 1859. Т. 19. № 10. С. 226-238.
48 Спасо-Прилуцкий монастырь близ Вологды (без автора) // Нива. 1883. № 9. С. 210-211; Вологодская старина... С. 62; Пахолков X. Город Вологда и окрестности. Вологда, 1896. С. 22; Лукомский Г. К. Вологда в ее старине. СПб., 1914. С. 231.
49 ВЕВ. 1895. № 12; Суворов Н. И. Описание Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря. Вологда, 1902. С. 15.
50 Малков В. По земле Вологодской. Вологда, 1968. С. 364; Выголов В. П., Удралова Н. В. В край белых ночей. М., 1986. С. 319.
51 Пругавин А. С. Монастырские тюрьмы... С. 35-37.
52 Известия Императорской археологической комиссии. Вып. 59. СПб., 1915. С. 164-165.
53 Успенский женский монастырь в Вологде и приписная Николаевская Озерная пустынь. Издание игуменьи Сергии. Вологда, 1899. С. 3-5.
54 Грамота царей Иоанна и Петра Алексеевичей о ссылке в монастырь для пострижения "девки" Евдокии Шаншиной. 1698 // Сборник актов Северного края XV1-XVII вв. / Составитель А. А. Колычев. Вологда, 1925. С. 263.
55 ГАВО. Ф. 519. Оп. 1. Д. 29. Л. 5-5 об.
56 Наказанная память Вологодскому девичьему монастырю с посылкой "колодницы" Авдотьи Никитиной и Анны Полосухиной. 1700 // Сборник актов Северного края XVI - XVII вв... С. 264.
57 Наказанная память Вологодскому девичьему монастырю с посылкой вдовы Акулины для держания до кончины живота своего. 1701 // Сборник актов Северного края XVI - XVII вв... С. 264-265.
58 ГАВО. Ф. 496. Оп. 1. Д. 284. Л. 35-39.
59 Там же. Д. 7865. Л. 10, 15.
60 Там же. Д. 7867. Л. 37- 38.
61 Там же. Ф. 511. Оп. 1. Д. 189. Л. 1-4.
62 Там же. Д. 50. Л. 70-73.
63 Там же. Л. 90-90 об., 100.
64 Там же. Л. 96-97, 101-103, 207, 229, 243, 346.
65 Там же. Д. 189. Л. 3-4; Д. 50. Л. 70, 261, 405.
66 Там же. Л. 13-14.
67 Там же. Д. 50. Л. 365-366.
68 Во второй половине XIX века православным ведомством русской церкви была разработана специальная инструкция "Земные поклоны, как епитимья, и способ выполнения их". В руководстве к ней указывалось, что не допускается механическое исполнение поклонов. Количество поклонов назначала консистория в соответствии с правилами церкви, а их прохождение в монастыре контролировали настоятель и духовник; могли назначить 200, а то и 500 поклонов.
69 Словарь географический Российского государства. Т. 5. М., 1807. С. 799-800.
70 Лукомский Г. К. Вологда в ее старине... С. 254.
71 Савваитов П. Описание Вологодского Спасокаменского Духова монастыря. Вологда, 1885. С. 2-5.
72 Описание Вологодского Духова монастыря // ВЕВ. 1885. № 1-6.
73 Исторические сведения об иерархах Древне-Пермской и Вологодской епархии / Сост. Н. Суворов. Вологда, 1868. С. 162.
74 Вологодский епископ Афанасий (Кондоиди) неоднократно наказывался за плохой контроль над ссыльным Георгием Дашковым (в схиме - Гедеон). В 1731 г. по результатам негласной проверки режима надзора Гедеона было учинено следствие, дело по которому вместило 1200 листов. Епископу Афанасию пришлось многократно давать письменные объяснения и выезжать для судебного разбирательства в Синод. По его собственному признанию, ему самому угрожала ссылка за плохой контроль над ссыльными. В 1733 г. вышел именной указ, где сообщалось, что за слабое смотрение над узником преосвященного Афанасия полагается лишить сана предать церковному суду, однако он был прощен (см.: Исторические сведения об иерархах Древне-Пермской и Вологодской епархии... С. 160-164).
Описание Вологодского Спасокаменского Духова монастыря, составленное 1860 г. П. Савваитовым, дополненное в 1852 г. Н. Суворовым. Вологда, 1905.) С. 42-44.
76 ГАВО. Ф. 1041. Оп. 1. Д. 141. Л. 19-19 о6.
77 Там же. Д. 21. А. 336.
78 Там же. Л. 336, 336 об.
79 Там же. Л. 337-338.
80 ВЕВ. 1868. № 2. С. 263-264.
81 ГАВО. Ф. 1041. Оп. 1. Д. 21. Л. 338.
82 Там же. Л. 429.
83 Там же. Д. 1. Л. 2.
84 Там же. Л. 534.
85 Там же. Д. 107. Л. 107, 249.
86 Там же. Л. 534.
87 Там же. Д. 21. Л. 299.
88 Там же. Л. 445, 445 об., 446, 446 об.
89 Там же. Л. 11-14.
90 Там же. Д. 21. Л. 310-311.
91 Там же. Л. 635.
92 Там же. Л. 636, 636 об.
93 Там же. Д. 42. Л. 139.
94 Там же. Д. 44. Л. 342-347.
95 Там же. Л. 346-347.
96 Там же. Л. 348, 350-356.
97 Кожевникова И. Здесь стоял Свято-Духов монастырь // Новости. 1996. № 47. С. 7.