Стр. 141.
участках 1—15. Мало находок наконечников стрел сейминского типа и в северной части стоянки (3 экземпляра), где найдено только два наконечника стрел с черешком и один с выемкой в основании. Следует отметить, что наконечники стрел с выемкой в основании и сейминского типа, точно так же в очень незначительном количестве, были найдены на юго-восточной части стоянки. Наибольшее распространение они имели во время заселения центральной и южной части Караваевской стоянки, где было найдено 30 наконечников сейминского типа и 11 с выемкой в основании. Каменные наконечники из шифера, правда в одном экземпляре, оказались только в юго-восточной части стоянки.
Из других изделий из камня особенно следует обратить внимание на находки крупных каменных колец из сланца. По одному такому кольцу было найдено в центральной и южной части стоянки, последнее — при погребении. Подобные кольца на Севере существовали недолго. Они нередко встречаются на стоянках лесной зоны Европейской части СССР, но всегда только на относительно древних поселениях, датируемых концом III — началом II тысячелетий до нашей эры. Таковы, например, находки на Первой Сунской стоянке в Карелии [11] [А. Я. Брюсов. История древней Карелии. Труды ГИМ, вып. XX, М, 1940, табл. 15, рис. 60—62.], на стоянке Плеханов Бор, на реке Оке близ г. Мурома [12] [Раскопки А. С. Уварова. Два кольца. Хранятся в ГИМе.]. А. Броггер не без основания сравнивает находки подобных каменных колец в СССР и в Финляндии с янтарными кольцами восточнобалтийского типа [13] [А. В r о g g e r. Den arktiske stenalder i Norge. Христиания,1909, стр. 224.], имевшими широкое распространение как раз в эту эпоху.
Для нас это важно потому, что из археологических предметов эти кольца служат единственной прочной основой для датировки. Кремневые наконечники стрел сейминскою типа, которые принято датировать началом второй половины II тысячелетия до нашей эры, для этой цели служить не могут: эта датировка основывалась главным образом на том, что такой тип наконечников был найден в Сейминском могильнике, давшем им их название. Однако ни начало, ни конец существования этого типа наконечников не были выяснены. Прочно обоснованная на данных стратиграфии и пыльцевого анализа датировка различных частей Караваевской стоянки дает право считать, что этот тип наконечни-
Стр. 142.
1—13 — типы орнаментов на керамике.
Стр. 143.
14—25 — типы орнаментов на керамике.
Стр. 144.
26—38 — типы орнаментов на керамике.
Стр. 145.
39 — обломок деревянной рукоятки, 40 — обломок деревянного сосуда,
41 — глиняное грузило, 42 — обломок каменного кольца, 43—48 — каменные топоры и тесла.
Стр. 146.
49 — фрагментированный костяной наконечник стрелы, 50 — костяной наконечник стрелы,
51—61 — кремневые наконечники стрел и копий, 62—64 — костяные поделки, 65—70 — кремневые скребки.
Стр. 147.
71 — кремневое скребло, 72—75 — подвески из зубов животных,
76—81 — кремневые наконечники стрел, 82—85 — кремневые ножевидные пластинкы, 86 — кремневый скребок.
Стр. 148.
ков появляется уже в конце III тысячелетия до нашей эры, получает значительное распространение (по крайней мере в районе озера Воже) в первой половине II тысячелетия до нашей эры и исчезает к концу этою тысячелетия. Интересно наличие в южной части Караваевской стоянки пяти кремневых наконечников стрел с прямым основанием Возмож но, это указывает на существование уже в то время, то есть в первой половине II тысячелетия до нашей эры, связи с населением беломорского побережья, иначе говоря, на освоение тем или иным населением водного пути озеро Воже — река Свидь — озеро Лача — река Онега. Хронологически время существования поселения в южной части Караваихи и принятая дата летнебережных стоянок, на которых такой тип кремневых наконечников стрел встречается в очень большом числе [14] [М. Е. Фосс. Древнейшая история Севера Европейской части СССР. МИА, вып. XXIX, М., 1952, стр. 122.], совпадают.
Совершенно своеобразным и встреченным только, насколько мне известно, в районе озера Воже, является караваевский тип кремневых наконечников стрел с двумя жальцами и резко выраженной выемкой в основании широкого черешка. Поскольку такого типа наконечники стрел были найдены только в южной и юго-восточной части Караваихи, тип этот, вероятно, бытовал только во второй половине II тысячелетия до нашей эры.
Что касается других мелких кремневых орудий, найденных на Караваихе, то можно отметить прежде всего очень плохую отделку скребков. Сделаны они по большей части из совершенно случайных, не отобранных в отношении подходящей для них формы отщепов Ретушь — грубая, нередко ограничивающаяся двумя-тремя сколами по рабочей части орудия. Размеры скребков иногда очень малы, что сближает такие скребки с зауральскими и прибалтийскими
Ложкарные орудия, то есть скребки с крутой ретушью по массивному округлому или заостренному краю хорошо обработанной длинной пластины, почти не встречаются на Караваихе в противоположность заволжским и окским стоянкам, где находки таких орудий нередки.
Из остальных находок следует отметить обломок деревянного сосуда, найденный в юго-западной части Караваихи, где влажная почва способствовала сохранению органических остатков, длинный (фрагментированный) костяной
Стр. 149.
наконечник стрелы шигирского типа и нескольких костяных палочек, вероятно, черешков от таких же наконечников. Как мне уже приходилось писать [15] [А. Я. Брюсов. Очерки истории племен Европейской части СССР в неолитическую и бронзовую эпоху. М., 1952, стр. 134 и 149.] и сообразно с выводом В. М. Раушенбах [16] [В. М. Раушенбах. Среднее Зауралье в эпоху неолита и бронзы. М., 1956, стр. 101 и 103.], длинные костяные наконечники стрел шигирского типа относятся к ранней стадии их развития и должны датироваться временем не позднее III тысячелетия до нашей эры.
Таковы результаты анализа находок на Караваевской стоянке. Мне еще придется вернуться к этим результатам при рассмотрении места этой стоянки среди других памятников в районе озера Вожг.
Могильник. К тому, что сказано, можно прибавить очень немногое, так как в подавляющем большинстве случаев в обнаруженных при раскопках погребениях никаких вещей при костяках найдено не было. Что касается условий погребения и положения костяков, то в лучшем случае они позволяют обнаружить различие между четырьмя группами погребений, как уже говорилось выше. Остается подробнее сказать об этих различиях. Кроме того, некоторые черты погребений дают возможность судить, впрочем, очень фрагментарно, о суеверных представлениях населения относительно их умерших сочленов. Естественно, что, кроме того, я попытаюсь установить время погребений каждой группы.
Прежде всего надо поставить вопрос, следует ли считать совершенными разновременно те четыре группы погребений, между которыми мы находим различия в глубине могильных ям, в наличии или отсутствии посыпки покойника ох рой и т. д. Или же эти различия характеризуют только отличия в обряде погребений в зависимости от социального положения умершего или от рода его смерти, как это наблюдается у ряда отсталых в культурном отношении народов?
Как уже было отмечено, то обстоятельство, что некоторые из могил были вырыты до отложения на повышенной площадке Караваихи болотной почвы, содержащей культурный слой, а другие погребения прорезают этот слой, с несомненностью свидетельствует о разновременности тех и других погребений. При этом, конечно, древнейшими погребениями надо считать те, которые были обнаружены в под.
Стр. 150.
стирающей болотную почву глине и в засыпке которых не обнаруживается примеси этой болотной почвы или вещей из культурного слоя. Таковы 8 погребений. Все они сосредоточены в центральной части повышенной площадки Караваихи. Глубина могильных ям этих погребений колеблется от 53 до 65—110 сантиметров. Охра встречается только в некоторых погребениях в виде нескольких мелких комочков в засыпке могил или у головы покойника. Часть погребенных ориентирована головой на север, часть — на юг и на юго-юго-запад, часть же на западо-юго-запад и на юго-запад. На некоторых покойников были навалены сверху большие валуны — на голову, на поясницу и на ноги. Обращает на себя внимание крайняя узость костяков, у которых, например, ширина в плечах составляла только 27 сантиметров, а в локтях 24. Это вызывает предположение, что некоторые из этих покойников были предварительно спеленуты.
Особенно интересно одно погребение. Это была женщина лет около 20. Яма этого погребения была глубже других и достигала 110 сантиметров, причем она была выкопана в очень твердом грунте, с трудом поддававшемся даже современной наточенной металлической лопате. Яма эта прослеживалась только с глубины в 50 сантиметров, то есть ниже болотной почвы и культурного слоя. Над могилой на глубине 72 сантиметров от поверхности был обнаружен небольшой, сложенный из камней очаг, около которого найдены угольки и три довольно крупных кости: медведя, лося и бобра. Сама покойница была положена, по-видимому, в спеленутом состоянии, лицом вниз, на животе, с руками, поджатыми под туловище. Сверху на нее были навалены три больших валуна, особенно большой на голову. Под тяжестью этих валунов изогнулся даже ее позвоночник. В области желудка и прямой кишки была обнаружена масса мелких рыбьих костей и чешуи. Возможно, что эта женщина умерла от заворота кишек или чего-либо подобного.
Поскольку эти погребения были совершены, несомненно, до того, как на повышенной площадке Караваихи стал отлагаться болотный слой, они должны быть древнее времени переноса на эту площадку древнего поселения. Древнейшим же предметом, найденным в культурном слое на повышенной площадке, в отложениях болотной почвы, является, как мы видели, шиферное кольцо, которое датируется концом III — началом II тысячелетия. Следовательно, первая группа по-
Стр. 151.
гребший, описанная выше, должна быть отнесена ко времени не позднее III тысячелетия до нашей эры. Возможно, впрочем, что часть из них относится к еще более раннему времени.
Надо полагать, что эти погребения совершались жителями Караваевской стоянки в то время, когда последняя находилась в пониженной части Караваихи у реки, на песчаном пляже. При этом очень мало вероятности думать, что эти погребения совершались в лесу, среди деревьев; поэтом надо считать, что уже в то время существовала открытая поляна на повышенной площадке, в центре которой и совершались погребения.
Когда же наступил подъем воды в реке и периодические затопления заставили жителей поселка искать новое место для поселения, оно было перенесено только немного выше, туда, где перед этим жители хоронили своих покойников и, надо полагать, не на места самих могил. Как мы выяснили при статистическом анализе и подсчете керамики, очень вероятно, что стоянка расположилась первоначально в северной части Караваихи.
Конечно, нельзя с уверенностью сказать, что все перечисленные выше погребения, совершенные до начала отложений болотной почвы на повышенной площадке Караваихи, относятся к одному непродолжительному отрезку времени Скорее наоборот, часть из них (с северной ориентировкой?) древнее другой части (с южной, юго-юго-западной, юго-западной и юго-юго-восточной ориентировкой). Некоторые из последних, возможно, совершены были, когда поселение уже было перенесено наверх, но болотный слой еще не успел отложиться.
К немного более позднему времени можно, как мне кажется, отнести два погребения, совершенные в менее глубоких ямах (40 и 45 сантиметров), но сохраняющие еще северную ориентировку покойников и не прорезающие слоя болотной почвы. Но я затруднился бы отнести эти погребения к особой хронологической группе.
К более позднему времени, несомненно, относятся четыре погребения, совершенные в южной части повышенной площадки. Эти погребения уже прорезают нижнюю часть болотной почвы. Они имеют довольно глубокие могильные ямы (50, 50 и 65 сантиметров) и расположены по одной линии с запада на восток. В двух из них имеется небольшое количество охры около голов покойников. Время таких по-
Стр. 152.
гребений определяется по находке на груди одного покойника шиферного кольца. Перемещение места погребения к югу последовало, вероятно, в связи с тем, что стоянка расширилась или несколько переместилась в том же направлении, заняв центр повышенной площадки Караваихи, что соответствовало бы выводу из анализа керамики (см. выше). Остальные погребения, сосредоточенные в юго-восточной части Караваихи, расположены очень близко друг от друга. Это почти в полном смысле этого слова могильник. Да и вещей в покрывающем погребения слое встречается очень мало, несравненно меньше, чем в других частях Караваихи. По-видимому, к этому времени поселение еще более передвинулось к югу, и для совершения погребений оставалась свободной только эта окраина стоянки на поляне. Северовосточная же часть Караваихи, как я говорил, совершенно нe дала при шурфовке показаний на ее заселенность, и поэтому надо думать, что она была в то время покрыта лесом и очищена от него позднее, когда там был построен хутор. Погребальный обряд ко времени переноса места погребений в юго-восточную часть Караваихи значительно изменился. Многие погребения обильно посыпаны красной охрой. Детские погребения имеют сплошную засыпку охрой. Ориентировка покойников становится самой различной: головой к югу, западу и северу со значительными отклонениями к западу и востоку. Могильные ямы в большинстве случаев очень неглубоки. Это, быть может, объясняется сносом верхних слоев почвы при распашке хуторянином. Однако мне кажется, что такое объяснение мало вероятно; если бы это было так, то на соседних участках повышенной площадки мы находили бы при раскопках в значительном количестве позднюю керамику, которая характеризует комплекс находок к юго-восточной части Караваихи; но этого там не замечается (ср. с таблицами процентного соотношения элементов орнамента на керамике).
Погребения на Караваихе позволяют немного заглянуть в область верований населения этой стоянки. Несмотря на то, что покойников (вероятнее всего, часть из них) хоронили рядом с поселением, умершие сородичи внушали, по-видимому, страх оставшимся в живых. В древнейшее время на покойников прежде, чем засыпать могилу, наваливали большие валуны, очевидно, с целью воспрепятствовать их выходу из могилы. Быть может, с той же целью практиковалось их пеленание или обвязывание веревками.
Стр. 153.
Позднее стали прибегать к раскалыванию черепа покойнику. Почти все покойники в юго-восточной части Караваихи были обнаружены с расколотыми черепами, внутри которых лежал примененный для этого камень. А в одном случае череп покойника отсутствовал и на его месте был положен средней величины валун. Возможно, что с той же целью покойникам перебивали ноги в голени, так как почти у всех костяков в юго-восточной части Караваихи ножные кости в этом месте переломлены. Трудно предположить, что это было следствием очень неглубокого захоронения, при котором эти кости легко ломались при достаточном давлении сверху. Ведь у костяков покойников, захороненных в центральной части Караваихи, нередко на той же небольшой глубине (40—45 сантиметров) длинные кости нижних конечностей были целы.
Характерна также усиленная посыпка покойников в позднее время красной охрой.
Примечательно, что вещей при покойниках, за самыми редкими исключениями, не клали. При древнейших погребениях их вообще нет. Несомненно только, что с покойником в одном погребении было намеренно положено большое шиферное кольцо; очень вероятно, что покойника в другом погребении сопровождал крупный составной костяной крючок; возможно, что желобчатое сланцевое долото и несколько ножевидных кремневых пластин были намеренно положены около одного покойника, а в других случаях встречаются подвеска из зуба оленя, полированный клиновидный сланцевый топор и фрагментированная костяная игла, Объяснить эту бедность вещами караваевских погребений трудно. Но этим они резко отличаются от других неолитических погребений даже в ближайших районах, как, например, в местности Кубенино на озере Лача [17] [М. Е. Фосс. Стоянка Кубенино. СА, вып. V, М., 1940.].
Как показывают раскопки некоторых неолитических стоянок в лесной зоне Европейской части СССР, например, Федоровской стоянки близ Чухломского озера [18] [Л. Н. Казаринов. Первые обитатели края. Труды Чухломского отделения Костромского научного общества, вып. IV.], Языковской стоянки в Кашинском районе [19] [О. Н. Бадер. Неолитические погребения на Верхней Волге. СА, вып. III, стр. 217.], упомянутой выше Кубенинской стоянки близ г. Каргополя и других, количество обнаруженных на площади этих стоянок погребений насчи-
Стр. 154.
тывается обычно единицами. Караваевская стоянка с ее 37 погребениями (к которым надо добавить некоторое количество совсем разрушенных погребений в юго-восточной части, судя по частому нахождению здесь разрозненных человеческих костей) составляет в этом отношении исключение. Факт этот может быть объяснен только большой длительностью существования Караваевской стоянки.
Надо полагать, что неолитическое население лесной зоны Европейской части СССР довольно редко погребало своих умерших сородичей около своих поселений. Большая часть умерших захоронялась на родовых кладбищах вроде Олене-островского могильника на Онежском озере. Поэтому около 40 уже обнаруженных на Караваевской стоянке погребений составляют довольно внушительную цифру и свидетельствуют о том, что это место было заселено весьма продолжительное время, что вполне согласуется с приведенными выше данными.
Заключение
Район озера Воже исследован археологически далеко не полностью. До меня в этой местности, попутно с порученной ему работой по гидрографическому изучению озера и впадающих в него рек, производил в свободные от работы часы сборы подъемного археологического материала гидрограф К. Марков. Им была составлена подробная карта с отметками мест найденных им каменных орудий и черепков древней керамики [20] [Коллекции К. Маркова рассеяны по ряду музеев. Часть коллекций находятся в ГИМе.]. Позднее Череповецкий музей краеведения организовал разведки по части западного берега озера и произвел раскопки мыса Вязового под руководством М. Е. Арсаковой. Мною, начиная с 1937 года, с перерывами велись археологические разведки и раскопки в этой местности, вплоть до настоящего времени. Обследованы были берега реки Модлоны, берега реки Еломы от ее отделения от Модлоны до Долгого озера. Бегло осмотрен западный берег озера Воже от д. Чаронды до мыса Бык. Произведены раскопки нескольких стоянок, результаты которых были частью опубликованы [21] [А. Я. Брюсов. Свайное поселение на реке Модлоне и другие стоянки в Чарозерском районе Вологодской области. МИ А, вып. XX, М., 1951.]. Многие из мест, где К. Марков находил древние черепки и кремневые орудия, были для меня недо-
Стр. 155.
ступны, так как К. Марков производил свои обследования в чрезвычайно засушливый год, в мое же время они оказались затопленными. Мне удалось обнаружить новые стоянки (Погостищенская, свайное поселение на реке Модлоне, Селищенская, стоянка против д. Веретье и др.), которые не имели наружных признаков и могли быть открыты только путем раскопок. Но весь остров, омываемый водами озера Воже и реками Модлоной и Еломой, кроме узкой полосы по его побережью, остается необследованным. Принимая во внимание, что внутри этого острова имеются озера (и от крытые болота, которые некогда также были озерами) и через него протекает значительная речка Мола, надо думать, что и там находятся остатки не одной неолитической стоянки.
Неисследованными остаются восточный, южный и северный берега озера Воже. И вообще даже по рекам Модлоне и Еломе исследована только узкая прибрежная полоса, глубинные же части окружающих эти речки лесов не исследованы. Совершенно не ступала нога археолога в районе лесов, простирающихся к югу от реки Модлоны до Кубенского озера и далее.
Все это конечно, объясняется крайней малодоступностью этих мест, сильно заболоченных, слабо заселенных, лишенных дорог или даже троп. Я нимало не сомневаюсь, что на этом огромном пространстве, а тем более на всем Севере Европейской части СССР, только отдельные участки которого были затронуты археологами, будут обнаружены тысячи мест с остатками древних поселений и могильников и будут выявлены десятки неизвестных нам сейчас археологических культур, незнание о существовании которых столь сильно затрудняет анализ и обобщение собранного археологического материала.
Все это необходимо иметь в виду и принимать сделанные ниже выводы и обобщения с теми поправками, которые могут внести и, несомненно, внесут будущие археологические работы на Севере.
Неолитические стоянки в районе озера Воже принято относить к Каргопольской культуре, выделенной и описанной М. Е. Фосс на основании ее работ в районе озера Лача [22] [М. Е. Фосс. Неолитические культуры Севера Европейской части СССР. СА, вып. VIII, М., 1941, стр. 29 и след. Ее же Древнейшая история Севера Европейской части СССР. МИА, вып. XXIX, М., 1952, стр. 78.]. о статье, посвященной свайному поселению на
Стр. 156.
р. Модлоне [23] [А. Я Брюсов. Свайное поселение на реке Модлоне и другие стоянки в Чарозерском районе Вологодской об части. МИА, вып. XX, М, 1951, стр. 68—69.], я уже отмечал, что некоторые весьма существенные отличия в инвентаре находок со стоянок по берегам озера Лача от инвентаря находок в районе озера Воже заставляют предполагать, что берега этих озер были заселены различными племенами. Однако по сходству находимой там и тут керамики оба племени следует отнести к носителям одной и той же Каргопольской культуры и считать близко родственными племенами. К этой же Каргопольской культуре должна быть отнесена и Караваевская стоянка.
Значение Караваевской стоянки в ряду других стоянок Каргопольской культуры заключается в большей ее изученности, в длительности ее существования, наличии данных, позволяющих датировать разные этапы ее существования и применить устанавливаемый нами эталон процентного соотношения элементов орнамента на сосудах для датировки других стоянок Каргопольской культуры в границах времени от III до начала I (или конца II) тысячелетий до нашей эры. Существенным моментом при раскопках Караваевской стоянки является выяснение природной среды, окружавшей человека того времени. Географические особенности западного побережья озера Воже и окрестностей озера Лача настолько сходны, что выводы, сделанные в отношении природной среды в районе озера Воже, могут быть с полным основанием распространены на район озера Лача. Следует, однако, подчеркнуть, что, несмотря на длительность существования Караваевской стоянки, она не охватывает всего времени существования Каргопольской культуры: известны более древние памятники (Погостищенская стоян ка на р. Модлоне [24] [Там же, стр. 46—47.] и стоянка Нижнее Веретье нар. Кинеме [25] [М. Е. Фосс. Стоянка Веретье. Труды ГИМ, выгг. XII, М., 1941.]. Известны и более поздние памятники, заходящие уже в I тысячелетие до нашей эры (Селищенская стоянка и стоянка против д. Веретье на р. Модлоне).
Если исключить из стоянок в районе озера Воже свайное поселение на реке Модлоне, отличающееся от других памятников по типу керамики, то в отношении других стоянок можно, с одной стороны, утверждать преемственность в типах керамики и кремневых орудий, в материале и технике
Стр. 157.
его обработки и, с другой стороны, расположить стоянки в районе озера Воже в хронологической последовательности от позднего мезолита до I тысячелетия до нашей эры включительно.
К наиболее ранним показателям заселения этого района относится позднемезолитическая стоянка Погостище I, частично раскопанная мною. Культурный слой ее находится в песке, подстилаемом глиной; песок этот прикрыт метровым слоем торфа, залегающего по всей низине берега до довольно резкого повышения, отделяющего эту низину от деревни Погостище. Остатки стоянки находятся внизу, за линией повышения. Керамика отсутствовала. Изделия из камня представлены грубыми кремневыми орудиями и древними формами костяных орудий; в числе последних найден костяной наконечник стрелы шигирского типа со средней длины черешком [26] [А. Я. Брюсов. Свайное поселение на реке Модлоне и другие стоянки в Чарозерском районе Вологодской области МИА, вып. XX. М., 1951, стр. 46 и рис. 15.]. Пыльцевая диаграмма дает в самой нижней части торфа до 65 процентов березы, около 10 процентов ели и около 23 процентов сосны, несколько процентов ореха, смешанного дубового леса и ивы. Среди сохранившихся костей животных были определены [27] [Определения произведены Н. А. Сугробовым.] кости лося, оленя, косули, марала, куницы, волка, бобра и быка. Следует отметить, что на всех других стоянках, несмотря иногда на находки большого количества костей косули, кости марала и быка (кроме домашнего на поздних стоянках) отсутствуют. Вне зависимости от того, является ли стоянка Погостище I преемственно связанной с более поздними поселениями в том же районе или нет, она свидетельствует о раннем заселении окрестностей озера Воже уже, по меньшей мере, в атлантическом периоде. Этому, вероятно, благоприятствовала та природная среда, которая, как мы видели, совершенно не походила на современную. Вместе с некоторыми другими стоянками на севере Европейской части СССР Погостищенская стоянка позволяет думать, что заселение Севера происходило с востока [28] [А. Я Брюсов. Очерки по истории племен... стр. 29.].
Ближайшими по времени к Погостищенской стоянке являются древнейшая часть Караваевской стоянки, стоянка на левом берегу реки Еломы прямо против Караваевской стоянки (здесь было заложено только несколько шурфов) и
Стр. 158.
нижний культурный слой на Селищенской стоянке на левом берегу р. Модлоны, вблизи ее устья. Эту стадию Kapгопольской культуры характеризует прежде всего чистый, крупный, глубокий конический орнамент на сосудах и, естественно, отсутствие поздних типов кремневых орудий, столь характерных и столь обильных не только на стоянках Каргопольской, но и других археологических культур в лесной зоне Европейской части СССР в эпоху развитого неолита. Возможно, что нижний культурный слой Селищенской стоянки следует датировать несколько более ранним временем, чем время возникновения Караваевской стоянки, судя по исключительной чистоте древнего круглоямочного орнамента. Но материал количественно еще очень невелик для окончательного решения этого вопроса: на Селищенской стоянке нижний культурный слой был обнаружен только на двух участках по 2X2 метра величиною. Существенным является, однако, то, что этот нижний культурный слой залегает на Селищенской стоянке не под торфом в низине, а под болотной почвой на повышенной площадке. В низине же в нижней части торфа оказался гораздо более поздний культурный слой. Этот более поздний слой, очень богатый находками, залегает и на повышенной площадке, начинаясь тотчас под дерном и продолжаясь на всю толщину болотной почвы до подстилающей ее супеси. В низине тот же слой, почти совершенно с теми же находками, находится в торфе, на 18 сантиметров выше контакта торфа и сапропели. Сходство керамики, наличие там и тут большого числа костей домашних животных (корова, мелкий рогатый скот, лошадь) говорит за то, что если и существует какое-то различие в датах, оно очень незначительно и в данном случае может не приниматься во внимание.
Пыльцевой анализ показывает, что торф в пониженной части Селища образовался в субатлантическое время.
К более позднему времени, чем нижний слой Селищенской стоянки, следует отнести стоянку на правом берегу р. Модлоны, против истока р. Еломы, в местности, носящей странное название Вшивая тоня [29] [«Вшивая» означает на местном диалекте «богатая блохами»; «тоня» — участок рыбной ловли, а также рыбачья избушка.]. В половодье вся эта стоянка бывает залита водою, нередко до первых чисел июля. Стратиграфия ее: до 50 сантиметров — сухой торф, ниже до 1 метра — торф с примесью железных конкреций и извести; еще ниже — сапропель, подстилаемая глиной.
Стр. 159.
Культурный слой залегает во всей толще торфа. Пыльцевой анализ дает на глубине 0,9 метра березы — 40—50 процентов, сосны—10—15 процентов, ели — 20—25 процентов, смешанного дубового леса до 5 процентов и столько же ольхи. На глубине 30—40 сантиметров — до 10 процентов хвоща. Находки же на Вшивой тоне состоят из черепков ямочно-зубчатой керамики, среди которых преобладают обломки сосудов, украшенные глубокими, коническими круглыми, ромбическими и овальными ямками в сочетании с полосами зубчатых вдавлений. Среди орудий из цветного валунного кремня имеются листовидные наконечники стрел, скребки, ножи, ножевидные пластинки, нуклеусы, заготовки и осколки с ретушью. Есть небольшое сланцевое тесло в каменная пила. Типичных орудий нет. Мощность торфа, как мы видим, вдвое меньше, чем на древнейшей части Караваевской стоянки, и равна мощности торфа на Погостище. Но культурный слой находится не под торфом, а в торфе.
Если стоянка на Вшивой тоне была непрерывно заселена, то есть представляла собою постоянное поселение — а так надо полагать, судя по большому количеству керамики и по разнообразию кремневых орудий, — то стратиграфически и типологически ее можно сопоставить со временем первичного заселения повышенной площадки на Караваевской стоянке, то есть датировать концом III или началом II тысячелетий до нашей эры.
Что касается конца ее существования, то он должен быть отнесен ко времени не ранее существования свайного поселения на так называемой Стрелке, находящейся в полукилометре от стоянки Вшивая тоня. Это явствует из того, что на последней был найден обломок янтарной привески, того типа восточнобалтийских привесок, что в нескольких экземплярах были найдены на полах домов свайного поселения и датируют его началом II тысячелетия до н. э. А в свайном поселении на более чем тысячу черепков своеобразного типа керамики найден один черепок с ямочно-зубчатым орнаментом, характерным для стоянки Вшивая тоня.
Дальнейший промежуток времени представлен только находками на Kapaваевской стоянке, если не считать свайного поселения на реке Модлоне, относящегося (как нижний, так и верхний культурный слой) уже к другой археологической культуре. Вопроса об этой еще не выявленной культуре, представленной пока только одним памятником, за его сложностью я здесь касаться не буду.
Стр. 160.
Продолжением позднего этапа существования Караваевской стоянки я считаю остатки поселения на Селище (верхний культурный слой). Находки состоят в подавляющем количестве из обломков глиняных сосудов и костей животных Ямочный элемент орнамента вырождается здесь в неглубокие ямки неправильной формы, выдавленные на некоторых сосудах в сочетании, главным образом, с гребенчатым орнаментом; много черепков с веревочным орнаментом, с за штрихованной поверхностью и гладких. Среди костей животных встречаются кости коровы, мелкого рогатого скота и лошади. Характерны костяные орнаментированные рукоятки ножей, типичные для ранней Дьяковской культуры.
И, наконец, к еще более позднему времени относится, по-видимому, стоянка на повышенной площадке левого берега реки Модлоны против д. Веретье (в верховьях Модлоны). Здесь уже почти совсем исчезает обычай украшать глиняные сосуды узорами из ямок и вдавлений зубчатого штампа. Большинство сосудов не орнаментировано. Культурный слой этой стоянки залегает с самого верха типичной болотной почвы, подстилаемой песком с большим количеством известковой щебенки. Гладкие сосуды на этой стоянке составляют уже 51,99 процента, орнаментированные — 25,39 процента, с заштрихованной поверхностью — 9,52 процента и сетчатые — 5,95 процента. Что касается орнаментированной керамики, то в ее число входит некоторое количество черепков древнего типа, явно не относящихся к данной стоянке, а вымытых весенними паводками снизу из культурного слоя более древней стоянки, произвести раскопки которой, к сожалению, не удалось из-за обилия подпочвенной воды. В общей массе керамики такие черепки составляют 7,14 процента, так что за вычетом их приведенные выше цифры изменятся и на гладкие черепки придется 55,98 процента, с заштрихованной поверхностью — 9,52 процента, сетчатые — 6,41 процента и на орнаментированные останется только 21,35 процента.
Таким образом, последовательная смена керамики, наблюдающаяся на Караваихе, может быть продолжена и вверх и вниз, то есть для более раннего и для более позднего периодов. Это в значительной мере подтверждает сделанный вывод о непрерывности развития материальной культуры, представленной Караваевской стоянкой, и позволяет распространить этот вывод на материальную культуру населения в районе озера Воже по меньшей мере на период
Стр. 161.
с IV по I тысячелетие до нашей эры. Но это же заставляет нас утверждать этническое единство этого населения в про должение всего этого времени.
Я не намерен уделять много места рассматриванию вопроса о том, каков был образ жизни обитателей Караваевской стоянки. Из всего, что было сказано выше, явствует, что это было охотническо-рыболовческое население. Необходимо обратить внимание на одну сторону жизни этого населения — на крайнюю замкнутость, малое общение с другими племенами этого времени, даже находившимися не в слишком большом удалении. Действительно, только некоторые предметы, найденные на Караваевской стоянке, можно отнести на счет так называемых «культурных связей». К ним можно отнести 5 экземпляров наконечников стрел «беломорского» типа, то есть наконечников вытянутой треугольной формы с прямым основанием. Такие наконечники в значительном количестве встречаются на стоянках бело морского побережья II тысячелетия до нашей эры [30] [Такой же формы наконечники стрел встречаются на западном берегу Норвегии (I. Ijessirg. Norges stenalder. Oslo, 1945, стр. 228), но там они делались из кварца. См. A. I. Brjusov. Eines der Merkmale des gemeinsamen Urspzung der vorgeschichtlichen Stamme im europaischen und westsibirischen Teil der Sovjetunionen «Finskt Museum», вып. 52, Хельсинки, 1956, стр. 82.]. Замечу при этом, что беломорские стоянки, на которых встречаются такие наконечники стрел, находятся на Летнем Берегу, а не на Онежском, следовательно, сношения между населением, жившим в районе озера Воже, и населением этих Летнебережных стоянок должно было происходить по системе речных путей с переволоком от какого либо притока реки Онеги на приток реки Северной Двины. В Карелии среди массы материала мне известен только один такой наконечник, найденный при раскопках стоянки близ устья реки Выги около петроглифов Залавруга, близ д. Выгостров. Но и здесь он был явно не местного происхождения [31] [А. Я Брюсов. Очерки по истории племен... стр. 113.]. Следовательно, беломорского типа наконечники стрел не могли быть получены жителями Караваевской стоянки от соседних племен Карельской культуры, а в более южных областях такие наконечники не встречаются вообще.
О возможных сношениях с западными соседями свидетельствуют находки на Караваевокой стоянке двух крупных
Стр. 162.
шиферных колец, которые типичны для Карелии, Финляндии и севера Скандинавии в конце третьего и начале второго тысячелетия до нашей эры.
И беломорского типа наконечники стрел, и шиферные кольца были найдены на Караваевской стоянке, на центральной и южной части повышенной площадки, что вполне согласуется с датировкой времени занятия этих частей поселением.
Я не рискую судить о сношениях с другими племенами жителей Караваевской стоянки на основаниях анализа орнаментики глиняных сосудов. Возможно, что некоторые элементы узора были восприняты ими со стороны. Однако при слабой археологической изученности Севера Европейской части СССР решать такие вопросы мне кажется прежде временным.
На этом можно было бы закончить обзор результатов раскопок Караваевской стоянки. Но мне хотелось бы поделиться здесь своим опытом, полученным в процессе этих многолетних работ. В первые годы раскопок Караваевской стоянки многое из того, что написано выше, было неясно. Только постепенно, год за годом, открывались все новые и новые подробности, как в отношении этой стоянки, так и всей Каргопольской археологической культуры. Но еще и теперь нельзя сказать, что все необходимое для полного уяснения жизни человека в ту отдаленную эпоху в этих местах стало ясным. Многое еще ускользает от понимания, потому что глубинные части лесов, окружающих исследованное побережье рек Модлоны и Еломы, остаются необследованными. А между тем несомненно, что эти глубинные и малодоступные в настоящее время места играли в жизни человека не меньшую роль, чем само поселение. Иными словами, я хочу сказать, что для полного раскрытия по возможности всех сторон жизни древнего человечества необходимы не только раскопки остатков его поселений, могильников, священных мест, но и изучение окружавшей его среды, для чего необходимы уже не раскопки, а другие методы естественно-исторических наук.