ШЕСТАЯ КНИГА
1. Естество целого послушно и податливо, а у разу-
ма, им управляющего, нет никакой причины творить зло,
потому что в нем нет зла, и не творит он зла, и ничто
от него вреда не терпит. А ведь по нему все происходит
и вершится.
2. Считай безразличным, зябко ли тебе или жарко,
если ты делаешь, что подобает; и выспался ли ты при
этом или клонится твоя голова, бранят тебя или же сла-
вят, умираешь ли ты или занят иным образом, потому что
и умирать -- житейское дело, а значит и тут достаточно,
если справишься с настоящим.
3. Гляди внутрь; пусть в любом деле не ускользнет
от тебя ни собственное его качество, ни ценность.
4. Все предметы так скоро превращаются и либо вос-
курятся, если уж естество едино, либо рассыплются.
5. Управляющий разум знает, по какому расположению
и что делает, и с каким веществом.
6. Лучший способ защититься -- не уподобляться.
7. Ищи радости и покоя единственно в том, чтобы от
общественного деяния переходить к общественному деянию,
памятуя о боге.
8. Ведущее это то, что себя же будит, преобразует,
делает из себя, что только хочет, да и все, что проис-
ходит, заставляет представляться таким, каким само хо-
чет.
9. Все вершится согласно природе целого -- а не
какой-нибудь другой, окружающей извне или извне окру-
женной или же отделенной вовне.
10. Либо мешанина, и переплетение, и рассеянье,
либо единение, и порядок, и промысл. Положим, первое.
Что же я тогда жажду пребывать в этом случайном сцепле-
нии, в каше? О чем же мне тогда и мечтать, как не о
том, что вот наконец-то "стану землею". Что ж тут те-
рять невозмутимость -- уж придет ко мне рассеянье, что
бы я там ни делал. Ну а если другое -- чту и стою креп-
ко и смело вверяюсь всеправителю.
11. Если обстоятельства как будто бы вынуждают те-
бя прийти в смятение, уйди поскорее в себя, не отступая
от лада более, чем ты вынужден, потому что ты скорее
овладеешь созвучием, постоянно возвращаясь к нему.
12. Если бы у тебя и мать была сразу, и мачеха, ты
бы и эту почитал, а все-таки постоянно ходил бы к той.
Вот так у тебя теперь придворная жизнь и философия: хо-
ди почаще туда и у той отдыхай, из-за которой ты спосо-
бен принять эту другую, и она тебя.
13. Как представлять себе насчет подливы или дру-
гой пищи такого рода, что это рыбий труп, а то -- труп
птицы или свиньи; а что Фалернское, опять же, виноград-
ная жижа, а тога, окаймленная пурпуром, -- овечьи во-
лосья, вымазанные в крови ракушки; при совокуплении --
трение внутренностей и выделение слизи с каким-то сод-
роганием. Вот каковы представления, когда они метят
прямо в вещи и проходят их насквозь, чтобы усматрива-
лось, что они такое, -- так надо делать и в отношении
жизни в целом, и там, где вещи представляются такими уж
преубедительными, обнажать и разглядывать их невзрач-
ность и устранять предания, в какие они рядятся. Ибо
страшно это нелепое ослепление, и как раз когда кажется
тебе, что ты чем-то особенно важным занят, тут-то и
оказываешься под сильнейшим обаянием. Вот и смотри, что
сказал Кратет о самом Ксено-крате.
14. Большую часть того, чем восхищается толпа,
можно свести к совсем общему родовому, к тому, что сое-
динено состоянием или природой -- камни, бревна, смо-
ковницы, виноград, маслины. У тех, в ком больше сораз-
мерности, -- склонность к тому, что соединено душой,
как стада, табуны. Кто поизысканнее -- привязаны к то-
му, что соединено разумной душой, только не всеобщей, а
поскольку она что-нибудь умеет или имеет какой-нибудь
навык, иначе говоря, к тому, чтобы обладать множеством
двуногих. Тот же, кто чтит разумную, всеобщую и граж-
данственную душу, тот уж на другое не станет смотреть,
а прежде всего свою душу бережет в ее разумном и об-
щественном состоянии и движении и сродникам своим спо-
собствует в том же.
15. Одно торопится стать, другое перестать; даже и
в том, что становится, кое-что уже угасло; течение и
перемена постоянно молодят мир, точь-в-точь как беспре-
дельный век вечно молод в непрестанно несущемся време-
ни. И в этой реке можно ли сверх меры почитать что-ни-
будь из этого мимобегущего, к чему близко стать нельзя,
-- все равно как полюбить какого-нибудь пролетающего
мимо воробышка, а он гляди-ка, уж и с глаз долой. Вот
и. сама жизнь наша -- нечто подобное: как бы испарение
крови и вдыхание воздуха. Ибо каково вдохнуть воздух
однажды и выдохнуть, что мы все время делаем, таково ж
и приобретенную тобой с рождением вчера или позавчера
самое дыхательную способность разом вернуть туда, отку-
да ты ее почерпнул.
16. Не дорого дышать, как растения, вдыхать, как
скоты и звери, впитывать представления, дергаться в
устремлении, жить стадом, кормиться, потому что это
сравнимо с освобождением кишечника. Что ж дорого? Чтоб
трубили? Нет. Или чтоб языками трубили? ведь хвалы лю-
дей -- словесные трубы. Значит и славу ты бросаешь. Что
ж остается дорогого? Мне думается -- двигаться и поко-
иться согласно собственному строю; то, к чему ведут и
упражнения, и искусства. Ведь всякое искусство добива-
ется того, чтобы нечто устроенное согласовалось с де-
лом, ради которого оно устроено. Так садовник, ухажива-
ющий за лозой, или тот, кто объезжает коней или за со-
бакой ухаживает, заботится об этом. А воспитатели, учи-
теля о чем же пекутся? Это и дорого, и если это в по-
рядке, то обо всем другом не твоя забота. Неужели не
перестанешь ты ценить и многое другое? Тогда не бывать
тебе свободным, самодостаточным, нестрастным, потому
что неизбежно станешь завидовать, ревновать, быть по-
дозрительным к тем, кто может отнять это, или еще ста-
нешь злоумышлять против тех, кто имеет это ценимое то-
бой. Вообще неизбежно в совершенное замешательство
прийти тому, кто нуждается хоть в чем-нибудь таком, да
и в богохульство впасть. А вот трепет перед собственным
разумением и почитание его сделают, что и сам себе бу-
дешь нравиться, и с сотоварищами ладить, и с богами
жить в согласии, то есть славить все, что они уделяют и
устрояют.
17. Вверх, вниз, по кругу несутся первостихии, но
не в этом движение добродетели; оно -- нечто более бо-
жественное и блаженно шествует своим непостижным путем.
18. Нет, что они делают! -- людей, живущих в одно
с ними время и вместе с ними, они хвалить не желают, а
сами тщатся снискать похвалу у потомков, которых никог-
да не видели и не увидят. Отсюда совсем уж близко до
огорчения, что предки не слагали тебе похвальных речей.
19. Хоть бы и с трудом тебе давалось что-нибудь --
не признавай это невозможным для человека, а напротив,
что возможно и свойственно человеку, то считай доступ-
ным и для себя.
20. В гимнасии и ногтем тебя зацепят, и головой
кто-нибудь, метнувшись, ударит -- так ведь мы же не по-
казываем виду и не обижаемся и после не подозреваем в
нем злоумышленника. Ну, остережемся, но не как врага и
не подозревая, а только уклоняясь благожелательно. Так
пусть это же произойдет и в других частях жизни: про-
пустим многое, словно мы в гимнасии, потому что можно,
как я сказал, уклоняться без подозрений, без вражды.
21. Если кто может уличить меня и показать явно,
что неверно я что-нибудь понимаю или делаю, переменюсь
с радостью. Я же правды ищу, которая никому никогда не
вредила; вредит себе, кто коснеет во лжи и неведении.
22. А я делаю, что надлежит, прочее меня не трога-
ет, потому что это либо бездушное, либо бессловесное,
либо заблудшее и не знающее пути.
23. С существами неразумными и вообще вещами и
предметами обходись уверенно и свободно, как тот, кто
имеет разум, с теми, что разума не имеют. С людьми же
обходись, как с имеющими разум, -- общественно. Во всем
призывай богов. И безразлично, сколько воемени ты бу-
дешь это делать, потому что достаточно и трех часов та-
ких.
24. Александр Македонский и погонщик его мулов
умерли и стали одно и то же -- либо приняты в тот же
осеменяющий разум. либо одинаково распались на атомы.
25. Поразмысли-ка, сколько телесного и душевного
происходит сразу в каждом из нас в малое мгновение.
Тогда не станешь удивляться, как в том едином и всеце-
лом, что мы называем мир, вмещается сразу еще много
больше, а вернее все, что происходит.
26. Если кто поставит тебе вопрос, как пишется имя
АНТОНИН, неужели ты будешь произносить каждую букву с
натугой? Ну а станет сердиться, так рассердишься и ты?
Разве не перечислишь тихо все знаки поочередно? Точно
так и здесь: помни, что всякое надлежащее слагается из
определенных числ. Это имей в виду и не смущайся, на
негодующих не негодуй, четко исполняй свое задание.
27. Как же это свирепо -- не позволять людям уст-
ремляться к тому, что кажется им естественным и полез-
ным! А ведь ты некоторым образом не позволяешь им это,
когда негодуешь на то, что они заблуждаются. Они-то ки-
даются на это, конечно же, как на естественное и полез-
ное. -- Так ведь не так это! -- Тогда учи и показывай,
не сердясь.
28. Смерть -- роздых от чувственных впечатлений,
от дергающих устремлений, от череды мыслей и служения
плоти.
29. Постыдно, чтоб в той жизни, в которой тело те-
бе не отказывает, душа отказывала бы тебе раньше.
30. Гляди, не оцезарись, не пропитайся порфирой --
бывает такое. Береги себя простым, достойным, неиспор-
ченным, строгим, прямым, другом справедливости, благо-
честивым, доброжелательным, приветливым, крепким на
всякое подобающее дело. Вступай в борьбу, чтобы оста-
ваться таким, каким пожелало тебя сделать принятое то-
бой учение. Чти богов, людей храни. Жизнь коротка; один
плод земного существования -- праведный душевный склад
и дела на общую пользу. Во всем ученик Антонина: это
его благое напряжение в том, что предпринимается разум-
но, эта ровность во всем, чистота, ясность лица, ласко-
вость, нетщеславие, а честолюбие тогда, когда речь шла
о постижении в делах; и как он вообще ничего не остав-
лял, пока не рассмотрит дело вполне хорошо и ясно; и
как без порицания сносил тех, кто несправедливо его по-
рицал; как не спешил никуда и как не слышал клевет; и
какой старательный был наблюдатель нравов и людских
дел, а не хулитель их; не пугливый, не подозрительный,
не мудрствующий; и сколь немногим довольствовался, будь
то жилье, постель, одежда, еда или прислуга; и как тру-
долюбив, как вынослив; до вечера он на скудном столе и
даже испражняться имел обыкновение не иначе, как в за-
веденное время; а эта прочность и неизменность в дружбе
и терпимость к тем, кто открыто выступал против его ре-
шений, и радость, если кто укажет лучшее; и как был
благочестив без суеверия. Встретить бы тебе свой пос-
ледний час с такой же, как у него, чистой совестью.
31. Отрезвись и окликни себя, и снова проснувшись
сообрази, что это сны мучили тебя; и бодрствуя, гляди
на это, как ты глядел на то.
32. Из тела я и души. Ну, телу -- все безразлично,
потому что оно различать не может, разумению же безраз-
лично то, что не является его деятельностью, а все, что
есть его деятельность, уже от него зависит. Впрочем,
даже из этого оно озабочено лишь тем, что в настоящем,
ибо будущие его действия или прошлые также безразличны.
33. Не против природы труд для руки или ноги, по-
куда нога делает ножное, а рука -- все ручное. Точно
так и человеку, как человеку, не против природы труд,
пока он делает человеческое. А не против природы, так и
не беда.
34. Какими наслаждениями наслаждались насильники,
развратники, терзатели своих отцов, тираны.
35. Не видишь ты разве, как простые ремесленники,
хоть и прилаживаются в какой-то мере к обывателям, но
тем не менее держатся разумения своего искусства и не
отходят от него. Так не страшно ли, если лекарь или
строитель больше будут трепетать перед разумением свое-
го искусства, чем человек перед собственным разумом,
который у него един с богами?
36. Азия, Европа -- закоулки мира. Целое море --
для мира капля. Афон -- комочек в нем. Всякое настоящее
во времени -- точка для вечности. Малое все, непостоян-
ное, исчезающее. Все оттуда идет, либо устремляясь пря-
мо из общего ведущего, либо как сопутствующее. И ль1
чная пасть, и отрава, и всякое злодейство точно так же,
как колючка или грязь, есть некое последующее сопутс-
твие тем строгим и прекрасным вещам. Так не представляй
же себе это чуждым тому, что ты чтишь. Нет, о всеобщем
источнике помышляй.
37. Кто видит нынешнее, все увидел, что и от века
было и что будет в беспредельности времен -- ведь все
единородно и однообразно.
38. Чаще помышляй об увязанности всего, что есть в
мире, и об отношении одного к другому. Потому что неко-
торым образом все сплетается одно с другим и все поэто-
му мило одно другому. Ведь одно другому сообразно бла-
годаря напряженному движению, единодыханию и единению
естества.
39. Какие уж привелись обстоятельства, к тем и
прилаживайся, и какие выпали люди, тех люби, да искрен-
но!
40. Орудие, приспособление, горшок любой, если де-
лает, ради чего устроен, так и ладно. А ведь их устрои-
тель, где он? В том же, что соединено природой, живет
внутри устроившая все сила. Оттого и надо особенно пе-
ред ней трепетать и полагать, чго если ты ведешь жизнь,
следуя ее воле, то и тебе всецело по уму, и у всецелого
все по уму.
41. Если положишь себе за благо или зло что-ни-
будь, что не в твоей воле, то, как только будешь вверг-
нут в такую беду или не дается тебе такое вот благо,
неизбежно станешь бранить богов, а людей ненавидеть за
то, что стали или, как ты подозреваешь, могут стать
причиной того, что ты ввергнут или не далось. И много
же мы творим зла из-за такого различения. Если же будем
заниматься только тем благом и злом, что зависят от
нас, то нет никакой причины ни бога винить, ни на чело-
века восстать как на врага.
42. Все мы служим единому назначению, одни созна-
тельно и последовательно, другие -- не сознавая. Вроде
того, как Гераклит называет и спящих работниками и сот-
рудниками мировых событий. Всякий здесь трудится
по-своему, и с избытком -- тот, кто сетует и пытается
противостоять и уничтожать то, что сбывается, потому
что и в таком нуждается мир. Ты пойми уж на будущее, с
кем становишься в ряд. Потому что тот, всем управляю-
щий, в любом случае распорядится тобой прекрасно и при-
мет тебя как некую часть в сотрудничество и содействие.
Смотри только, не стань такой частью, как дешевый сме-
хотворный стих в пьесе, о каком говорит Хрисипп.
43. Разве солнце берется за дело дождя? или Аскле-
пий за дело Плодоносящей? а звезды? отличаясь одна от
другой, не сотрудничают ли в одном деле?
44. Если уж боги рассудили обо мне и о том, что
должно со мной случиться, так хорошо рассудили -- ведь
трудно и помыслить безрассудное божество, а стремиться
мне зло делать какая ему причина? ну какой прок в этом
им или тому общему, о коем всего более их промысл? И
если они обо мне в отдельности не рассудили, то про об-
щее уж конечно рассудили, так что я должен как сопутс-
твующее и то, что со мной сбывается, принять приветливо
и с нежностью. Если же нет у них ни о чем рассуждения
(верить такому неправедно), то давайте ни жертв не ста-
нем приносить им, ни молиться, ни клясться ими, и ниче-
го, что делаем так, будто боги здесь и живут с нами
вместе. И если они не рассуждают ни о чем, что для нас
важно, тогда можно мне самому рассудить, что мне полез-
но. А полезно каждому то, что по его строению и приро-
де, моя же природа разумная и гражданственная. Город и
отечество мне, Антонину, -- Рим, а мне, человеку, --
мир. А значит, что этим городам на пользу, то мне толь-
ко и благо.
45. Что бы ни случилось с чем-либо, полезно цело-
му. Довольно бы и этого. -Однако если проследишь, то
увидишь также: и то, что с человеком или с людьми. А
то, что принято называть пользой, следует относить к
средним вещам.
46. Как претят тебе все одни и те же картины амфи-
театра и других мест в том же роде, на однообразие ко-
торых несносно глядеть, точно так и в отношении жизни в
целом пойми: все сверху донизу одно и то же, из того же
все. До каких же пор?
47. Постоянно помышляй о самых разных людях самых
разных занятий и самых разных народов, что они умерли,
так чтобы дойти до Филистиона и Феба и Ориганиона. По-
том переходи к другим племенам: надлежит всем подверг-
нуться превращению там, где столько уже искусных витий,
столько строгих мыслителей -- Гераклит, Пифагор, Сок-
рат, а еще раньше сколько героев, сколько потом полко-
водцев, владык. А затем еще Евдокс, Гиппарх, Архимед,
другие изощренные дарования, уверенные в себе, трудолю-
бивые, хитрые, надменные, еще и насмехавшиеся над тлен-
ной, мгновенной жизнью человеческой, как Менипп, и
сколько их было! О них обо всех помышляй, что давно уж
лежат.
И что им в этом плохого? Хоть бы и тем, кого не
упоминают вовсе? Одно только и стоит здесь многого:
жить всегда по правде и справедливости, желая добра
обидчикам и лжецам!
48. Когда хочешь ободрить себя, помысли различные
преимущества твоих современников: предприимчивость это-
го, скромность того, щедрость третьего, у другого еще
что-нибудь. Ведь ничто так не ободряет, как явленное в
нравах живущих рядом людей воплощение доблестей, осо-
бенно когда они случатся вместе. Вот почему стоит дер-
жать их под рукой.
49. Разве ты сетуешь, что в тебе столько вот весу,
а не в два раза больше? Точно так же, что вот до столь-
ких лет тебе жить, а не больше. Как ты довольствуешься,
сколько определено тебе естества, так и с временем.
50. Ты пытайся убедить их, но действуй хотя бы и
против их воли, раз уж ведет тебя к этому рассуждение
справедливости. Если же кто этому противится грубой си-
лой, переходи к благорасположению и беспечалию, а заод-
но воспользуйся препятствием ради иной доблести, и пом-
ни, что ты устремляешься небезоговорочно, что невозмож-
ного ты и не желал. -- Тогда чего же? -- Такого вот
устремления. -- Это получаешь. На что приведены, то
сбывается.
51. Тщеславный признает собственным благом чужую
деятельность, сластолюбец -- свое переживание, разумный
-- собственное деяние.
52. Можно не дать этому никакого признания и не
огорчаться душой, потому что не такова природа самих
вещей, чтобы производить в нас суждения.
53. Приучи себя не быть невнимательным к тому, что
говорит другой, и вникни сколько можешь в душу говоря-
щего.
54. Что улью не полезно, то пчеле не на пользу.
55. Если б хулили моряки кормчего, а больные вра-
ча, кого б потом держались, и как ему самому доставлять
тогда спасение плавающим или здоровье врачуемым?
56. С кем я вошел в мир -- сколько уж их ушло.
57. Больному желтухой мед -- горькое, укушенному
бешеным животным вода -- страшное, для детей мячик --
прекрасное. Что ж я сержусь? Или кажется тебе, что заб-
луждение безвреднее, чем желчь у желтушного и яд у бе-
шеного?
58. По разуму твоей природы никто тебе жить не
воспрепятствует; против разума общей природы -- ничто с
тобою не произойдет.
59. Каковы те, кому они хотят нравиться, для каких
свершений и какою деятельностью; как быстро век все ук-
роет и сколько уже укрыл.