ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА
1. Главенствующее внутри, когда оно в сообразии с
природой, поворачивается к происходящему так, что ему
всегда легко перестроиться на то, что возможно и дается
ему. Не склонно оно к какому-нибудь определенному ве-
ществу, и устремляясь к тому, что само же себе с ого-
воркойпоставило, само себе делает вещество из того, что
выводят ему навстречу, -- так огонь одолевает то, что в
него подбрасывают; малый светильник от этого угас бы, а
яркий огонь скоро усвояет себе то, что ему подносят,
берет себе на потребу и отсюда-то набирает силу.
2. Не делай ничего наугад, а только по правилам
искусства.
3. Ищут себе уединения в глуши, у берега моря, в
горах. Вот и ты об этом тоскуешь. Только как уж по-обы-
вательски все это, когда можно пожелать только и сей же
час уединиться в себе. А нигде человек не уединяется
тише и покойнее, чем у себя в душе, особенно если внут-
ри у него то, на что чуть взглянув он сразу же обретает
совершеннейшую благоустроенность -- под благоустроен-
ностью я разумею не что иное, как благоупорядоченность.
Вот и давай себе постоянно такое уединение и обновляй
себя. И пусть кратким и основополагающим будет то, что,
едва выйдя навстречу, всю ее омоет и отпустит тебя уже
не сетующим на то, к чему ты возвращаешься. Правда, на
что ты сетуешь -- на порочность людей? Так повтори себе
суждение о том, что существа разумные рождены одно для
другого, что часть справедливости -- сносить и что про-
тив воли проступки; и то вспомни, сколько уж их, кто
жили во вражде, подозрениях, ненависти и драке, потом
протянули ноги и сгорели, -- и перестань наконец. Или
ты сетуешь на то, что уделено тебе из целого? Так обно-
ви в уме разделительное: либо промысл, либо атомы; а
также все то, откуда доказано было, что мир подобен го-
роду. Или вновь затронет тебя телесное? Но ты же понял,
что мысль не смешивается с гладкими или шероховатыми
движениями дыхания, если она однажды обрела себя и уз-
нала присущую ей власть и прочее, что ты слушал о нас-
лаждении и боли, с чем и сам согласился. Или издергает
тебя тщеславие? Но ты же видел, как быстро забывается
все, как зияет вечность, бесконечная в обе стороны, как
пуст этот звон, как переменчиво и непредсказуемо то,
что мнится зависящим от нас, также и узость места, ко-
торым все это ограничено. Ведь и вся-то земля -- точка,
а уж какой закоулок это вот селенье, и опять же --
сколько их, кто восхваляет и каковы. Вот и помни на бу-
дущее об уединении в этой твоей ограде: прежде всего не
дергайся, не напрягайся -- будь свободен и смотри на
вещи как мужчина, человек, гражданин, как существо
смертное. И пусть прямо под рукой будет у тебя двойс-
твенное, на что можно быстро бросить взгляд. Одно --
что вещи души не касаются и стоят недвижно вне ее, а
досаждает только внутреннее признание. И второе: все,
что ни видишь, скоро подвергнется превращению и больше
не будет -- постоянно помышляй, скольких превращений ты
и сам уже был свидетель. Мир -- изменение, жизнь --
признание.
4. Если духовное у нас общее, то и разум, которым
мы умны, у нас общий. А раз так, то и тот разум общий,
который велит делать что-либо или не делать; а раз так,
то и закон общий; раз так, мы граждане; раз так, при-
частны некоей государственности; раз так, мир есть как
бы город. Ибо какой, скажи, иной общей государственнос-
ти причастен весь человеческий род? Это оттуда, из это-
го общего города идет само духовное, разумное и закон-
ное начало -- откуда же еще? Что во мне землисто -- от
земли какой-нибудь уделено мне, влажное -- от другого
начала, душевное -- из некоего источника, а горячее и
огненное -- из собственного источника (ведь ничто не
происходит из ничего, как и не уходит в ничто); так и
духовное идет же откуда-то.
5. Смерть -- такое же, как рождение, таинство при-
роды, соединение из тех же первооснов в те же. ! И нет
в ней ничего ни для кого постыдного: нет в ней для ду-
ховного существа непоследовательности, нет и противоре-
чия с его строением.
6. Так оно и должно со всей необходимостью проис-
ходить у этих людей; кто не желает этого -- не желает,
чтобы смоковница давала свой сок. И вообще помни, что
так мало пройдет времени, а уж и ты, и он умрете, а
немного еще -- и даже имени вашего не останется.
7. Сними признание -- снимается "обидели меня";
снято "обидели" -- снята обида.
8. Что не делает человека хуже самого себя, то и
жизнь его не делает хуже и не вредит ему ни внешне, ни
внутренне.
9. Природа того, что приносит пользу, вынуждена
делать это.
10. Что происходит, по справедливости происходит:
проследи тщательно -- увидишь. Я не о сообразности
только говорю, а именно о справедливости, как если бы
некто воздавал всякому по достоинству. Так следи же за
этим, как уже начал, что бы ни делал, делай так, как
достойный человек, в том смысле, в каком и мыслится
достоинство. Сохраняй это в любой деятельности.
11. Не то признавай, как судит твой обидчик или
как он хочет, чтобы ты сам судил, а смотри, как оно на
деле.
12. Две готовности надо всегда иметь. Одна: делать
только то, что поручает тебе смысл власти и закона на
пользу людей. И еще: перестраиваться, если явится
кто-нибудь, чтобы поправить или переубедить в каком-ни-
будь мнении. Только чтобы переубеждение шло от некой
достоверности, будь то справедливость или общая польза
или что-нибудь такое, а не оттого, что поманила сла-
дость или там слава.
13. Разум есть у тебя? Есть. Зачем же без него об-
ходишься? Или чего еще желаешь, когда он делает свое
дело?
14. Как часть в целом ты возник и в породившем те-
бя исчезнешь. Вернее, превратившись, будешь принят в
его осеменяющий разум.
15. Много комочков ладана на одном алтаре. Один
раньше упал, другой позже -- вполне безразлично.
16. Десяти дней не пройдет, и ты богом покажешься
тем, для кого ты сейчас зверь! и обезьяна, -- сверни
только к основоположениям и к почитанию разума.
17. Жить не рассчитывая на тысячи лет. Нависает
неизбежность. Покуда жив, покуда можно -- стань хорош.
18. Сколько досуга выгадывает тот, кто смотрит не
на то, что сказал, сделал или подумал ближний, а единс-
твенно на то, что сам же делает, чтобы оно было спра-
ведливо и праведно; и в достойном человеке не высматри-
вает он темноту нрава, а спешит прямо и без оглядки
своим путем.
19. Кого слава у потомков волнует, тот не предс-
тавляет себе, что всякий, кто его поминает, и сам-то
очень скоро умрет, а следом тот, кто его сменит, и так
пока не погаснет, в волнующихся и угасающих, всякая па-
мять о нем. Ну предположим, бессмертны были бы воспоми-
нающие и память бессмертна -- тебе что с того? Не гово-
рю уж мертвому -- что проку тебе живому от похвал? или
другой у тебя расчет? Ибо некстати ты пренебрегаешь
тем, что сейчас дарует природа, которая получает у тебя
некий иной смысл.
20. Впрочем, все сколько-нибудь прекрасное прек-
расно само по себе и в себе завершено, не включая в се-
бя похвалу: от хвалы оно не становится ни хуже, ни луч-
ше. Это я отношу и к тому, что принято называть прек-
расным, будь то создания природы или искусства, ибо во-
истину прекрасное нуждается ли в чем? Не более, чем за-
кон, не более, чем истина, не более, чем преданность и
скромность. Что из этого украсит хвала, что испортит
брань? Изумруд хуже станет, когда не похвалили его? А
золото как? слоновая кость, багряница, лира, клинок,
цветочек, деревце?
21. Если ввек пребывают души, как вмещает их воз-
дух? -- А как земля вмещает тела всех погребенных от
века? Подобно тому как тут превращение и распад дают
место другим мертвым для некоего продленного пребыва-
ния, так и перешедшие в воздух души, некоторое время
сохраняясь, превращаются, изливаются и воспламеняются,
воспринимаемые в осеменяющий разум целого, и дают таким
образом место вновь подселяемым. Вот что можно отвечать
относительно предположения, что души пребывают. Доста-
точно представить себе не только множество погребаемых
тел, но и бесчисленных животных, изо дня в день поедае-
мых нами и другими животными -- сколько их истребляется
и некоторым образом погребено в телах поедающих, и все
же благодаря переходу в кровь и преобразованиям в воз-
душное и огненное, то же место приемлет их. Что значит
здесь расследование истины? Разделение на веществен-
ность и причинность.
22. Не сбиваться: во всяком устремлении являть
справедливость, во всяком представлении -- беречь спо-
собность постигать.
23. Все мне пригодно, мир, что угодно тебе; ничто
мне не рано и не поздно, что вовремя тебе, все мне
плод, что приносят твои, природа, сроки. Все от тебя,
все в тебе, все к тебе. Сказал поэт: "Милый Кекропов
град", ты ли не скажешь: "О, милый Зевеса град"?
24. "Мало твори, коль благоспокойства желаешь". А
не лучше ли необходимое делать -- столько, сколько ре-
шит разум общественного по природе существа и так, как
он решит? Потому как тут и будет благо-спокойствие не
от прекрасного только, но еще и малого делания. Ведь в
большей части того, что мы говорим и делаем, необходи-
мости нет, так что если отрезать все это, станешь много
свободнее и невозмутимее. Вот отчего надо напоминать
себе всякий раз: "Да точно ли это необходимо?" И не
только действия надо урезать, когда они не необходимы,
но и представления -- тогда не последуют за ними и
действия сопутствующие.
25. Испробуй, не подойдет ли тебе также и жизнь
достойного человека, довольного тем, что он получает в
удел от целого, довольствующегося справедливостью свое-
го деяния и благожелательностью своего душевного скла-
да.
26. Видел то? ну а теперь это? Не смущай ты себя
-- будь проще. Кто-то дурно себя повел? -- Ему же дур-
но. Что-то хорошее тебе случилось? -- Изначально опре-
делено и увязано было мировым целым все, что с тобой
случается. Вообще: жизнь коротка, так поживись настоя-
щим с благоразумием и справедливостью. Трезво веселись.
27. Либо стройный миропорядок, либо груда, мешани-
на, и все-таки миропорядок. Может ли это быть, что в
тебе есть некий порядок, а в мировом целом одна беспо-
рядочность? И это при том, что все так и разлито, и
различено и единострастно?
28. Темный нрав, женский нрав, жесткий, звериное,
скотское, ребячливое, дурашливое, показное, шутовское,
торгашеское, тиранское.
29. Если чужой миру тот, кто не знает, что в нем
есть, не менее чужой, кто не ведает, что в нем происхо-
дит. Изгнанник, кто бежит гражданского разумения; сле-
пец, кто близорук умственным оком; нищ, кто нуждается в
чем-то, у кого при себе не все, что нужно для жизни;
нарыв на мире, кто отрывается и отделяет себя от всеоб-
щей природы, сетуя на происходящее, -- ведь все это она
приносит, которая и тебя выносила. Отщепенец города
тот, кто отщепляет свою душу от других разумных, между
тем как она едина.
30. Один без хитона философствует, другой без кни-
ги. Тот, полуголый, так говорит: "У меня хлеба нет, а я
верен разуму". -- "А у меня познавательной нет пищи, и
я верен".
31. Люби скромное дело, которому научился, и в нем
успокойся. А остаток пройди, от всей души препоручив
богам все твое, из людей же никого не ставя ни господи-
ном себе, ни рабом.
32. Помысли себе, скажем, времена Веспасиана; все
это увидишь: женятся, растят детей, болеют, умирают,
воюют, празднуют, занимаются торговлей и земледелием,
подлещиваются, высокомерничают, подозревают, злоумышля-
ют, мечтают о чьей-нибудь смерти, ворчат на настоящее,
влюбляются, накапливают, жаждут консульства, верховной
власти. И вот нигде уже нет этой жизни. Тогда переходи
ко временам Траяна -- снова все то же, и снова мертва и
эта жизнь. Точно так же взгляни на другой какой-нибудь
отрезок времен в жизни целых народов и посмотри, сколь-
ко тех, кто напрягался, а там упал и распался на пер-
востихии. Особенно стоит возвращаться к тем, о ком знал
ты, что они дергаются попусту, пренебрегая собственным
же устроением вместо того, чтобы за него уцепиться и
довольствоваться им. А столь необходимо это припомина-
ние оттого, что озабоченность тем или иным делом имеет
свою цену и меру. Ты тогда не оплошаешь, когда не при-
мешься за малое с большей, чем надобно, силой.
33. Когда-то привычные слова, ныне ученая ред-
кость. Так же имена прославленных когда-то людей ныне
-- вроде как забытые слова: Камилл, Цезон, Волез, Ден-
тат; а там, понемножку, и Сципион с Катоном, зат'-м и
Август, потом Адриан, Антонин. Все переходчиво, все
быстро становт ; я баснословием, а вскоре и совершенное
забвение все погребает. И это я говорю о тех, кто, не-
которым образом, великолепно просиял, потому что кто не
таков, тот, чуть испустив дух, уже "незнаем, неведом".
Да и что вообще вечно-памятно? Вздор все это. Так что
же тогда есть такого, ради чего стоит усердствовать?
Единственно справедливое сознание, деяние общественное
и разум, никогда не способный ошибаться, и душевный
склад, принимающий все происходящее как необходимое,
как знакомое, как проистекающее из того самого начала и
источника.
34. Добровольно вручай себя пряхе Клото и не мешай
ей впрясть тебя в какую ей будет угодно пряжу.
35. Все на день, и кто помнит, и кого.
36. Созерцай непрестанно, как все становящееся
становится в превращениях, и привыкай сознавать, что
природа целого ничего не любит так, как превращать су-
щее, производя молодое, подобное старому. Ибо некоторым
образом все сущее есть семя будущего, ты же думаешь,
семя -- то, что падает в землю или в лоно -- очень уж
по-обывательски это.
37. Умрешь вот, так и не сделавшись ни цельным, ни
безмятежным, ни чуждым подозрений, будто может прийти к
тебе вред извне; так и не сделавшись ко всем мягок, не
положив себе, что разум единственно в том, чтобы посту-
пать справедливо.
38. Разгляди их ведущее, хотя бы и разумных, -- за
чем гонятся, чего избегают.
39. В чужом ведущем твоей беды нет, как нет ее,
конечно, и в том или ином развороте или изменении внеш-
него. Но где же? Там, где происходит признание беды.
Так вот: пусть не идет оттуда признание, и все у тебя
хорошо. И если даже это твое тело режут и жгут, если
оно гноится, гниет, пусть та доля, которая ведает приз-
нанием этого, будет покойна, то есть пусть так рассу-
дит, что это ни добро, ни беда, раз может такое слу-
читься и с хорошим человеком, и с дурным. Ибо что равно
случается и с тем, кто живет по природе, то уже ни по
природе, ни против природы.
40. Как о едином существе! помышлять всегда о ми-
ре, о едином по естеству и с единой душой, и о том, как
все, что ни есть в нем, передается в единое чувствова-
ние, и как оно единым устремлением делает все разом, и
как все сопричинно тому, что становится, и как здесь
все увязано и сметано.
41. Ты -- душонка, на себе труп таскающая, говари-
вал Эпиктет.
42. Нет беды тому, что в превращение ввергается,
равно как и блага тому, что из превращения рождается.
43. Вечность -- как бы река из становлении, их
'властный поток. Только показалось что-то и уж пронес-
лось; струя это подносит, а то унесла.
44. Что ни случается -- привычно, знакомо, как ро-
за по весне или плоды летом. Таковы и болезнь, и
смерть, клевета, коварство и сколько еще такого, что
радует или огорчает глупцов.
45. Вновь наступающее всегда расположено следовать
за предшествующим. Это ведь не перечисление какое-то
отрывочное и всего лишь принудительное, а осмысленное
соприкосновение. И подобно тому, как ладно расставлено
все сущее, так и становящееся являет не простую после-
довательность, а некую восхитительную расположенность.
46. Всегда помнить гераклитово: смерть земли стать
водою, смерть воды стать воздухом, воздуха -- огнем, и
обратно. Вспоминать и о том, кто забывает, как ведет
эта дорога. А еще, что люди особенно ссорятся с тем, с
кем более всего имеют общение, -- с разумом, который
управляет целым; и с чем они каждый день встречаются,
то кажется им особенно странным. И что не надо действо-
вать и говорить как во сне -- ведь нам и тогда кажется,
будто мы действуем и говорим. И что не надо этого: "де-
ти своих родителей", а попросту сказать: "Живем, как
повелось".
47. Вот сказал бы тебе кто-нибудь из богов, что
завтра умрешь или уж точно послезавтра -- не стал бы ты
ломать голову, чтобы умереть именно послезавтра, а не
завтра, если ты, конечно, не малодушен до крайности. В
самом деле, велик ли промежуток? Точно так же через
много лет или завтра -- не думай, что велика разница.
48. Постоянно помышлять, сколько уж умерло врачей,
то и дело хмуривших брови над немощными; сколько звез-
дочетов, с важным видом предрекавших другим смерть;
сколько философов, бившихся без конца над смертью и
бессмертием; сколько воителей, которые умертвили мно-
гих; сколько тиранов, грозно, словно они боги, распоря-
жавшихся чужой судьбой. Да сколько и городов, так ска-
зать, умерло: Гелика, Помпеи, Герку-ланум и другие без
счета. Переходи к своим знакомым, одному за другим:
этот хоронил того, а потом протянул ноги и сам, а этот
другого, и все это в скорости. И вообще: увидеть в че-
ловеческом однодневное, убогое; вчера ты слизь, а завт-
ра мумия или зола. Так вот -- пройти в согласии с при-
родой эту малость времени и расстаться кротко, как буд-
то бы упала зрелая уже оливка, благославляя выносившую
ее и чувствуя благодарность к породившему ее древу.
49. Быть похожим на утес, о который непрестанно
бьется волна; он стоит, - и разгоряченная влага затиха-
ет вокруг него. Несчастный я, такое со мной случилось!
-- Нет! Счастлив я, что со мной такое случилось, а я
по-прежнему беспечален, настоящим не уязвлен, перед бу-
дущим не робею. Случиться-то с каждым могло подобное,
но беспечальным остаться сумел бы не всякий. Неужели то
несчастье больше этого счастья? Да и вообще, неужели ты
называешь человеческим несчастьем то, что не есть срыв
человеческой природы? и неужели тебе представляется
срывом человеческой природы то, что не противоречит во-
ле этой природы? Что ж! Волю ее ты познал. Может быть
то событие помешало тебе быть справедливым, великодуш-
ным, здравомысленным, разумным, неопрометчивым, нелжи-
вым, скромным, свободным и прочее, при наличии чего че-
ловеческая природа все свое уже получила? Так запомни
на будущее -- во всем, что наводит на тебя печаль, надо
опираться на такое положение: не это -- несчастье, а
мужественно переносить это -- счастье.
50. Обывательское, но действенное средство, чтобы
презирать смерть -- держать перед глазами тех, кто ска-
редно цеплялся за жизнь. Что, много они выгадали по
сравнению с недолговечными? Все равно лежат ведь: Кади-
киан, Фабий, Юлиан, Лепид или еще кто-нибудь из тех,
которые многих похоронили перед тем, как похоронили их
самих. И вообще: какой малюсенький отрезок, а с кем и
чего не хлебнешь, в эдаком-то теле! Вздор все это. Ты
посмотри только на это зияние вечности позади и на дру-
гую беспредельность впереди. Что тут значит, жить ли
три дня или три Нестеровых века?
51. Спеши всегда кратчайшим путем, а кратчайший
путь -- по природе, чтобы говорить и делать все самым
здравым образом. Потому что такое правило уводит от
трудов и борений, от расчетов и всяких ухищрений.