Из Череповца Иван Павлович уехал в Новокузнецк на Кузнецкий металлургический комбинат и Западно-Сибирский металлургический завод, а 7 января 1960 г. И. П. Бардина не стало. Не стало человека большого ума и исключительной самоотверженности. Но остались его дела. Он воспитал замечательную плеяду металлургов, новаторов, которые были и остаются золотым фондом нашего общества, которые сильны поддержкой народа, государства и партии. За них сама жизнь, за них будущее.
ОТ ДЕРЗНОВЕННОЙ МЕЧТЫ К ГРАНДИОЗНЫМ ДЕЛАМ
А. Н. Редько
Решения XVI съезда партии о создании угольно-металлургической базы на Востоке страны и строительстве в Кузбассе крупного металлургического комбината имели огромное значение для развития промышленности Сибири.
Строительство, начатое в 1929 г., было грандиозным по размаху. Многие тысячи людей связали свою судьбу с ним. Маяковский пророчески писал о нем:
Здесь встанут стройки стенами.
Гудками, пар, сипи.
Мы в сотню солнц мартенами
воспламеним Сибирь. 1 [В. В. Маяковский. Поли. собр. соч.: В 13-ти т. М.: Гослитиздат, 1958, т. 10, с. 130. (Рассказ о Кузнецкстрое и людях Кузнецка).]
В это время я учился на горном факультете Томского технологического института. Будущую профессию для себя избрал по доменному производству. Поэтому мой Интерес к строящемуся заводу был естественен. Еще в Томске мы узнали, что главным инженером Кузнецкого металлургического комбината является И. П. Бардин, известный доменщик, человек, который без колебаний отдал свои силы, знания и опыт делу рабочего класса, делу молодого Советского государства.
В связи со строительством крупнейшего металлургического комбината возникла проблема подготовки кадров.
В 1930 г. на базе горного факультета Томского технологического института был создан Сибирский институт черной металлургии, а в ноябре 1931 г. он уже начал работу на территории строительства завода и будущего города.
Институт сразу стал в какой-то мере составной частью строящегося завода. Завод нуждался в огромном количестве различных специалистов. В связи с этим многие студенты, особенно старших курсов, совмещали учебу и работу на строительстве, а затем и на заводе. Опытные заводские инженеры работали в институте.
И. П. Бардин понимал огромную важность подготовки кадров для завода и уделял большое внимание вопросам, связанным с организацией института, техникума, курсов подготовки мастеров и квалифицированных рабочих по профессиям, где вели работу инженеры завода, студенты и преподаватели института.
Я, будучи студентом, работал на строительстве доменного цеха, а затем на доменной печи № 1 после задувки ее в апреле 1932 г., вечерами закапчивал учебу в институте и делал дипломный проект в проектно-конструкторском отделе завода.
Иван Павлович был председателем Государственной квалификационной комиссии института и непосредственно влиял на тематику дипломных проектов и на практическую подготовку молодых специалистов для работы в суровых условиях Сибири на мощных современных агрегатах.
Сама обстановка в проектном отделе завода резко отличалась от обстановки и атмосферы в институтских аудиториях. Здесь я увидел напряженную творческую работу коллектива конструкторов. Узнал о дерзновенной мечте И. П. Бардина построить завод в кратчайший срок, но одновременно сделать свой отечественный проект и осуществить строительство двух доменных печей № 3 и № 4 с увеличением объема до 1163 м3 вместо 820 м3.
Американские консультанты фирмы «Фрейн» скептически относились к этому вмешательству И. П. Бардина в их проект. Они же не решались утверждать, что даже доменные печи с объемом 820 м3 смогут нормально работать в столь суровых климатических условиях. Но великая убежденность, талант Ивана Павловича и поддержка его сторонников победили, и доменные печи № 3 и № 4 были построены по чертежам проектно-конструкторского отдела Кузнецкого металлургического завода.
Мои первые короткие, но памятные для меня личные встречи с И. П. Бардиным происходили в проектно-конструкторском отделе. Работа там всегда заканчивалась не ранее 24 часов. В эти поздние часы не реже одного раза в педелю приходил Иван Павлович. К его приходу всегда накапливались вопросы, которые требовали его решения или совета. Он всегда находил время посмотреть работу ведущих и рядовых конструкторов. Обращал внимание и на мою работу. Я разрабатывал план островного расположения доменных печей, что было новым в то время, и некоторые усовершенствования в конструкции заплечников доменной печи. Его беседы всегда заканчивались четкими и ясными рекомендациями.
И. П. Бардин с большим вниманием выслушивал всех и был внимателен ко всем предложениям. Он никогда не противопоставлял себя коллективу, поэтому после встреч с ним у каждого оставалось чувство удовлетворенности.
Свои знания, свой богатый опыт он щедро отдавал другим, и особенно молодежи.
Однажды, просматривая чертежи моего диплома, он сказал: «Мне представляется, что путь молодого специалиста должен быть таким: после окончания института вам следует проработать не менее трех лет конструктором. Здесь вы освоите международный язык инженера – чертеж. Научитесь выражать свои мысли на чертеже. Затем нужно посвятить не менее пяти лет исследовательской работе. Вы научитесь совершенствовать технологический процесс и разрабатывать новые процессы. Имея такой опыт, вы станете полноценным специалистом». Но здесь же заметил: «Осваивать практику производства молодому инженеру надо три года, а на совершенствование процесса, па разработку новых процессов надо отдать всю жизнь».
Эти слова запомнились мне и определили мой жизненный путь.
Иван Павлович учил не бояться черновой работы, решать любую задачу самостоятельно и до конца, смотреть вперед и сочетать неотложную работу сегодняшнего дня с работой на перспективу. Вопросам перспективы в развитии черной металлургии он придавал особое значение. Он часто говорил, что творческая мысль конструкторов и исследователей должна опережать существующий уровень техники как минимум па 15 лет. Иван Павлович говорил о будущем с большим интересом и увлеченностью.
Еще не закончилось полностью строительство Кузнецкого завода, а Иван Павлович уже дал задание проектировщикам начать разработку эскизного проекта нового предприятия с размещением его на Антоновской площадке. Он предвидел строительство Западно-Сибирского металлургического завода за 30 лет, и Запсиб был построен именно на этой площадке.
Еще не начиналось строительство Урало-Кузнецкого комбината на базе руд горы Магнитной и коксующихся углей Кузбасса, а И. П. Бардин проявлял большую заботу о широком плане геологоразведочных работ в Горной Шории, на рудах которой предстояло работать в будущем.
Никто еще не думал о работе доменных печей на местных рудах, а Иван Павлович, зная особенность этих руд, кропотливо собирал сведения о вредном влиянии цинка в железных рудах на ход доменного процесса, на стойкость огнеупорной кладки и брони шахт домен. Он предвидел те осложнения, которые внесет этот вредный элемент в работу мощных доменных печей.
В 1936 г. я перешел из проектно-конструкторского отдела завода па исследовательскую работу в центральную лабораторию. Здесь я вскоре убедился, что Иван Павлович также с большой заботой создает и учит молодые кадры исследователей. Его график обхода лабораторий был строг и ритмичен. Он находил время лично поговорить буквально с каждым руководителем исследовательской группы.
Мне он поручил, кроме работ, связанных с технологией доменных печей, начать изучение проблемы поведения цинка в доменных печах. Иван Павлович передал мне накопленный им материал по этому вопросу. Это были в основном данные зарубежной практики по плавке цинксодержащих руд в доменных печах малого объема. Отечественного опыта тогда еще не имелось. А что будет с печами, объем которых в десять раз больше? Эту задачу следовало решать. На это были потрачены годы труда. Особенно мы почувствовали исключительную важность решения этого вопроса, когда в результате применения цинксодержащих руд началось разрушение огнеупорной кладки и брони шахт доменных печей.
При постановке любого исследования Иван Павлович не забывал напомнить, что самое надежное решение научной проблемы будет тогда, когда возникшая идея проверяется вначале в лабораторных условиях, затем на опытной полупромышленной установке и только потом в промышленных условиях. Он подчеркивал, что стремление сразу воплотить идею в промышленную технологию почти всегда заканчивается неудачей.
Годы работы на Кузнецком металлургическом комбинате под руководством Ивана Павловича, его совет и личный пример оставили у меня самые светлые воспоминания.
Из Новокузнецка Иван Павлович уехал в 1937 г. Кузнецкий металлургический комбинат был в это время флагманом черной металлургии. На заводе осталась сибирская школа И. П. Бардина с творческим коллективом, способным решать самые сложные технические задачи.
В послевоенные годы под руководством И. П. Бардина в ЦНИИЧермете и ИМЕТе АН СССР решалась проблема огромной важности по применению кислорода в Черной металлургии.
Первые итоги соответствующих теоретических разработок и проектных соображений при сооружении опытно-промышленной доменной печи и кислородной станции были изложены И. П. Бардиным в 1946 г. на Всесоюзном совещании металлургов в Магнитогорске. Я был участником этого совещания.
Проблема применения кислорода в черной металлургии оказалась настолько перспективной и важной, что уже в 1948 г. на Новотульском металлургическом заводе построили кислородную станцию и опытно-промышленную доменную печь для плавки чугуна на дутье, обогащенном кислородом. С этого момента началась новая эра в металлургии чугуна, которая сулила значительную интенсификацию доменного процесса. Меня очень интересовала эта проблема, и я был рад, когда по настоянию И. II. Бардина в 1949 г. меня пригласили на должность начальника центральной лаборатории Новотульского завода для участия в исследовательских работах по выплавке чугуна на опытно-промышленной доменной печи с дутьем, обогащенным кислородом. Этими исследованиями руководил лично И. П. Бардин.
С этого времени мои встречи с ним стали частыми и продолжались в течение последних десяти лет его жизни.
За период с 1949 по 1959 г. на Новотульском металлургическом заводе были проверены и отработаны технологии выплавки на обогащенном кислородом дутье передельного и литейного чугуна, ферромарганца, ферросилиция, силико-марганца, построен опытно-промышленный конвертер с верхним кислородным дутьем и отработана технология выплавки стали, построена новая сталеплавильная печь по проекту проф. Глинкова, построена опытно-промышленная установка непрерывной разливки стали.
Большие работы были также проведены по порошковой металлургии.
Процессы применения кислорода в доменном и сталеплавильном производстве, а также непрерывной разливки стали нашли широкое применение на металлургических заводах нашей страны.
Доменный процесс – один из основных вопросов, интересовавших Ивана Павловича до конца его жизни. Поэтому в своей многогранной деятельности он не упускал из виду и такие проблемы, которые в какой-либо мере могли оказать тормозящее действие на дальнейшее увеличение агрегатной мощности доменной печи.
В 1953 г., анализируя частоту случаев прогара лещадей доменных печей, он пришел к выводу, что несовершенство конструкции низа доменной печи стало препятствием дальнейшего увеличения ее производительности. Эту проблему он поставил перед доменщиками как особо важную. Решать ее требовалось быстро и обстоятельно. Случай прогара лещади доменной печи на Новотульском заводе при выплавке ферросилиция на обогащенном кислородом дутье через три месяца после капитального ремонта являлся убедительным свидетельством важности поставленной задачи.
Мне было поручено включиться в эту работу и прежде всего изучить по архивным данным наиболее типичные случаи прогаров лещадей больших доменных печей СССР. Одновременно Иван Павлович организовал исследование разгара лещади доменной печи с помощью радиоактивных изотопов.
В центральной лаборатории Новотульского металлургического завода была организована специальная группа во главе с инженером А. А. Мелькьяном по применению радиоактивных изотопов при исследованиях доменного процесса. Эта группа, совместно с учеными ЦНИИЧермета П. Л. Грузиным, С. В. Земским, М. А. Шаповаловым, С. К. Трекало и другими, в качестве первой работы выполнила исследование разгара лещади не по данным измерений после выдувки, а при работе доменной печи. Мы увидели, что значительный разгар лещади происходит сразу после задувки доменной печи. Через два-три месяца работы образуется «котлован», в который вмещается большая масса расплавленного чугуна, представляющая собой огромную разрушительную силу.
При первом моем докладе о результатах исследований прогара и износа лещадей тридцати доменных печей Иван Павлович сказал: «Процесс разрушения лещади и главные факторы изложены правильно. Необходимо дать обоснованные предложения по изменению конструкции низа доменной печи».
Вскоре мной был написан отчет о работе. В предложениях был изложен вариант, который оказался чрезвычайно рискованным.
Предлагалось увеличивать расстояние от высокотемпературных фурменных зон горения кокса (с температурой в факеле 2000–2300° С) до оси чугунной летки, заменить шамотную кладку горна и лещади углеродистой футеровкой и применять охлаждение низа лещади. Предложения, изложенные в отчете, Иван Павлович одобрил.
Вскоре мне пришлось делать доклад об этой работе в Институте металлургии им. А. Л. Байкова АН СССР. Предложение охлаждать низ лещади доменной печи не нашло других сторонников, кроме Ивана Павловича.
При очередном приезде в Тулу И. П. Бардин сказал мне: «Готовьтесь к докладу по разгару лещадей доменных печей у министра черной металлургии СССР».
На 13 ноября 1953 г. намечался мой доклад у министра черной металлургии СССР И. Ф. Тевосяна. Когда мы пришли к нему, то Иван Федорович, извинившись, сказал: «Ведь сегодня мы отмечаем 70-летие Ивана Павловича. Перенесите ваш доклад на завтра».
Доклад состоялся 14 ноября 1953 г., но без И. Ф. Тевосяна, он срочно вылетел в Японию.
После моего доклада все присутствовавшие главные специалисты доменного производства отрицательно отнеслись к предложению об охлаждении низа лещади доменной печи, только один И. П. Бардин высказался за это предложение.
Через два месяца после доклада произошел прогар лещадей одновременно на двух печах Кузнецкого металлургического, комбината. Иван Павлович срочно выехал туда и в столь сложной обстановке проявил исключительное мужество и решительность.
За короткий срок подготовки доменных печей № 3 и № 4 к ремонту под руководством Ивана Павловича кузнецкими конструкторами был разработан проект воздушного охлаждения низа лещадей доменных печей и впервые в мировой практике осуществлен. Противники утверждали, что это огромный риск. Но принимая решение, Иван Павлович верил в надежность разработанной конструкции охладительной системы. Впоследствии эта система охлаждения низа лещадей доменных печей стала стандартом для всех вновь строящихся печей.
Десять лет работы на Новотульском металлургическом заводе под непосредственным руководством Ивана Павловича мне особенно памятны и дороги. Широкий размах исследований требовал от участников сплоченности, полной отдачи сил и знаний, организаторских способностей и дисциплины. Индивидуальная замкнутость в этих условиях была недопустимой. Иван Павлович часто говорил, что самый дорогой эксперимент – это топтание на месте. А работал на всех этих установках огромный коллектив ученых, конструкторов из разных институтов вместе с работниками Новотульского металлургического завода.
Несмотря па большую загруженность, Иван Павлович ежемесячно приезжал на Новотульский металлургический завод. Здесь, на месте он вникал во все детали и оперативно решал производственные и хозяйственные вопросы.
С ним вместе всегда приезжали крупные ученые и конструкторы. Особенно часто в Туле бывали В. Г. Воскобойников, М. А. Шаповалов, Б. А. Гесс, С. К. Трекало. И. П. Бардин привозил с собой самую новейшую литературу по разрабатываемым проблемам. Эти встречи являлись практически научными конференциями в производственных условиях.
После посещения завода, как правило, он не проезжал мимо областного комитета партии. Секретарь обкома всегда осведомлялся им о работах огромной государственной важности, проводимых на Новотульском металлургическом заводе.
В такой обстановке было интересно работать.
В последний год жизни Иван Павлович поставил новую задачу перед металлургами – прямое получение железа. Oн считал, что па данном этапе это одна из важнейших проблем черной металлургии. Еще в 1937 г. И. П. Бардин поручал мне в Кузнецке начать исследование по процессам прямого восстановления железа. Но это было только начало, которое свидетельствовало о даре предвидения И. П. Бардина.
В последние месяцы его жизни было разрешено организовать на Новотульском металлургическом заводе филиал ЦНИИЧМ и создать экспериментальную базу для разработки процессов прямого получения железа. Иван Павлович наметил перспективный план работ Тульского филиала ЦНИИЧермета по этой проблеме. Он утвердил технические задания на реконструкцию двух цехов завода, предусматривающие размещение в этих цехах опытных установок.
Он мечтал со временем превратить филиал ЦНИИЧМ и Новотульский металлургический завод в крупный научно-экспериментальный центр по проблеме прямого получения железа.
Прошло много лет после смерти И. П. Бардина, и мы вновь убеждаемся в прозорливости его ума. Теперь прямое получение железа не вызывает скептицизма.
Мне все эти годы пришлось работать в Тульском филиале ЦНИИЧМ над процессом прямого получения железа. Не все шло, как хотелось. Хотелось лучше и быстрее, но время, затраченное па исследования, не прошло бесследно. По проблеме велись работы в широком плане.
Я знал Ивана Павловича в течение почти тридцати лет. Необычная работоспособность, бодрость, оптимизм, доброжелательность к людям, бесконечный поиск нового, стремление вовлечь других, особенно молодежь, были свойственны ему до конца жизни.
Советские металлурги свято чтят память о нем, о человеке, который полностью отдал свои силы, знания и опыт делу развития черной металлургии пашей страны.
Я благодарен судьбе за то, что мне пришлось работать под его руководством и быть одним из его учеников.
РЯДОМ С И. П. БАРДИНЫМ
П. М. Масловский
Управление строительства КМК «Кузнецкстрой», вначале находившееся в Томске, в 1930 г. было переведено на строительную площадку в г. Кузнецк, позднее переименованный в г. Новокузнецк. Первое время оно ютилось во временных деревянных бараках, и в здании была отгорожена небольшая комнатка, в которой и находился кабинет И. П. Бардина, главного инженера Кузнецкстроя.
Мое первое знакомство с И. П. Бардиным произошло в этом кабинете, в несколько необычной обстановке. Иван Павлович сидел за столом под большим зонтом, которым пользуются топографы для работы под открытым небом во время непогоды. На стройке в то время стояло длительное ненастье, и на его письменный стол с потолка протекали струйки дождя. Пока не заделали крышу, Иван Павлович работал под таким укрытием.
Одевался Бардин очень скромно, ходил в кожаной куртке, в высоких ботинках армейского образца, и по одежде его трудно было принять за руководителя стройки. Внешне он казался замкнутым, сосредоточенным, неразговорчивым человеком. И действительно, он не любил многословия, требовал конкретных и кратких деловых предложений при обсуждении разных вопросов. Многолюдных и длительных совещаний у него я не помню. Вызывались к нему не более 4–5 человек, непосредственно имевших отношение к рассматриваемому вопросу.
Вход в кабинет И. П. Бардина, уже в постоянном здании заводоуправления, был не через комнату его секретаря, а непосредственно из коридора. В кабинете у дверей стоял небольшой диван, и входивший, если Бардин был занят, садился на этот диван в ожидании своей очереди. Обсуждение обычно касалось не деталей, а, так сказать, стратегии решения того или иного вопроса. Ее определял Бардин и затем не стеснял инициативу исполнителя, доверяя людям, с которыми работал. Доверял он и технической молодежи, не подавлял ее ни своим авторитетом, ни высоким служебным положением. Иван Павлович был прост и одинаков в отношениях с людьми, вне зависимости от занимаемых ими должностей. Доверие с его стороны рождало чувство ответственности за все, что делаешь. К И. П. Бардину нельзя было идти с недостаточно продуманным предложением, так как он быстро находил слабые места в подходе к решению самых разнообразных организационных или технических вопросов.
Бардин не любил, когда кто-нибудь стремился представить что-то в выгодном для себя свете, и если выяснялось, что имеет место пустое хвастовство, это вызывало с его стороны прямолинейную и откровенную оценку. Бардин терял всякий интерес к работнику, стремившемуся «напускать туман» и отделываться неконкретными рассуждениями, бессмысленность которых он умел показать несколькими вопросами. Прямое признание «я этого не знаю», «я этого не сделал», «мне это в голову не пришло» не нарушало спокойного делового обсуждения.
Иван Павлович хорошо разбирался в психологии людей. Тон его высказываний обычно был доброжелательным. Он понимал, что излишняя эмоциональность замечаний с его стороны, повышение голоса рождали бы у подчиненных реакцию, обратную ожидаемой. Я не помню, чтобы он делал неоправданные резкие замечания раздраженным топом, задевающим самолюбие работника.
С Бардиным можно было не соглашаться, выдвигать контрпредложения и, хотя он, бывало, не соглашался с ними полностью, но все же давал разрешение на их осуществление, говоря: «Ну, попробуйте». В случае неудачи не ругал, очевидно, полагая, что приобрести опыт во всяком деле без «набивания шишек» невозможно. Он не был настойчив в мелочах, по тверд в главном.
В работе И. П. Бардина отсутствовали торопливость, спешка, нервозность. Он всегда оставался внешне спокоен, и по его виду нельзя было сказать, что он куда-то спешит, что ему некогда. Несмотря па большую загруженность, он был очень оперативен и благодаря своей собранности и организованности решал ежедневно массу выдвигаемых жизнью вопросов, не откладывая их в долгий ящик, без ненужных совещаний и писания пространных протоколов. Различные деловые бумаги не задерживались у пего. Я помню, например, что очень объемистый расчет, составленный мною в связи с планами создания топливной базы комбината на ряд лет с учетом его развития, я передал И. П. Бардину во второй половине рабочего дня. Он просмотрел его в тот же вечер и на следующий день со своими пометками возвратил мне для окончательного оформления и представления в Сибкрайплан и в Управление угольной промышленности Кузбасса, которое тогда находилось в Новосибирске. Этот расчет входил в план развития угольного Кузбасса, и, чтобы сдать его без промедления в нужные инстанции и добиться его принятия, И. П. Бардин распорядился доставить меня в Новосибирск на четырехместном самолете «Юнкерс», который имелся у Кузнецкстроя. В 30-е годы самолет был необычным видом сообщения, и пользование им подчеркивало важность миссии, возложенной на такого авиапассажира.
И. П. Бардин постоянно интересовался ходом строительства шахт, будущих поставщиков угля комбинату. Он не однажды посещал их и брал в эти посещения меня. Мы, например, были на шахте им. Г. К. Орджоникидзе, когда была пройдена штольня длиной всего 200 м. Тощие энергетические угли этой шахты предназначались для теплоэлектроцентрали КМК.
Ездили мы с Иваном Павловичем па железнодорожной дрезине и на Осинниковское месторождение угля, когда регулярное движение поездов по этой ветке не было еще открыто. Там заложили самую крупную па месторождении шахту, угли которой предполагалось использовать для коксования.
В то время не имелось соответствующих крупных специализированных научно-исследовательских институтов, и многие важные исследовательские и наладочные работы приходилось проводить собственными силами. Свойства углей новых угольных пластов были изучены недостаточно хорошо. Возникла необходимость проведения опытного коксования (ящичного) смеси углей некоторых месторождений, выполнить которое Иван Павлович поручил мне. Раньше я никогда не бывал на коксохимическом заводе и высказал сомнение, справлюсь ли с этим поручением. На это Иван Павлович заметил, что нам всем приходится многое делать впервые: впервые строить такой металлургический завод, впервые осваивать технологию новых производств, которых не было раньше в нашей стране. Все это нужно делать нам, так как никто другой этого за нас не сделает. Посоветовал взять в библиотеке книги по коксохимии, изучить их и ехать на Кемеровский завод, с которым есть договоренность об этих испытаниях.
Прекрасная научно-техническая библиотека была создана по инициативе Ивана Павловича в первые же месяцы строительства. В ней были собраны десятки отечественных и зарубежных журналов за прошлые годы и книги, изданные за много лет до начала строительства комбината. Таким образом, имелась возможность пользоваться опытом прошлого и быть в курсе последних для того времени достижений науки и техники. Библиотека оказывала неоценимую помощь техническому персоналу в условиях оторванности от культурных центров страны.
Одновременно с основными цехами по настоянию И. П. Бардина возводилось большое трехэтажное здание центральной заводской лаборатории. К моменту пуска завода лаборатория, оснащенная по тому времени самым передовым оборудованием для проведения исследований и текущего контроля за качеством продукции, имела сильный коллектив исследователей. Бардин хорошо понимал, что без крупной лаборатории, которая играла бы роль научно-исследовательского института, невозможна успешная работа на любом технологическом участке металлургического цикла. И. П. Бардин определял тематику исследовательских работ, проводимых лабораторией. Он каждую неделю обходил исследователей, знакомясь с состоянием дел, и принимал немедленно меры для устранения возникавших затруднений.
Лаборатория КМК была в то время единственной по своим возможностям среди заводских лабораторий и выполняла не только работы, связанные с текущими нуждами производства, но и вела впервые в СССР некоторые работы, имевшие значение не только для КМК, но и для всей черной металлургии нашей страны. Во многих мне посчастливилось принимать участие, например, в таких, как регулирование влажности дутья для доменных печей, работа с повышенным давлением газа на колошнике доменных печей, разливка стали через промежуточные устройства, опыты по применению кислорода в мартеновских печах и при продувке чугуна в конвертерах, испытание горизонтальной машины для непрерывной разливки стали, совершенствование конструкций сталеплавильных и нагревательных печей, работы по применению радиоизотопов в черной металлургии, улучшению качества рельсов и в целом ряде других.
Многие из этих работ в свое время вызывали возражения со стороны некоторых видных специалистов. Например, считали, что увлажнение дутья для доменных печей с целью поддержания постоянной влажности его может привести к флокеночувствительности стали, полученной из чугуна на печах с увлажненным дутьем. В связи с этим были даже па некоторое время запрещены соответствующие опыты па КМК. Были также противники применения кислорода в черной металлургии.
И. П. Бардин, правильно оценивая все трудности совершенствования технологии в черной металлургии, ясно видел перспективность некоторых работ и необходимость их форсированного опробования в производственных условиях, вопреки мрачным прогнозам части признанных авторитетов. Кстати, первые опыты по использованию кислорода в конвертерном производстве были осуществлены па КМК. Для этого был построен опытный конвертер, и работы па нем проводились сотрудниками Бюро по применению кислорода в промышленности, руководителем которого являлся И. П. Бардин, совместно с работниками завода.
Со многими непосредственными исполнителями работ И. П. Бардин имел прямые контакты, что исключало возможность запаздывания в получении интересовавшей его информации или ее искажения. Он предпочитал, что называется, получать ее из первых рук. Иногда Бардин отдавал распоряжения исполнителям, минуя ближайших их руководителей, что нарушало в известной мере субординацию. Но он всегда просил об этом сообщать лицам, через голову которых им было дано распоряжение. Бардин в подобных случаях руководствовался не желанием как-то ущемить права того или иного руководителя или подчеркнуть его некомпетентность, а исключительно соображениями пользы, поскольку его оперативное вмешательство могло улучшить положение дел.
Вопреки мнению некоторых руководителей, считающих, что хороший начальник, даже тогда, когда он оказывается некомпетентным в каких-либо вопросах, должен делать вид, что он все знает и понимает, Иван Павлович никогда не стеснялся спрашивать о непонятных ему вещах, шла ли речь при этом о конструкции установки или агрегата, технологии процесса или научной теории. Это, разумеется, не только не шло в ущерб его авторитету, но, наоборот, повышало уважение к нему.
Иван Павлович не был выдающимся оратором. Он говорил довольно тихим, глуховатым голосом, без впечатляющих модуляций, спокойно, просто, ясно и содержательно. Однако за внешним спокойствием и размеренностью речи чувствовалась его большая заинтересованость в том, о чем он говорил, смелость технической мысли, чувствовался темперамент хладнокровного, настойчивого, целеустремленного и сильного борца.
Особенно ярко эти качества проявлялись у И. П. Бардина, когда осложнялась обстановка на строительстве или на действующем заводе, когда нужно было находить наилучшие решения и бороться за их реализацию, когда масса текущих дел угрожала заслонить собою перспективу в развитии строительства и нарушить необходимую комплексность вводимого в строй завода.
Бардин никогда не боялся брать на себя ответственность за принимаемые им важные решения, даже тогда, когда они шли вразрез с указаниями вышестоящих инстанций, если он находил эти указания нецелесообразными. Таким было, например, его решение приступить весной 1930 г. к закладке фундаментов основных цехов завода вопреки запрещению Главка.
Бардин не перекладывал ответственность с себя на кого-либо другого и не искал виновных при появлении недостатков в работе, которые случаются в любом новом деле и которые невозможно предвидеть и избежать, если они не были результатом прямой халатности или бездеятельности и безответственности. Его высокая требовательность не только к другим, но и к себе, повышала его авторитет и укрепляла доверие к нему как к человеку.
В 1932 г. И. П. Бардин был избран действительным членом Академии наук СССР, а в 1937 г. назначен главным инженером Главного управления металлургической промышленности Наркомтяжпрома СССР и в связи с этим покинул Новокузнецк. В Москве особенно широко развернулась его деятельность как выдающегося организатора науки.
В целях улучшения подготовки кадров при институтах АН СССР в 1948 г. была создана докторантура. В нее командировались лица по рекомендациям академиков. И вот однажды я получил от И. П. Бардина телеграмму, предлагавшую мне пройти докторантуру в академическом Институте металлургии им. А. А. Байкова. Иван Павлович знал, что я еще в 1945 г. защитил кандидатскую диссертацию, темой которой были вопросы аэродинамики факела в рабочем пространстве мартеновской печи.
Кузнецкий комбинат стал одним из первых, на котором Министерство черной металлургии СССР решило проводить работы по автоматизации металлургического производства, что было делом совершенно новым. Над этой проблемой па КМК трудился дружный коллектив специалистов, которых И. П. Бардин очень поддерживал. Достигнутые на КМК результаты в области автоматизации получили высокую оценку, и мне, в числе других товарищей, было присвоено звание Лауреата Государственной премии СССР за «разработку и внедрение приборов автоматического управления мартеновским и доменным процессами».
Предложение Ивана Павловича о докторантуре позволяло подвести научную основу под объединение нескольких автономно работающих регуляторов па мартеновской печи в единую систему программного регулирования, обеспечивающую автоматический выбор таких режимов работы для отдельных узлов управления, которые позволяли бы иметь наиболее выгодный режим для всей мартеновской печи в целом, т. е. заняться проблемой, которая ныне представляется как алгоритмизация управления сложными производственными процессами и аппаратами. Предложение было очень заманчивым, я согласился и два с половиной года прожил в Москве.
Иван Павлович периодически интересовался моей работой над диссертацией и помогал получать консультации, когда в этом возникала необходимость, у ученых академических институтов. Однажды он лично звонил академику М. В. Кирпичеву и просил его посмотреть, что получилось из моей попытки описать процессы теплообмена в рабочем пространстве и в регенераторах мартеновской печи на основе методов теории подобия, создателем которой был академик Кирпичев.
Пока я был в докторантуре, И. П. Бардин привлекал меня к участию в решении некоторых вопросов в связи с создаваемым в те годы Центральным научно-исследовательским институтом черной металлургии Минчермета, носящим теперь его имя. Приходилось мне выполнять и другие его просьбы, принимать участие в подготовке некоторых решений по линии Академии наук, в составлении докладов и в выполнении других заданий.
И. П. Бардин, работая в Москве, не прерывал связей с заводами, часто посещал их, был в курсе не только перспективных, но и злободневных интересов черной металлургии и отдельных заводов. До последних дней своей жизни И. П. Бардин поддерживал тесные отношения с КМК, интересуясь состоянием дел на комбинате, его нуждами, помогая решать возникающие проблемы модернизации оборудования, совершенствования технологии, вопросы перспектив развития комбината.
В те годы на Новотульском металлургическом заводе проводились важные исследовательские работы па доменной печи и испытывалась опытная мартеновская печь системы профессора М. А. Глинкова. При поездке в Тулу Иван Павлович брал с собою трех-четырех человек. Несколько раз ездил с ним и я. Обычно в багажник его автомашины, на которой мы выезжали в Тулу рано утром, загружались сумки с весьма плотным завтраком, которым Иван Павлович угощал всех уже в Туле перед выходом на завод. По дороге разговор в машине касался не только уточнения того, что и кому нужно будет делать на заводе, но также вопросов применяемой методики, умения организовать эксперимент, установления взаимоотношений между участниками испытаний и др.
В одной из таких поездок Иван Павлович говорил о психологии научного творчества, о необходимости сознательного воспитания в себе таких качеств, нужных исследователю, как внимание к разного рода неожиданным и необычным фактам, так как за ними может скрываться нечто новое, и о нужности связывания их с тем, что было известно ранее, необходимости настойчиво, неотступно размышлять о предмете исследования, развивать привычку думать о нем в любой обстановке, а не только в рабочее время.
В 1951 г. я защитил в Институте металлургии им. А. А. Байкова докторскую диссертацию на тему: «Автоматизация мартеновских печей по схеме связанного регулирования». Тогда существовали различные точки зрения на целесообразность и объем автоматизации металлургических агрегатов. В ходе обсуждения диссертации на Совете высказывалось мнение, что предложенная система автоматизации с заложенными в нее наиболее вероятными связями между режимными параметрами и результатами работы может не позволить сталевару использовать благоприятно складывающуюся ситуацию на печи для ускорения плавки, не даст ему проявить свое мастерство в управлении печью и, таким образом, снизит не только творческий элемент в труде сталевара, но и технико-экономические показатели работы печи.
Иван Павлович не согласился с этим взглядом. Он сказал, что если даже в отдельных случаях автоматизированная система может уступить по полученным результатам работе очень опытного сталевара, то это для завода будет иметь меньшее значение, чем ритмичная работа всех печей в цехе. Нужно стремиться не к отдельным рекордам на печах, что может вызывать нежелательные нарушения графика выпуска плавок по цеху, а к устойчивой, без срывов работе всех печей, что представляется более возможным при автоматизации управления их работой, реализующей оптимальные тепловые режимы для данных условий плавки. Со времени моего знакомства с И. П. Бардиным прошло более 50 лет. И вот сейчас, в свете прошедших десятилетий, более отчетливо представляется мне фигура Бардина не только как крупного организатора науки и не только как талантливого инженера, способного решать задачи государственного масштаба, но и как авторитетного учителя и воспитателя технической молодежи.
В моей жизни Иван Павлович сыграл большую роль. Я многим обязан ему: тем, что в молодые годы имел интересную работу, доставлявшую, несмотря на трудности и лишения тех лет, большое удовлетворение, тем, что позднее я стал доктором технических наук, профессором, и тем, что моя жизнь оказалась тесно связанной с Кузбассом. Ведь за эти 50 лет Кузбасс превратился на моих глазах в крупнейший индустриальный центр страны, с большими городами, множеством огромных заводов, десятками крупнейших шахт, с вузами, театрами, домами культуры, медицинскими учреждениями. Многие годы работы в Новокузнецке дают мне чувство длительной сопричастности к делу с большими конкретными, «весомо, грубо, зримо» осязаемыми результатами. Это чувство является большой нравственной опорой, помогавшей и помогающей преодолевать различные жизненные лишения и невзгоды.
Деятельность И. П. Бардина увековечена в Новокузнецке в названии его именем одного из главных проспектов города. Ему поставлен памятник в сквере вблизи городского театра, установлена мемориальная доска на здании заводоуправления, его имя присвоено научно-технической библиотеке КМК, в Музее техники КМК развернута большая экспозиция, посвященная деятельности И. П. Бардина.
Однако главным памятником Бардину является действующий металлургический комбинат, в создание которого Иван Павлович вложил замысел крупного ученого, выдающийся талант организатора, громадный опыт практика, свою душу и сердце.
ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
В. Б. Хлебников
Имя Ивана Павловича Бардина не нуждается в популяризации. Оно давно стало достоянием нашей металлургии, достоянием всей страны.
О Бардине написано много и в то же время мало для его большой, многогранной и интересной жизни.
Я многое мог бы рассказать о Бардине – человеке, металлурге, руководителе, ученом, так как работал под его руководством в тридцатых годах, когда он был главным инженером Кузнецкстроя и Кузнецкого металлургического комбината, а затем Главного управления металлургической промышленности Наркомтяжпрома, в сороковых годах, когда он был заместителем народного комиссара черной металлургии СССР. Нередко встречался и в пятидесятых годах с директором Института металлургии, академиком и вице-президентом Академии наук СССР И. П. Бардиным.
И. П. Бардин считал, что сила каждого дела – в людях, и одна из его особенностей было умение подбирать людей, умение сплачивать коллектив, умение воспитывать молодых инженеров.
Иван Павлович говорил: «Инженеры с вузовской скамьи – это сырой первичный материал, который надо превратить в железных людей, не боящихся «металлургического моря». Для воспитания таких людей их руководители на заводе должны знать в совершенстве свою специальность, не делать из нее секретов для своих помощников и сотрудников, не зазнаваться, организовывать работу так, чтобы исполнители были не «пешками», а чувствовали свое участие в деле, познавали не только горечь поражений, как это часто бывает, но и радость побед». И далее: «Правильное воспитание инженера на первых порах его деятельности имеет не меньшее значение, чем воспитание в вузах. Вышедший из института инженер должен получить «термическую обработку» в заводской обстановке. В одних случаях такая обработка может дать исключительно хорошие результаты, в других, когда молодому специалисту не созданы условия для работы, когда им не руководят,– ее лучше совсем не проводить. Надо сказать, что университеты и технические вузы, дающие основную подготовку молодым специалистам, выпускают незаконченных инженеров, и, очевидно, с этим следует считаться и в будущем. Задача завода и его старых, уже «обстрелянных» руководителей – доброжелательно относиться к молодым специалистам».
Такое доброжелательное отношение встречали на первенце сибирской металлургии в тридцатые годы все молодые специалисты не только со стороны самого И. П. Бардина, но и у большинства уже «обстрелянных» его помощников. Как И. П. Бардина, так и инженера Г. Е. Казарновского, обер-мастера доменного цеха Л. К. Ровенского, главного механика И. А. Курчина, монтажника И. А. Воронина и многих других, молодые инженеры Кузнецкстроя и Кузнецкого комбината с полным основанием занесли в число своих основных учителей, у которых они проходили первую и самую главную «термическую обработку».
Доброжелательное отношение к молодым инженерам всегда проявлял и Бардин – заместитель наркома и Бардин – академик.
Подчеркивая глубокое уважение к своему учителю, знаменитому доменщику-самородку М. К. Курако, Иван Павлович особо отмечал, что «Курако развивал в своих помощниках чувство смелости, самостоятельности и инициативы». Не знаю, превзошел ли Иван Павлович в этом отношении своего учителя, но все работавшие с Бардиным видели, как умел Иван Павлович развивать эти качества в тех, кто трудился рядом с ним.
Обстановка, в которой пускалась первая доменная печь Кузнецкого комбината, описана и самим Бардиным и другими авторами. Нет необходимости повторяться. Я хотел бы только напомнить историю с «судом над пушкой». Для Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов были куплены за рубежом ранее не применявшиеся у нас одинаковые двухцилиндровые пушки для закрытия чугунных леток доменных печей. Как известно, первую доменную печь на Магнитке пускали несколько раньше, чем в Кузнецке, и работа этой пушки там долго не ладилась. Был даже устроен «суд» над новой пушкой, который решил, что надо привезти из Макеевки старую, «испытанную» пушку. Иван Павлович во время своего ежедневного посещения строящейся первой доменной печи встретил как-то главного механика Кузнецкстроя И. А. Курчина, дававшего мне указания по монтажу пушки (я был прорабом по монтажу оборудования доменного цеха), и рассказал нам эту историю, заявив, что никаких «пушек» с юга мы привозить не будем, потому что он уверен, что механомонтажники Кузнецка «заставят» работать новую пушку. Это было и распоряжение, и доверие. На первых выпусках чугуна горновые, не изучившие еще новую пушку, не смогли закрывать ею летку (это делал И. А. Курчин или я), но нескольких дней оказалось достаточно, чтобы новая пушка стала послушным орудием в руках каждого старшего горнового.
Это чувство доверия я испытал и тогда, когда по предложению главного инженера ГУМП И. П. Бардина был назначен директором завода им. Ф. Э. Дзержинского; того завода, которому так много сил и знаний отдал Иван Павлович.
И. П. Бардин не раз повторял лозунг своего любимого учителя профессора В. П. Ижевского: «Учись всю жизнь, но учеником будь возможно меньше». Сам он недолго был учеником, по всем окружающим показывал, что учиться надо всегда. Помню одно из заседаний Коллегии Министерства черной металлургии СССР под председательством И. Ф. Тевосяна.
Слушали докладчика, который применил никому неизвестный термин.
Из всех присутствовавших только И. П. Бардин сказал, что он не знает значения этого слова и попросил его объяснить. В связи с этим И. Ф. Тевосян заметил, что все присутствующие сделали вид, что все поняли, и только у академика Бардина хватило смелости признаться в незнании, что делает ему честь и помогло всем остальным узнать то, чего они не знали.
Итак, умение подобрать и сплотить коллектив, доброжелательность к молодым специалистам и их «термическая обработка» на заводе, развитие в своих помощниках чувства смелости, самостоятельности, инициативы и стремления изучать неизвестное – это стиль работы Бардина с людьми – стиль, достойный подражания и повторения.
Во многих работах Бардина излагаются основные направления технической политики в черной металлургии. Многие из этих положений имеют первостепенное значение и в наше время.
Бардин неоднократно указывал на огромное и все более увеличивающееся значение черных металлов для народного хозяйства страны. Он писал: «Развитие энергетики и прежде всего электрификации машиностроения и транспорта (в наше время, мы добавим, и атомной техники и автоматизации с применением электронных вычислительных машин и освоение космоса) наиболее ярко характеризуют уровень развития страны в целом. Однако рост этих важнейших отраслей целиком зависит от базисной отрасли промышленности – черной металлургии, дающей главный строительный материал для вооружения техническими средствами всего народного хозяйства. Чугун, железо и сталь составляют основу материального костяка современного общества... Любая отрасль народного хозяйства, любая сфера приложения труда в обществе немыслимы без металла и в первую очередь железа... Главное преимущество рядового черного металла заключается в массовости производства и применения, в относительной дешевизне и достаточной прочности, обеспечивающей необходимую долговечность машин, зданий, сооружений и других материальных средств. В силу этого железо в большинстве сфер применения не имеет достаточно эффективного заменителя... Даже такие серьезные конкуренты железа, как алюминий, легкие сплавы и пластмассы, завоевывающие в современной технике все большее признание, все же не поколебали еще исключительного значения и решающей роли черных металлов».
Эти положениян потеряли своего значения и сегодня. И поэтому, когда перечисляют отрасли, определяющие технический прогресс человечества, в числе этих отраслей по праву должна быть и черная металлургия. Эту отрасль необходимо развивать темпами, которые не сдерживали бы, а, наоборот, способствовали бы еще более быстрому развитию всех других отраслей народного хозяйства страны.
Еще 30 лет тому назад И. П. Бардин писал, что основной и конечной задачей плана развития техники черной металлургии является увеличение производительности труда. Для достижения радикального увеличения производительности труда, по мнению Ивана Павловича, необходимы следующие мероприятия: а) изменения в технологии производства, дающие повышение производительности металлургических агрегатов; б) увеличение мощности агрегатов; в) максимальная механизация всех производственных процессов на металлургических предприятиях и г) организационные мероприятия.
За эти годы многое уже сделано, и наша советская металлургия ушла далеко вперед, но высшей производительности труда в отрасли мы еще не добились, и еще многое надо сделать для ее достижения.
Основные направления технического прогресса, определенные И. П. Бардиным, имеют, по существу, непреходящее значение и актуальны и в наше время.
Основным направлением технического развития Й. П. Бардин считал улучшение технологии производства путем применения обогащенных и соответствующим образом подготовленных сырых материалов. Важнейшим принципом технической политики он считал полную и всестороннюю подготовку сырых материалов (включая глубокое обогащение), обеспечивающую перевод всех доменных печей на работу с использованием окускованных материалов.
Этими вопросами Иван Павлович занимался всю жизнь. Подготовке шихты для доменных печей он уделял внимание еще в 1926 г. на заводе им. Ф. Э. Дзержинского, в 1932 г.– на Кузнецком металлургическом комбинате.
Конечно, в шестидесятых годах подготовка шихты для доменных печей коренным образом отличалась от подготовки в тридцатых годах. Однако и до последнего дня мысли Ивана Павловича были обращены к решению этой же проблемы.
Иван Павлович скоропостижно скончался 7 января 1960 г., спустя несколько минут после речи, произнесенной на совещании в Госплане СССР при обсуждении перспектив развития черной металлургии нашей страны в 1959– 1975 гг. Мне довелось председательствовать па этом совещании, и я позволю себе привести некоторые высказывания Ивана Павловича по не опубликованной в печати записи, тут же сделанной металлургами Госплана непосредственно после совещания. В своем последнем выступлении Иван Павлович, в частности, указывал па необходимость:
– развития добычи и использования фосфористых руд Лисаковского и Керченского месторождений;
– прекращения разговоров о том, что руды надо обогащать до каких-то пределов, ограничивая степень обогащения отношением кремнезема к глинозему (нужно возможно более глубокое обогащение железных руд, так как при работе доменных печей с малым количеством шлака вязкость шлака может быть легко регулируема);
– применения для мартеновских печей кислорода и богатой, содержащей до 70% железа агломерированной или окомкованной руды;
– переоборудования всех наших рудных складов для обеспечения наиболее прогрессивного усреднения руды, так как усреднение только при помощи рудных грейферных кранов не дает необходимых результатов;
– увеличения производительности агломерационных лент и использования в доменных печах только холодного агломерата;
– всемерного развития окомкования, которое Бардин называл вещью далеко не простой, но которой надо заниматься всерьез, с созданием приемлемых конструкции агрегатов для обжига окатышей;
– строительства и опытных, и промышленных фабрик обогащения, в том числе в тяжелых суспензиях и окомкования;
– отказа от использования обычных рудных брикетов, если они частично не восстановлены.
Иван Павлович Бардин сформулировал свою основную мысль так: в обогащении и окомковании наше спасение – они дадут нам экономичную работу. Повышение степени обогащения железных руд и значительное увеличение производства окатышей, наиболее эффективный гранулометрический состав железорудной составляющей шихты и кокса, стабилизация и предварительная металлизация – вот путь дальнейшего прогресса па ближайшие годы в подготовке шихты для доменного и сталеплавильного производств.
Одно из ведущих мест в техническом прогрессе черной металлургии Бардин отводил значительному увеличению мощностей основных металлургических агрегатов, поскольку это важнейший фактор роста производительности труда. Бардин был инициатором строительства первых крупных мартеновских печей на заводе им. Ф. Э. Дзержинского, па Кузнецком комбинате и па многих других металлургических предприятиях.
На этом пути советская металлургия имеет большие достижения. Уже работают доменные печи полезным объемом 5000 м3. Работают электросталеплавильные печи емкостью 200 т, кислородные конвертеры емкостью 350 т, прокатные станы производительностью свыше 5 млн. т в год. Проектируются еще большие агрегаты.
Важнейшая задача – быстрейший вывод из эксплуатации маломощных агрегатов и замена их современными мощными – в этом путь самого быстрого и значительного увеличения производительности труда в черной металлургии.
Главной базой роста производительности труда в металлургии И. П. Бардин считал полную механизацию всех производственных процессов на металлургических заводах. При этом механизация должна быть полной и комплексной, охватывающей все без исключения стадии производства, увязывающей движение колоссальных масс материалов в единый механизированный поток, начиная от разгрузки поступающего сырья и кончая транспортировкой с завода готовой продукции.
Бардин обращал особое внимание на автоматизацию производства и, в частности, на автоматическую технику контроля и управлении. Над решением этой задачи у нас трудятся огромные коллективы специалистов в институтах, лабораториях, на металлургических и машиностроительных предприятиях. Есть результаты, и немалые. Но пути комплексной автоматизации производственных процессов и управления только еще выявлены, намечены, и их реализация имеет важнейшее, первоочередное значение.
Большое внимание И. П. Бардин уделял вопросам типизации производственных агрегатов и главнейшего основного и вспомогательного оборудования с целью организации их эффективного массового производства.
Широкое внедрение в черной металлургии СССР интенсификации процессов путем применения кислорода и разработка и освоение процесса непрерывной разливки стали тесно связаны с именем Ивана Павловича.
Процессы применения кислорода в доменном и сталеплавильном производстве разрабатывались под непосредственным руководством академика И. П. Бардина. Однако широкое их внедрение в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов задерживалось в связи с тем, что отечественное машиностроение сравнительно медленно разрабатывало и осваивало изготовление кислородных агрегатов. Бар-дин понимал причины задержки внедрения в то время кислородно-конвертерного производства и оказал большое влияние на решение этой проблемы в машиностроении. Дальнейшее развитие в этой области успешно осуществляется в наше время.
Особое внимание И. П. Бардин уделял непрерывности процессов в металлургии.
И. П. Бардин неоднократно указывал на необходимость уделять все большее внимание качеству металлургической продукции и производству новых видов ее, расширению сортамента.
К числу практических мер Бардин относил разработку и освоение новых марок сталей и сплавов, строительство новых станов, в частности непрерывных листопрокатных горячей и холодной прокатки, строительство станов для производства широкополочных балок и тонкостенных балок и тавров, гнутых фасонных и периодических профилей, термическую обработку металла, производство металла с покрытиями и убедительно показывал, что соответствующие дополнительные затраты с лихвой окупятся при изготовлении машин, оборудования, строительных конструкций и их эксплуатации.
И. П. Бардин предлагал определить на основе оценки народнохозяйственно!! эффективности рациональные границы производственных циклов смежных отраслей промышленности и выработать стандарты законченности готовой продукции металлургического завода. Решение этой задачи не потеряло актуальности и в настоящее время.
В последние годы жизни И. П. Бардин уделял особое внимание теоретическим исследованиям процессов вакуумной плавки, экструдирования, разработки специальных жаропрочных и теплоустойчивых сталей и много сделал для внедрения результатов этих исследований в производство.
Заслуживает особого внимания отношение И. П. Бардина к реконструкции старых и строительству новых металлургических заводов.
Иван Павлович начинал свою инженерную деятельность на старых заводах России, в течение многих лет непосредственно занимался их реконструкцией и многое сделал в этом направлении. Но Бардин уже в молодые годы ясно сознавал, что малой механизацией нельзя решить проблему, и всегда видел, что и до какого предела можно и надо реконструировать и что надо строить заново.
В 1924–1925 гг. Бардин, будучи главным инженером Макеевского завода, руководил его восстановлением и реконструкцией. Вспоминая об этом, он пишет:
«В период пуска завода был разработан план весьма значительной реконструкции его, предусматривавший развитие производства до полумиллиона топи, механизацию доменного и прокатного цехов, снос старого прокатного цеха и сооружение по американской системе нового блюминга, заготовочных и сортовых станов. Я не имел в виду расширение завода до размеров гиганта на занимаемой им площади, полагая, что новый завод должен быть построен на отдельном участке между Донецком и Макеевкой. (К сожалению, нашему плану в дальнейшем суждено было претерпеть некоторые изменения. В настоящее время произведено расширение Макеевки с объединением старого и нового заводов, что, по моему мнению, пе может дать тех преимуществ, которые могли бы быть, если бы эти заводы существовали раздельно.)»
В воспоминаниях о реконструкции завода им. Ф. Э. Дзержинского Бардин пишет: «Надо было подумать и над тем, как проводить дальнейшую реконструкцию металлургического завода. И вот, своими силами, без участия каких бы то ни было специальных организаций, мы начали проектировать стандартный коксовый завод производительностью полтора миллиона тонн кокса в год. Это был первый проект, которым положено начало работ по строительству коксовых батарей в СССР. Им предусматривалось строительство второго подъездного пути со станции Сухачевка на завод, помимо существовавшего – со станции Баглей. К сожалению, это но было выполнено. Произошла обычная в таких случаях ошибка, когда хотят сберечь все старое: новое пришивают к старому, которое рано или поздно должно отмереть».
На Кузнецком комбинате Бардин строго выдерживал линию строительства новейших агрегатов на новой площадке.
Как известно, И. П. Бардин, уже будучи вице-президентом Академии паук СССР, много занимался вопросами размещения производительных сил в стране и уделял особое внимание одной из самых сложных и важных экономических задач – ускорению развития восточных районов.
В 1958 г., подводя итоги проведенной в Иркутске конференции по развитию производительных сил Восточной Сибири, Бардин, отвечая па вопрос, где будет третья металлургическая база, в частности, заявлял: «На конференции по развитию производительных сил Восточной Сибири мы почти единодушно высказались за то, что местом первоочередного создания предприятия третьей металлургической базы должен быть меридиан Байкала. Конкретно рекомендовано создать мощный металлургический завод в районе станции Тайшет в Иркутской области. Руду для пего могут давать Коршуновский и Рудногорский рудники Ангаро-Илимского железорудного района. Коксовые угли первое время будут поставляться из Кузбасса, а в дальнейшем будут использованы и местные угли. Дальше нам представляется целесообразным развивать черную металлургию в Красноярском крае. А затем, закрепившись на этих форпостах, идти па восток, в Забайкалье. Тогда придет время использовать весьма оптимальные условия Южной Якутии, где хорошая руда залегает рядом с хорошим углем, и Читинской области, также весьма перспективной па будущее».1 [Правда, 1958, 25 авг.]. В том же 1958 г. И. П. Бардин в своем слово к молодым, трудолюбивым, упорным, пишет: «Теперь уже совершенно бесспорно, что Восточная Сибирь располагает достаточным количеством сырья для создания третьей металлургической базы страны. В первую очередь нужно построить металлургический завод в Иркутской области, близ станции Тайшет. Здесь наиболее благоприятные условия: уголь и руда находятся неподалеку. Затем необходимо создать металлургию в Красноярском крае. И, закрепившись на этих форпостах, идти дальше на восток – в Забайкалье, в Якутию» 2 [Строительная газета, 1958, 5 сент.].
В изданной Академией наук СССР в 1960 г. книге «Развитие производительных сил Восточной Сибири. Т. 3. Черная металлургия» И. П. Бардин в статье «Развитие черной металлургии в Восточной Сибири» подробно со всех точек зрения рассматривает и глубоко обосновывает, в том числе экономически, направления развития черной металлургии в Сибири. (Как известно, И. П. Бардин всегда проявлял глубокий интерес к экономической стороне всякой проблемы.) Он пишет: «Первым крупным металлургическим предприятием Восточной Сибири должен быть Тайшетский завод... Народнохозяйственная эффективность строительства Тайшетского завода определяется путем сравнения его технико-экономических показателей с показателями других металлургических предприятий, строительство которых возможно в настоящее время. Такое сравнение говорит в пользу Тайшетского завода», и далее: «...Тайшетский завод сможет давать металл, очень дешевый по сравнению с металлургическими предприятиями СССР, не только проектируемыми, но и действующими».
На многих страницах своих воспоминаний И. П. Бардин делится мыслями об организации строительства металлургических заводов. Все эти мысли направлены на важность комплексной организации работ и высокой ответственности за результаты. Организованное и быстрое строительство Кузнецкого металлургического комбината с вводом в действие на третий год после начала строительства двух коксовых батарей, двух доменных печей, четырех мартеновских печей, блюминга и рельсобалочного стана, осуществленные под руководством И. П. Бардина, подтверждает правильность его идей по организации строительства.
Говоря об И. П. Бардине как о человеке, инженере, научном деятеле, нельзя особо не отметить такие черты его характера и деятельности, как справедливость, честность, смелость. Эти качества И. П. Бардина проявлялись как в отношении к людям, так и в защите правильных идей. Бардин никогда не был свидетелем, всегда был участником.
Многие металлурги (да и не только металлурги) могут вспомнить о помощи, оказанной И. П. Бардиным в тяжелые дни их работы и жизни.
Мне довелось слышать его выступления в правительственных организациях и на сессиях Верховного Совета СССР и по вопросу децентрализации управления черной металлургии, и по обоснованию правильности строительства Череповецкого металлургического завода, и по вопросам создания железорудных горнообогатительных комбинатов на базе бедных по содержанию железа кварцитов и по многим другим вопросам. Полезно вспомнить и полемику академика И. П. Бардина с академиком Н. И. Семеновым о путях организации институтов Академии наук СССР (статья «Мост между теорией и практикой» в газете «Известия» 28 августа 1959 г.).
И. П. Бардин защищал свою, всегда тщательно продуманную и обоснованную, точку зрения и в тех случаях, когда заранее знал, что эту точку зрения не разделяют так называемые «признанные авторитеты» или лица, от которых зависят решения.
Бардин говорил: «Что я видел в жизни светлого, что было у меня самое интересное, увлекательное, волнующее, разнообразное и богатое? Труд. У пас, металлургов, благодарная профессия. Нам дано счастье видеть продукт своего труда, делать осязаемые вещи, превращать бесформенные комья руды J! огненно-слепящий металл, в чугун, прокат, литье, в рельсы, швеллеры, двутавры – вещи нужные, весомые и зримые. Вот эта зримость всегда привлекала в металлургии».
Через всю свою жизнь Иван Павлович Бардин пронес убеждение, что «замечательные завоевания человеческого гения были бы невозможны без развития черной металлургии». «Цель деятельности металлургов – тех, которые уже долго работают в области науки и практики, и тех, кто еще учится или готовится вступить на самостоятельное поприще,– состоит в том, чтобы поднять производство металла и улучшить его качество... Металл – это основа могущества государства. Отсюда – большая ответственность перед Родиной всех, кто посвятил себя решению этой почетной задачи – развивать, совершенствовать металлургическое производство».
И для тех, кто лично знал И. П. Бардина и работал с ним, и для тех, кто знает о нем по его трудам или по трудам о нем, сформулированная Бардиным цель деятельности есть и будет целью их деятельности.
И. П. Бардин был человек большой силы, редкой энергии, твердый и непреклонный, неутомимый ученый-исследователь и замечательный организатор, умевший разрешать труднейшие задачи. Он умер на посту, до последних минут своей жизни продолжая служить горячо любимой им социалистической Родине.
ВСТРЕЧИ С И. П. БАРДИНЫМ
К. Ф. Стародубов
Впервые имя И. П. Бардина я услышал в 1925–1928 годах. В эти годы он был главным инженером Днепровского металлургического завода им. Ф. Э. Дзержинского в Днепродзержинске. Я жил в Днепропетровске, в 40 км от которого расположен этот завод. И. П. Бардин нередко приезжал в Днепропетровск на различные совещания, выступал на них. Я бывал тогда на заводе им. Ф. Э. Дзержинского. Старые мастера доменного цеха с гордостью говорили, что они работают с Иваном Павловичем, имя его было окружено ореолом уважения.
Лично с И. П. Бардиным я познакомился в декабре 1943 г. на Магнитогорском металлургическом комбинате, где я работал в годы Великой Отечественной войны и куда он приезжал как заместитель наркома черной металлургии СССР.
Иван Павлович интересовался, над чем я работаю, каковы результаты моих исследований. Эти вопросы он задавал не из простой вежливости, а из интереса ко всему новому в металлургии. Беседы с ним воодушевляли на дальнейший напряженный труд.
В 1946 г. мне предстояла защита докторской диссертации в Институте металлургии им. А. А. Байкова АН СССР. Директором института и председателем Ученого совета был И. П. Бардин. В связи с этим мне пришлось несколько раз встречаться с Иваном Павловичем. Перед защитой диссертации он всегда лично беседовал с ее автором. Это позволяло И. П. Бардину составить собственное мнение и об авторе работы, его эрудиции, и о ее научной и технической ценности. Беседа со мной проходила в здании Президиума Академии наук, в кабинете Ивана Павловича (тогда вице-президента академии).
Беседа протекала в исключительно благоприятной обстановке. Такие же условия для научной дискуссии Иван Павлович создавал на защите диссертации. Будучи хорошо знаком из беседы с автором с содержанием работы, Иван Павлович всегда сам подводил итоги ее обсуждения па Ученом, совете, проявляя широкую эрудицию в вопросах металлургии и науки о металлах.
Проблема транспортного металла. В инженерной, научной, государственной работе Ивану Павловичу приходилось принимать очень ответственные решения по многим сложным и трудным вопросам. Всестороннее знание народного хозяйства страны, глубокий технический и экономический анализ стоявшей перед ним задачи, огромный практический опыт позволяли ему находить правильный путь.
И. П. Бардина всегда живо интересовала проблема транспортного металла, в особенности качества таких ответственных изделий металлургических заводов, как рельсы, бандажи для составных вагонных и паровозных колес, цельнокатаные колеса.
В молодости Иван Павлович работал в рельсопрокатном цехе завода Гэри (США), позже был главным инженером Енакиевского и Днепровского им. Ф. Э. Дзержинского металлургических заводов. На обоих заводах изготовляли рельсы, а па заводе им. Ф. Э. Дзержинского и бандажи. На Кузнецком металлургическом комбинате, который строил И. П. Бардин, рельсопрокатный цех являлся одним из основных. Во время своих поездок в США И.П. Бардин изучил производство цельнокатаных колес и потом всегда интересовался их производством в СССР па заводе им. Карла Либкнехта в Днепропетровске, где выпуск таких колес был начат в 1935 г.