Вениамин Иосифович ЦАЛКИН 1903 - 1970 {th2-1-1.jpg}
      ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРА
      Автору этой книги - известному советскому зоологу доктору биологических наук В. И. Цалкину не было суждено увидеть ее ни на прилавках магазинов, ни даже в стадии корректуры. 10 марта 1970 г. Вениамин Иосифович Цалкин скончался. Монография "Древнейшие домашние животные Восточной Европы" оказалась его последней книгой, своего рода итогом его многолетней работы по исследованию костных остатков из археологических раскопок.
      Вениамин Иосифович родился 21 декабря 1903 г. в Нижнем Новгороде. В 1923 г. он поступил на биологический факультет Московского университета, где застал блестящую плеяду профессоров - А. Н. Северцева, М. А. Мензбира, С. И. Огнева, С. Н. Боголюбского. Непосредственным учителем В. И. Цалкина был академик Н. М. Кулагин. После окончания МГУ в 1928 г. около 20 лет В. И. Цалкин работал в ряде биологических учреждений Москвы, изучал различные группы млекопитающих, написал несколько десятков статей, подготовил докторскую диссертацию "Дикие бараны Восточного полушария" (защищена в 1947 г.). Но наиболее плодотворный период деятельности ученого начался в 1946 г., когда он был приглашен работать в Институт истории материальной культуры (ныне Институт археологии) Академии наук СССР.
      При реорганизации Института после окончания Отечественной войны встал вопрос о том, что центральному археологическому учреждению страны нужен высококвалифицированный зоолог, чьей обязанностью станет определение и описание добытых в ходе раскопок костей древних животных. На это место по рекомендации заведующего лабораторией ИИМК покойного М. В. Воеводского и пригласили В. И. Цалкина. С тех пор в течение почти четверти века, не порывая связей с биологами,
      3
      Вениамин Иосифович работал в теснейшем контакте с археологами. Через его руки прошли миллионы костей, им были написаны, вероятно, даже не сотни, а тысячи определений фауны, использованных в отчетах, статьях и монографиях археологов, научных заключений, существенно дополнивших и изменивших наши исторические выводы о хозяйстве древнейших обитателей территории СССР.
      Первоначально эта работа несколько разочаровала Вениамина Иосифовича. Он надеялся найти в коллекциях из раскопок богатые материалы о былом распространении диких животных на территории СССР. Кое-что, действительно, выявилось. В коллекциях из Неаполя Скифского встретились кости бобра, кабана, сайги, кулана, что меняло сложившиеся представления об истории фауны Крыма. Много остатков диких животных, в частности литовского зубра, оленя, неожиданно дали древнерусские слои Гродно. Эти находки радовали ученого, он написал о них небольшие статьи (Доклады АН СССР, т. 59, № 3, 1950; т. 77, № 2, 1951; т. 77, № 3, 1951; т. 81, № 2, 1951), но в общем таких сюрпризов было мало. В основном археологи привозили ящики, набитые костями коров, свиней, овец из поздних средневековых памятников.
      В. И. Цалкин стоял перед выбором. Он мог ограничиться чисто формальным определением этих костей и все остальное время посвятить своей основной специальности - зоологии. Или же он должен был изменить свой исследовательский профиль, обратиться к углубленному изучению домашнего скота, истории формирования его пород, погрузиться в зоотехническую и историческую проблематику. Вениамин Иосифович принял второе решение. Он понимал, что материал, в огромном количестве поступавший к нему на определение, бесценен для науки, но если его сразу же не описать, он будет навсегда утрачен. С редкой целеустремленностью он занялся промерами древних костей, сопоставлениями их со скелетами современных домашних животных и другими темами того же круга. Направление и принципы начатой работы были сформулированы им в докладе 1953 г. "Основные задачи изучения костей животных из раскопок памятников материальной культуры" (КСИИМК, вып. 58, 1955). Вслед за тем появилась серия статей и монографий по истории скотоводства на территории СССР.
      4
      Вениамин Иосифович начал "сверху", со средневековых памятников, особенно широко исследовавшихся в 1940 - 1950 гг. советскими археологами, и постепенно "опускался вглубь" - в период раннего железа, эпоху бронзы и, наконец, время возникновения животноводства - неолит и энеолит. Вышли в свет монографии "Материалы для истории скотоводства и охоты в древней Руси" (МИА, № 51, 1956), "Домашние и дикие животные Северного Причерноморья в эпоху раннего железа" (МИА, № 53, 1960), "Животноводство и охота в лесной полосе Восточной Европы в раннем железном веке" (МИА, № 107, 1962), "Фауна из раскопок археологических памятников средневековой Прибалтики" (МИА, № 107, 1962). К этим большим работам примыкают статьи о фауне античного и средневекового Хорезма ("Труды Хорезмской экспедиции", т. 1, 1952; МИА, № 135, 1966), раннего железного века в лесостепи Восточной Европы (МИА, № 135, 1966), Каракорума (КСИА, вып. 114, 1968), роменско-боршевских городищ (СА, 1969, № 4) и др.
      Просматривая эти работы, мы заметим, как год от года В. И. Цалкин все ближе подходил к исторической проблематике. Одно описание костей и выделение пород древнего скота уже не удовлетворяло ученого. Он затрагивал и такие темы, как происхождение скифов в связи с составом их стада, характеризовал особенности хозяйства отдельных археологических культур. И, конечно, В. И. Цалкин не мог миновать в своей работе самую важную тему - происхождение скотоводства. Костные остатки из памятников эпохи бронзы (МИА, № 61, 1958; КСИА, вып. 101, 1964) не давали еще материала по этому вопросу. Но уже коллекции из неолитических и энеолитических поселений, раскопанных советскими археологами в 1960-х годах в Поднестровье, на Кавказе и в Средней Азии, пролили новый свет на проблему возникновения скотоводства и весь комплекс проблем сложения производящего хозяйства в Европе и Азии. Предлагаемая вниманию читателей книга и посвящена этой теме. К сожалению, вторую составную часть этого труда, касающуюся неолита и энеолита Средней Азии, Вениамин Иосифович не успел написать. Было подготовлено только предварительное сообщение ("Древнейшие домашние животные Средней Азии". - "Бюллетень МОИП, отд. биологич, 1970, №1 и №2).
      5
      Воспитанник славной школы зоологов-систематиков Московского университета, В. И. Цалкин через всю жизнь пронес ее высокие принципы - верность точно установленным фактам, апробированным поколениями ученых методам исследования этих фактов, мудрый скептицизм по отношению к разного рода эффектным, но плохо обоснованным гипотезам. Это проявилось и в отнявшей у ученого много сил борьбе с так называемыми субъективными методами в биологии. Это проявилось и при разработке исторических проблем. Автор справедливо критикует некоторых наших археологов, с необыкновенной легкостью доказывавших местное происхождение скотоводства для тех районов, где нет и не было никаких диких животных, способных стать предками домашнего скота. Суммированный в книге материал очень убедительно свидетельствует о возникновении скотоводства в Передней Азии и последующем заимствовании домашних животных сперва населением Средней Азии, Кавказа и Балкан, затем - степной зоны и еще позже - обитателями лесов. Об этом говорили и наиболее серьезные археологи, но нигде мы не найдем столь полной и обоснованной палеозоологической аргументации данного тезиса. Исключительный интерес представляет и первая подробная характеристика состава стада, а значит и хозяйства, майкопской культуры, культуры гумельница и др.
      Подводя итоги проведенных В. И. Цалкиным двадцатипятилетних исследований костных остатков из археологических раскопок, мы видим, что его деятельность была исключительно плодотворна. Описание и определение костей из раскопок началось в России почти сто лет назад (вспомним классический труд "Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера" 1882 г., где фауна описана А. А. Иностранцевым и Д. Н. Анучиным). На нашей памяти эту работу продолжали виднейшие палеонтологи и зоологи - С. Н. Боголюбский, В. И. Громов, В. И. Громова, Н. К. Верещагин и др. И все же мы не впадем в преувеличение, если скажем, что никто из предшественников В. И. Цалкина не сделал столько, сколько он. Не скоро советским археологам удастся найти ему достойного преемника.
      А. А. Формозов
      6
      ВВЕДЕНИЕ
      Домашние животные неолита давно привлекают к себе пристальное внимание исследователей. Уже со времен Рютимейера в изучении этих древнейших форм видели наиболее перспективный путь к пониманию их происхождения, истории распространения и закономерностей развития доместикационных изменений. Даже не выходя за географические пределы Западной Европы и менее всего претендуя на полноту библиографии, сейчас можно было бы привести много десятков работ разного объема и научного значения, посвященных описанию видового состава и морфологических особенностей домашних животных, обнаруженных в костных остатках из раскопок неолитических памятников Дании, Голландии, Германской Демократической Республики, Федеративной Республики Германии, Польши, Австрии, Швейцарии, Венгрии, Чехословакии, Румынии и Болгарии. Они уже давно вышли за рамки археологических и этнографических изданий - весьма конкретное свидетельство живого интереса, который находит проблема происхождения и эволюции домашних животных не только у историков материальной культуры, но и среди ученых других специальностей. И если раньше попытки решения этой сложнейшей проблемы основывались преимущественно на общих культурно-исторических предпосылках, то в настоящее время центр тяжести все более перемещается в область непосредственного изучения костных остатков животных.
      К сожалению, и это надо признать, в изучении древнейших домашних животных мы сильно отстали. Несмотря на крупные успехи в области археологического изучения, территория Восточной Европы еще продолжает
      7
      оставаться в интересующем нас отношении белым пятном. Правда, усилиям украинских зоологов и палеонтологов, главным образом В. И. Бибиковой и И. Г. Пидопличко, мы обязаны появлением в научной литературе большого количества данных о видовом составе костных остатков животных из раскопок множества археологических памятников, в том числе и неолитических, на территории современной Украины. Однако весь этот материал, весьма перспективный для изучения истории домашних животных Восточной Европы, был использован до настоящего времени лишь в очень ограниченных размерах. Поэтому обзор отечественных литературных источников, содержащих те или иные сведения об остеологических особенностях домашних животных неолита и энеолита, не требует существенных усилий. Следует упомянуть прежде всего статью В. И. Громовой1, исследовавшей в двадцатых годах костные остатки млекопитающих из раскопок пяти поселений трипольской культуры (Кринички, Корытное, Немировское, или Щербатово, Любушка-Посад и Сушковка). Автором приводятся измерения некоторых костей домашних животных, в тех скромных размерах, которые оказались возможными при изучении материала, состоявшего по всем пяти поселениям из двух с небольшим сотен сильно разрушенных костных остатков. Изучение домашних животных у племен трипольской культуры было продолжено И. Г. Пидопличко2 и В. И. Бибиковой3, опубликовавшей результаты своего исследования костных остатков из раскопок раннетрипольского поселения Лука-Врублевепкая. Приведенные остеометрические данные были по существу первой обстоятельной попыткой характеристики морфологических особенностей домашних животных, разводившихся в середине 4 тысячелетия до н. э. Несколько лет спустя в печати появилась еще одна статья, касающаяся домашних животных трипольской культуры, но уже на поздней стадии
      8
      ее развития4. Лишь очень незначительные данные о размерах костей домашних животных нам удалось извлечь при изучении остатков из раскопок раннетрипольского поселения Ленковцы и принадлежащего более позднему этапу развития этой же культуры поселения Владимировка5. Все упомянутые статьи посвящены, как видим, изучению животных одной только трипольской культуры. Попытки подвести итоги накопленным материалам по триполью до сих пор не последовало, чему причиной, надо полагать, сознание недостаточности их для сколько-нибудь широких обобщений.
      Явлением, наиболее значительным в сфере изучения древнейших домашних животных Восточной Европы, можно, как нам кажется, считать работу В. И. Бибиковой и А. И. Шевченко6 о костных остатках из раскопок Михайловского поселения, принадлежащего ямной культуре. Из культурного слоя этого поселения были определены почти 54 тыс. костей, часть которых использована для остеометрической характеристики домашних животных преимущественно позднего этапа ямной культуры, т. е. конца 3 - начала 2 тысячелетия до н. э. Исследованный материал обработан В. И. Бибиковой и А. И. Шевченко биометрически и представлен в форме, позволяющей легко использовать его для сравнения с аналогичными данными по домашним животным из раскопок других археологических памятников.
      Можно упомянуть еще о небольшом сообщении, касающемся домашних животных у племен культуры гумельница, лишь в последние годы ставшей известной на территории СССР7.
      Перечисленными выше работами исчерпывается весь арсенал имеющихся в нашей научной литературе сведений о домашних животных Восточной Европы в неолите, энеолите и в раннем бронзовом веке. Нельзя не назвать
      9
      его в высшей степени скромным, особенно если принять во внимание обширность территории страны, разнообразие ее природных условий и многочисленность встречающихся в ее пределах археологических культур.
      Возможность значительно расширить наши научные знания о домашних животных и животноводстве у племен неолита и энеолита Восточной Европы возникла в последнее десятилетие в связи с раскопками серии поселений этого времени на территории Молдавии, Украины и Северного Кавказа. В результате раскопок было получено большое количество костных остатков животных, изучение которых позволило составить более подробное представление о физическом облике крупного рогатого скота, овец, коз, свиней и отчасти лошадей, разводившихся местными племенами главным образом в 4 и 3 тысячелетиях до н. э.
      Раскопки поселений на территории Молдавии и Украины производились экспедицией Института археологии АН СССР, работавшей под общим руководством Т. С. Пассек и при участии Е. К. Черныш и В. С. Титова. Центральное место среди раскопанных экспедицией памятников занимает поселение Флорешты, расположенное в северо-восточной части Молдавии, на правом берегу Днестра. Раскопки этого замечательного поселения дали наибольшее количество костных остатков (определено более 8 тыс. экземпляров). Нижний слой поселения принадлежит культуре линейно-ленточной керамики и датируется рубежом 5 - 4 тысячелетий до н. э. К сожалению, количество костей, определенных из этого древнейшего слоя, ограничивается всего 678 экземплярами. Гораздо многочисленнее материал из более позднего слоя культуры боян, насчитывающий 7569 экземпляров (приложение 1) и датирующийся первой половиной 4 тысячелетия до н. э. Незначительную группу остатков образуют кости из смешанного слоя культуры боян и эпохи бронзы, а также из верхнего слоя, принадлежащего культуре полей погребения. Остеологический материал из этих двух последних слоев в публикуемой работе не использован.
      Культуре линейно-ленточной керамики принадлежит также поселение Цыра, расположенное в том же Флорештском районе Молдавской ССР. Однако число костных остатков, которые нам удалось определить здесь, составляет всего 21 экземпляр (приложение 1).
      10
      Трипольская культура представлена в изученном нами материале пятью памятниками. Три из них (поселения Галерканы, Карбуна и Солончены I) относятся к раннему этапу развития культуры и датируются серединой 4 тысячелетия до н. э. Только раскопки поселения Солончены дали более тысячи костных остатков (кости из раскопок, производившихся в 1952 г., определялись В. И. Бибиковой), два других поселения бедны ими (приложение 2).
      Рубежом 4 и 3 тысячелетий датируются относящиеся к более позднему этапу развития трипольской культуры поселения Солончены 2 и Березовская ГЭС (приложение 3); последнее тоже бедно костными остатками.
      Большой интерес представляют костные остатки из раскопок четырех поселений культуры гумельница. Наиболее крупный материал был получен при раскопках поселения Озерное в 1962 - 1965 гг. (приложение 6); количество костей, которые удалось определить из культурного слоя этого поселения, достигает почти 1600 экземпляров. Примерно столько же было определено нами из раскопок поселения Белград; около тысячи - из поселения Лопацика (раскопки Г. П. Сергеева в 1965 - 1966 гг.) и, наконец, около 500 экземпляров дали раскопки поселения Вулканешты. Все эти четыре поселения культуры гумельница могут быть датированы, по мнению Т. С. Пассек, серединой 4 - началом 3 тысячелетия до н. э., т. е. синхронны раннему и среднему этапу трипольской культуры.
      Особую группу изученных нами памятников составляют энеолитические поселения майкопской культуры на Северном Кавказе. Среди них выделяется поселение Ме-шоко, раскопки которого производились А. Д. Столяром в 1958 - 1962 гг. и дали большое количество костных остатков; несмотря на плохую сохранность материала, удалось определить почти 16 тыс. костей. Значительно меньший по объему материал дали раскопки четырех остальных поселений: Ясеневая поляна (раскопки П. А. Дитлера в 1962 - 1963 гг.), поселения у хутора Веселого (раскопки А. А. Формозова в 1962 г.), Каменномостской пещеры (раскопки А. А. Формозова в 1961г.), поселения в долине р. Аликоновки (раскопки А. П. Рунича в 1963 г.). Датируются поселения майкопской культуры второй половиной 3 тысячелетия до н. э.
      11
      Сведения о видовом составе костных остатков животных из раскопок упомянутых поселений приведены в приложении 7.
      В общей сложности исследованный нами материал достигает почти 33 тыс. экземпляров, происходящих примерно от 2 тыс. особей диких и домашних млекопитающих. По археологическим культурам он распределяется, однако, весьма неравномерно, о чем свидетельствуют цифры:
     

К титульной странице
Вперед