этого времени мы также находим и такие, в составе стада которых преобладают то крупный рогатый скот, то свинья, то лошадь, то мелкий рогатый скот. Обилие последнего (свыше 1/2 общего поголовья) связывается с малочисленностью свиней и свойственно поселениям в степной полосе, природные условия которой столь же благоприятны для овцеводства, сколь неблагоприятны для разведения свиней.
      Концепция Кларка фактически основывается на изучении хозяйства в относительно очень однородных природных условиях умеренной полосы Западной Европы. Но в Восточной Европе животноводство развивалось в чрезвычайно разнообразных природных условиях, в весьма различной степени благоприятствовавших и препятствовавших разведению того или иного вида сельскохозяйственных животных. Столь же несомненна связь развития животноводства с эволюцией форм хозяйственной деятельности древних племен, равным образом находящихся в зависимости от природных условий. Поэтому попытки найти некую единую схему развития животноводства для всех природных зон и всех археологических культур Восточной Европы обречены на неудачу.
      254
      О ВОЗНИКНОВЕНИИ ДРЕВНЕЙШЕГО ЖИВОТНОВОДСТВА В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
      В нашей научной литературе, касающейся истории материальной культуры населения Восточной Европы, довольно широко распространено мнение об автохтонной доместикации большинства видов сельскохозяйственных животных и о самостоятельности возникновения животноводства, вне какой-либо преемственной связи его с животноводством древнейших культур Средиземноморья. Нередко высказывался взгляд, что первыми животноводами на территории восточноевропейской равнины были обитавшие к западу от Днепра племена трипольской культуры, однако иногда представления об автохтонности распространяются и на животноводство значительно более поздних археологических культур лесной полосы страны.
      Так, еще Э. Р. Штерн, указывавший, что большинство костей, найденных им при раскопках трипольского поселения Петрены (вблизи г. Бельцы, современная Молдавская СCP), принадлежит домашним животным (овце, козе, свинье и крупному рогатому скоту), писал: "...мы вправе рассматривать домашних овец в неолитическом поселении в Петренах как результат приручения местных диких пород" (курсив наш - В, П.)272. Какие именно дикие овцы были распространены когда-то на территории Молдавии, Э. Р. Штерн не сообщает.
      В еще более определенной форме идея автохтонности трипольского животноводства нашла свое отражение в книге Б. Л. Богаевского. "Нет никаких оснований говорить о завозе свиньи в места пребывания обществ, оставивших предметы так называемой трипольской культуры... домашняя свинья в Румынии (б. Семиградье и Бу-
      255
      ковина), Польше (Восточная Галиция) и на Юге СССР вырабатывалась из дикой свиньи, водившейся в лесах, окружавших поселения обитателей на берегах Ольта и Днестра, равно как и в овражных лесах Днепра, подобно тому, как это имело место на юге Средиземноморья в Италии и в Средней Европе, - в Нижней Австрии, Судетах, в Германии при возрастании скотоводства, в Гросгартене на Рейне, в Иордансмюле в Силезии или в Поевице, а на севере - в Дании и Швеции"273. По мнению Б. Л. Богаевского, одомашнивание свиньи было процессом, протекавшим у всех европейских племен совершенно независимо друг от друга, без какого-либо элемента заимствования. Далее тот же автор в несколько более общей форме, но не менее определенно, высказывается в пользу признания самостоятельного одомашнивания племенами трипольской культуры и других видов сельскохозяйственных животных: "...область распространения трипольской культуры в дунайско-днестро-днепровских районах совпадает с районом, который следует рассматривать как один из центров раннего животноводства, основанного на освоении местного дикого материала"274 (курсив наш - В. Ц.).
      Активным сторонником автохтонного происхождения домашних животных Восточной Европы является известный украинский палеонтолог И. Г. Пидопличко. Он склоняется к мысли о местной доместикации тура и даже участии зубра в образовании домашнего крупного рогатого скота275. Более подробно И. Г. Пидопличко останавливается на этих вопросах в своей работе о ледниковом периоде276. "Данные раскопок трипольского поселения в Усатовском под Одессой и в ряде других мест свидетельствуют о том, что одомашнивание тура и превращение его в домашнего быка происходило на территории СССР не в меньшей мере, чем в других странах"277. Касаясь так называемого первобытного козла (Capra prisca), И. Г. Пидоплично пишет: "Множество его остатков в
      256
      раннеголоценовых слоях Крыма и Львовской области и наличие многочисленных остатков домашних коз на юге СССР в среднеголоценовых и более поздних отложениях свидетельствуют об одомашнении этого козла на юго-западе Европейской части СССР"278. Только в отношении домашних овец И. Г. Пидопличко высказывается менее определенно. "Есть достаточные основания предполагать, что муфлоны были распространены как в неолите, так и в эпоху бронзы в Карпатах и в Крыму. Следовательно, необходимо пересмотреть наново фактический костный материал баранов из археологических раскопок. После этого можно будет решить вопрос о том, в какой мере могло происходить одомашнение диких баранов в пределах Европейской части СССР"279.
      Однако взгляды, развивающиеся сторонниками автохтонного происхождения животноводства у племен Восточной Европы и основанные главным образом на общих социологических идеях, усиленно распространявшихся в тридцатых годах, не оказались общепринятыми. В ряде случаев они подвергались серьезной и хорошо обоснованной критике.
      Следует указать, например, на работу В. И. Громовой280, в которой она посвятила специальный раздел вопросу о первом появлении домашних животных в Восточной Европе, Северной и Средней Азии. Подводя итоги исследованиям (в значительной мере ее собственным) костных остатков животных из раскопок археологических памятников, В. И. Громова считает "наиболее вероятным, что крупный и мелкий рогатый скот в Восточную Европу был первоначально передан с запада, из Средней и южной Европы, откуда постепенно завоевал более восточные районы, с одной стороны, и более северные - с другой"281. Далее тот же автор замечает, что "появление свиньи в Восточной Европе везде одновременно (не раньше и не позже) с рогатым скотом наводит на предположение об одновременной с ними ее передаче от одних народностей другим"282. Таким образом, представления об автохтонной
      257
      доместпкации в Восточной Европе крупного рогатого скота, овец, коз и свиней В. И. Громовой совершенно отвергаются и историкам материальной культуры, по ее мнению, предстоит лишь "решить вопрос, как происходила предполагаемая нами передача первоначальных домашних животных от одной народности к другой: путем ли переселения племен или передачи от одного племени к другому, соседнему283 (курсив В. И. Громовой).
      За четверть столетия, прошедших со времени опубликования цитированной работы, изучение костных остатков животных из раскопок археологических памятников производилось в очень широких масштабах, так что арсенал научных знаний по всем интересующим нас вопросам возрос многократно. И хотя современные представления археологов о распространении неолитических культур и их абсолютном возрасте за это время подверглись значительному пересмотру и уточнению, основные выводы В. И. Громовой сохранили свое значение и в наши годы.
      Упомянутая работа В. И. Громовой оказала несомненное влияние и на взгляды археологов по интересующему нас вопросу. В статье В. В. Гольмстен, при всей склонности автора видеть в явлениях материальной культуры лишь отражение внутреннего саморазвития общества, а, следовательно, неизбежную автохтонность и стадиальность, содержится признание, что "в Европейской части Союза, по-видимому, отсутствуют крупные центры одомашнения животных"284.
      Если В. И. Громова касалась преимущественно чисто биологического аспекта происхождения домашних животных Восточной Европы, то рассмотрение этой проблемы с общеархеологических позиций нашло место на страницах монографии С. Н. Бибикова285. Располагая новыми данными изучения костных остатков из произведенных им раскопок поселений трипольской культуры, этот известный исследователь южнорусского неолита совершенно обоснованно находит в них подтверждение важнейших положений, выдвинутых В. И. Громовой. Отмечая, что у
      258
      жителей даже ранних поселении трипольской культуры имелись все виды современных сельскохозяйственных животных, С. Н. Бибиков пишет: "Мы не знаем на территории юго-востока Европы памятников, генетически связанных по нисходящей линии развития с раннеземледельческими поселениями. Трипольские же памятники Поднестровья выглядят тоже совершенно изолированными от предшествующих во времени мезолитических и ранненеолитических памятников. Таким образом, предшествующие триполью исторические этапы не дают никаких оснований искать в них эволюционные звенья, связывающие мезолит с памятниками триполья, а, следовательно, и прямые нити, ведущие к трипольскому животноводству. Стало быть, не в местных юго-восточноевропейских условиях следует искать ответ на происхождение домашних животных триполья, не в местной племенной среде сложились и оформились животноводческие навыки"286. Приводя серьезные критические замечания по поводу представлений об автохтонном происхождении домашних животных триполья, С. Н. Бибиков, однако, замечает: "Осторожности ради мы предпочитаем все же говорить здесь не столько о перемещении стад, сколько о переносе навыков в приручении животных, которые могли быть применены к местным диким видам"287. Этот последний вывод явно не соответствует общему контексту рассматриваемого раздела монографии С. Н. Бибикова и, видимо, продиктован более опасением упреков в миграционизме, чем недостатком возможности признать заимствование трипольскими племенами домашних животных у жителей более ранних поселении.
      Мысль об автохтонности восточноевропейского животноводства нашла энергичную поддержку в книге Д. А. Крайнева288, уделившего этому вопросу много внимания. На основе произведенных им раскопок крымских пещерных стоянок Таш-Аир I и Замиль-Коба II автор пришел к ряду заключений, которые, окажись они справедливыми, имели бы совершенно исключительное значе-
      259
      ние как для изучения происхождения домашних животных и животноводства Восточной Европы, так и для понимания всей проблемы доместикации в Старом Свете.
      Основываясь, как он утверждает, на результатах изучения костных остатков из раскопок обеих этих пещерных стоянок, культурные слои которых простираются от азиля и даже мадлена вплоть до текущего столетия, Д. А. Крайнев приходит к заключению, что в Крыму были одомашнены собака, свинья, овца, крупный рогатый скот, лошадь и осел. Весьма существенно, что, по Д. А. Крайневу, одомашнение большинства видов происходило в мезолите или даже в палеолите; более позднее происхождение имеют, возможно, овца (ранний неолит) и осел (бронза). Из домашних животных, известных населению Восточной Европы, в Крыму не были одомашнены только коза и кошка, хотя остатки последней установлены в Таш-Аире I с тарденуаза до поздней бронзы, а в Замиль-Коба - в развитом неолите.
      Следовательно, по мнению Д. А. Крайнова, на весьма ограниченной территории Южного Крыма существовал крупнейший центр первичной доместикации, по древности и количеству одомашненных видов значительно превосходящий все другие признаваемые исследователями центры доместикации в Азии и Африке. Таким образом, если только сообщение Д. А. Крайнова покоится на серьезной научной основе, мы имеем дело с открытием первостепенной важности, которое неизбежно должно повести к радикальному пересмотру всех сложившихся представлений о происхождении домашних животных вообще. К сожалению, есть много причин, побуждающих весьма скептически отнестись ко всей этой концепции.
      История фауны Крыма решительно не дает каких-либо серьезных аргументов в пользу высказанных Д. А. Крайновым соображений.
      В крымских стоянках от мустье до верхнего палеолита кости быков довольно обычны, но точно определимые остатки среди них полностью отсутствуют, и по этой причине до сих пор не установлено, принадлежат ли они зубрам или турам289. У палеонтологов обычно принято предполагать, что это остатки зубров. В своей новейшей
      260
      сводке В. Г. Громова290 специально подчёркивает, что тур, в противоположность зубру, в палеолитических стоянках вообще очень редок и вовсе не установлен в пределах Крыма. Что касается голоцена, то достоверные находки тура на территории Крыма отсутствуют и распространение его в этой части страны не может быть точно доказано: имеющиеся остатки диких быков не поддаются точному видовому определению. Так обстоит дело с туром, единственным предком крупного рогатого скота.
      Из плейстоценовых слоев (ниже мустье) Крыма известен вид крупного аргалиобразного барана (Ovis cf. ammon L.), из ориньяка и тарденуаза - более мелкий муфлонообразный вид (Ovis argaloides). В ориньяке же найден и крупный дикий козел (Ibex cf. prisca). Но все эти виды вымерли еще в плейстоцене и происхождение современных домашних овец и коз с ними вообще совершенно не связано.
      Лошадь представлена в плейстоцене Крыма (кроме тарденуаза) формой Equus caballus latipes. Что же касается тарпана, предка домашней лошади, то о распространении его в Крыму вообще нет каких-либо данных.
      В плейстоцене Крыма (кроме тарденуаза) весьма обычен первобытный осел (Eguus (Asinus) hidruntinus), но он не переступает границ голоцена и тем более нет оснований допускать распространение его в период бронзы. А кроме того, и происхождение домашнего осла связано не с ним, а с африканской формой.
      Таким образом, только кабан является единственным достоверно известным видом Крыма, с которым теоретически возможно связывать местное одомашнение свиньи.
      Можно принять, следовательно, что со стороны палеонтологической и зоогеографической нет каких-либо серьезных предпосылок, чтобы рассматривать Крым как древний крупный центр доместикации.
      В книге Д. А. Крайнова помещена в качестве приложения, статья Е. Л. Дмитриевой "Фауна крымских
      281
      стоянок Замиль-Коба II и Таш-Аир I". Автор приводит в этой статье итоги определений костных остатков из раскопок упомянутых поселений по отдельным слоям, установленным Д. А. Крайновым, указывая количество костей по каждому виду и то минимальное количество особей, от которых они происходят. Мы находим в статье также отдельные повидовые описания остатков, сопровождающиеся некоторыми измерениями костей. В итоге рассматриваемая статья не содержит выводов или хотя бы предположений относительно одомашнения в Крыму овцы, лошади, осла и собаки. Соображения подобного рода, высказанные Д. А. Крайновым, лишены какой-либо научной основы в полученном им при раскопках крымских стоянок материале. Теоретически допуская возможность одомашнения в Крыму крупного рогатого скота, поскольку здесь была, может быть, распространена исходная дикая форма, Е. Л. Дмитриева считает столь же возможным появление его в результате заимствования у других племен. Обнаружение исключительно лишь домашней свиньи в мезолитических слоях позволяет Е. Л. Дмитриевой считать возможным говорить о местной доместикации ее.
      Однако высказанные в чрезвычайно осторожной форме предположения о возможном местном одомашнении крупного рогатого скота и свиньи вряд ли могут считаться сколько-нибудь убедительными, и не по вине Е. Л. Дмитриевой. Дело в том, что зоологи и палеонтологи, как правило, не являются непосредственными участниками археологических раскопок; им приходится обрабатывать обычно костные остатки, раннее извлеченные в процессе раскопок, которые распределяются по слоям и датируются самими археологами. Насколько научно обоснована датировка того или иного слоя, насколько аккуратно производился на месте сбор и стратиграфическая фиксация материала - проверка всех этих подчас важнейших обстоятельств далеко выходит за пределы возможностей палеозоолога. В этих условиях все определяется уровнем компетентности и добросовестности археолога. Особенно острым становится положение, когда дело касается памятников многослойных. По случайным обстоятельствам отдельные кости могут попадать из одного слоя в другой, и с возможностями подобного рода всегда следует считаться. Именно к числу таких многослойных памятников относятся раскопанные Д. А. Крайновым сто-
      262
      янки Замиль-Коба II и Таш-Аир I. Уже одно это побуждает относиться с известной осторожностью к стратиграфической достоверности отдельных находок костей того или иного вида животных. Вряд ли, например, какой-либо иной причиной можно объяснить нахождение в слое развитого неолита стоянки Таш-Аир I даже костей домашней курицы; происхождение последней связано, как известно, с Южной Азией, в Восточной Европе она распространяется только в 1 тысячелетии до н. э., в связи с греческой колонизацией Северного Причерноморья.
      Весьма существенна и та критика, которой подверглась работа Д. А. Крайнова с чисто археологических позиций291. По мнению Ю. Г. Колосова "новая периодизация для эпохи мезолита Крыма, предложенная в книге Д. А. Крайнова, дезориентирует читателя и вносит путаницу, так как автор принимает ранненеолитические слои Таш-Аир I за азиль-тарденуазские... Причина заблуждений автора, - пишет далее Ю. К. Колосов, - заключается в неверном подходе к стратиграфии памятника"292. Слой IX Таш-Аир I, относимый Д. А. Крайновым к позднему мадлену или раннему азилю, в действительности, как указывает Ю. Г. Колосов, представляет слой бескерамического неолита, а слои VIII (азильский) и VII (тарденуазский) должны быть отнесены к раннему неолиту. Таким образом, в предложенные Д. А. Крайновым датировки находок костей домашних животных должны быть внесены весьма серьезные коррективы; в действительности они археологически гораздо моложе, чем это предполагал автор. Поэтому решительно нет оснований утверждать на основании раскопок Таш-Аир I существование в Крыму свиноводства не только в мадлепе, но даже и вообще в мезолите.
      Все сделанные критические замечания достаточно ясно, как нам кажется, характеризуют научный уровень и значение того раздела книги Д. А. Крайнова, который непосредственно касается домашних животных древнего Крыма.
      263
      Однако, как уже отмечено, в пользу весьма древнего существования свиноводства в Крыму, возникшего в результате местного одомашнения кабана, высказывались соображения, несомненно заслуживающие внимания.
      В обзоре палеолитической фауны Крыма Вера Громова и В. И. Громов293 сообщают об очень интересном наблюдении: среди костей кабана из слоев азиля и тарденуаза ими было обнаружено значительное преобладание остатков поросят разных возрастов, тогда как остатки взрослых особей составляли не более 30% общего количества. "Это соотношение настолько необычно и поразительно для дикого животного (из палеолита остатки, правда, скудные, принадлежат почти исключительно взрослым животным), - что авторы чувствуют себя вынужденными, несмотря на всю необычайность такого предположения для эпипалеолита, поставить вопрос: не имеем ли мы все же в Шан-Кобе и Фатьма-Кобе дело с первым моментом одомашнения кабана"294. К предположению, высказанному Верой Громовой и В. И. Громовым, присоединился впоследствии в ряде статей С. Н. Бибиков295.
      С явлением аналогичного характера автору этих строк пришлось столкнуться при изучении костных остатков, извлеченных А. А. Формозовым из эпипалеолитического слоя стоянки в Алимовском навесе (вблизи Бахчисарая). Среди нескольких десятков этих костей очень плохой сохранности были установлены экземпляры, несомненно принадлежащие благородному оленю и косуле, а также ближе не определимые остатки крупных и мелких парнокопытных; основную массу материала составляли, однако, кости молодых свиней. Это обстоятельство, а также обратившие на себя внимание мелкие размеры костей привели к мысли, не происходят ли они уже от домашних особей. Для более определенного высказывания не было, к сожалению, достаточных оснований.
      Попытке обосновать существование в Юго-Восточной Европе центра доместикации свиньи посвящена обшир-
      264
      ная статья А. Д. Столяра296. Автор считает вероятным, что в Крыму, равно как в Надпорожье и особенно в Приазовье, происходило самостоятельное одомашнение кабана. Каких-либо принципиально новых данных об остеологических особенностях древнейших свиней А. Д. Столяр не приводит, и по существу основное содержание статьи составляет рассмотрение вопроса о жизненном укладе населения и биологических свойствах кабана, способствовавших возможности его доместикации.
      Необходимо заметить, что вопрос о древнейшей доместикации должен рассматриваться прежде всего на фоне скрупулезного изучения изменчивости местных диких и домашних свиней, основанного на многочисленном материале, включающем хотя бы основные возрастные группы животных, и хорошо археологически датированном. Его, к сожалению, до сих пор еще нет в распоряжении исследователей. Ни общетеоретические предпосылки, ни косвенные данные (обилие остатков, возраст животных) восполнить этот пробел не могут.
      Попытаемся резюмировать все те сведения, которые сейчас имеются о древнейшем животноводстве в Юго-восточной Европе.
      Древнейшие сельскохозяйственные животные появляются на территории Юго-Восточной Европы в Поднестровье, но не у племен раннего триполья, как это предполагали ранее, а у жителей поселений культур линейно-ленточной керамики и боян, датирующихся второй половиной 5 - первой половиной 4 тысячелетия до н. э. По-видимому, имелись домашние животные и в Побужье, у племен буго-днестровской культуры, но вопрос этот требует дальнейшего исследования.
      Не только племенам раннего триполья, но и предшествовавшим им племенам культур линейно-ленточной керамики и боян были известны все важнейшие виды сельскохозяйственных животных: крупный рогатый скот, овца, коза, свинья и, вероятно, также лошадь. Существование такого широкого комплекса домашних животных мало гармонирует с имеющимися представлениями о начальной стадии животноводства. Отмеченное обстоятельство скорее позволяет рассматривать животноводство у этих племен как получившее уже высокое развитие.
      265
      В свете приведенных данных решительно нет возможности рассматривать животноводство у неолитических и энеолитических племен Юго-Восточной Европы (культуры линейно-ленточной керамики, боян, триполье, гумельпица, майкопская и др.) как явление, возникшее и развившееся только на местной основе. Дикие предки коз и овец вообще никогда не были распространены на этой территории, что, разумеется, совершенно исключает возможность их местной доместикацпи. Поэтому появление домашних коз и овец в Юго-Восточной Европе может рассматриваться только как результат миграции племен, уже имевших упомянутых домашних животных, или как результат заимствования последних местными племенами. Дело в этом случае идет не о "переносе навыков в приручении животных", как допускает С. Н. Бибиков, а именно о заимствовании уже самих домашних животных.
      Первобытный бык и кабан были широко распространены и, несомненно, многочисленны в Юго-Восточной Европе, где они принадлежали к числу важнейших объектов охотничьей деятельности древнего населения. Местная доместикация обоих этих видов теоретически представляется вполне возможной. Однако крупный рогатый скот и свинья из раскопок археологических памятников конца 5 - начала 4 тысячелетия до н. э. хорошо отличаются остеологически от своих диких предков и являются результатом уже длительного разведения в одомашненном состоянии. Таким образом, если доместикация тура и кабана в Юго-Восточной Европе действительно имела место, то истоки этого процесса следует искать в памятниках гораздо более древних, которых не было в распоряжении автора работы.
      Единственный вид сельскохозяйственных животных, одомашнение которого в Юго-Восточной Европе или на сопредельных ей территориях не вызывает, по-видимому, сомнений, - это лошадь. Появление ее в Поднестровье является, можно думать, результатом заимствования у более восточных племен. Вообще же все наши современные представления о место и времени одомашнения лошади не выходят по существу за пределы догадок, пока еще довольно слабо подтвержденных конкретными данными остеологических исследований.
      266
      ПРИЛОЖЕНИЯ
      Приложение 1.
      Видовой состав костных остатков из раскопок поселений
      культур линейно-ленточной керамики и боян
     

К титульной странице
Вперед
Назад